Тени на серебряных парусах

У Арвины немеет всё внутри, когда она видит его силуэт в дальнем углу сада. Она стыдливо прячет взор и прячется за спину матери. Мама идёт и что-то щебечет, но в ушах прилежной дочери звучат лишь набаты сердца. Встреча до трагедии, что перевернула ее жизнь. У Арвины дрожат руки, когда она в тысячный раз читает письмо. Углы листа изогнуты, есть трещины — следы тихой истерики. Буквы пляшут перед глазами и расплываются. Она чувствует тепло объятий отца и громко рыдает, уткнувшись в родные руки. У Арвины словно вынули сердце, отдали его на растерзание оркам. Ей не остаётся ничего другого, как смириться. Смириться со смертью, что обитает вокруг. Смириться с тихой тоской о родном доме. Она смотрит на пепел вокруг, а маленькая Илиэн захлёбывается в слезах. Маленькая Илиэн в её голове бежит в раскрытые объятия старшего брата. Арвина же крепче прижимает макушку Ардора и идёт в дом Линдорина, где в собственной печали тонет маленькая художница. Арвина уже давно не малышка. Арвина — принцесса, такая же, как и её мать, такая же, как её бабушка и мать её дедушки. Это не вытравить и не изменить. Это вырезано на её сердце — сердце, отданном королевскому роду нолдор. Позже, гораздо позже, когда она сидит рядом с матерью, Арвина видит его. Высокий, с заразительной улыбкой, он поддевал её родича Тингола, и она сжимала руки в кулаки, стараясь не выдать чувств. Сердце едва ли пропустило удар. У Арвины летящие платья. Она помнит зной Благословенной Земли. Лёгкий крой, который она ткала сама, создавая первый многослойный наряд эльфиек. В Мирквуде такой наряд позже станет символом — символом матери Трандуила, жены первого короля Орофера. Но сейчас она вновь колет пальцы, пытаясь свить ту самую лёгкую ткань. — Не будь к себе жестока, — мать, мягко улыбнувшись, касается её лба губами. Её руки гладят дочь и забирают ткань. Она садится рядом, и из рук Артанис выходят те самые невесомые ткани, что кажутся сотканными из света. Арвину всегда удивляло, почему многие не видели сходства первой жены Финвэ с женой его правнука. Общая кровь кипела в их жилах. Такая же горячая кровь текла и в её сердце, как однажды поняла она. Поняла, когда утонула в глубине глаз одного из дальних родичей. Он улыбался ей широко, поправляя растрёпанную косу, и протягивал неряшливый букет полевых цветов. Разве этого заслужила принцесса? Но Арвине было всё равно. Она меняла воду цветам, а ночью, когда в её покоях горели лишь пара свечей, сидела и перебирала нежные лепестки. Каждая их встреча — а встречи были почти каждый день — заканчивалась цветами. Из королевских теплиц, из далёкого леса, откуда они казались особенно драгоценными. Даже из сада его матери. Он срывал цветы варварски, с корнями, а она сажала их в горшки и ставила на террасу. Цветы часто приживались, и она радостно смотрела в его голубые глаза. После они начали говорить. Говорить так много, что губы пересыхали и болели. Они гуляли под деревьями, что раскинули свои ветви вокруг дворцового комплекса. Там же украдкой целовались, и Орофер дал ей обещание. В обычный день, когда солнце пекло так жарко, что ей было невыносимо, он протянул браслет и попросил стать его женой. Арвина вновь онемела, как год назад, когда впервые увидела его силуэт. Она кружилась в свадебном платье, а слёзы её матери блестели в лунном свете. Церемония была тихой. Отец, грозной скалой возвышавшийся над всеми, грустно улыбался. А Меллор, стоявший рядом, весело скалился ей в ответ. Это был её день. Она утонула в любви мужа. После свадьбы они переехали в тихий домик, куда Арвина привезла свои горшки с цветами. Кто бы мог подумать, что садоводство станет её отдушиной? Её, что училась у Ниэнны сочувствию и целительству, избегая залов Йаванны? Изменилось ли что-то? Нет. Арвина наконец дышала полной грудью. Хотя, какая она теперь Арвина? Она уже не принцесса, не многим больше, чем простая леди. Теперь она Амарэль, которая войдёт в историю как королева. Держа на руках первенца, она тихо шептала его имя. Имя, которое знала лишь она и её мать. Имя, которое он будет носить и скрывать. Она молча улыбалась, выжигая в своём сердце слово «Лайтаро». Она молчала, терпела боль, что окутывала её с каждым рождением. Она сидела над холмиками маленьких детей, что не увидели первый день этой жизни. Она проклинала судьбу, стирала до красноты плечи. Мечты о семье разбивались, как хрусталь. Судьба хлестала, как людской хлыст. Один ребёнок из пятерых. Первый и последний. Она смирилась. Молчала на упрёки мужа, отдалилась от семьи, позволив сыну привязаться к отцу. Пусть так. Так будет лучше, она кричала себе. Так будет многим лучше сыну. Видеть радость и не знать горе. Не познать, не увидеть, не ощутить. Любила она его больше жизни. Любила так, как умеет любить мать своего ребенка. Безгранично, полностью отдавая себя до последней капли. Орофер был рядом. Скала, он защищал ее от косых взглядов, касался в ночи, думая что она спит, но она вновь кусала ребро ладони до крови. Она сама выбрала этот путь. Она не хотела ранить его. Маленькая Илиэн на закате закрыла глаза. Она была полна жизни, но она так устала. Маленькая Арвина смеялась, сидя рядом с братом на огромном лугу цветов. Земли Амана сияли благодатью, даря прощение. Она знала, что однажды вновь ступит на земли новой эры. Увидит отца, мать и братьев, что придут на этот луг. И вновь засияет солнце.