I Never Meant To Lose You

      На поиски Майка не ушло много времени: он сидел на качелях возле их начальной школы, волоча ноги по земле под собой и время от времени поднимая облачка пыли.       — Больше не прыгай из моего окна так, Майк, серьезно! Из-за тебя за последний час я испытал около семи сердечных приступов, — Уилл подошел к нему сзади и занял качели рядом. — Если бы я не знал тебя лучше, я бы посчитал это покушением на убийство.       — Как ты узнал, что я здесь? — буркнул Майк в ответ, шмыгнув носом.       — Потому что ты самый слащавый парень из всех, кого я знаю, — Уилл слегка улыбнулся, и Майк издал влажный смешок. — Но вообще… угадал?       — Заткнись, — однако в его тоне не было намерения обидеть.       Уилл молча наблюдал за ним, ожидая, когда Майк поднимет глаза и начнет разговор. Как бы ни был зол Уилл, но, видя своего лучшего друга в таком раздрае, он почувствовал, как у него скрутило живот. Он ненавидел быть причиной этого так же сильно, как и ссориться с ним.       — Уилл, ты не должен был идти за мной. Я… Я знаю, что со мной покончено, и это моя вина, — Майк наконец нарушил тишину, но так и не оторвал напряженный взгляд от щепок внизу. — И ты пошел искать меня потому, что ты хороший человек, но я этого не заслуживаю.       — Ну, мне вроде как пришлось, — возразил Уилл и слабо пнул его ногой. — Ты заявился ко мне домой посреди ночи, залез в окно, психанул по какой-то причине, сказал… Я даже не понял, что ты сказал, потому что я так устал, что даже не уверен, что это происходит на самом деле, а потом ты выпрыгнул из окна и убежал, как чокнутый грабитель.       — Грабитель? — Майк фыркнул. — Что из этого было похоже на ограбление?       — Ты видел, как ты убегал?       Напряжение между ними почти рассеялось, когда они оба разразились тихим смехом. На мгновенье воцарилась тишина, прежде чем Майк продолжил, нервно откашлявшись:       — Итак, э-э… насчет того, что я сказал…       — Все в порядке, — Уилл прервал его, покачав головой. — Я просто хочу, чтобы ты знал, что это недоразумение. То есть… конечно, ты мой лучший друг, и я люблю тебя, но то, что ты услышал от меня в кинотеатре, на самом деле касалось Лукаса и Макс.       «И случайно рассказываю всем, кого мы знаем, что я влюблен в тебя» — повторил Майк в его голове, и Уилл попытался отогнать эти мысли. Ему просто послышалось, он не выспался, и Майк, вероятно, тоже из-за недосыпа пробормотал что-то не то.       Если честно, он не планировал говорить, что любит его, даже если явно подразумевалась платоническая любовь – еще одна ложь, которую можно добавить к бесконечной куче.       — Н-но…       — Я знаю, что сказал, что больше не хочу дружить с тобой, но я просто злился на тебя, был взбешенным и глупым. Так же, как и ты. Мы оба сказали то, чего не имели в виду, верно? — Уилл вновь быстро перебил его, на секунду пересекшись с ним взглядом, и Майк сдулся.       — Да, верно, — смиренно согласился он. — Я… Я никогда не должен был говорить тебе это. Мне все равно, нравятся тебе девушки или нет, я не это имел в виду, но… мне следовало подумать, я должен был быть лучше. Ты заслуживаешь лучшего.       — Ну… да, — Уилл отвел глаза вниз, отстраненно рисуя на земле носком какие-то каракули.       «Может и так, но я хочу тебя», — эта мысль задержалась у него в голове, и на какое-то время между ними повисла тишина.       — Ты в тапочках.       — Вся обувь стоит у входной двери, а моя мама убила бы меня, если бы узнала, что я сбежал из дома так поздно ночью.       — Она убьет тебя, если ты в принципе сбежишь из дома, — Майк с интересом оглянулся на него. — Как она, кстати?       — Ты видел ее три дня назад, — Уилл с недоверием покачал головой, скрыв милую улыбку. — Но все хорошо. Она еще немного расстроена из-за Честера и остального, но, думаю, ей уже лучше.       Майк внезапно просветлел, положив рюкзак к себе на колени, как будто вспомнил что-то, и жестом попросил подождать.       — Я кое-что сделал, — он достал оттуда прямоугольный лист картона и протянул Уиллу, избегая смотреть ему в глаза.       — Что это? — Уилл взял его и изумленно поднял брови, прочитав нацарапанные на картоне слова.       — Надгробие. Я не очень хороший художник, но… Я должен был знать о Честере, и мне жаль, — Майк засунул руки в карманы и виновато взглянул на него.       Практически все место на листе занимал не самый лучший рисунок его собаки, а внизу крупными буквами значилось «Честер Байерс, 1973-1985, лучшая собака на свете». Это было ненадежно, один ливень растворил бы все до каши, и Уилл был уверен, что Майк тоже это знал.       У него также не хватило духу сказать, что Честера кремировали у ветеринара, поэтому просто благодарно улыбнулся ему.       — Спасибо, Майк.       — Он был замечательным псом, и мне жаль, что меня не было рядом, — Майк всхлипнул, его слова явно имели гораздо более глубокое значение. — Я сожалею обо всем, правда.       — Я тоже, — Уилл кивнул, поджав губы. — Мне не следовало убегать, я должен был остаться с тобой, чтобы разобраться с этим. Прости, я тоже был плохим другом.       — Нет, ты не должен ни за что извиняться! — сразу же возразил Майк, подняв голову, чтобы возмущенно посмотреть на него. — Я тоже убежал. Это моя вина, а не твоя.       — Тогда давай разделим вину? — Уилл протянул руку для рукопожатия. — Пятьдесят на пятьдесят?       — Только если семьдесят пять на двадцать пять, — исправил его Майк, взял за руку и пожал ее с легкой улыбкой.       — Ладно, обсудим это позже.       Атмосфера вокруг успокоилась, только холодный ветерок слабо трепал их волосы, пока они погрузились в гнетущее молчание.       Раньше между ними не было такого напряжения, им всегда было о чем поговорить, в ином случае тишина заполнялась царапанием цветных карандашей и перелистыванием страниц. Теперь мир словно затаил дыхание.       — Ты не плохой друг, — вдруг выпалил Майк. — Никогда им не был.       Уилл поворачивается к нему, готовый поспорить, но тот обрывает его.       — Ты буквально лучший друг, который у меня когда-либо был, Уилл. Ты… ты такой добрый, а люди? Они такие глупые! Они называют тебя чувствительным и слабым, но это не так! Ты сильный, умный и храбрый, чего другие даже представить себе не могут, — продолжил Майк, скрестив руки на коленях и наклонившись вперед. — Они говорят тебе все эти вещи, но ты все равно ведешь себя лучше, чем кто-либо другой в партии. Ты знаешь, что именно держит нас вместе? Ты – тот самый клей.       — Я не лидер, в отличие от тебя, — тихо возразил Уилл, не сводя с него глаз.       — Без тебя я был бы никем, Уилл. И я говорю это не для того, чтобы как-то надавить на тебя, я просто… — Майк глубоко вздохнул, глядя на звезды, сияющие над ними.       Была ясная ночь. Возможно, вещи между ними тоже пора было прояснить.       — Последние пару дней без тебя я был в полном беспорядке. И ты наверняка думаешь, что это просто потому, что мне сложно смириться с тем, что кто-то злится на меня, но это неправда. Знаешь, что пугает меня больше всего на свете? Больше, чем Демогоргоны, Пожиратель разума и сама Изнанка? — спросил он, встретившись взглядом с глазами Уилла, в которых красиво сверкали звезды.       — Что? — на выдохе прошептал Уилл, сглотнув ком в горле.       — Потеря тебя. Я терял тебя так много раз, Уилл, слишком много, и каждый раз мне кажется, что я теряю частичку себя, — голос Майка был полон невообразимых эмоций, неконтролируемые слезы навернулись ему на глаза, прежде чем он успел хотя бы попытаться сдержать их. — Я не заслуживаю тебя, но я не могу потерять тебя. Я не могу потерять тебя снова.       Уилл стремительно спрыгнул с качелей и бросился к другому мальчику, который тут же растворился в его нежных объятиях.       — Прости, Уилл. Мне так жаль, — Майк уткнулся ему в плечо. — Пожалуйста, не оставляй меня…       — Никогда, — Уилл твердо прижал его к себе. Его сердце бешено колотилось в груди, а футболка становилась все более мокрой от слез.       В глубине сознания вновь зазвучали слова Майка, но на этот раз яд, вложенный туда изначально, исчез. Его заменило признание, которое, как он пытался убедить себя, не было правдой. Не могло быть правдой.       Но… что если это правда?       — Я люблю тебя, — выдохнул Уилл, словно после долгой задержки дыхания, и отстранился, чтобы заглянуть Майку в глаза. Он не планировал это говорить, но… Он сказал, и теперь Майк смотрел на него широко раскрытыми глазами.       — К-как друга? — шатко уточнил он.       Уилл оставался тихим на пару секунд, а затем, набравшись смелости, ответил:       — Нет.       Брови Майка озадаченно сошлись на переносице, пока до него доходили эти слова. После этого выражение его лица смягчилось, сменившись на, как партия это называла, «Выражение для Уилла».       — Ты… любишь меня? — теперь его голос звучал запыхавшимся, будто его обладатель пробежал много километров. — Так же, как Лукас любит Макс?       — Больше, — Уилл улыбнулся, взяв Майка за руку. С его губ сорвался дрожащий вздох, который был похож на смешок.       Лицо Майка тут же расплылось в улыбке – еще одна вещь, которую, как утверждали их друзья, мог сделать исключительно Уилл. Он встал с качелей, притягивая Уилла в крепкие объятья.       — Больше, — повторил Уилл, и его голос стал мягче. Счастливее. Он уткнулся носом в изгиб шеи Майка, ощутив, как спала тяжесть с его груди.       — Я влюблен в тебя, — выдохнул Майк возле его уха. — Ты правильно услышал меня в своей комнате, Уилл, я влюблен в тебя.       Уилл издал влажный смешок, в котором звучало недоверие, и который затем перешел во всхлип облегчения.       Майк отстранился, осторожно вытирая слезы с его щек, хотя тоже плакал, возможно, даже не замечая.       — Это реально? — спросил Уилл, глядя на него снизу вверх, когда Майк обхватил его лицо руками.       — Абсолютно, — он прижал их лбы друг к другу. — Я люблю тебя.       Глаза Уилла взволнованно заблестели – от слез они казались зеленее, чем обычно.       — Я тоже люблю тебя, Майк.       Майк сверкнул своей фирменной белозубой улыбкой, от которой у Уилла все внутри перевернулось в самом хорошем смысле. Не дав ему и секунды на раздумья, Майк начал наклоняться к нему.       Уилл послушно закрыл глаза, когда теплые губы напротив коснулись его собственных. Он постоянно слышал, что первый поцелуй – это яркие фейерверки и красивые вспышки, но это было… неописуемо. Намного лучше, чем говорили другие, для начала.       Это означало завести нового друга в первый день в детском саду, зная, что отныне больше никогда не почувствуешь себя одиноким.       Это были ночевки в подвале, сдвиг времени отхода ко сну и бодрствование до рассвета, когда лучи солнца настойчиво проникали в крошечные окна.       Это были уютные свитера и горячий шоколад зимой, солнцезащитный крем и сладкое мороженое – летом.       Это был комфорт, нескончаемый смех и любовь.       Это были Майк и Уилл.       Майк отстранился первым с мечтательной улыбкой, большим пальцем лаская раскрасневшиеся щеки Уилла.       — Итак, ты хочешь снова стать моим другом? — многозначительно спросил он, бросив короткий взгляд в сторону качелей.       — Нет, — Уилл рассмеялся, качая головой. — Попробуй еще раз.       — Нечестно, что мне всегда приходится спрашивать, — пошутил Майк, не переставая улыбаться.       — Ты это начал, — Уилл нагло ухмыльнулся. — Давай, спроси.       — Как властно, Байерс, — Майк усмехнулся, но затем его лицо стало серьезным, хотя взгляд каким-то образом смягчился еще больше. — Уилл, — он взял Уилла за руки, поддерживая с ним зрительный контакт. — Ты хочешь быть моим парнем?       Уилл расплылся в самой широкой улыбке и быстро кивнул.       — Да.       И почему-то второй поцелуй был еще лучше.