Сокджин

Джин сам не знает, как оказывается в этом неприглядном пусанском переулке, перед входом в тату-салон, что и принять-то за оный очень сложно. Он просто как-то вдруг приходит в себя в полумраке помещения того самого салона. Тянет носом лёгкие нотки табака, чего-то прохладно-древесного и хвойного. Взглядом скользит по рисункам на стенах, что подсвечены лиловатыми гирляндами. Те, сделанные от руки на плотных листах бумаги, быстро, чётко и явно эмоционально, частично перекрывают такие же граффити. Из колонок по углам салона играет рок - ненавязчиво, пульсом отдавая куда-то в грудную клетку, щекоча гитарными рифами позвонки. И вливается в уши чем-то совершенно непонятным, потому что на английском. Джин пятится было, дабы скорее сделать ноги. Не то чтобы пугаясь, что сейчас его сгребут за шкирку огромные руки какого-нибудь бугая и вытрясут все деньги, документы и номер сберегательного счёта. Сколько думая, что вообще-то никогда в жизни не планировал делать себе тату. Тем более в мрачном салоне, что прячется в неприглядном переулке Пусана, куда сам Джин заехал лишь по работе, в командировку, и решил прогуляться на свою голову в поисках интересного местечка на покушать. Дверная ручка как назло ускользает от его пальцев, а поворачиваться к чернеющему шторой проёму вовсе не хочется. Хотя, казалось бы, чего такого. Он взрослый мужчина. Он не в замке с привидениями, не в комнате ужасов и даже не в доме шамана. Но почему-то, когда та самая шторка вдруг вздрагивает, Ким Сокджин вздрагивает вместе с ней. Задерживает дыхание и следит за тем, как тяжёлая ткань собирается складками и сдвигается в сторону, уже готовый выдыхать "проститепростоошибсядверью", наконец-то цепляя за своей спиной дверную ручку. Да только медлит, буквально прирастая к полу. Широкая улыбка, которая озаряет всё ещё по-мальчишечьи круглое лицо тату-мастера (??), совершенно не вяжется со всем окружающим случайного посетителя антуражем. От неё на щеке хозяина появляется лёгкая, почти незаметная, если не присматриваться, ямочка, а вокруг глаз - лучики. Нет-нет, Джин совсем не пялится, просто освещение тут такое, хм, выделяющее мелочи. И взгляд сам собой цепляется за колечко пирсинга в губе, скользит ниже по подбородку незнакомца к воротнику плотной узкой майки, а дальше - к руке, что полностью забита татуировками. Не скрытые кожанкой без рукавов (он их что, сам от куртки оторвал??) рисунки переплетаются, мешают в себе монохромность и яркость и выглядят чертовски красиво и завораживающе. Так и тянет подойти, коснуться пальцами, ощущая лёгкую шероховатость кожи под подушечками, проследить как татуировка оживает при дрожании мышц... Ким Сокджин. STOP IT. - Здравствуйте. Я могу вам чем-то помочь? Пирсинг (ещё и в брови!), татуировки, чёрный шмот и чёрные же волосы, что непослушными прядями падают на глаза, так и дразня парикмахеров. Даром, что Джин не парикмахер, пусть бы и стрижёт сам себя временами. Но голос слишком мягкий, слишком сладкий, вежливый, до сведённых сдерживаемой улыбкой, скул. Интересно, а петь им он умеет? Этот парень сплошное противоречие. (а кто сказал, что он не сможет вытряхнуть из тебя твои денежки, а, Ким Сокджин. Вон какие плечи и бицепсы. Стоит только отлипнуть от улыбки и присмотреться) - Здравствуйте, - Джин в ответ кивает как автомобильный болванчик, запоздало вспоминая, что вообще-то хён, выпускает из пальцев дверную ручку и отступает от самой двери на пару шагов вперёд, не то чтобы огромным усилием воли возвращая себя обратно в салон. - Я бы хотел сделать тату. Ты с ума сошёл, Ким Сокджин?? Внутренний голос стучит по темечку, отдаёт эхом в ушах. И, если бы обладал телом, точно выпихнул бы его обратно прямо через закрытую дверь. Но что он вообще может. - Где-нибудь на пояснице. Помогите подобрать что-нибудь. Совсем сбрендил!! Совершенным образом ничегошечки он не может, кроме как стучаться о черепную коробку под надменное фырканье собственного хозяина. Мысленное фырканье. Но и голос-то внутренний. Да и кто тебе - голос - сказал, что Ким Сокджин, который никогда до этого момента не хотел иметь татуировки, вообще пойдёт на подобное. Он всего лишь немножечко пообщается с этим милым тату-мастером, потому как отказывать таким вот совсем не вежливо, и отправится дальше на поиски едальни. А потом спокойно, раноутренним самолётом, вылетит в Сеул. Чтобы на (этих, последующих и ещё) выходных вернуться за своим рисунком. Чёрт.

Give me a reason to turn and run Give me a reason, I wish you would