
Пэйринг и персонажи
Метки
Описание
Ну, Va-ater! – противно даже для самого себя ныл я. Почему-то мне казалось, что такой тон подействует на моего отца. – Я не хочу в общую школу-у... Это полностью противоречит моей теории о превосходстве арийской расы!
И на что я надеялся, когда это сказал? Что Германская Империя вернёт меня на привычное домашнее обучение?
Примечания
Видела несколько школьных AU по современным странам (но ни одно не читала :,). Теперь хочу по своим любимчикам из прошлого. Извиняюсь, если что-то такое уже есть.
Посвящение
Себе.
Тому, кто решил это почитать <3
Часть 1
14 сентября 2024, 12:19
Ну, Va-ater! – противно даже для самого себя ныл я. Почему-то мне казалось, что такой тон подействует на моего отца. – Я не хочу в общую школу-у... Это полностью противоречит моей теории о превосходстве арийской расы!
И на что я надеялся, когда это сказал? Что Германская Империя вернёт меня на нормальное домашнее обучение?
– Не неси чепухи, – раздражённо ответил отец, не поворачивая головы от деловых бумаг. – Ты идёшь в общую школу. Точка. Если дальше будешь действовать мне на нервы, я тебя в детдом для психбольных сдам.
Думаете, что это шутка? Я тоже раньше думал, что ГИ разбрасывается угрозами просто так, но обычно их не исполняет. Тем более, по отношению к собственным детям. Пока один раз отец не оставил меня без еды на три дня. За что? За то, что забыл отнести какое-то жалкое письмо Османской Империи! Его письмо! Почему это я должен относить его письма? Правда, на самом деле я тогда не забыл о нём, а просто не стал его относить... Ненавижу выходить на улицу! Там слишком много остальных стран, а их я презираю всем моим истинно арийским сердцем.
Арийцы.. Какое прекрасное и красивое слово! А отцу до этого нет дела, слишком много собственных. Он, бывает, только иногда, вполуха слушая мои планы и откровения, хмурится и говорит: «Ты ещё слишком мал, чтобы про это думать. Ты начнёшь территориально существовать в человеческом мире только после моего правления и правления Веймара.»
Почему-то имя моего старшего брата отец, хоть и недавно, но признал, а меня он по имени никогда не называет! Дело в том, что.. Родители не дают нам имена, мы придумываем их сами. Именно те названия, что мы придумаем, в будущем получат страны в человеческом мире, которые мы олицетворяем. Жаль, что флаг даётся нам с рождения и выбрать другой под свой вкус мы не можем.. Но мне, в общем-то, нравится тот, что дан мне. Довольно оригинальный и отличается от всех остальных флагов в нашем немецком родовом древе.
Как же долго я искал, что означает эта чёрная закорючка у меня посередине... Свастика. Тоже невероятно красивое слово. Наверное, я бы так и не узнал этого, если бы Союз не нашёл какую-то книгу с древними рунами в запрещённом отделе библиотеки Российской Империи.
Союз.. Да пошёл ты! Я с тобой год разговаривать не буду! Ну, ладно, может, полгода.. Месяц.. Неделю.. День.. Всё равно, когда встретимся, я тебе такое устрою! Кто мог подумать, что моей гувернантке и учительнице не понравятся пирожки с крысиным помётом, которые мы сделали по твоему рецепту?! Меня из-за этого в отвратную общую школу перевели! Я там ещё не был, но уже её ненавижу.
Пожалуй, этот коммунист – единственный, с кем я общаюсь и кого не презираю. А я даже собственного брата и отца презираю. Но это не отменяет того факта, что коммунизм – говно. Неужели Союз сам не видит, как много изъянов в этом режиме? Хотя, он ведь не так давно его придумал, как и я свой нацизм, – ещё есть время исправить недостатки...
Из моих мыслей меня вытянул голос Германской Империи:
– Ты здесь долго ещё глаза мозолить мне будешь? – спросил он. От голоса его повеяло ледяной сталью. Это плохо. – Я всё сказал. Если есть ещё какие-нибудь претензии – я специально ради тебя могу съездить в детдом для психов.
Я еле удержался, чтобы не съязвить что-то наподобие: "Danke, Vater, aber nicht wert" ("Спасибо, отец, но не стоит"). Тогда переезд в детдом был бы мне обеспечен. Да я и не против, если честно, но там порядки чересчур строгие. Если отцу на меня просто плевать, и я могу уйти из дома, когда, куда и к кому захочу, то там с меня глаз не спустят, и не увижусь я больше с Союзом.
Именно поэтому я молча ушёл в свою комнату. Был уже поздний вечер, из комнаты брата, находившейся по соседству с моей, слышалось сопение Веймара. Времени всего лишь 23:10, куда ему спать? Вроде старше меня.. Я бросил мимолётный взгляд на календарь, где каждый проведённый день перед сном отмечал свастикой, потому что передвижная обводка куда-то потерялась.
Mein Gott! Почему лето закончилось так быстро? На календаре остались в текущем месяце не зачёркнуты свастикой только два дня: 30-ое и 31-ое августа. Значит, сегодня тридцатое... Это что же, всего один день до ненавистной мне учёбы?! Да ещё и с этими недо-странами! Да, пожалуй, звучит не так хорошо, как "недочеловеки", но надо же олицетворения хоть как-то называть?
Так, стоп. Я перевернул лист календаря на следующий месяц, и уже через секунду взгляд моих ярко-красных глаз пылал одновременно радостью и неуверенностью. Первое сентября приходилось ровно на воскресенье. Значит, наверное, этого тупейшего события, которое называют "линейка", не будет. Но что, если садисты, сидящие в школе, решат всё же провести её на выходных?
Что ж, у меня есть выбор: лечь спать и спросить у отца об этом завтра утром, или рискнуть жизнью и пойти доставать ГИ прямо сейчас. Или же.. Встретиться с Союзом, чтобы высказать всё, что я думаю о нём, его самодельном рецепте пирожков с крысиным помётом и коммунизме! Я думаю, последний вариант самый лучший. Конечно, мы сегодня не договаривались о встрече, но окно в доме Российской Империи никогда не подводило.
Остановился я на последнем варианте, поэтому быстро оделся, тихо выскользнул из своей комнаты, аккуратно заперев дверь, и, проскочив мимо что-то подписывающего отца, вышел на улицу. До дома Российской Империи, где жил Союз, было очень долго идти. К счастью, из-за "позднего" времени большинство стран уже спали, и на улице мало кто ходил. Я смог без лишних неприятностей дойти до дома РИ, больше похожего на дворец, и, вжимаясь в стену, чтобы не быть замеченным слугами, пробраться до знакомого окна на первом этаже.
Я постучал в стекло специальным кодовым шифром, который знали только я и Союз. М-да, вроде мы уже давно выросли, но такие штуки так же любим. Ответ не заставил себя долго ждать. Окно распахнулось настежь, и оттуда выглянул Союз с очень удивлённым лицом. Я планировал начать с проклятий, как только приду, но, кажется, всё как всегда не по плану.
– Я к вам пришёл навеки поселиться, – фыркнул я. Ну, очень уж у Союза было смешное лицо.
Коммунист даже не пытался сдержать смешок.
– Залезай давай, "навеки поселиться", – Союз высунулся из окна чуть больше и протянул мне руку.
Я воспользовался помощью и, оперевшись на руку, смог дотянуться до наружного подоконника окна, после чего подтянулся.. И вот я уже сижу рядом с Союзом на подоконнике внутри.
– Рейх, что бы ты сам покинул свой драгоценный дом, – наигранно удивлённо начал Союз, спрыгивая с подоконника и проходя вглубь запертой комнаты. – Когда такое было?
– Когда я решил дать наши пирожки с крысиным помётом своей гувернантке, – буркнул я, оставаясь на подоконнике и скрещивая руки на груди. Сначала то был сдержанный смешок. Потом, когда Союз понял, что это не было попыткой пошутить, у него началась чуть ли не истерика от смеха. Я же сверлил его презрительным взглядом, но в конце концов не выдержал и скрыл поднявшиеся уголки губ рукой. – Очень смешно, – закатил глаза я.
– Нет, Рейх, погоди, – давясь смехом и не в силах подняться с пола, сказал Союз. – Ты сейчас серьёзно?
– Нет, scheiße, шучу! – язвительно ответил я.
– Ну, если хочешь знать, я их тоже не выкинул, – стараясь не потерять слова в собственном усилившимся смехе, ответил Союз.– Я ими угостил отца.
Тут уж, как бы я не сдерживался – всё было бесполезно. Удивительно, как я своим истерическим несдержанным смехом не перебудил весь дом. Понимаю, что над таким вообще смеяться плохо, но я обожаю чёрный юмор! Тем более, у Союза с отцом отношения даже хуже, чем у меня с Германской Империей.
Мы с Союзом обсуждали самые различные темы: от того, как мы ненавидим своих родственников, до плана действий в случае захвата Земли инопланетной цивилизацией. И я даже не заметил, как наступило 1:30. В это время к Союзу чаще всего заходил его отец, чтобы проверить, не сбежал ли этот "гадёныш". Мне надо было как можно скорее убираться.
Только на полпути домой я вспомнил, что не сказал самого главного: меня же отправляют на это... "обучение мечты" в общей школе. Возвращаться было уже поздно. Я просто дошёл до своего дома, в темноте зачеркнул прошедший день свастикой и, не переодеваясь, лёг в кровать. Заснул я почти сразу.
* * *
31 августа. Разбудило меня это осознание, когда часы показывали 11:54. Всегда сплю примерно до таких цифр. Подняв правую руку на 45° или немного больше, я за спиной дотянулся левой рукой до противоположного плеча – с утра такая "процедура" помогает размять кости, особенно, позвоночник. После этого я перевернулся на бок и нехотя встал с кровати.
Умылся я довольно быстро. Думаю, голову помою уже вечером, прямо перед тупой линейкой... В этот момент, стоя в ванной возле зеркала с кислой миной и заканчивая чистить зубы, я вспомнил, что завтра воскресенье, и мне надо спросить о дальнейших событиях у отца.
Я вышел из ванной, напялив какие-то домашние вещи, и поплёлся на кухню, где сидели и ели луковый суп Германская Империя и Веймар. Я думал, что не существует таких стран, которые едят суп на завтрак... А, точно, по их меркам сейчас обед. 12:00 – невероятная пунктуальность. В общем-то, мне она тоже передалась.
Бросив «Guten Morgen» и получив от брата «Guten Tag», я подошёл к холодильнику и открыл его. Серьёзно? У нас кроме этого лукового супа хоть что-то есть? Мне что, как всегда яичницу жарить? Наверное.. А хотя нет, вот яблоко лежит. Не гнилое, вроде. Можно и им позавтракать, а яичницу на ужин приготовить.
Я взял то яблоко, помыл его, сел за стол чуть поодаль Веймара, после чего хотел откусить от целого фрукта кусочек, но подумал, что тогда я вряд ли буду выглядеть потомком древнейшей благородной арийской нации. Поэтому я взял нож, благо, лежащий не очень далеко от меня, и разрезал яблоко на несколько небольших изящных кусочков. Правда, за доской мне направляться было лень, из-за чего резал я прямо на столе. Очень зря.
– Куда по столу ножом?! – отец заметил, как именно я режу своё яблоко, только под конец.
И что мне на это ответить?
– Entschuldigung, (Прошу прощения,) – стараясь не скривиться, ответил я. Нет, он говорит так, будто я специально по столу без яблока ножом провожу, чтоб его испортить. Отец явно хотел мне высказать что-то ещё, но я решил спросить об интересующем меня обстоятельстве. – Я же, получается, иду в общую школу... – по его взгляду было видно, что, если я снова начну сопротивляться этому решению, то он меня не просто в школу, а в интернат отправит. – А завтра первое сентября, но воскресенье. Нужно будет идти на линейку какую-нибудь?
Взгляд Германской Империи немного смягчился.
– Подожди минуты две, потом посмотрю, – ответил он, снова начиная есть суп.
Ну, зато он забыл про стол и нож. Я же потихоньку ел те кусочки, которые нарезал себе на завтрак. Яблоко было не очень сладкое, но и не отвратное. Отец, как и говорил, справился с остатками супа за пару минут, после чего удалился в свой кабинет. Я подумал, что он забыл о моём вопросе, но через полминуты Германская Империя вернулся с какой-то газетой в руках. Сев на первый попавшийся стул, отец открыл её на какой-то странице, слегка ухмыльнулся и сказал:
– Завтра будет линейка, а ещё твой класс... – ну, зачем сразу на больное давить? Знает же, что я остальных ненавижу. – Будет забирать учебники, и ты в том числе.
Я был прав, в школе сидят конченные садисты. За что мне это?
– Vater, а у Рейха, – даже Веймар моё имя признал уже. – Есть необходимые вещи к школе?
Веймар, сука! Обязательно нужно было напоминать? Я уже сам о них забыл. Ладно, наверное, покупка каких-то "необходимых" принадлежностей не должна занять много времени?..
– Что им для школы надо? – раздражённо, но как-то смиренно спросил Германская Империя.
Веймар, кажется, уже пожалел, что напомнил отцу об этом, но честно начал перечислять:
– Ручки, карандаши, линейки, циркуль и транспортиры, краски, подстаканник для воды (непроливайка, короче), тетрадки 48 листов по всем предметам, дневник, альбом, текстовыделители и калькулятор на химии обязательно нужны, лучше ещё корректоры взять... Школьная форма..
(Пометка: давайте дружно сделаем вид, что в 1904-ом году были текстовыделители и корректоры)
Да мне эта школьная форма в страшных снах не снилась! Кто вообще её придумал? По-моему, старший брат даже не закончил перечислять – отцу и этого хватило, чтобы перекинуть ответственность на Веймара:
– Gut, возьмите деньги и идите оба покупать всё, что там нужно. У меня дела, – махнул рукой он.
Мой старший брат был уже научен жизнью, поэтому не посмел высказывать своё недовольство и возражать. Я тоже. Так как Веймар уже доел свою порцию, а я – своё яблоко, мы оба встали, с разрешения отца взяли деньги, ушли по комнатам переодеваться и уже через десять минут оказались на улице.
Брат явно был не очень рад тому, что его послали покупать вещи к школе для меня. Я впервые за многое время разделял его мнение. Кажется, у него из-за этого сорвалось свидание с РСФСР – старшей сестрой Союза. А отец даже не в курсе, что они встречаются, правда, я сам об этом только недавно услышал. Не представляю его реакцию, если он узнает, что его старший сын "мутит" с дочерью Российской Империи.
Кстати, Веймар сам захотел перевестись в общую школу просто для того, чтобы больше времени проводить с "возлюбленной". Фу, не понимаю, как можно чувствовать что-то по отношению к каким-то странам из своего окружения?
А брат тем временем направлялся всё дальше от дома быстрыми шагами, глядя в землю, засунув руки в карманы и сжав губы. Как бы мне не хотелось этого признавать, я не поспевал за ним.
– Веймар, мать твою! – сказал я и тут же прикусил язык. Общение с Союзом мне идёт не на пользу, ну и плевать. Зато реакция от брата последовала незамедлительно. Он медленно развернулся на каблуках и смерил меня осуждающим взглядом. Но, увидев, что на меня это никак не действует, спросил:
– Что надо?
– Можешь не идти так быстро? – вопросом ответил я и язвительно продолжил: – Не я напомнил отцу про эти принадлежности, так что ты сам виноват в своей сорванной свиданке. Сюда её позови, если хочешь, – мне будет лучше, если эти "голубки" будут неторопливо шагать где-нибудь впереди. Тогда не придётся срываться на бег. Главное, чтобы они по дороге целоваться не начали, а то меня точно вывернет.
– Как ты об этом узнал? – вопреки моим ожиданиям, прошипел Веймар. Я уже хотел сказать: «от Союза», но сдержался. Не следует, чтобы брат знал о том, что я общаюсь с кем-то из русских. – Только попробуй сказать отцу!
– Я ничего не собираюсь ему говорить, если ты сейчас нормально пойдёшь или, на крайний случай, позовёшь уже свою РСФСР сюда, – кажется, это называется "шантаж". Действенный метод.
– Хорошо, – кивнул Веймар. Обычно он меня недолюбливал, как и я его, но на данный момент нужно было сотрудничать. – Тогда я сначала пойду к дому Российской Империи, – логично. Не возвращаться же ему домой к единственному телефону последней модели 1904-ого года? Это может вызвать подозрения у отца, а на вызов, допустим, ответит отец Союза, что тоже не очень хорошо. – Ты сам сможешь себе хотя бы ручки нормальные купить?
Я что, похож на 2-летнего ребёнка? И вообще, что он имеет в виду под "нормальные ручки"? Бывают не нормальные?
– Смогу, – буркнул я.
Брат сунул мне несколько золотых марок и направился в другую сторону – к дому Российской Империи. Наверное, он не знал дорогу, по которой можно срезать и дойти быстрее, ещё и оставаясь незамеченным.. Пожалуй, я ему о таком варианте пути рассказывать не буду.
Я отправился искать канцелярский магазин, стараясь не обращать внимания на всеобщие взгляды других стран. Ненавижу. Да, я довольно редко выхожу из дома, но это не повод пялиться на меня, как на нечто не существующее.
Если честно, я предпочёл бы заказать все "нужные" школьные вещи у проверенных мастеров, но времени остаётся предельно мало, из-за чего приходится довольствоваться ларьками, магазинами, киосками и собственной волей.
Наконец-то! Что-то похожее на канцелярский ларёк! Шаг.. Здесь довольно тесновато. А вот и продавщица, которая смотрит так, будто я уже успел что-нибудь украсть. Всё как всегда. Собравшись с силами, я спросил, если можно так выразиться:
– Это.. Ручки нужны.
Продавщица промычала что-то невразумительное, после чего отвернулась к полкам позади себя, взяла несколько наборов ручек и положила прямо передо мной. На каждом наборе была написана цена за одну ручку. Так.. 3 коина – это, получается, 2 с половиной золотых марки. 15 коинов – 12,45 золотых марок. Есть ручка за 60 коинов?! Если честно, я так и не понял, в чём заключается разница между ними. Я взял несколько самых дешёвых за 2,5 золотых марки. Хотя, не назвал бы эту цену небольшой.
Что ж, раз я нашёл канцелярский ларёк, можно пойти по списку, который мой брат озвучивал за столом. Оттуда я вышел с пятью ручками, несколькими простыми карандашами со стёрками на конце, обычной линейкой на 20 см, циркулем за 8 золотых марок, транспортиром и двумя корректорами.
Остального там не было или мне просто не понравилось, как, например, с дневниками, альбомами и тетрадями. Я не хочу банальные тетрадки с надписью "Тетрадь". А если и встречались какие-нибудь с рисунками, то они были либо уродскими, либо девчачьими, либо просто мне не нравились.
В поисках нового канцелярского магазина, желательно, побольше, чем предыдущий, я заметил РСФСР с Веймаром, сидящих на какой-то лавочке, что-то весело обсуждающих и поедающих мороженое. А этот придурок ещё спрашивал, откуда я мог узнать про его девушку! Удивляюсь, как до отца эта новость ещё не дошла, при том, что эти голубцы сидят на одном из самых видных мест.
У меня уже заканчивались деньги, поэтому я подошёл к этой парочке.
– О, Веймар, там твой брат, кажется! – воскликнула РСФСР.
– Guten Tag, – хмуро бросил я, подходя к лавке и становясь возле родственника. – Веймар, у меня деньги заканчиваются, отдай столько, сколько надо: я дальше пойду всё покупать и не буду вам мешать.
– Нет, – ответил брат. – Ты где был всё это время? К твоему сведению, мы тебя долго искали. Остальные покупки будешь делать уже с нами.. Да, Росси? – на всякий случай уточнил он.
Меня сейчас правда вывернет. На просьбу показать, что я там накупил, я лишь отдал пакет с "нужными" вещами. К несчастью, брат не дал мне деньги, – так бы я улизнул куда подальше – а сказал, что они будут у него. Я же должен просто выбирать канцелярию себе по нраву. Нет, серьёзно, как будто я неосознанный ребёнок!
Ходили мы очень долго... А я как будто виноват, что в тех магазинах не было ничего нормального! Чёрный альбом с заходящим ярко-красным солнцем, очень уж напомнившим мне свастику, я себе выбрал в первом магазине, в который мы отправились уже всей компанией. В принципе, РСФСР немного оживляла это занятие – всё же, не зря я предложил брату позвать её. Красный текстовыделитель после долгих мучений нашёл в том же магазине; калькулятор мы взяли первый попавшийся.
Краски мне изначально были не нужны – у меня их полно. Самых различных: и в тюбиках, и самодельной акварели/гуаши. Разве что строительных нет. Я очень люблю рисовать в свободное время. Германская Империя говорит, что получается полное г... Союз шлёт отца на три буквы и противоречит, говоря, что мои картины прекрасны. А Веймару просто плевать. Подстаканник под воду для красок мне тоже без надобности.
Пожалуй, самое сложное во всём этом канцелярском аду – найти тетради и дневник, которые будут мне нравиться. Один раз я нашёл чёрную тетрадку, ещё и как-то атмосферно отсвечивающую, но потом мы все посмотрели на цену и оставили её в покое. Эх, а ведь там была целая предметная коллекция таких тетрадей...
Потом мне понравилась какая-то с изображением Смерти с косой на фоне дождливого дня среди деревьев с пожелтевшими листьями, а на заднем плане виднеется школа... И "диалоговое окошко", поднимающееся от скрытого капюшоном лица Вершителя, гласит: "С 1-ым сентября." Но Веймар с РСФСР сказали, что это слишком. Сестра Союза мне в шутку предлагала купить тетради и дневники со всякими розовыми цветочками, единорогами и тому подобное. Что ж, я горжусь своей выдержкой.
С горем пополам, я подобрал некоторые тетрадки под свой вкус, на которые хотя бы смотреть можно, но чтобы и брат со своей девушкой одобрили. Принадлежности были из разных коллекций. Хотя, какой ненормальный будет в школе выслеживать, от одной и той же фирмы тетрадки и один ли у них дизайн?
С дневниками был ещё больший ад, чем с тетрадями. Ассортимента очень много, – насколько я понял, дневники с картинками появились не так давно и сразу приобрели огромную популярность – но ни одного нормального! Они мне абсолютно все не нравились! Разве что, чёрный дневник с белой надписью "Школа", облачённой в красный знак запрета, показался мне забавным. Но Веймар с РСФСР упёрлись, как могли.
Мы обходили уже, кажется, пятый канцелярский магазин только из-за дневника. Успели поесть в каком-то кафе, потом купить то, что брат не упомянул за столом: пенал, ножницы, клей, на всякий случай скотч, точилку и рюкзак – чёрный, конечно же.
Магазином это было назвать трудно. Просто ларёк, похожий на тот, в который я заходил, пока не пересёкся с братом и РСФСР. Я спросил у продавца, есть ли здесь дневники, на что он указал на какие-то отделы, стоящие на книжках. В этих самых отделах плотным строем стояли дневники. Этот мне не нравится, этот девчачий, у этого картинка недостаточно хорошая, это вообще классический белый дневник для первого класса, это... Стоп, неужели что-то более менее нормальное?
Мои руки недоверчиво вытащили лазурный, на середине пересекающийся с тёмно-синим, дневник в твёрдой обложке. Да, конечно, цветовая палитра не совсем под мой вкус, но есть возможность, что в этом ларьке найдётся какой-нибудь вроде этого, только чёрный. Я стал более охотно перебирать дневники. Опять скучные, странные или просто некрасивые рисунки... Да неужели!
Этот дневник был явно из той же коллекции. Тёмно-красное марево, схожее с бордовым цветом, омывало дневник снизу. Верхний слой выкрашен чуть светлее. Палитра, конечно, всё равно не такая, но это уже второй нормальный дневник! Тем более, я перебрал не все, а значит, ещё может попасться эта бесполезная вещь, которая мне понравится.
К сожалению, в стопке я больше никаких не нашёл. В левой руке я держал тёмно-синий/лазурный дневник, в правой – тёмно-красный/посветлее. Выставил их перед собой, переводя оценивающий взгляд с одного на другой, и озвучил свои мысли:
– Так, эти самые нормальные из них...
Веймар облегчённо выдохнул – ему уже поднадоело бродить по всем магазинам. РСФСР хоть и нравился данный процесс, но это не помешало ей повторить действие брата синхронно с ним.
– Самые нормальные – это классические белые, – неожиданно ответил продавец.
– Нет, белые – скучные, – сосредоточившись на выборе между двумя дневниками, ответил я, поэтому не следил, что говорю.
– Там ещё чёрный есть, – как бы между прочим заметил продавец.
– Где? – я сразу повернулся к нему, оторвав взгляд от выбранных мною предметов.
– Вот, рядом ещё стопка лежит, – он, не выходя из-за прилавка, кивнул на то место, где находился я.
И правда.. Почему-то мне казалось, что это тетради. Я не убирал далеко тех двух дневников – мало ли, чёрный мне не понравится? Начал быстро перерывать всю стопку преимущественно чёрных дневников: в основном они были с какими-то надписями, за которые меня в школе по голове не погладят, а также пару обычных.
Наконец-то, мне в руки попадает он. Дневник в полностью чёрной твёрдой обложке, и только снизу проходит тонкая изящная тёмно-жёлтая линия, над которой такой же тонкой прописью написано: "Дневник". Я открыл его – страницы были такие, какие и надо. Но это не точно. В конце находился какой-то "справочный материал", а на обратной стороне обложки – таблица Менделеева. Судя по тому, что Веймар упоминал химию, она мне однозначно понадобится. Вот кто мне объяснит, зачем мне в жизни химия? Я всего лишь олицетворение!
Так, дневник... Это идеально! Я что, попал в рай? Я спросил продавца о цене, на что он ответил посмотреть наклейку на "упаковке" – так называлась прозрачная пленка, из которой я вытащил дневник. 20 коинов. Нет, я точно в раю.
Мы купили этот дневник и уже хотели расходиться по домам, но Веймар, будто специально мне назло, вспомнил о школьной форме. Пришлось тащиться в магазин одежды, в частности, для школы. РСФСР тогда ещё больше оживилась, постоянно примеряя какие-нибудь блузочки и штаны. А когда она нашла женский галстук с какой-то золотой брошкой – ой, что было-о... Восторженный визг стоял на весь магазин – это она увидела, как на ней смотрится несчастный предмет одежды.
У меня такое ощущение, что мы одежду не мне покупаем, а РСФСР. Веймар ведь правда взял ей этот галстук, за что был удостоен крепких объятий; сладкого поцелуя, на котором я успел отвернуться; растрёпанной причёски; заложенных ушей от ещё одного визга, но теперь уже благодарного. И просто счастливого вида своей возлюбленной.
Мне, в конце концов, взяли какую-то уродскую форму – других, кажется, не существует. Голубцы не особо интересовались моим мнением насчёт этого.
В своей комнате я оказался только в 21:16. Кто же знал, что подготовка к школе настолько долгая и так выматывает? Бросив пакеты с канцелярией и школьной формой на пол и не разбирая их, я нехотя переоделся, на автомате черканул свастику на сегодняшнем дне в календаре и лёг на кровать. Мысли о том, что завтра 1-ое сентября, ушли куда-то вдаль, оставляя за собой тёмную пустоту сна.