Ночь нежна

— А не слишком ли вы разоделись для пляжной дискотеки? — с подколкой спросил Чуя, когда увидел девушек в вечерних нарядах, в то время как на нем самой были надеты темно-синяя классическая рубашка и черные брюки. Он сидел за барной стойкой, уже полностью готовый к выходу. Неожиданный вопрос заставил Хигучи вновь взглянуть на своё короткое чёрное платье с свободной юбкой и смелым, но вполне пристойным декольте. Она закусила губу, размышляя, сделал ли Накахара ей комплимент или всё же стоит переодеться. Девушка обратила внимание на остальных: Хироцу, который решил присоединиться к ним, Тачихару и Каджи — все были одеты в классическом стиле. Только Акутагава вместо брюк выбрал тёмные джинсы, а его блузка из муслина была совершенно по-летнему лёгкой, в отличие от хлопковых нарядов остальных. И эспер по-прежнему не смотрел в её сторону; его изучающий и тяжелый взгляд был устремлён на Гин, которая смущалась под вниманием своего рыжего напарника. Младшая Акутагава, обычно готовая дать Тачихаре пинка при любой удобной возможности, сегодня лишь глупо хихикала и улыбалась, увлеченная его игрой. Когда Мичидзо протянул Гин бокал вина, Ичие заметила, что парень взял его с подноса на барной стойки, и решила тоже выпить, надеясь притупить тревожное волнение. Она потянулась к фужерам, которые заранее наполнил Накахара, и прошлась украдкой по лицу Рюноске, неуверенная, стоит ли взять выпивку и для него тоже. Акутагава, поймав её смятение, едва заметно кивнул, как бы соглашаясь на перемирие. • Пока вы соберётесь, всё веселье закончится! — пожаловался Мотоджиро, наполняя карманы парой-тройкой различных колб с разноцветными жидкостями. Только кто-то свыше мог знать, что это могло быть. — Старик, а ты чем занимался весь день? — спросил Тачихара у коллеги, одалживая у того сигарету. Хироцу пододвинул пепельницу на стеклянном столике на середину, и они одновременно закурили прямо на диване, посреди зала. Акутагава закашлял и помахал рукой, разгоняя дым вокруг себя, но это не помогало и он отошёл от них, поближе к двери. — Отдыхал, что же ещё, — пожал плечами Рюро. — Опустошал бар и слушал местные новости по радио. — И что интересного говорят? — скучающим и абсолютно незаинтересованным тоном спросил Чуя, пытаясь поддержать разговор. Он крутил в руке ножку бокала с вином, задумавшись о чем-то своём. — Да так, всякая ерунда, — ответил Хироцу, выдыхая облако дыма и наблюдая, как оно медленно растворяется в воздухе. — О предстоящих выборах и о том, как с пляжей, в окрестностях Камакуры без вести пропадают люди. Ходят слухи, что их продают в рабство. Чуя подавился, когда до он сопоставил сказанное с действительным: они сейчас как раз находились здесь, в Югиахаме. Безусловно, подобная новость не могла напугать мафиози, но Порт также отвечал за порядок в городе. Накахара задумался, вспоминая, является ли эта территория подконтрольной для Мафии или нет. Ведь действовать вне зоны государственной юрисдикции они не могут. Тем временем, Рюро продолжал рассказывать, что знает, отвечая на вопросы Хигучи и Тачихары. — Если это правда, то это может быть отличной возможностью для нас, — тихо произнесла Ичие, задумчиво приложив руку к подбородку. — Ты о чем? — Тачихара вопросительно уставился на девушку. — Если раскроем это дело и найдем тех, кто за этим стоит… — То Мори нас по головке погладит? — с едкой иронией закончил за неё Мичидзо, не давая ей договорить мысль. — Хигучи, ты приехала сюда отдыхать, а не работать. Или у тебя аллергия на веселье? — Но это наша территория, — озвучила Ичие ответ на вопрос Накахары. — И находится под нашей защитой. Если кто-то действительно похищает людей, значит есть и те, кто за этим стоит. Не стоит упускать возможность получить хорошую информацию… — В любом случае, приказа от босса не поступало, поэтому мы не вправе своевольничать — это может быть опасно, — Тачихара не унимался, отстаивая свои заслуженные выходные. Акутагава, ранее не принимавший участие в дискуссии, усмехнулся: — Опасность — часть нашей работы. — А тебе то чего на месте не сидится? — Я всегда не прочь продемонстрировать глупцам, насколько длинные у Мафии руки. Каджи воодушевленно прислушивался к каждому говорящему, уже готовый к любой эпической битве. Стоило полагать, что за этими исчезновениями могли стоять не просто уличные шайки, но лимонному гению было все равно кого подрывать, в чем собственно и заключался залог его веселья. Чуя, наконец отвлекшись от своих размышлений, добавил: — Теперь, зная весь расклад, мы обязаны сообщить об этом боссу, и уже он будет принимать решение о нашем вмешательстве. А пока просто будем наблюдать за ситуацией и по возможности собирать улики, — Накахара откинулся на спинке своего барного стула и закинул ногу на ногу, принимая более расслабленное положение. Его коллеги не торопились в бар, увлечённые дилеммой, поэтому он смог налить себе ещё немного выпивки. — О нет, — недовольно протянул Тачихара, махнув рукой. — Разнюхивать — это по части детективов, пусть они этим и занимаются. — Кстати, о птичках, — подметила Хигучи. — Детективное Агентство уже здесь. Не знаю в каком составе, мы видели только Тигра с его девчонкой. Чуя тут же встрепенулся, его подбородок окаменел от стиснутых челюстей, а на виске выступила пульсирующая жилка. Одно только упоминание об агентстве автоматически вызывало у мафиози головную боль и нервный тик. Владелец способности предполагал, что у их врагов есть свои источники информации и, возможно, они уже знают куда больше их. Теперь Накахара пожалел о своём решении доложить Мори о новостях, не желая, чтобы интересы Мафии совпадали с интересами Агенства. Их альянс итак порядком затянулся, и мало кто спрашивал, какого одаренным работать вместе. — А-а-ай, — Чуя стукнул кулаком по столу со злости. — Не хочу про них слышать и, тем более, видеть, — он встал и, тяжело шагая и накидывая по пути пиджак на одно плечо, направился к выходу. Беседа всё больше уходила не в то русло, и мафиози уже изнемогали от желания поскорее расслабиться и снять напряжение, поэтому в быстром темпе последовали за Исполнителем.

***

Закатные лучи солнца разливались по спокойному морю, а лёгкий бриз развевал аромат морской соли по побережью. Бар, как и кафе, в котором ребята обедали, также был оформлен в стиле тропического рая: деревянные столики под навесами из пальмовых листьев, яркие фонарики и тусклый полумрак громко заявляли о возможности хорошо провести время в данном заведении. На сцене выступала группа, исполняя красивый блюз, а посетители смеялись и наслаждались вечером. Мафиози выбрали столик у окна, откуда открывался прекрасный вид на утопающий закат на горизонте. Когда все уселись и им принесли меню, они начали выбирать, что заказать из закусок и экзотических коктейлей. В итоге, выбрав несколько горячих, большие тарелки с морепродуктами, овощами, сырами и разных алкогольных напитков, Хироцу любезно поблагодарил официанта, и все принялись ждать заказ, обмениваясь впечатлениями о сегодняшнем дне. Между болтовней обо всем и ни о чем, их стол постепенно наполнялся вкусной едой и выпивкой. С начала мероприятия прошло минут сорок, но Акутагава оставался безучастным, молча наблюдая на свободное плаванье пузырьков в бокале Хигучи, примерно прикидывая какой это уже по счету за вечер. Вроде, четвертый, но он не знал наверняка. Когда его подчинённая сделала очередной глоток, одна капля упала на ключицу и потекла вниз, по груди к уголку декольте. Девушка сразу это заметила, вытерла пальцем, а затем облизнула его. Рюноске бросило в жар, а его щеки окрасились в лихорадочный цвет. Да что это с ним такое? Он же весь день лицезрел её в откровенном купальнике и не чувствовал никакого подобного смущения… Ичие намеренно не смотрела в его сторону, избегала даже лишний раз касаться его там, где их руки вполне могли пересечься, пока накладывали еду, например. Акутагава ощущал мнимый зуд от острого недостатка внимания. Его подчинённая, вовлеченная в беседу с коллегами, выглядела счастливой и без него, и эспер почувствовал звенящую пустоту вокруг. Да, ему определенно не нравилась гиперопека Хигучи, но ощущать себя ненужным и изолированным в компании, где до него никому нет дела — не нравилось ещё больше. Ичие сидела так близко, подле него, но он совсем не ощущал её присутствия. Желая прервать звонкий смех, вызванный не им, Акутагава нарочно прокашлялся в кулак. — Семпай, всё в порядке? Девушка развернулась в его сторону, и Пёс испытал волну облегчения. Да, это всё та же Хигучи, которая переживает за него. На душе стало чуточку уютнее и спокойнее. — Да, кхм-м, — Рюноске тихо прочистил горло, озираясь, чтобы остальные его не услышали. Ему удалось пробудить в своей подчинённой интерес, но что сказать, он так и не нашелся, пришлось придумывать на ходу: — Передай мне креветки, — он указал на тарелку с жаренными морепродуктами, которая стояла поближе к ней. Хигучи кивнула, быстро выполнила просьбу и вернулась к беседе с Хироцу и Чуей. Акутагава ревностно и зло фыркнул, не имея цели сдаваться так просто. Что ж, если это не сработало, то можно найти и более весомый повод для волнения: эспер притворно закашлялся посильнее, слегка сжимая колено Ичие под столом. Реакция не заставила себя долго ждать. Девушка тут же положила свою руку ему на плечо, готовая стать опорой: — Семпай, у вас приступ? Вам нужны таблетки? — Ичие тут же захлопотала вокруг начальника, беспорядочно перебирая все варианты, как бы она могла ему помочь: — Я не помню взяла ли их с собой… Может, вас проводить до дома? Вам будет лучше отдохнуть одному… Хотя нет, сначала нужно воды. Официант! — крикнула Хигучи, подзывая сотрудника бара к их столику. Мафиози тут же прервали разговоры и вовсю наблюдали за происходящим. Гин также обеспокоенно смотрела на брата, анализируя насколько серьезным мог бы быть приступ. И Акутагава вдруг понял, что вовсе не такого внимания к себе он хотел. Ему не нужна жалость Хигучи! Не нужен её профессионализм как телохранителя! Ему нужна её простота и непринужденность. Её порывы всегда были искренними и непрошенными, но их было так много, что он не замечал простых бесед между ними, её дурацких рассказов, несмешных шуток, нескончаемой инициативы и самых сумасшедших идей и планов. Простая истина заключалась в том, что Рюноске не хотел, чтобы Ичие видела его слабым. Пока Хигучи продолжала суетиться вокруг него, эспер ощутил прилив раздражения. Рюноске не нуждался в её помощи в этот момент, а хотел вернуть ту лёгкость и взаимопонимание, которые существовали до того, пока он не позволял своим эмоциям взять вверх. Когда они катались на гидроцикле или побеждали очередного врага, Ичие восхищалась им и полностью ему доверяла. «Эта упрямая женщина знает, что я способен убить десять человек разом за секунду, но почему-то считает, что я не в состоянии сам вытереть себя сопли», — с досадой подытожил Акутагава. Он глубоко вздохнул, прекращая весь этот цирк, и произнес: — Всё в порядке, Хигучи, отдыхай, — Рюноске выставил руку перед ней, останавливая её и снова создавая преграду между ними. Ичие на мгновенье замерла, сбитая с толку и глядя на него с недоумением, но вскоре отступила, боясь снова раскалить пыл юноши. Она подвинулась, давая ему больше места, и настороженно наблюдала за ним ещё какое-то время. За столом снова все оживились, и Тачихара тем временем подмечал, что при мягком освещении кожа Гин не казалась такой бледной, как обычно, а небольшой румянец на её щеках и вздёрнутый носик придавали ей почти неземное очарование. Он снова задумался, как раньше мог не замечать, чтоб под маской жестокости и отчуждённости скрывалась такая красивая и хрупкая девушка. Каждый глоток алкоголя усиливал его чувства, и замаскировать своё любопытство под непосредственным беседами становилось всё сложнее. Гин подозревала, что стала фокусом его мыслей, ловя на себе его взгляды в течении дня. Её невозмутимое лицо по большей мере не выражало никаких чувств, однако порой её стойкость не выдерживала, и тогда она позволяла себе улыбнуться или открыто засмеяться. И это фальшивое безразличие Тачихара принимал как вызов, не иначе. Младшая Акутагава чувствовала каждое его движение, каждое замечание или намёк пронизаны скрытым смыслом. Она знала, что он не просто интересуется ею — Мичидзо пытается распробовать её на вкус. Чем дальше он заходил, тем больше остроты обретали его слова, а вопросы становились более провокационными. И пока молодые люди переглядывались, кто-то посторонний решил нагло оборвать их игру: — Ну надо же, кто тут у нас! А я Ацуши сначала не поверил, что вы тоже тут, — протянул темноволосый детектив, бесцеремонно напав на отдыхающих. — А то он прибежал на панике и как начал кричать: «Акутагава здесь! Акутагава здесь!», я подумал, ну разве может быть такое совпадение? — Дазай! — Чуя стукнул по столу быстро меняясь в настроении. — Нигде от тебя продыху нет! Перед Мафиози предстала великая троица из Детективного агенства в лице: Осаму, Ацуши и Куникиды. Накаджима выглядел взвинченным, он сжимал руками свои локти, а его глаза растерянно бегали по помещению, словно он в чем-то провинился. Доппо же держал бесстыдного коллегу за шкирку, пытаясь удержать того хотя бы на одном месте. — Мы присядем с вами? — спросил Дазай, но его предложение как вопрос вовсе не звучало. — Все столики заняты, а у вас как раз много вкусностей уже заказано! Сами знаете, в агентстве не очень щедро платят! — Осаму размахивал перебинтованной кистью из стороны в сторону. — Хигучи-тян, подвинься немного, — он поставил стулья и пригласил своих компаньонов сесть рядом. — Пошли отсюда, балбес! Нечего нам пировать с Портовой Мафией! — распалялся Куникида, стараясь избегать смотреть на изумлённых врагов. — А наглости тебе не занимать! — подметил Тачихара, наблюдая за приезжим цирком. — Дазай-сан, пожалуйста, пойдёмте отсюда, иначе конфликта не избежать, — жалобно умолял Ацуши, пытаясь поднять с места своего коллегу, но тот его не слушал и одним немым жестом заставил сесть рядом. — Я уже говорила, мы не волонтёрская организация и не помогаем бедным, — строгим тоном проговорила Хигучи, брезгливо посматривая на гостей. — А я вам говорил, что «дружба» между Агентством и Мафией — это как танец на лезвии ножа, — ухмыльнулся Дазай. — Но мы же не хотим расстраивать наших боссов, устроив драку в общественном месте. — Эспер хитро оскалился, оглядев всех присутствующих. Накахара, вскипая от злости, яростно швырнул свой фужер в противника. От звука битого стекла к их столу устремились любопытные взоры других посетителей. — Если ты будешь так злиться, то выше не станешь! — подмигнул Осаму, поворачиваясь к другому мафиози: — Скажи, Хироцу, ты же не против, если мы присоединимся? — Вы уже присоединились, — константировал Рюро. — Каджи, сделай этому упырю какой-нибудь убийственный коктейль, пусть сдохнет уже наконец! — бросил Чуя и решил пойти на перекур, временно покинув компанию. — Славно! А это будет безболезненно? — Дазай засветился. — Не надо его спрашивать об этом, иначе сейчас начнется целая лекция о смерти и что бывает с организмом после неё, — Тачихара закатил глаза и ненароком перебросил одну руку за стул Гин, сидящей рядом. Девушка, оказавшаяся в ещё большей с ним близости, немного поежилась, и Мичидзо, заметив это, вернулся в обратное положение. — Я сейчас немного другим занят, — подал голос Каджи, который всё это время удерживался от комментариев, вовлечённый в свой очередной эксперимент. Пошорудив ещё какое-то время над реагентами, он выпрямился и с гордостью заявил: — Я на пороге нового открытия, которое способно пробудить в человеке кинестетические способности! — А ты что, такое умеешь? — Куникида заинтересовался и всё-таки присел рядом с мафиози, машинально доставая из кармана свой блокнот. — А как? — Всё очень просто! С помощью псилоцибиновых грибов! — Грибов? Как это связано? Мотоджиро наклонился вперёд, когда они заговорили о теме, которая его увлекала. демонстрируя чашу с серым мессивом, а очи его засияли ярче луны в безоблачную ночь. — Мои исследования показывают, что псилоцибин может активировать определенные участки мозга, отвечающие за движения и восприятия тела, — пояснял Каджи с серьезным выражением, пока Доппо делал пометки на бумаге. — Люди сообщают о том, что после принятия этих грибов начинают лучше чувствовать своё тело, становятся более координированными и даже улучшается чувство ритма. — Это звучит как нечто большее, чем просто галлюцинации, -рассуждал Куникида, пока записывал каждое слово, не упуская ни одной детали. Он полагал, что эта информация может быть полезной. — Получается, что грибы могут открывать какие-то скрытые возможности в нашем теле? — Именно! — воскликнул Каджи с энтузиазмом. — Это что-то вроде «пробуждения»! Попробовав их, ты начнёшь ощущать себя более связанным с окружающим миром и… — Да не слушай ты этот бред! — не выдержал Тачихара, прервав песню о науке злого гения. — Да он же сам, как под грибами! — Ты не понимаешь, это своего рода «расширение сознания»! Когда до Доппо дошёл смысл «открытия» мафиози, он звучно захлопнул блокнот и плотно сжал зубы, ловя смешки присутствующих. Музыкальную группу, что выступала ранее, сменил диджей. Освещение стало ярким и динамичным, заливая танцпол цветными вспышками. Хигучи ненадолго притихла, пытаясь привести голову в порядок. Хоть она и решила больше не досаждать Акутагаве, сердцем она ждала, что он признает свою потребность в ней. Их отношения были сложными, и каждый раз, когда Ичие пыталась отдалиться, Рюноске притягивал её обратно. Девушка осмотрелась вокруг: танцующие люди, играющие светом и тенью, создавали атмосферу беззаботности, но внутри неё бушевали эмоции. Один коктейль сменялся другим, а веки всё больше тяжелели. Их стол опустел, когда кто-то из ребят ушёл на танцпол. Ацуши, уставший играть в холодную войну с Акутагавой, сбежал самый первый, так и не притронувшись к чужой еде. Хигучи краем глаза уловила, как Гин и Тачихара, покинули бар, взяв с собой запечатанную бутылку алкоголя. Они неодобрительно поглядывали по сторонам, желая, чтобы их не заметили. Неловкое молчание загрызло Ичие, и она, набравшись смелости, снова сделала ход: — Семпай, не хотите потанцевать со мной? — она пыталась держать голос спокойным. — Нет, ну если вы не умеете, я пойму… — Хигучи, — Акутагава резко развернулся к ней. — Я умею завязывать шнурки, кататься на гидроцикле и танцевать я тоже умею, — на счёт последнего эспер был не уверен, но говорил он вкрадчиво и доходчиво, чтобы его подчинённая точно уловила смысл. — Если ты как-то сомневаешься во мне, то тебе стоит перевестись в другой отдел. Ичие зажмурилась, сжимая подол платья. Непрошенные слезы прожигали веки, но ей удалось их сдержать, и она со всех сил попыталась успокоиться. Акутагава был резким и язвительным, явно давая понять, чтобы его не трогали. И девушка, ощущая себя ненужной и задетой, намеревалась уйти в дом, пока кто-то не положил руки ей на плечи, заставив её моментально взбодриться: — Что-то вы совсем заскучали, прекрасная леди, — от приторно-сладкого голоска Дазая, по коже Хигучи рассыпалось миллион мурашек, она вздрогнула: — Ух, напугал, — медленно выдохнула Ичие, и на лице появилась привычная маска враждебности. — Чего тебе? — Ну, на двойное самоубийство ты вряд ли согласишься… тогда, может, потанцуем? — и не дожидаясь ответа, Осаму буквально вытянул её с места и провел на середину зала. — Что ты решил выкинуть на этот раз? — строго спросила Хигучи, нахмурив светлые брови. Заиграла медленная музыка, и Осаму сцепил кольцо рук на безупречно тонкой талии, и ей ничего не оставалось, как взяться за его плечи. — Просто решил помочь, — Дазая аккуратно мотнул головой в сторону Акутагавы, который явно был далек от веселья. Он одиноко сидел за столом вместе с Хироцу и Куникидой, но парни между собой не разговаривали. Хигучи разгадала замысел детектива, но понимала, насколько такой метод безнадёжен. Чем меньше времени оставалось до конца вечера, тем всё более неприступным и равнодушным становился Рюноске. Девушка видела, что Акутагава изучает её с циничным, бесстрастным интересом, и её всю передергивало от этого взгляда. Тем более, Ичие не знала, как долго ещё сможет выносить его леденящую сдержанность, за которой он просто скрывал своё презрение. Особенно сейчас, когда она добровольно согласилась танцевать с Дазаем. — Как благородно с твоей стороны, — саркастично бросила Хигучи. — Но это не поможет. Осаму видел, насколько поникшей была Ичие. Продолжая вести её в танцк, он одним рывком прижал девушку поближе, наклонился к уху и, пытаясь перекричать музыку, громко заговорил: — Ты не знаешь, на что способны дети, когда у них забирают игрушки. Ичие скривилась от такого сравнения, хоть и понимала, что детектив имел ввиду простое чувство собственности, на чем и решил сыграть, вызволив её на танец. Когда песня закончилась, и они остановились, щеки Хигучи загорелись, а голова закружилась. Она жестами указала Дазая в сторону выхода, и детектив понял, что ей нужно освежиться и подышать воздухом. Он по-джентельменски решил проводить девушку. На улице, возле бара, располагалась небольшая беседка для курящих. Там они встретили Чую, он безмятежно сидел на скамейке, закинув голову назад, но увидев приближающихся к нему знакомых, тут же выпрямился и угрюмо засопел. — Что ты тут делаешь? — свой вопрос он адресовал Дазаю. — Наслаждаюсь прекрасным вечером, — детектив и не пытался скрыть свое веселое настроение. — Полезно вот так порой выбраться куда-то. Море, солнце, пляж… — Ой, да хорош по ушам мне ездить, — Чуя скептично фыркнул. — Знаем мы, зачем вы здесь. Расследуете дело об исчезновении людей. — он прервался, чтобы отпить немного коктейля из своего бокала, а затем уточнил: — Ко мне зачем подошёл? — Ну раз уж ты знаешь, — Осаму подсел к Чуе. — тогда разнюхать почву: что вам известно? — Ты правда думаешь, что мы будем обсуждать это с тобой? — с наездом спросила Хигучи. Девушка слегка покачивалась, а её речь прерывала икота. Говорить было сложно, она задержала дыхание, но это не помогало. — Вижу, тебе уже лучше, — подметил Дазай дерзость мафиози. — тогда я оставлю вас. — он говорил быстро и примирительно, активно жестикулируя и пятясь назад. Кажется, с самого начала его целью было просто проводить Ичие и убедиться, что она в безопасности. Чуя выдохнул с облегчением, когда обстановка стала тише и благоприятнее без нежелательных знакомых. Он оценивающе посмотрел на Хигучи и спросил: — Ты как? Может, тебя до дома проводить? — Нет, не нужно. Я немного подышу и вернусь к вам, за стол, — Ичие облокотилась на деревянную изгородь, чтобы поймать равновесие, но говорила она внятно и связно, поэтому Накахара посчитал, что его коллега ещё вполне в адекватном состоянии, и он поспешно вернулся в заведение. Хигучи устремила взор к ночному небу, где тысячи серебряных звёзд сверкали словно бриллианты, рассыпанные по чёрному бархату ночи. Если бы одна из них сейчас упала, то её желание было бы предопределенно. Ичие мечтала о таких приземлённых вещах, но для неё они оставались недоступны. Всё это стало губительным для девушки. Вода блестела под луной, а шум волн, невероятно манящий, успокаивал и дразнил своим спокойствием. Поддаваясь нежному ветру, она направилась в сторону горизонта, где небо встречалось с водой, создавая иллюзию бесконечности.

***

Акутагаве было довольно непросто охладить свой не в меру горячий пыл. В момент, когда краем глаза он наблюдал за Хигучи, танцующей с Дазаем, он видел, как откровенно их тела приближались друг к другу. Как ни странно, но это невинное нарушение верности причинило Рюноске сильную боль. Он вспыхнул от раздражения. Ревность. Ревность — это новое, незнакомое ранее чувство, с которым Акутагава должен научиться бороться, чтобы не выдать себя. Эспер старался выглядеть невозмутимым, но послеобраз на танцполе преследовал его. Световспышки зарябили в глазах, а висках стучало сильнее, чем когда-либо. Алкоголь дурманил вперемешку с нарастающим напряжением внутри, и игнорировать свои чувства становилось всё труднее. Дазай вернулся к застолью один, и Рюноске сразу задался вопросом: где Хигучи? Бывший наставник вовлекся в разговор с Ацуши и Хироцу, и влезать Псу сначала показалось неуместным. Но спустя ещё минут 20, когда его ассистентка так и не показалась, избавиться от беспокойства он уже не смог. Прерывая веселую беседу, он все же спросил, и тогда Осаму, пожимая плечами, ответил абсолютно безразлично: — Понятия не имею. Но Акутагава знал, что Дазай лукавит, ведь они вместе выходили на улицу. Долгое отсутствие Ичие казалось ему странным. Обычно, она всегда держится рядом, особенно на таких мероприятиях. Увидев смятение парня, Осаму всё-таки добавил: — Кажется, была с Чуей. Но Чуи тоже в поле зрения не оказалось. И Гин с Тачихарой пропали. Рюноске вообще перестал понимать, что он здесь делает — в компании детективов. Здесь до Хигучи точно никому нет дела, и он решил поискать её снаружи. Акутагава вышел на улицу, встретившись с вечерней прохладой. Вокруг было почти пусто, лишь несколько туристов стояли у входа и громко смеялись. Эсперу не пришлось долго раздумывать в какую сторону идти — его привлёк свет, мерцающий на берегу. Луна в эту ночь была особенно яркой, и под ней хорошо угадывался силуэт девушки. Рюноске убедился, что с ней всё в порядке, но неконтролируемое зудящее чувство внутри не давало ему уйти. Он ещё какое-то время наблюдал за Хигучи, которая босиком стояла на песке, в паре метров от воды, всё с той же бинтовой повязкой на ноге. Она обнимала себя за плечи, а с её волосами играл размеренный ветер. Преследуемый ужасным волнением, Акутагава сделал несколько неуверенных шагов в её сторону. Она сразу обернулась на шорох и нервно сглотнула. Появление Рюноске стало для неё словно водопад холодной воды, мгновенно отрезвляя и заставив замереть на месте. Вот он — самый идеальный момент, чтобы высказать ему всё, что копилось так долго. И если Хигучи сейчас не решится, то не решится уже никогда. Она вздохнула поглубже и быстро, невпопад заговорила, нарушив неловкое молчание: — Знаете. я давно хотела вам сказать., — подумать об этом оказалось проще, чем сказать вслух. Язык заплетался, а мысли путались. Взволнованно проведя рукой по лбу, она перевела дыхание и продолжила: — Я хотела сказать, что я вас… Ичие оссеклась, когда Акутагава попятился назад и уставился сквозь неё, как если бы её просто не существовало. Его привычное безразличие резануло по сердцу девушки, ей тотчас же захотелось исчезнуть. Единственный путь к отступлению был к морю. И искупаться сейчас казалась лучшей прерогативой, чем испытать воистину худшее унижение в своей жизни. — К черту всё, — отрубила девушка и резко побежала к воде. — Хигучи, стой! — крикнул Акутагава и рванул за ней. К счастью, ему удалось схватить её за руку, прежде, чем намокнуть. Ичие же зашла в море по щиколотку. — Что ты хотела сказать? Рюноске крепко сжал запястье девушки, не давая и шанса на бегство. Эспер знал, что у неё были свои демоны, но сейчас она выглядела особенно уязвимой. — Ты знаешь, — тихо ответила Ичие и покраснела от досады. — Знаю. Девушка посмотрела на его хладнокровное, красивое лицо, и ей снова стало стыдно. Акутагава видел, как её глаза блуждают по нему, задержавшись на губах непозволительно долго. Что-то важное должно было произойти и они оба это чувствовали. Дыхание стало тяжёлым и шумным. Сердце трепетно забилось в ожидании, но ничего не происходило. Хигучи, находясь в исступлении, жаждала от него какого-то шага, но Рюноске молчал. И тогда девушка разочарованно вздохнула: — Что ж, — она освободила своё запястье из цепкой хватки и шелохнулась, намереваясь уйти. — я знала, что это не взаимно. Я пожалуй, пойду… Но Акутагава резко схватил её другой рукой за талию и притянул к себе. Без предупреждения он прильнул к губам Хигучи, страстно желая показать — кому она принадлежит на самом деле. Их поцелуй был подобно искре, которая внезапно вспыхнула в темноте, ярким и сокрушительным одновременно. Ичие обмякла в его объятиях, и Рюноске прижал её к себе ещё ближе и свободной рукой нырнул в светлые волосы, заставив запрокинуть её голову назад. Девушка ответила ему с такой же силой, будто хотела раствориться в нём. Когда их губы стали двигаться в согласии, время вокруг них остановилось, и они остались одни в этом мгновении. Хигучи вцепилась в плечи парня, погружаясь в океан наслаждения с головой и отдаваясь его волнам. Акутагава чувствовал, что она дрожит, но у него самого трепетал каждый нерв, и он умышленно тянул время, не в силах остановиться. Эспер целовал девушку с неистовым голодом и грубой настойчивостью, превосходящими разумность. Спустя целую вечность Рюноске отстранился, он был совершенно опустошен происходящим. Как во сне, загипнотизированная и полная страха вперемешку с восхищением, Хигучи коснулась щекой мужской груди и услышала, как бешено колотилось его сердце. Девушка никак не ожидала, оказавшись в объятиях Акутагавы, что будет покорена и увлечена в густую сладкую темноту, где были лишь жгучее наслаждение, возникающее, когда его губы осыпали непрерывными поцелуями ее губы, и жаркие волны, прокатывающиеся по следам его ласкающих рук. Эспер не двигался, и Ичие отпрянула назад, чтобы посмотреть на него. В её взгляде читалось замешательство и лёгкая растерянность. Акутагава, всё ещё охваченный эмоциями, заметил, как девушка споткнулась на месте, едва удерживая равновесия. И тогда он осознал, что её эйфория вызвана не только поцелуем, но и следствием алкогольного опьянения. — Ты как? — Рюноске спросил шёпотом, чтобы не нарушить эту хрупкую атмосферу. — Тошнит немного, — хрипло ответила Хигучи, а затем зажала рот рукой, подавляя рвотный рефлекс. И это совсем не убедило Акутагаву: — Пошли в дом. Тебе надо поспать. — Хорошо, но мои туфли., — жуя слова, мямлила Ичие, сверля глазами песок вокруг. — Я не могу идти босиком. Только этого не хватало! Жуткая усталость накатила на парня, стоять на месте становилось всё труднее. Хигучи металась из стороны в сторону бесконечно долго. Рюноске ещё какое-то время лицезрел за её отчаянными и безуспешными попытками найти обувь в темноте, но затем его терпения иссякло: — Плевать на них, — и с этими слова, он схватил Хигучи под колени, перекинул её на плечо и направился к их арендованному особняку. Повисшая на Акутагаве девушка завизжала от неожиданности и стала протестовать, но её голос звучал скорее как наигранно недовольное ворчание. Спустя каких-то пять минут мафиози уже оказались на бетонной лестнице, и эспер поставил девушку на ноги. Он не знал, находился ли кто-то сейчас в гостинной, но чтобы их кто-то увидел точно не желал. — Подняться сама сможешь? — спросил Рюноске и распахнул перед ней дверь. Ичие, немного пришедшая в себя, отряхнула волосы и попыталась состроить уверенный вид: — Конечно! — ответила она с лёгким вызовом в голосе, стараясь выглядеть так, будто всё под контролем. Акутагава лишь усмехнулся и зашёл внутрь, следом за Хигучи. В гостиной было пусто, и парень с облегчением вздохнул — он не хотел свидетелей. Голова у Ичие кружилась, и она вцепилась в перила, но подняться наверх всё же смогла без происшествий. Не сумевшая сдерживать в себе радости, по пути она тихонько хихикала и победно улыбалась. Рюноске забавляла сие картина: девушка разве что не пританцовывала. Ичие уже собиралась подойти к двери своей спальни, но перед этим решила ещё раз поцеловать своего семпая, дабы убедиться, что происходящее — правда, а не плод её воспалённой фантазии. Получилось весьма неловко: девушка промахнулась и попала в скулу. Акутагава был намерен исправить сие недоразумение, уж больно приятно оказалось целоваться с Хигучи. Он аккуратно взял её за подбородок, наклонился и вновь прильнул к её губам. Но их близость прервалась почти сразу, не успев начаться; снизу послышались смешки Тачихары и тихий голосок Гин. Недолго думая, Рюноске поспешил скрыться из виду, утянув Ичие за собой. Мафиози зашли в гостевую спальню Акутагавы. Футон был уже растелен, а помимо него, при выключенном свете Хигучи больше ничего не видела. Всё её тело отдавало ритмичный бит от волнения. Девушке срочно требовалось перевести дух, но она не успела этого сделать. Темные глаза эспера пристально посмотрели на неё, захватив в сладкий плен. Ичие почувствовала, что сейчас упадет в обморок, когда тень Акутагавы приблизилась. В воздухе витала напряжённая тишина и каждый шорох казался оглушительным. Она усердно старалась сосредоточиться и собраться с мыслями, но его тяжёлый взгляд приковывал, словно магнит. — Голоса вроде стихли, — прошептала Ичие. — Может, мне стоит пойти к себе? — Не стоит. Голос осип, и эспер сглотнул ком в горле. Он слышал, как Хигучи затаила дыхание в ожидании, а её глаза светились в темноте, как два ярких факела. Момент воистину завораживающий и волнующий. Рюноске неуверенно подошёл ближе и притянул девушку за талию к себе, значительно сократив расстояние между ними. Акутагава чувствовал себя балансирующим на грани безумия, но ничего не мог с собой поделать. Он медленно наклонился, и его холодные, шершавые губы вновь обрушились на неё. Ичие ответила ему всем своим существом, всё ещё не веря, что момент, о котором она мечтала так долго, стал реальностью. Все её страхи сошли на нет, стоило ей только оказаться в объятиях своего возлюбленного. Руки эспера блуждали по её спине, а темп их поцелуя стремительно нарастал, разжигая настоящее пламя из чувств. И уже вскоре, теряя над собой всяческий контроль, Рюноске, не прерываясь от столь интересного занятия, повалил Хигучи на футон. Девушка ответила и на это, одобряя настойчивость Акутагавы. Дыхание становилось всё более обжигающим и рваным. Время от времени он прерывался, чтобы отдышаться, и вновь были долгие, дурманящие поцелуи, наполняя момент большей интенсивностью. Дрожа от наслаждения и утопая в экстазе, Хигучи на миг отстранилась и почти невесомо скользнула указательным пальцем по его виску, затем вниз по щеке и вдоль шеи, к груди. Ичие ощущала себя беспомощной, ничего не понимающей и вместе с тем счастливой от страсти и удовольствия. Акутагава поймал руку девушки и поднял над её головой, прижав к полу. Вторая его рука всё также оставалась на талии, заставляя Хигучи выгибать спину всё сильнее от каждого его прикосновения. Рюноске прильнул губами к шее, и Ичие томно выдохнула. Сейчас его подчиненная была такой знакомой и такой незнакомой ему одновременно, парню хотелось исследовать её всю. Его мышцы судорожно сжались, когда поцелуи стали перемещаться всё ниже, а его пальцы автоматически потянулись к застёжке на платье, желая избавиться от преграды. Молния располагалась спереди, что было очень удобно для Акутагавы, который был настроен и дальше блуждать своими губами по женскому телу, пока девушка неожиданно не окликнула его. — Что такое? Эспер приподнялся на локтях, чтобы осмотреть Хигучи: она выглядела растрёпанной и сильно раскрасневшейся от его ласк. — Может, ещё выпьем? — почти умоляющим и жалобным тоном спросила девушка. Акутагава изогнул бровь в удивлении, явно не ожидая такого предложения в самый разгар их страсти. Он осторожно поднялся и хрипло произнёс: — Пойду, поищу что-нибудь. Выходя из спальни, Эспер видел, как Ичие спрятала лицо руками, очевидно, сгорая от такой интимности момента. И пока он преодолевал столь короткий путь до холодильника, до Акутагавы дошла простая истина — Хигучи просто испугалась. Он и сам осознавал, что они слишком увлеклись и, возможно, стоить сбавить обороты, однако, тело его жаждало совсем другого. Рюноске нашёл в мини-баре бутылку соджу, и перед тем, как подняться обратно на второй этаж, он зашёл в ванную и умыл лицо холодной водой, пытаясь вернуть самообладание. Это немного помогло, и разум постепенно возвращался к нему, если это можно так назвать. Когда Акутагава вернулся, то застал Хигучи… мирно спящую на его футоне. Эспера не было каких-то десять минут, но этого хватило, чтобы Ичие успела уснуть. В какой-то степени парень даже испытал облегчение, что они не зашли так далеко сегодня, и у него ещё будет время всё обдумать, прежде, чем бросаться в омут с головой. Рюноске тихо сел на край футона, открыл бутылку соджу и сделал глоток. Алкоголь обжёг горло, но это помогло ему выдохнуть. Внутри него всё ещё бушевали эмоции, но теперь они стали более управляемыми. Всё случилось слишком неожиданно, но так естественно, словно должно было случиться ещё раньше, но момент почему-то откладывался. Акутагава посмотрел на Хигучи, её лицо было таким спокойным и безмятежным, а губы чуть приоткрытыми, словно она продолжала о чем-то говорить с ним. Стараясь её не разбудить, эспер аккуратно лёг рядом, но заснуть сразу не получилось, настолько непривычным оказалось делить с кем-то постель. В голову лезло множество вопросов, на которые ответы пока не находились. Парень задумывался о том, что их ждёт дальше. Как они будут взаимодействовать с Ичие, когда она проснется? Сможет ли он найти слова, чтобы объяснить свои внезапно появившиеся порывы быть с ней? Помаявшись ещё какое-то время, усталость всё же взяла свое, и Рюноске погрузился в болезненный и чуткий сон, в котором логика и чувства продолжали бороться.