Иди нахер, Минхо

      Тишину камеры разорвал скрежет открывающейся двери. Яркий свет хлынул в темное пространство, ослепляя и обжигая глаза. В проеме выросли грузные фигуры охранников, их тени, удлиненные ярким светом, нависли над Минхо и Мелиссой.       Минхо, инстинктивно, прикрыл собой Мелиссу, словно защищая ее от надвигающейся опасности. Его лицо исказила гримаса злобы и ненависти, вся его сущность кричала о готовности защищать ее любой ценой.       Один из охранников произнес: “Миссис Адамс, пора приступать к своим обязанностям. Вам поручили провести осмотр порученного пациента”. Его слова, словно плевок в лицо, напомнили о ее положении, о ее зависимости от этой системы, от ПОРОКа.       Мелисса и Минхо, словно марионетки, дернулись и встали. Они двинулись к двери и направились к лифту в сопровождении охраны ПОРОКа. Во время подъема в лифте один из охранников, с наглым и похотливым видом, начал разглядывать Мелиссу, одетую лишь в тонкий медицинский халат. Его взгляд, скользивший по ее телу, была словно липкая паутина. Кулаки его сжались, он готов был броситься на этого мерзавца, не раздумывая.       Но в тот же миг, словно предчувствуя его намерение, охранник вскинул автомат и направил его прямо в грудь Минхо -- Не надо, Минхо, - прошептала Мелисса, ее голос был тихим, но в нем звучала отчаянная мольба.       И Минхо отступил. Он опустил кулаки и сдержал свой гнев, ради нее.       Как только двери лифта открылись, они вдвоем вышли, покинув душное пространство и оставшись наедине с давящей тишиной коридора. Мелисса, с покорным видом, направилась в свой кабинет, зная, что ей некуда бежать. Охрана осталась в лифте, их миссия была выполнена: доставить ее туда, где она должна быть.       Они молча вошли в кабинет Мелиссы. Девушка, дрожащими руками, достала из шкафа свою одежду. Взглянув на Минхо, она тихо попросила: “Отвернись, пожалуйста”. Ее голос был едва слышен, словно она боялась, что ее просьбу подслушают стены. Минхо тут же отвернулся, давая ей необходимое личное пространство. Он слышал, как шуршит одежда, как она торопливо переодевается, стараясь избавиться от этого проклятого халата.       Но как бы она ни старалась, она не могла избавиться от ощущения, что на ее коже все еще остались отпечатки пальцев Дженсона, следы того ужасного события. Она чувствовала себя оскверненной, запачканной, словно невидимая грязь прилипла к ней и не желала смываться. Ей было противно ощущать на себе остатки той встречи.       Переодевшись в свою привычную, но теперь кажущуюся чужой одежду, Мелисса обернулась к Минхо. Она попросила его присесть на кушетку. Мелисса подошла к нему с медицинскими инструментами в руках. Она старалась сохранять спокойствие, не выдавать своего волнения, но ее дрожащие руки говорили сами за себя. Минхо, наблюдая за ее неуверенными движениями и видя страдание в ее глазах, не выдержал. -- Мелисса, можешь не делать этого, если не хочешь       Мелисса на мгновение замерла, словно оглушенная его словами. Она опустила взгляд и с горечью в голосе ответила: -- Я все еще в ПОРОКе, Минхо. И должна выполнять то, о чем меня просят. Особенно после случившегося… Теперь я обязана быть послушной

***

      С того злополучного дня, когда мир Мелиссы рухнул, за ней и Минхо установили круглосуточное наблюдение. Охранники ПОРОКа стали их постоянными тенями. Жизнь превратилась в однообразный, тягостный сюжет, повторяющийся изо дня в день.       Каждое утро начиналось одинаково: Мелисса, под пристальным взором других сотрудников ПОРОКа, брала у Минхо анализы. Каждый ее жест был под контролем, каждое ее слово взвешивалось на невидимых весах. После обеда, они уединялись в кабинете Мелиссы, где проходили “другие обследования”.       В часы когда они оставались наедине, когда за дверями кабинета оставались лишь отголоски зловещего мира ПОРОКа, Мелисса и Минхо находили утешение в разговорах. Они делились воспоминаниями, мечтами, пытаясь создать свой собственный маленький мир, в котором было место для искренности и тепла.       Минхо рассказывал о Глейде, о его обитателях, об их борьбе за выживание. Он вспоминал забавные случаи, стараясь рассмешить Мелиссу. Он пускал колкие шутки про Томаса, про то, как тот, только выбравшись из лифта, сломя голову побежал от них, а потом нелепо шмякнулся. Его рассказы, наполненные юмором и сарказмом, постепенно рассеивали мрак в душе Мелиссы. Поначалу она лишь слабо улыбалась его шуткам, но со временем ей начал нравиться его своеобразный юмор, его умение видеть смешное в самых мрачных ситуациях.       Помимо разговоров, они находили и другие способы заполнить тягостное время. Иногда Мелисса доставала старые медицинские журналы, и они вместе разглядывали иллюстрации. Минхо, обладавший отличной памятью, запоминал медицинские термины и потом, нарочито коверкая их, смешил Мелиссу.       А иногда они просто молча сидели рядом, чувствуя поддержку друг друга. Они не касались друг друга, но их присутствие рядом было ощутимым и успокаивающим. В эти моменты молчания они понимали друг друга без слов, зная, что они не одиноки в этой борьбе. Они были связаны общей болью, общей надеждой и общей целью: выжить и вырваться из этого проклятого места.       Минхо начал привыкать к обществу Мелиссы. С каждым днем, с каждой разделенной историей, с каждой украдкой улыбкой, она нравилась ему все больше. Он ценил ее мягкость, ее доброту, ее стойкость, скрытую за маской покорности. Он восхищался ее умом.       Он начал замечать мелкие детали, которые раньше ускользали от его внимания. То, как она хмурит брови, когда сосредотачивается, как ее глаза загораются искорками, когда она рассказывает о чем-то, что ее увлекает, как она нежно улыбается, когда он говорит что-то смешное. Эти мелочи, как маленькие пазлы, складывались в цельную картину, открывая ему глубину ее личности.       Он чувствовал к ней что-то большее, что-то такое, что заставляло его сердце биться чаще, а душу – томиться в предвкушении. Он влюблялся в Мелиссу, в девушку, которая вопреки всему, оставалась лучиком света в его темном мире.       Спустя неделю, когда однообразный ритм их будней, казалось, установился, как никогда, после очередного обеда их перехватила одна из медсестер, обычно никогда не проявлявшая к ним никакого интереса. С непроницаемым выражением лица она произнесла: -- Минхо, вам назначены новые процедуры. Пройдемте со мной       Мелисса удивленно вскинула брови. “Новые процедуры? Какие?” - спросила она, не скрывая своего беспокойства. В ее голосе звучала тревога. Она знала, что в ПОРОКе не бывает ничего хорошего, и любые перемены предвещали лишь новые испытания. Что могло понадобиться им после стольких анализов и исследований?       Медсестра лишь пожала плечами, не удостоив Мелиссу взглядом. “Мне не сообщали подробности. Просто приказ доставить пациента”. Ее слова не развеяли тревогу Мелиссы, а лишь усилили ее. Что-то здесь было не так.       “Тогда я пойду с ним”, - твердо заявила Мелисса, решив, что не позволит Минхо остаться одному в этой ситуации. Она понимала, что, возможно, поступает необдуманно, но не могла оставить его на произвол судьбы.       Медсестра, похоже, была не против. Она молча развернулась и повела их по коридору, пока они не остановились перед дверью с неприметной табличкой. И тут Мелисса застыла, словно пораженная током.       У двери стоял Дженсон.       Его самодовольная улыбка и наглый взгляд, скользнувший по Мелиссе, заставили ее содрогнуться. Вся кровь отхлынула от лица, оставив ее мертвенно бледной. Это была их первая встреча после той кошмарной ночи, ночи, которая разделила ее жизнь на “до” и “после”. Его присутствие, само его существование в этом месте, словно разворошило старую рану, заставив боль вспыхнуть с новой силой. Казалось, что время повернулось вспять, и она вновь оказалась в том ужасном кошмаре, из которого так отчаянно пыталась выбраться. Она невольно отшатнулась назад, словно желая сбежать, спрятаться, раствориться в воздухе, лишь бы не видеть его, не чувствовать его грязный взгляд на себе. Дженсон начал говорить ласковым, приторно-сладким голосом, от которого Мелиссу затошнило. -- Ах, Мелисса, и ты тоже решила порадовать нас своим присутствием. Ну что ж, так даже лучше.       Он жестом пригласил их в процедурный кабинет. Двери распахнулись, и в глаза ударил ослепительный белый свет. Кабинет был стерильно чистым, до блеска вымытым, но эта белизна лишь усиливала ощущение холода и безжизненности.       В центре кабинета, словно зловещий трон, возвышалось большое, обитое кожей кресло. К нему тянулись толстые жгуты проводов и трубок, соединявшие его с множеством приборов, мерцающих экранов и зловеще гудящих блоков управления. Все это вместе создавало впечатление сложной и опасной машины, предназначенной не для лечения, а для чего-то гораздо более страшного.       Дженсон, продолжая свою лицемерную речь о радостной встрече и прочих любезностях.       “Что это?” - перебила его Мелисса, не в силах больше выносить его притворства. Ее голос был тихим, но в нем звучала сталь. Она указала дрожащей рукой на кресло, не отрывая от него взгляда, словно завороженная. “Что это за кресло? И зачем мы здесь?”       Дженсон, на мгновение утратив самодовольную улыбку, быстро взял себя в руки и продолжил, стараясь придать своему голосу оттенок небрежной обыденности. -- Ах, это, - он указал на кресло, - это просто аппарат для перевода Минхо на следующий этап тестирования. Ничего особенного, стандартная процедура. Нам необходимо получить более точные данные о его физиологическом состоянии       Он подошел ближе к креслу и погладил его рукой, словно представляя его как нечто совершенно безобидное. -- Все очень просто: аппарат фиксирует основные показатели организма - пульс, давление, мозговую активность… Никакой боли, никакой опасности. Просто сбор данных для дальнейшего анализа.       Мелисса слушала его объяснения с недоверием. Каждое его слово отдавалось в ней фальшью.Она не верила ему. Дженсон, заметив ее сомнения, усмехнулся. Он понял, что его игра в добродетеля не удалась. Тогда он решил сменить тактику. -- Мелисса, что с тобой? Ты сомневаешься? - его голос стал жестче, в нем зазвучала угроза. - Неужели ты забыла, чему тебя учили? Неужели ты забыла, что ПОРОК – это хорошо? Что мы здесь делаем благое дело, спасаем человечество?       Минхо, все это время стоявший рядом с Мелиссой, чувствовал, как она дрожит, видел ее бледное лицо и понимал, что Дженсон давит на нее, играя на ее страхах. Он не хотел, чтобы у нее были новые проблемы, не хотел, чтобы ей пришлось страдать еще больше из-за этого мерзавца. Решение созрело мгновенно.       Он вышел вперед, загораживая Мелиссу от взгляда Дженсона, и направился к креслу. Его движения были резкими и решительными. Он остановился прямо перед Дженсоном, испепеляя его взглядом. -- Давайте быстрее измеряйте что вам надо и закончим с этим, - процедил он сквозь зубы, стараясь сдержать гнев. В его голосе звучала такая ярость, что Дженсон невольно отступил на шаг.       Дженсон, словно довольный тем, что его уловка сработала, ухмыльнулся. “Вот и славно, - произнес он, потирая руки. - Вот это я понимаю, сотрудничество”.       Мужчины в белых халатах тут же принялись за дело. Они быстро и профессионально усадили Минхо в кресло, зафиксировали его ремнями, подключили к телу множество проводов и датчиков. Мелисса, с замиранием сердца, наблюдала за каждым их движением, боясь пропустить какую-нибудь важную деталь. Ее взгляд был прикован к Минхо, к его лицу, на котором отражалось напряжение.       В этой тревожной суете она не заметила, как Дженсон бесшумно переместился и встал у нее за спиной.       Как только все датчики были надежно закреплены, один из медиков, не проронив ни слова, запустил программу на компьютере. На экране побежали цифры и графики, а в следующее мгновение тело Минхо содрогнулось от резкой, невыносимой боли. Он дернулся в кресле, попытался вырваться, но ремни надежно удерживали его.       “Минхо!” - вырвался у Мелиссы крик, полный ужаса и отчаяния. Она инстинктивно бросилась к нему, желая помочь, остановить этот кошмар. Но в этот момент чьи-то сильные руки грубо схватили ее за плечи, остановив ее в нескольких шагах от кресла. -- Не так быстро, Мелисса, - прошептал Дженсон ей на ухо, обжигая ее кожу своим дыханием.       Его голос был мягким, но в нем звучала стальная угроза. “Не порть нам веселье”. Он крепче сжал ее плечи, не позволяя ей пошевелиться. Она была в его власти, беспомощная и беззащитная, как птица в клетке.       На лице Минхо выступил пот. Его глаза расширились, потеряв всякий фокус, и были устремлены в никуда, словно его сознание покинуло этот стерильный кабинет и перенеслось в какое-то другое, неведомое место. Он тяжело дышал, с каждым вдохом и выдохом вырывался хриплый стон, который он отчаянно пытался заглушить, сжимая зубы до боли. Его мышцы напряглись до предела, словно он пытался разорвать сковывающие его ремни, и на руках, словно вздувшиеся корни дерева, выступили набухшие вены. Он боролся, из последних сил сопротивляясь неведомой муке, которая терзала его тело и разум.       Дженсон, словно змея, обвившая жертву, крепче сжал плечи Мелиссы, наслаждаясь ее беспомощностью. Его голос, проникнутый садистским удовольствием, звучал у нее над ухом. -- Видишь, Мелисса? Сейчас Минхо мысленно находится в Глэйде. Он вновь переживает свои самые страшные воспоминания. Он столкнулся с гривером. Посмотри, как он борется! - Он помолчал, наслаждаясь ее ужасом, а затем продолжил. - В этот момент в его теле вырабатывается мощнейший адреналин. Именно он нам и нужен. Это основной ингредиент для создания лекарства от Вспышки. Понимаешь, Мелисса? Все это ради высшей цели. -- Ты урод! - выплюнула Мелисса, глядя Дженсону прямо в глаза, полные ненависти и презрения. В ее голосе звучала вся боль и ярость, накопившиеся за долгое время.       Глаза Дженсона вспыхнули гневом. Его самодовольная маска мгновенно слетела, обнажая истинное лицо монстра. Он с силой оттолкнул ее от себя, вытащил из кабинета в коридор и бросил на холодный пол, словно ненужную тряпку. Не успела Мелисса опомниться, как тяжелый ботинок обрушился на нее, нанося удар за ударом. Дважды в живот, лишая дыхания, и один раз в грудь, от которого в глазах потемнело.       Скорчившись от боли, Мелисса лежала на полу, чувствуя, как расползается по телу тупая, ноющая боль. Дженсон наклонился, схватил ее за волосы, грубо задрав голову. -- Запомни, мисс Адамс, - прошипел он, глядя ей прямо в глаза, - Не смей мне перечить       И с этими словами он со всей силы ударил ее головой о кафельный пол. Острая боль пронзила череп, а из носа потекла струйка крови, окрашивая серый кафель в алый цвет. В глазах Мелиссы померкло.       Сознание возвращалось медленно, как будто сквозь толщу воды. Голова раскалывалась на части, каждый удар сердца отдавался острой болью в висках. Мелисса с трудом приподнялась, схватившись за ноющие ребра, каждое движение причиняло нестерпимую боль. С трудом сохраняя равновесие, она встала на ноги, опираясь на стену. Собрав силы, она направилась к процедурному кабинету. Открыв дверь, она с ужасом обнаружила, что комната пуста. Минхо исчез. Ее сердце сжалось от страха. Где он? Что с ним сделали?       Ее шатало от слабости. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы хоть немного прийти в себя, она, облакотившись о дверной косяк, двинулась по коридору. Она знала, где его искать. В комнате-изоляторе.       С трудом передвигая ноги, преодолевая волны тошноты и головокружения, Мелисса добралась до знакомой двери с кодовым замком – комнаты-изолятора. Ее сердце бешено колотилось в груди, отстукивая тревожный ритм. У двери стоял охранник, крупный, молчаливый, с непроницаемым выражением лица. Она ожидала, что он ее остановит, не пустит, но к ее величайшему удивлению, он молча отворил дверь и пропустил ее внутрь.       И как только она переступила порог, за ее спиной щелкнул замок.       Внутри, в полумраке изолятора, и правда сидел Минхо. Он сидел на койке, сгорбившись и обхватив голову руками. Увидев Мелиссу, он резко вскинул голову и поспешно подскочил к ней.       Мелисса попыталась что-то сказать, объяснить, что случилось, но головокружение, которое не отступало ни на секунду, внезапно усилилось, лишая ее сил. Мир перед глазами поплыл, все вокруг завертелось в бешеном танце, и она потеряла сознание, рухнув на пол без чувств.       Минхо, увидев, как она падает, едва успел подхватить ее. Он потряс ее за плечи, пытаясь привести в чувство: “Мелисса! Мелисса, очнись!” Но она не реагировала. Ее лицо было бледным.       Понимая, что своими силами ему не справиться, он осторожно поднял ее тело на руки и перенес на койку, стараясь не причинить ей лишней боли. Он положил ее на спину, ослабил ворот рубашки и стал растирать ее виски, надеясь, что она скоро придет в себя. Он не знал, что случилось, но чувствовал, что что-то ужасное произошло.       Минхо, с тревогой всматриваясь в бледное лицо Мелиссы, заметил, что ее одежда грязная. Он начал осматривать ее более внимательно, осторожно ощупывая ее руки и ноги. И тут его взгляд упал на ее блузку, местами приподнявшуюся и обнажавшую участок кожи. С замиранием сердца он осторожно приподнял ткань еще выше и увидел то, от чего похолодела кровь в жилах: на нежной коже начали проявляться расползающиеся гематомы.       Он опустил блузку обратно, стараясь не причинить ей боли. -- Этот ублюдок Дженсон. Я его уничтожу. Клянусь, я вырву ему глотку голыми руками за то, что он с ней сделал. Она же… она ни в чем не виновата. Она только пыталась мне помочь, а он выместил на ней свою злобу. Боже, Мелисса… Сколько же тебе пришлось вынести? И все из-за меня… Если бы я только мог что-то изменить, если бы я только мог ее защитить       Минхо стоял на коленях перед койкой, на которой безмятежно покоилась Мелисса. Он смотрел на ее бледное лицо, на тонкие черты, и чувствовал, как в его сердце зарождается нежное, щемящее чувство. Осторожно, боясь потревожить ее, он провел рукой по ее спутанным волосам, отводя непослушную прядь с лица.       Он думал о том, как сильно эта девушка изменила его жизнь за последнее время. Эта девушка, которая, казалось, появилась из ниоткуда, стала ему родной.       Минхо, держа Мелиссу за руку, так и уснул на коленях перед койкой, словно верный страж, оберегающий свою принцессу.       Посреди ночи Мелисса очнулась. Ее голова все еще болела, в теле ощущалась слабость и ноющая боль, но сознание постепенно возвращалось. Не понимая, где она находится и что происходит, она растерянно огляделась. Полумрак комнаты-изолятора проступал сквозь пелену тумана в ее памяти. И тут ее взгляд упал на Минхо.       Он сидел на коленях, склонив голову на край койки, и мирно спал. Его лицо, обычно суровое и напряженное, казалось спокойным и умиротворенным во сне. Мелисса смотрела на него, чувствуя, как в ее сердце разливается тепло. Она нерешительно протянула руку и запустила пальцы в его черные, взъерошенные волосы. Его волосы были жесткими и непослушными, но прикосновение к ним почему-то успокаивало.       Потревоженный легким прикосновением, Минхо резко проснулся. Он вскинул голову и увидел Мелиссу, смотрящую на него с нежной улыбкой. Осознание того, что девушка очнулась, мгновенно стерло остатки сна. Он протер глаза, пытаясь окончательно прогнать сонливость, и обеспокоенно склонился над ней. -- Как ты себя чувствуешь? Что-нибудь болит? - вопросы сыпались из него, словно горох, выдавая его искреннюю тревогу. Он внимательно изучал ее лицо, пытаясь понять, насколько серьезна ее травма.       Мелисса слабо улыбнулась и кивнула головой. “Все хорошо, Минхо, правда. Просто немного болит голова, и слабость во всем теле. Но я в порядке”. Ее слова звучали неуверенно, но Минхо хотел верить, что она говорит правду. -- А ты милый когда спишь, - Ее слова прозвучали неожиданно, словно случайная фраза, вырвавшаяся из глубин подсознания. Она тут же пожалела о сказанном, испугавшись, что нарушила ту тонкую грань, которая до сих пор разделяла их.       Почувствовав его замешательство, Мелисса поспешно попыталась сгладить неловкость. -- Ой, прости, - пробормотала она, покраснев еще сильнее. - Я не то хотела сказать… Просто когда ты спишь, от тебя хоть сарказма не услышишь.       В ответ на ее оправдание Минхо тихо рассмеялся. Его смех был теплым и искренним, и от него в груди Мелиссы что-то сладко защемило. -- Ну, знаешь, - ответил он, с лукавой усмешкой глядя на нее, - я бы тоже назвал тебя милой во сне. Но, к сожалению, ты лежала передо мной вся бледная, а не мирно спала.       Он протянул руку и нежно коснулся ее щеки, проверяя, не поднялась ли у нее температура. Ощупав ее лоб и щеки, Минхо облегченно выдохнул. “Вроде бы, все нормально, температуры нет”, - проговорил он, убирая руку от ее лица. Он почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев от прикосновения к ее коже.       Мелисса заулыбалась, радуясь его заботе, но улыбка тут же угасла, и на ее лице отразилось беспокойство. Словно вспомнив, зачем она бежала в изоляцию, рискуя собственной жизнью, она села на кровати и встревоженно посмотрела на Минхо. -- Минхо, а ты как? Они же там с тобой в кабинете…       Минхо на мгновение отвел взгляд, словно не желая вспоминать то, что произошло. В его глазах мелькнула тень боли и ярости. Он глубоко вздохнул, собираясь с мыслями, и снова посмотрел на Мелиссу. -- Они испытывали меня. Погружали в воспоминания. Я словно и правду побывал в Глэйде, в лабиринте… Я видел тех, кто погиб и чуть не был съеден в этих иллюзиях гривером, - его голос звучал глухо и отстраненно, - Но это не важно. Главное, что с тобой все в порядке. Что этот ублюдок Дженсон не причинил тебе серьезного вреда       Минхо опустился на койку рядом с Мелиссой, оставив между ними небольшое расстояние. Он смотрел в одну точку, словно все еще находясь в плену своих воспоминаний. -- Это было странное ощущение, - проговорил он, нарушив молчание. - Открыть глаза и снова оказаться среди этих стен лабиринта. Снова чувствовать этот страх, эту безысходность. Словно время повернулось вспять, и все, через что мы прошли, было зря       Мелисса осторожно дотронулась до его руки, словно боясь его спугнуть. Ее прикосновение было теплым и ободряющим. -- Мы обязательно выберемся, Минхо, - сказала она твердо, глядя ему прямо в глаза. - Я обещаю. Мы пройдем через все это вместе. И ПОРОК не сможет нас сломать. Мы сильнее их. - В ее голосе звучала уверенность и решимость, которые передались и Минхо.       После ее слов между ними повисло неловкое молчание, наполненное невысказанными чувствами и смутным ожиданием. Они смотрели друг на друга, и каждый внутри испытывал странное, новое для них обоих чувство. Они хотели сказать что-то важное, что-то, что давно зрелo в их сердцах, но не могли подобрать нужных слов, боялись разрушить ту хрупкую гармонию, которая только начала зарождаться между ними.       Минхо завороженно посмотрел на губы Мелиссы. Они были слегка припухшими и потрескавшимися, видимо, от обезвоживания и пережитого стресса. Но даже в таком состоянии они казались ему невероятно привлекательными. Он почувствовал непреодолимое желание прикоснуться к ним своими, ощутить их мягкость и тепло. Он опустил взгляд ниже, на ее подбородок, на тонкую линию шеи, и снова вернулся к ее губам.       В этот напряженный момент, когда воздух между ними, казалось, звенел от невысказанных желаний, Мелисса внезапно спросила: -- Минхо, слушай, я знаю, что вы собираетесь с Правой Рукой отправиться на остров, чтобы начать жизнь заново. А как бы ты хотел ее построить, ну, эту новую жизнь там, на острове?       Минхо оторвал взгляд от ее губ, словно очнувшись от наваждения. Вопрос Мелиссы застал его врасплох. Он нахмурился, задумавшись. -- Я… не знаю, - признался он, проведя рукой по волосам. - Я как-то не задумывался об этом. Я просто хотел сбежать, забыть все, что было, начать с чистого листа. Но что я буду делать там… я не знаю       Он замолчал на мгновение, а затем, с любопытством посмотрел на Мелиссу. -- А если бы тебе предстояло отправиться на этот остров, что бы ты делала? Как бы ты построила свою новую жизнь?       Услышав вопрос Минхо, Мелисса заметно оживилась. Ее глаза заблестели, а на щеках появился легкий румянец. В один миг она сменила позу, закинув ноги на койку и устроив голову у него на коленях, чего Минхо совершенно не ожидал. Он замер, почувствовав тепло ее головы, и не знал, как реагировать. Она задумчиво закусила губу, словно примеряя на себя будущее, а затем начала: -- Я бы поселилась в маленьком домике, обязательно с большими окнами, чтобы было много света. А на чердаке обустроила небольшую библиотеку, где могла бы читать. А в саду сделала бы гамак! Всегда о нем мечтала. Еще бы завела собаку, большую и лохматую, и назвала бы ее Кодой…       Слушая ее увлеченный рассказ, Минхо невольно улыбнулся. Он начал осторожно гладить девушку по голове, наслаждаясь теплом ее волос. “Гамак,” - подумал он, глядя на ее мечтательное лицо. - “Ей нужен просто гамак для счастья. А еще библиотека, собака и немного солнца. Так мало, и так много одновременно”. Он вдруг понял, что его собственное представление о счастье тоже изменилось. Теперь оно было связано не только со свободой и забвением, но и с этой девушкой, лежащей у него на коленях, с ее мечтами и надеждами.       Он продолжал слушать ее, как она рассказывала о том, как выращивала бы цветы, пекла пироги и вечерами смотрела на звезды. В ее словах звучала такая искренняя вера в лучшее, такая неприкрытая жажда простой, человеческой жизни, что Минхо не мог не проникнуться ею. Он гладил ее по волосам, и с каждым прикосновением в его сердце росло теплое, нежное чувство, которое он больше не хотел скрывать.       Когда она закончила свой рассказ, Мелисса замолчала, словно погрузившись в свои мечты. Минхо мягко повернул ее лицо к себе, заставив ее поднять глаза и встретиться с его взглядом. -- А в этом уютном домике с собакой и гамаком, - тихо спросил он, глядя ей прямо в глаза, - найдется место для заплутавшего бегуна из лабиринта? - Его голос звучал слегка дрожаще, выдавая его волнение.       Она немного порозовела, но взгляд не отвела. В них не было ни капли сомнения. -- Конечно, найдется, - прошептала она, слегка дрожащим голосом. - Там всегда найдется место для тебя, Минхо       Мелисса, словно набравшись смелости, робко улыбнулась и прошептала: “Если честно, ты даже лучше, чем гамак”.       Минхо искренне, от души, рассмеялся. Его смех был заразительным, теплым и полным облегчения. Мелисса недовольно забурчала, слегка покраснела. Ей казалось, что она сказала какую-то глупость. Но Минхо, не дав ей продолжить, наклонился и нежно коснулся её губ своими.       Сначала Мелисса замерла от неожиданности. Её сердце бешено заколотилось в груди. Но уже в следующее мгновение, ощутив эти мягкие, сладкие губы, она поддалась. Всё ее тело наполнилось теплом и нежностью. Она ответила на поцелуй робко, но искренне, позволяя себе утонуть в этом новом, неизведанном ощущении. Мир вокруг перестал существовать, оставив только их двоих в этом маленьком, изолированном пространстве, где, наконец, победила любовь.       Поцелуй был нежным и трепетным, словно первое прикосновение весны после долгой зимы. Губы Минхо были мягкими и теплыми, и Мелисса отвечала на его поцелуй с робкой неуверенностью, которая быстро переросла в жажду и желание. Она запустила пальцы в его волосы, чувствуя, как он углубляет поцелуй.       Время словно остановилось. Вокруг не существовало ни ПОРОКа, ни лабиринта, ни страданий прошлого. Были только они двое, соединенные поцелуем, который говорил больше, чем любые слова.       Минхо оторвался от ее губ, тяжело дыша. Он смотрел на Мелиссу с нежностью и восхищением. Ее губы были припухшими и покрасневшими, а глаза сияли счастьем.       Он коснулся её щеки и прошептал: “Извини, не удержался..”       Она прижалась к нему и закрыла глаза. «Иди нахер, Минхо…» - ответила она в ответ.       Утомленные пережитыми событиями и нахлынувшими чувствами, они обнялись и легли спать. Минхо заботливо прижимал к себе Мелиссу, стараясь не задевать случайно места ударов. В его объятиях она казалась такой хрупкой и беззащитной, и он поклялся себе, что больше никогда не позволит никому причинить ей вред.       Мелисса уткнулась лицом в его грудь, чувствуя ровное биение его сердца. Этот звук был для нее самым успокаивающим и надежным в мире. В его объятиях она чувствовала себя в безопасности, словно нашла убежище от всех бед и невзгод. Она крепко обняла его в ответ, боясь, что если отпустит, то все это исчезнет, как прекрасный сон.       Но он был рядом, теплый и настоящий, и она, наконец, смогла расслабиться и уснуть, зная, что не одна.