Огненный снег. Проект «Фатум»

Полар. 736 год от начала Колонизации. Если бы кто-то из подданных узнал, что Ее Величество императрица Кира всей душой ненавидит пышные приемы, к тому же устроенные в ее честь, он бы испытал ни с чем не сравнимое удивление. Вот только вряд ли кому-то из простых граждан Полара удалось бы перекинуться с женой Ксандра хотя бы парой слов. Нет, Киру вовсе нельзя было назвать скромницей, и свой пятидесятый день рождения вряд ли она стала бы встречать в компании исключительно мужа и сына. Но неделя торжеств и увеселений — императрица считала это явным перебором. Впрочем, не в ее характере было бороться со сложившимися традициями. Поларцы отмечали праздники долго, дорого, пьяно и с размахом, так что ей пришлось привыкнуть к местным обычаям. И с тех пор как она — тогда совсем еще девчонка — покинула родную Землю, чтобы стать правительницей далекой планеты, Кира если и не научилась находить свое очарование в таких вот чересчур длительных празднествах, то по крайней мере смогла к ним привыкнуть. Сегодня насладиться приемом — третьим с того самого дня, как начались всенародные гуляния — ей мешало дурное настроение мужа. Ксандр, в отличие от своей супруги, поларские праздники обожал и отдавался веселью со всей страстью. Кстати сказать, Его Величество вообще был человеком увлекающимся. Это самое «на размах», характерное для многих поларцев, было присуще Ксандру в полной мере, вот только императору приходилось сдерживать широкие порывы, сковывая себя в своих увлечениях и пристрастиях во благо родного Полара. В самом деле, может ли император много времени уделять любимой охоте, если дела требуют его присутствия в столице? Так что если Кира научилась смиряться с тем, что ей приходилось тратить бесконечные часы, общаясь с малознакомыми, но необходимыми государству людьми во время бесконечных приемов, то ее мужу приходилось усмирять свою широкую натуру, время от времени давая себе волю. Однако, сейчас Ксандр всем своим видом демонстрировал недовольство, и Кире оставалось только догадываться, что послужило причиной дурного настроения мужа. Не иначе, как поведение сына — решила императрица. И было, о чем волноваться: явный интерес, который проявлял Оливер к дружку Марка, не заметил только слепой. И если наследник пытался напустить на себя безразличие, стараясь не отсвечивать лишний раз рядом с Тайлером Нэшем, то получалось это у него скверно. Не стоит говорить за всех присутствующих, но от зоркого материнского взгляда не укрылось то, как Оливер, стоит ему оказаться поблизости, будто бы случайно задевает своими пальцами руку майора Нэша. Как он смотрит в сторону смазливого адъютанта, когда они находятся в разных концах огромного, празднично украшенного дворцового зала — с голодным нетерпением, прикусывая нижнюю губу так, что это выглядит даже неприлично. И как глядит майор Нэш на принца — так, словно в фантазиях своих уже разложил Олли прямо на праздничном столе и сделал с ним все то, о чем Кире, как матери наследника, думать совсем не хотелось. Нет, Кира вовсе не считала себя ханжой, понимая прекрасно — ее младший и, после гибели двоих сыновей, единственный сын давно уже не ребенок. Было бы странно, если бы Олли в свои годы не интересовался сексом, и Ее Величеству, конечно же, было известно о немногочисленных и довольно-таки непродолжительных романах наследника, случившихся после отъезда принца в Академию. И ни сама Кира, ни отец Олли не имели ничего против — пусть мальчик развлекается, пока не настанет время подумать о браке. Ксандр всерьез рассчитывал на союз с Океанией. За последний год произошло несколько серьезных стычек: океанийцы дерзко весьма атаковали то поларские границы, то этнийские, и оба государства, объединив усилия, дали зарвавшимся соседям отпор. Марк Адлер возглавил объединенный полк ВВС, куда вошли пилоты как Полара, так и Этны. Это новое формирование оказалось эффективным настолько, что военное командование Океании лично принесло извинения как императору Ксандру, так и Верховному Канцлеру Эдриану. Глава правительства этой почти полностью покрытой океанскими водами планеты — еще довольно молодой человек, он принял управление страной всего лишь два года назад, но уже успел проявить себя, — робко выразил надежду на возможный брачный союз с принцем Оливером. И Ксандр не отмел сразу это предложение, решив, что лояльность Океании пойдет на пользу Полару. Муж не спешил озвучивать свое решение сыну. Да и решено еще, в общем-то, ничего не было, поэтому молчание Ксандра было понятно. Только чем дольше тянул с ответом Ксандр, тем больше времени было у Оливера для того, чтобы увязнуть в своей совершенно безнадежной влюбленности в человека, который никогда, ни при каких обстоятельствах не станет супругом принцу Полара. Адъютант императорского братца, носивший скромное звание майора, бесшабашный вояка из Дикой эскадрильи… Такого ли мужа прочили для своего сына венценосные супруги? И если Ксандр и Кира испытывали вполне искреннюю симпатию к Тайлеру Нэшу — против их с Марком дружбы Император не только не возражал — приветствовал таковую, — то брак с наследником престола — дело совершенно другое. И если Оливеру можно было простить некоторую наивность и непонимание таких очевидных вещей, то уж майор Нэш должен понимать: ему ничего не светит. Кажется, Ксандр запретил Тайлеру общение с Олли? Так какого дьявола Нэш не оставит принца в покое? От внимательного взгляда Киры не укрылось и то, что, помимо Ксандра, еще один человек, присутствующий в зале, явно не испытывал удовольствия от царившей вокруг праздничной атмосферы. Марк Адлер, который обычно не бежал от шумного веселья, сейчас явно тяготился происходящим. Маркус был мрачен, не выпускал из рук стакан — который уже по счету? — и ни на шаг не отходил от своего супруга, вцепившись в Паука так, как будто только опираясь на его руку, мог держать себя в вертикальном положении. Странно, как быстро они спелись — ее деверь и Джейсон Ламберт, тот, кого принято было считать фактическим правителем Этны. Особенно в последние полгода. Ходили слухи, что Верховный Канцлер Эдриан страдает легочной болезнью, и ему приходится по меньшей мере раз в месяц укладываться в целебную капсулу. Кира помнила, как нелегко далось ее мужу это решение — отдать Марка Пауку в мужья. Да еще и на условиях последнего, одним из которых было проживание супругов на Этне. Фактически, Полар передавал ранее враждебному государству лучшую свою боевую единицу — Дикую эскадрилью, и пусть обе планеты зарыли топор войны, кто сказал, что зарыт он достаточно глубоко? Да, сейчас поларцы с этнийцами вместе отражали нападение Океании, но как знать, надолго ли это союзничество? Будет ли партнерство Полара и Этны так же крепко, как брак Джейсона и Марка? А то, что супруги в браке вполне счастливы, видно было невооруженным взглядом. И если раньше Кире приходилось слышать от мужа, что Маркус браком, ему навязанном, тяготится, то сейчас… Только посмотрите на этих двоих! Нужно быть слепым, чтобы не заметить, как светлеет лицом Марк, когда смотрит на мужа. Или как Паук улыбается супругу — так улыбаются дети, получившие в подарок игрушку, о которой давно мечтали. А в их прикосновениях — вполне невинных, учитывая, что в зале собралась толпа народу, — столько интимного, что Кире становилось даже немного неловко, стоило только заметить, как рука Джея, скользнув по спине Марка, замерла в какой-то половине дюйма от его пятой точки. Словно она подсмотрела что-то такое стыдное, для чужих глаз совсем не предназначенное. Марка и Джейсона окружали люди — некоторые даже совсем им обоим незнакомые, — и в то же время они как будто бы были одни. Словно не существовало никого, кроме них двоих, и никто другой не был им нужен. И нет, Ее Величество вовсе не завидовала счастью деверя с Пауком. Она искренне симпатизировала Марку и готова была порадоваться тому, что он, наконец-то, встретил своего человека. Вероятно, нечто похожее на зависть шелестело где-то там, глубоко в лабиринтах памяти, и Кира, вспоминая, как сама она — вчерашняя девчонка — стала женой императора Ксандра Пятого, долго не могла впустить в свое сердце любовь к супругу. Но когда, наконец, чувство это оформилось, пустило корни и проросло, тогда-то Кира и поняла, что по-настоящему может быть счастливой только когда Ксандр рядом. И дети… Один ребенок… Потеря двух старших сыновей все еще кровила незаживающей раной. Раной, которая, видимо, никогда не затянется. Знала ли правительница Полара, что долгие годы такой вот раной мучился и Маркус Абрахам Адлер? Знала ли она, что Паук - стежок за стежком - смог залатать, залечить однажды растерзанное сердце? Да, ей памятна была попытка Марка сочетаться браком с кем-то… Как же его звали? Кира, привыкшая запоминать имена близких подданных и памятные даты, не давала себе труда сохранить в памяти имя какого-то парня без роду без племени, который отчего-то возомнил, что сможет породниться с семейством Адлеров. Ей удивительно было то, что супруг дал тогда согласие на брак своего брата с этим… Она всегда так и говорила про себя: «с этим». И тот факт, что «этот» куда-то исчез накануне объявления помолвки, вызывал скорее облегчение, чем досаду. Да, Маркуса было жаль — мальчик так переживал! — но все же оказалось к лучшему, не так ли? Никто не станет спорить, что Джейсон Ламберт — партия куда более достойная, чем какой-то выскочка, которого Марк подцепил в логове пиратов. Сюжет, достойный бульварного романа, но совершенно не годившийся для того, чтобы быть вписанным в анналы истории императорского дома. О чем Кира не подозревала, так это о том, что именно та давняя история и была причиной дурного настроения братьев. Всплывшая некстати, когда оба — и Ксандр, и Марк — должны были если не забыть о недоразумении десятилетней давности, то хотя бы не ссориться из-за того, что давно уже умерло и похоронено.

***

Это утро было одним из тех немногих, которые Маркус Абрахам научился ценить. То самое время, что выпадало им с Джеем так редко. Время побыть только вдвоем. Несколько коротких часов, когда им не нужно было разбегаться в разные стороны: Пауку плести свою паутину на земле, а Марку охранять над ним небо. Время, щедро отсыпанное им кем-то, кто там, наверху, благоволил их браку. То самое время, которое им не приходилось выхватывать урывками, и которого хватало лишь на то, чтобы упасть на кровать — если они вообще успевали дойти до кровати — и заниматься любовью с какой-то даже остервенелостью, как будто оба знали: вот сейчас они оторвутся друг от друга, разорвут переплетение тел и снова разбегутся в разные стороны: один в свою паутину, второй в свое небо. И так до следующего раза, когда снова можно будет упасть на кровать. Это было утро, сытое после ночи безудержных ласк. Утро, когда никто никуда не торопился. Когда можно было валяться в кровати сколько угодно, касаясь друг друга просто потому, что в прикосновениях этих в последнее время появилась просто таки физическая потребность. Марк сатанел, когда ему приходилось надолго покидать мужа. Быть может из-за того, что он не чувствовал контакт с Пауком, в его сознании запускался какой-то особый механизм, что позволял ему словно сливаться с машиной, и беспощадный «Буран», который пилотировал полковник Адлер, косил возомнивших о себе бог весть что океанийцев пачками. Так что этим утром Марк мог себе позволить не отрываться от мужа. Даже когда Джей, пребывая в прекрасном настроении, решил побаловать супруга поджаренными тостами с медом акации, который доставили Пауку специально со старой Земли, Марк, обняв его паучью светлость со спины, больше мешался, чем помогал с готовкой, но на все фырканья и ворчание Джея так и не выпустил мужа из объятий. Это было утро, когда они могли долго пить кофе, глядя из окна, как пушистый снег, медленно падая с низкого хмурого неба, украшает балконные перила, как под тяжестью снежных шапок стелятся к земле низкие кустарники — особый полярный сорт, Клаус — неизменный дворецкий Марка — следил за тем, чтобы деревья не погибли во время долгой зимы. Джей научился любить этот суровый край. И дом, куда они с мужем изредка наведывались, если не стал для него родным, то по крайней мере Джейсон считал берлогу Маркуса довольно-таки уютной. Он даже позволил себе некоторые дизайнерские решения — перевесил картины, следуя каким-то своим, непонятным Марку схемам, привез несколько горшков со своими любимыми зелеными монстрами, завалил Клауса наставлениями по части того, как следует ухаживать за всеми этими растениями. Хорошо еще, что не догадался перевезти в поларский особняк Адлера парочку корявых деревьев, которые Паук просто обожал, и которых Марк — черт его знает отчего — побаивался. Так вот это утро было одним из немногих, когда супруги, спрятавшись от всего остального мира в занесенном снегом доме, могли смаковать каждую минуту, не отвлекаясь ни на что. Марку казалось, что он мог бы провести вот так если не всю жизнь, то большую ее часть — просто сидя рядом с Джеем, просто касаясь его время от времени, глядя на то, как он откусывает от своего тоста кусок за куском — аккуратно, так, чтобы ни одна крошка не упала на стол, - как он прикрывает веки, наслаждаясь крепким чаем, и как он улыбается, заметив, что муж следит за ним. Марка приводило в умиление то, каким мягким, по-домашнему уютным может быть тот, кто, не колеблясь, отдал однажды приказ о зачистке взбунтовавшейся колонии — в живых не оставили никого из заключенных, даже тех, кто не участвовал в бунте. Было что-то трогательное в том, как выступают сквозь растянутый домашний свитер острые ключицы, и чертовски возбуждающее, когда его широкий ворот практически не скрывает пугающую татуировку. Паук, выбитый на коже, словно двигался, стоило Джейсону повернуть голову или передернуть плечами. И это зрелище — шевелящиеся паучьи лапки — пугало и завораживало одновременно. Это утро… Внезапно закончилось, когда браслет Марка издал тихий мелодичный звук, означающий, что пришло сообщение. Поморщившись, Адлер развернул голограмму, и если он надеялся увидеть брата — вызов был с его личного браслета — то сильно ошибся. С ним говорил пятый помощник первого секретаря, и судя по тому, что Ксандр не желал приветствовать Марка лично, то был дурной знак. Еще более дурной, учитывая, что сегодня предстоял очередной праздничный день, посвященный имениннице, супруге императора. — Хочешь, я поеду с тобой? — предложил Джей, замечая, как резко изменилось настроение Марка. — Буду ждать в приемной, как и полагается примерному мужу. — Паук будет ждать меня в приемной? — улыбнулся Маркус, пытаясь сгладить недовольство, возникшее после вызова во дворец. — Тебе не по чину, родной. Адлер принялся спешно одеваться. Мундир — повседневный, в парадном не было необходимости — как обычно висел в гардеробной, с вечера идеально выглаженный заботливым Клаусом. Ботинки — новые, не разношенные, они слегка жали в подъеме. Пальто — Джейсон помогал выбирать его, уверяя Маркуса, что эта модель весьма ему идет, а без пальто Айсберг обычно смахивает на раздолбая. Волосы стянуть на затылке в строгий хвост — с распущенными Марк был похож на раздолбая даже в элегантном паучьем пальто. И поцеловать на прощанье самого Паука. Поцеловать обстоятельно, вкусно, долго, так, чтобы Джей понимал, что сделает с ним муж, когда вернется. И чтобы предвкушал то, что между ними произойдет. Ксандр, встретивший Марка, пребывал в дурном расположении духа, и даже не пытался скрыть плохое настроение от младшего брата. Наверняка для того недовольство демонстрировал, чтобы Маркус осознал: он и есть причина, по которой Император изволит сердиться. — Ваше Величество! — Айсберг привычно щелкнул каблуками, отдавая честь. И через секунду обнял Ксандра, как полагается брату, а не подданному. — У меня мало времени, — сразу предупредил Ксандр. — Сам понимаешь — торжества в честь Киры… Марк молча кивнул — что уж тут непонятного? — Поэтому я скажу, а ты сделаешь, — строго произнес Его Величество. — Оставь эту затею. — Что, прости? — Марк сделал вид, что не понял, о чем идет речь. Хотя оба они — и младший брат, и старший, - прекрасно знали, о чем просит император. Три месяца назад Адлер вышел на след. Вернее, ему хотелось надеяться на то, что это был именно он — след, который может привести его к Каю. Марк долго искал… Вернее, искал Джей, и Адлер искренне удивлялся тому, что супруг вызвался помочь в поисках того, кто когда-то претендовал на место рядом с Марком. В руках Джейсона было множество ниточек, подергав за которые, тот мог обнаружить то, что недоступно было простому пилоту… Ладно, не так уж прост был командующий Дикой эскадрильей, но разведка - совсем не его епархия. Тут Марк вполне доверял профессионализму Джейсона, но даже он не позволил прийти хотя бы к какому-то результату. Паук разводил руками, говоря о том, что перерыл буквально все известные ему места, где могли бы укрывать Кая, если бы тот был пленником. Джей совершенно точно был уверен в том, что этнийцы — в частности его братец — не имеют к похищению синтета никакого отношения. Ламберт признавал: иметь в своем распоряжении такого, как Кай, было бы редкостной удачей. Тот, кто сам был химерой, мог бы позволить ученым продвинуться в изучении искусственных людей намного дальше. Кай стал бы ценным экземпляром «санатория», вот только Кая там не было. «Серенити», которую этнийские ученые изучили вдоль и поперек, так же не дала никаких зацепок. По всему выходило, последний раз Кай находился на борту в тот день, когда собирался на вылазку к пиратам. Джейсон уверял Марка, что если кто и может быть причастен к исчезновению синтета, так это Клаус. И если Адлер до сего времени только подозревал, что дворецкий может быть сотрудником поларской разведки — абы кого с улицы не брали на работу управляющим резиденцией принца Полара — то Джей смог достать копию личного дела Клауса. Особый агент департамента охраны императорского двора — вот как называлась должность Клауса на самом деле. Особый агент… Приставленный к нему, Марку Абрахаму Адлеру… Не то, чтобы Маркус был расстроен тем, что его дворецкий, наверняка, выполнял функции соглядатая — он не был так наивен, чтобы думать о том, что все члены императорской семьи являются свободными гражданами Полара. Да у любого бродяги с улицы свободы больше, чем у того же принца Оливера. А уж сам Марк… Он не просто винтик в государственной машине — он ее ресурс. Так что… Нет, он не злился на Клауса. Тот сам был таким же винтиком. Вот только разговоры с дворецким ничего не дали. Тот придерживался изначальной версии — «ничего не знаю, ничего не ведаю, ваш простигосподи Кай сам ушел, и вообще я старый служака, верой и правдой… и все в таком духе». Не пытать же его в конце концов! Хотя Джей предлагал. Не пытать, а… хитрый такой укольчик сделать… Марк идею с укольчиком отмел. Клаус был… Своим. А последствия введения в организм вещества, способного развязать язык, могли быть самыми непредсказуемыми. Некоторых такие укольчики отправляли на больничную койку до конца дней. Так что Адлер от дворецкого отстал. И взялся за Зейна Адлера. Идею с кузеном тоже подсказал Марку муж. Сын начальника разведупра, к тому же работающий при штабе поларской армии — Зейну наверняка было известно гораздо больше, чем мог знать Клаус. Если предположить, что дворецкий, застав Кая врасплох, вырубил синтета с помощью транквилизатора или воспользовавшись шокером, то скорее всего Клауса использовали только на этом этапе. После пленника передали другим — тем, кто обеспечивал транспортировку Кая туда, где предполагалось его содержать. И уже там — в этом неизвестном Марку месте — с синтетом наверняка работали организаторы похищения. Если Кай был похищен, разумеется, в чем у Марка почти что не оставалось сомнений. Такую схему работы с инопланетным существом выстроил бы сам Паук — по его собственным словам. Схему, каждая из цепочек которой обрывалась там, где начиналось следующее звено. Пытаться давить на Зейна было идеей провальной изначально. И не потому, что кузен мог нажаловаться папеньке — а Роберт Адлер, глава поларской разведки, не стал бы церемониться с тем, кто посмел угрожать его сыну. А потому что… кузен. Потому что родная кровь. Потому что в системе в конце концов. И сама мысль о том, что система — по сути семья — могла навредить Марку, лишала покоя. Как-то раз Маркус пробовал говорить об этом с Джеем. Пауку, как никому, терзания мужа были понятны. Он сам был таким же винтиком, как и Марк, разве что размером побольше. Кто, как не Джейсон Ламберт, должен был понимать, как порой бывает сложно, когда ты вынужден отказываться от чего-то важного в пользу громадной, часто неповоротливой государственной машины. Когда ты в системе, тогда тебя рассматривают исключительно с точки зрения полезности. Родство с поларским императором — это была привилегия, возможность иметь больше, нежели другие, обладать знаниями куда более важными, чем все остальные, заводить знакомства более полезные, чем могли бы иметь твои подданные. Другое дело — был ли у Марка выбор? Хотя бы раз — по самому большому счету — мог ли Маркус Абрахам Адлер, принц Полара, родной брат Его Величества Ксандра, командующий Дикой эскадрильей, кавалер шести ледяных крестов… Мог ли он выбирать — как ему жить? С кем ему сочетаться браком? С кем водить дружбу? Вселенские духи! Даже в пилоты он пошел потому, что Ксандр так решил. Всем этим Марк поделился с мужем. Джейсон выслушал его внимательно, сочувственно даже. А потом задал один-единственный вопрос: «Что если бы тебя лишили титула?» И Марк не нашелся с ответом. Даже… смутился что ли? Хорошо рассуждать о свободе, попивая коллекционный бренди в одном из лучших ресторанов Ашера, где все присутствующие — от гостей до последнего лакея — встают при твоем появлении, отдавая таким образом честь. — Ты тот, кто ты есть, Марк Адлер, — жестко сказал тогда Джейсон, лихо опрокидывая свой бокал. — Подумай о том, сколько полезного ты можешь сделать, имея один только титул. Да, ты мог бы жить для себя, делать исключительно то, что хочется тебе, и не думать о том, как тебя заебали установленные не тобой рамки. Но если сейчас, вот сию секунду тебе скажут: отныне ты простой обыватель, и нет у тебя ничего — ни имени брата за спиной, ни звания, ни денег… ничего нет… Согласился бы ты отдать то, что имеешь? — Считаешь меня лицемером? — расстроенно спросил Маркус. Но Джей только головой покачал. — Вовсе нет. И понимаю тебя прекрасно — сам о таком думал не раз. И ты можешь сломать себе голову — от твоих мыслей ничего не поменяется. Это нелегкая доля — та, что выпала тебе. Та, что досталась нам обоим. Но подумай сам — будь ты слаб, будь ты никчемен, будь ты бесполезен — добился бы ты того, что имеешь сейчас, благодаря исключительно тому, что ты брат императора? Нет, Марк. Нет, мой родной. И увидев, что муж, кажется, решил протестовать, Джейсон поспешил накрыть его руку своей, словно успокаивая. — Ты смел. Ты умен. Ты талантлив. Ты привлекаешь людей. Ты можешь вести их за собой. Ты знаешь, что такое ответственность. И ты… При всем этом ты умудрился остаться где-то наивным. И это ценно, Марк. Ты хотя бы понимаешь, насколько цельной личностью являешься? А сомнения… Им подвержен каждый. — Иногда мне кажется, что я весь состою из сомнений, — поделился тем, что давно накипело, Марк. — И потому тебе удается сохранить человечность среди всего этого серпентария, — светло-серые глаза Джея смотрели на Марка так, как иные на редчайший экземпляр в музее не смотрят. — Наши семьи — то еще скопление опасных гадов. Да я и сам, вероятно, из их числа. Только знай — мой яд тебе не достанется. — Из уст Паука это звучит как признание, — не без привычного ему сомнения произнес Маркус. — Считай, это оно и есть… Тот вечер надолго запомнился Марку. Вечер... и последующая за ним ночь. Отдаваясь Пауку, Айсберг думал, что до сего момента знал о любви если не все, то многое. Эта же ночь стала для него откровением. И не потому, что Джей брал его каким-то особым образом. А потому, что его прикосновения, его поцелуи, его движение внутри чувствовались как-то иначе. Глубже. Ярче. Сильнее. Скажи кто два года назад, что Маркус имя свое забудет, трепеща под ласками Паука — он рассмеялся бы тому в лицо. И вот он сейчас, с именем мужа на губах, заласканных, зацелованных, стонет под напором, с каким Джей трахает его, и чувствует себя счастливым. Абсолютно. Безоговорочно. Тем удивительнее был тот факт, что именно Джей вызвался помочь Марку с поисками бывшего возлюбленного. И если сомнения — куда ж без них? — поначалу терзали Адлера, когда он думал, что Паук преследует какую-то свою цель… Какую? Понятную вполне — заполучить в свои лапы настоящую химеру. То по мере того, как шло время, сомнения таяли с каждым новым днем — и ночью — что Марк проводил вместе с Джеем. И не будь этого дерзкого нападения океанийцев, возможно, Адлер вышел бы на след Кая раньше. Так вот Джей посоветовал поговорить с Зейном. По-хорошему поговорить, по-родственному. Что Марк и сделал, не забыв упомянуть о том простом факте, что кузен если не жизнью — то уж вновь выросшим ухом точно обязан Каю. Зейн и не упирался. Сказал, что помнит прекрасно, кто не дал ему сдохнуть после ламбертовских пыток там, на заброшенной этнийской станции, куда его, пленного, приволок Алекс со своими дружками. Честно сказал, что не знает ничего о судьбе Кая. Но может помочь, предоставив Марку полетные карты всех судов, что в день исчезновения синтета стартовали с Полара. Список был внушителен весьма. И Марк, разбирая его вместе с Джеем, сразу отмел несколько маршрутов. Гражданские корабли, военные транспортники, отбывающие к далеким колониям, личные флаеры королевской семьи и обслуги — все эти птички вряд ли имели на борту столь важного — и опасного — пленника, каким был Кай. В итоге осталось около десятка судов, которые могли бы в тот злосчастный день увезти синтета из дома, который он — и Марк тоже — считал безопасным. Из жизни, в которую Марк убедил Кая поверить. Стараниями Джейсона удалось установить маршрут назначения первых трех — и среди них служебный флаер самого Роберта Адлера. Увы, там, куда направлялись эти корабли, Кая не оказалось: паутина, что сплел Ламберт, была поистине уникальной, и Джею не составило труда узнать, чем занимался начальник разведупра на некоем планетоиде, находящимся в некотором удалении от Полара, и ранее считавшимся заброшенным. Выяснилось, что планетоид вполне заселен. Теми, кто устраивает — и участвует — в чем-то напоминающем гладиаторские боях. Запрещенные как на Поларе, так и на Этне, бои без правил процветали на таких вот отдаленных планетоидах, и тот факт, что Роберт Адлер был любителем подобных забав, давал лишний козырь Марку Абрахаму. Вот только Кай в тех боях не участвовал. Марку оставалось проверить еще семь маршрутов к тому времени, как подоспел день рождения Киры. И то, что Ксандр, вызвав брата в один из праздничных дней не лично даже, а через помощника, не предвещало ничего хорошего. — Оставь эту затею, — приказал Ксандр. И Маркус подумал о том, что Зейн все-таки доложил отцу о разговоре с Марком. Вряд ли кузен сознался, что выдал принцу сведения о маршрутах, в том числе секретных. Но мог намекнуть, что родственничек начал поиски давно пропавшего синтета. — Не понимаю, брат, — чувствуя, как следом за Ксандром он сам заражается раздражением, Марк сжал ладони в кулаки. — Не трать мое время, — поморщился император. — Ты прекрасно понял: мне известно о том, что ты решился отыскать давно сбежавшего от тебя любовника. И я не хочу вникать в смысл твоего безрассудного поступка. Я хочу, чтобы ты прекратил. — Ты приказываешь мне, как мой император? — нахмурился Марк. — Или просишь меня, как брат? — В данном случае я и то, и другое, — тон Ксандра смягчился, и он подошел к стоящему на внушительном расстоянии от него Марку, приобнимая того за плечи. — Неужели ты не изжил былую страсть и все еще не можешь забыть того черноволосого паренька? Неужели ты не подумал о том, как это может повлиять на твой брак с Джеем? — На твой союз с Этной, ты хотел сказать? — в отличие от Ксандра, Маркус был далек от того, чтобы казаться покладистым. — На наш союз с Этной, — поправил его император. — Но дело не только лишь в отношении двух наших планет. Дело в тебе. Я помню, насколько ты был плох в те дни, когда твой возлюбленный тебя покинул. Потому и не понимаю, зачем его разыскивать сейчас? Я не замечал за тобой мазохизма. — Трудно замечать то, что творится под носом, когда ты призван всегда смотреть вдаль, — тихо пробурчал Маркус и поймал полный укоризны взгляд брата. — Я могу тебе запретить, Марк, — проговорил Ксандр. — Могу отдать прямой приказ. И как твой император — требовать неукоснительного исполнения. Но я просто прошу — оставь это. Пусть прошлое останется в прошлом. Я волнуюсь за тебя, как ты не понимаешь? — Если волнуешься — может, поможешь мне в поисках? — непонятно, на что рассчитывал Маркус, когда задавал этот вопрос. Похоже, он сделал только хуже. А Джей еще хвалил его за то, что, дескать, такой умный. Дурак он! Марк в смысле — не Джей. — Ступай, — велел Ксандр. — Ступай и… Считай, ты получил приказ, полковник. — Ваше Величество! — покорно склонил голову Марк и, щелкнув каблуками, развернулся четким, отточенным за годы муштры движением и покинул покои императора, чеканя шаг.