Собачья работа. Британский агент

Присутствие на рауте Райнхард считал пустой тратой времени, единственным смыслом этого занятия было показать, кто здесь теперь главный. Местная аристократия должна подчиниться и послушно сдать новой администрации все интересующие ее опасные магические предметы, которые можно использовать как оружие. Больше всего Райнхард мечтал заполучить философский камень средневекового французского алхимика Николя Фламеля. Райнхард считал, что радикальное продление жизни и молодости должно быть доступно каждому, а не принадлежать лишь одному волшебнику. То, что люди вообще должны умирать, вообще казалось ему неправильным, а признавать, что это невозможно исправить, он не желал: если один раз был создан философский камень, значит, можно развить успех и добиться лучших результатов. Просто этим никто не занимается. Мир после победы должен стать другим, даже если ради достижения цели определенному числу людей придется погибнуть. Это ради общего блага. Еще Райнхарда тревожила встреча с темным волшебником-некромантом, которого он не смог победить. Тогда французы еще боролись. Та схватка оказалась непростой: Райнхард сразу сообразил, что некоторые личности в руководстве Магической Германии хотят от него избавиться, направив его группу против превосходящих сил. Ценой больших усилий ему почти удалось переломить ситуацию, французские авроры не отличались особо мощной магией и богатым воображением, их мозгов хватило только на то, чтобы нацепить дурацкую форму с белыми штанами, но когда он уже решил, что победил, он столкнулся с тем, чего вообще не ожидал. Ему пришлось сразиться с магом, который был не просто равен ему, но еще и использовал запрещенную некромантию. Потом ему много раз снилось, что трупы собственных товарищей внезапно кидаются на него, пытаясь убить… Тогда Райнхард не смог победить. Ему пришлось взять на себя сложное решение отступить, чтобы сохранить жизни своей группы. Некромант, таким образом, тоже смог забрать своих выживших… иногда Райнхарду казалось, что он поступил правильно, а иногда — что проявил недостойную немецкого солдата слабость. Теперь ему очень хотелось узнать личность некроманта. Возможно, волшебника, так успешно использующего Темные искусства, следовало уничтожить, а возможно, его способности могли бы оказаться очень ценными… В любом случае, даже ему, немецкому аврору, которого не пугала гибель на войне, подобная противоестественная магия казалась страшной. А еще тут наверняка скрывались агенты Британии, которую Райнхард ненавидел по личным мотивам: когда чистокровные издевались над ним в Дурмстранге за то, что его мать была обычным человеком, заводилой обычно становился британец Блэк, отпрыск древнего рода волшебников, мнивших себя чуть ли не королями… Может, и некромант — один из них. В Дурмстранге Блэк был лучшим в Темных искусствах… Какой же ерундой Райнхард сейчас занимается: торчит на этом дурацком рауте вместо того, чтобы уделить время по-настоящему важному делу. Искать некроманта. Райнхард с внезапной злобой оглядел зал. Воспоминания о Дурмстранге всколыхнули жгучую ненависть к чистокровным, которую тут же захотелось каким-то образом воплотить в действие. И тут ему повезло: он внезапно заметил еще одного школьного знакомого, Корвуса Лестрейнджа. В школе тот был унылым снобом, не упускавшим случая попенять другим чистокровным за слишком мягкое отношение к «грязнокровке»-Райнхарду, что нередко становилось прелюдией для самых жестоких издевательств. Ничто так не веселило его, как чужие страдания. Сейчас же повзрослевший Лестрейндж, сухопарый, темноволосый, в элегантном темно-синем смокинге, со своим обычным уныло-снобским выражением лица что-то втирал стоявшей рядом с ним невысокой стройной черноволосой девушке в темно-зеленом платье. Неожиданно она приковала к себе внимание Райнхарда. Интересно, кто она Корвусу? Жена, невеста? Или родственница? Впрочем, для чистокровных одно другому зачастую не помеха. Но Райнхард невольно отметил, что она слишком хороша для Лестрейнджа: изящная, женственная, эффектная. Пафосная, как все чистокровные, но, в отличии от Лестрейнджа, это придавало ей аристократический шик. Самое интересное, по тому, как девушка вертела зажатый в руке бокал, ему вдруг показалось, что она не слишком-то счастлива находиться в компании Корвуса. Райнхарду тут же захотелось, во-первых, поближе рассмотреть эту даму, во-вторых, напугать Лестрейнджа. Ничто так не бесит чистокровных, как «грязнокровка», посмевший поднять взгляд на их женщин. — Херр Лестрейндж, — Райнхард коснулся плеча Корвуса. Что еще неимоверно бесит чистокровных — когда такие, как он, до них дотрагиваются. В Дурмстранге даже ходила дурацкая байка, что «грязнокровки» таким образом воруют магию «настоящих волшебников», вытягивая ее из них. Кажется, запустил ее британец Блэк. Все самое плохое ползет с этого поганого острова. — Какая радостная встреча! Представите меня вашей даме? Корвус, увидев своего соученика живым и среди победителей… свалился в обморок. Пиздец он нежный! Совсем не ожидавший настолько бурной реакции Райнхард несколько растерялся. Что заставило его смутиться еще сильнее и почувствовать себя в удивительно идиотском положении — Корвус ухитрился не просто свалиться, а задеть девушку, которая, конечно, по закону подлости, разбила бокал, который держала в руке. И, кажется, порезалась. Ну и какое мнение она составит о Райнхарде после всего этого?! Выглядеть в ее глазах грубым идиотом почему-то совсем не хотелось. А она, мазнув по Райнхарду настороженным взглядом больших, зеленых, словно у кошки, глаз, демонстративно отвернулась к Корвусу. — Вы поранились, позвольте помочь, — Райнхард заставил себя выйти из ступора и коснулся ее запястья. И только сделав это сообразил, что она — тоже чистокровная и должна воспринять это как оскорбление. Ее магия показалась смутно-знакомой, видимо, потому что похожа на то, как ощущается сила Корвуса, но, кажется, сильнее. Собственная магия вдруг потянулась к ней, словно желая съесть. Райнхард внезапно залип на кровь, окрасившую ее ладонь — безусловно, очень чистую. Захотелось провести по ней языком, попробовать на вкус. Естественно, ничего подобного он не сделал, просто произнеся заживляющее заклинание. Девушка вскинула на него взгляд, и Райнхарду внезапно стало холодно — столько стылой тоски было в этих чуть раскосых зеленых глазах. Он невольно вспомнил про сестру. Внешне они были не очень похожи, разве что, обе красивы, но… А еще он почувствовал злобу, в первую очередь, на себя: Райнхард всегда презирал влюбленность и желание, считая секс отвратительным, а романтику — глупой. То и другое только отнимает разум, превращая людей в глупых животных, и он радовался, что равнодушен к женщинам. Почему теперь его бросает то в жар, то в холод из-за какой-то холодной чистокровной суки? — Я — Райнхард фон Мюзель, мы учились вместе с вашим… спутником, — Райнхард холодно улыбнулся пришедшему в себя Корвусу, старающемуся скрыть искренний ужас. Он понятия не имел, соответствует ли сказанное нормам этикета, но молчать не хотелось — это заставляло чувствовать себя глупо. — Розье, Винда Розье, — девушка мягко улыбнулась. Черты лица у нее были не вполне классически-красивые — небольшой вздернутый нос, пухлые губы, но все это делало ее самой желанной женщиной из всех, кого он видел. Но он не хотел этого чувствовать, вообще больше не хотел разговаривать с ней. Хотя на всякий случай узнать имя было интересно. — Мы с Корвусом кузены. — Честь имею, — Райнхард попытался улыбнуться как можно более отталкивающе-светски и, кажется, получилось. — Рад встрече, Корвус. Он отвернулся и ушел, даже не посмотрев, воспринял ли Лестрейндж его слова как очередную угрозу. Лучше бы он встретился с некромантом. Эту Винду нужно просто выкинуть из головы. Тем более, Корвусу она, кажется, все же не невеста, просто родственница. Даже у чистокровных так иногда бывает.

***

— Это не так просто, — Император печально улыбнулся. Райнхард тут же одернул себя, закрываясь окклюменционным щитом. Нельзя думать об Арктурусе Блэке при этой легко залезающей в голову драконокровной твари! Эти мысли легко приведут к его лучшему школьному другу Аурелиусу, сыну венценосной мрази! Райнхард ненавидел этого породистого чистокровнейшего ублюдка с неестественно-серебряными волосами и фиалковыми глазами ничуть не меньше, чем британцев. Но эта ненависть не острая, она вечно присутствует на задворках сознания, легко скрываемая напускной преданностью. И все же способность проникать в мысли не может не пугать. — Ты ведь понимаешь, что британцы готовятся к нашей высадке? Первый же рейховский военный корабль, приблизившийся к берегам этого острова, ждет… жаркая встреча. Поговорим о чем-нибудь более приятном, — он окидывает как обычно фальшиво-печальным взглядом помещение. — Тебе нравится какая-нибудь из этих роз? Они находились, как сказал Император, в салоне парижской богемы, но на взгляд Райнхарда, это скорее элитный бордель для магов, где работают, в основном, маглорожденные волшебницы-актрисы. Он их воспринимает, как сказали бы коммунисты, в чем-то классово-близкими, и поэтому немного жалеет. И испытывает острое отвращение к порокам социального строя. Вполне понятно, что эти женщины не испытывают никакого влечения к приходящим сюда мужчинам, так что Райнхарда они особо не интересовали, разве что чисто эстетически. Нет, здесь, конечно, красиво — шелковые гардины, искусно накрашенные женщины в тонких пеньюарах или открытых платьях, в туфельках на высоком и остром французском каблуке, источающие аромат дорогих духов, изысканные музыкальные инструменты — но Райнхарду совсем не хотелось находиться в подобном месте. Это напомнило сестру. Императору, конечно, не понять чужой боли, несмотря на всю его легилименцию. — Меня не интересуют продажные женщины, — осторожно произнес Райнхард вслух. — Такие вещи лишь опошляют смысл истинной любви, — он понадеялся, что высокопарная чушь придется по вкусу его величеству кайзеру. Тот вечно строит из себя непонятого романтика, хотя на самом деле просто слаб к красивым женщинам. Но не особо афиширует свои пристрастия, это Райнхард знал, потому что кайзер в последнее время зачем-то предпочитал держать его при себе. Впрочем, несмотря на возраст, сам Император все еще считался красивейшим мужчиной магической Германии, так что в принципе не стоит отказывать ему в умении очаровывать дам. — Истинную силу стихии огня дает лишь страсть, лишь желание, — строгим тоном профессора ответил Император. Надо сказать, со своей вечно постной физиономией кайзер Рейгар вовсе не выглядел огненно-страстным, но впечатление обманчиво — он мастер Адского пламени и некоторых других, еще более опасных темномагических практик, сила которых прямо пропорциональна силе эмоций волшебника. — Но я, когда был молод, думал так же, как ты. Я мечтал о чистой, прекрасной деве, моем Голубом цветке. Грезил нашей идеальной любовью. Даже выбрал ей имя — Лианна. Иногда я до сих пор мечтаю о ней, когда сочиняю музыку. Я наделил ее всеми добродетелями, которыми надлежит обладать Прекрасной даме, и в то же время представлял настоящей волчицей — смелой, гордой и сильной… — Парижские бляди изобразили умиленные вздохи. Райнхарду до их артистизма далеко. — Я верю в одно пророчество, которое предрекает мне встречу с ней, а нашему ребенку — немыслимую силу, но пока оно не сбылось. Райнхард сжал зубы. Теперь стало ясно, зачем Император вечно таскает его с собой — надеется получить еще какое-нибудь пророчество уже от него. Но дар молчал. На самом деле, Райнхард еще не полностью изучил свой дар и плохо понимал, когда на него накатывают приступы предвидения. Но кошмары о будущей войне видел еще в Дурмстранге, когда не знал, что он — пророк. Лучше бы дар показал, где тот некромант, и они уже сразились, а не вот это вот все! — Ты не ответил, мой мальчик, у тебя есть какая-то дама, которой ты хранишь верность? — Император улыбнулся со скрытой насмешкой. Интересно, какого ответа ждет? — Я люблю одну девушку, — соврал Райнхард, чтобы от него отстали. Это место действительно казалось ему морально грязным, но в истинную любовь он на самом деле не верил, считая ее лишь затмевающей разум глупостью. — Она ждет тебя в Германии? — вопросил Император светским тоном. Скорее всего, ему уже не интересно, но, возможно, искал вдохновение для слащаво-романтичной песни. — Нет, увидел в Париже, — врать такому сильному легилименту, как Император Рейгар, опасно. Просто преувеличил свои чувства. — Она из чистокровных. Очень красивая — тонкая талия, белая кожа, черные волосы, Розье, кажется. — Розье? — Император состроил печально-задумчивое лицо. Как обычно. — Древний и богатый чистокровный род, считают себя потомками Меровингов, королей-чудотворцев народа франков. Впрочем, многие французские чистокровные семьи считают себя их потомками, просто меньше настаивают на этом. Хотя я не слышал, что в их роду в последние десятилетия были особо выдающиеся волшебники. Ты можешь выбрать себе любую, даже чистокровную, — Император пожал плечами. — Относись к этому просто как к праву победителя. Делай что пожелаешь, я разрешаю, и не тревожься о последствиях. Вот так вот просто? Ему разрешили переспать с чистокровной аристократкой, не спросив ни ее родных, ни ее саму? Райнхард почувствовал смесь непроизвольного возбуждения и тошноты.