Je suis avec toi.

Продвижение дела можно было наблюдать по прогрессивно увеличивающемуся количеству пропавших членов Мафии. В мафии всегда работал принцип Вендетты: тронуть кого-то из «семьи» означало развязать Порту руки на самую извращённую месть, которая зачастую оказывалась троекратно страшнее нанесённого мафии ущерба. И страшно было даже представить, насколько же — блядь — кровавой должна быть месть за то, что сейчас творится. Что уж говорить, даже неравнодушное ВДА умудрилось всунуть свой нос, куда непрошено, на что получило вежливый отказ. Меньшее, что сейчас нужно мафии — играть в Шерлока Холмса с детективами. Чуя — человек, который тяжело отпускает людей и ещё тяжелее прощает смерти товарищей. Он не прощает вовсе. Его принцип собачьей преданности функционировал в своём запутанном, искорёженном и извращённом порядке, оставляя всех вокруг гадать: «как это работает и когда закончится?» Мстил он с особой страстью, перемешанной с горечью обиды. Но в этот раз… Чёрт, они всё ещё не смогли найти виновника. Это становилось проблемой. Потому что даже самые опытные эсперы, вроде сумасшедших русских, не могли водить мафию за нос так долго, не раскрыв себя. Во всём этом раскардаше Чуя предпочитал держаться особняком. Как минимум потому, что знал, если он выйдет к людям — оставит непоправимую травму их хрупкому душевному устройству и слуху. Тяжело описать состояние, когда от кипящего внутри возмущения тебе хочется что-нибудь — а лучшего «кого-нибудь» — сломать, но он старался, пока Сёхэю приходилось играть роль молчаливой публики и эталонного слушателя. И моментом, когда Чуе пришлось поделиться мнением с миром, стал момент, когда имя медика было занесено в число исчезнувших. — Что, что б тебя, это значит? Его либо нашли, либо не нашли! — гаркнул Чуя, взмахнув очередным листком. Вся информация о Сёхэе. И статус «пропал без вести» вообще не утешал. Как минимум потому, что все остальные «пропавшие без вести» были найдены по кускам по всем углам города. Игра «купи три котлеты — собери котёнка», по-другому, блять, и не скажешь. Женщина, сидевшая в кресле с явно дорогим бокалом вина (уже наполовину опустошённым, потому что слушать душевные излияния Чуи и одновременно быть трезвым — особый вид пытки) — Не он первый, не он последний... Однако, пропажа эспера с его способностью действительно добавляет хлопот, — коротко кивнула Коё, и на лице её отразилось что-то похожее на соболезнование. Коё Озаки — член исполнительного комитета. Мафиози, чья дееспособность была проверена временем, воля — закалена сражениями, хладнокровие — выточено смутой и предательствами. Её смело можно было назвать ветераном Порта. С Сёхэем женщина не пересекалась часто, с тех пор, как привела мальчишку в порядок и доходчиво на пальцах объяснила порядки «семьи». Единственным поводом для встреч были случаи, когда её подчинённые (реже, она сама) оказывались в их подпольных «лечильнях». Беседы у них всегда выходили приятные, — что и говорить, Сёхэй тот ещё донжуан, а как приятный бонус — ещё и сплетник, и франт, — но крайне редкие. Пропажа медика пусть и стала потрясением, но глубокой печали у неё не вызывала. Остальные убитые не были хуже или лучше. — Хлопот? Анэ-сан, в мафии за блядские пару недель пропало больше тридцати человек, в том числе эсперы! Брови Чуи. не успев взлететь, сошлись на переносице. Эсперы в мафии — навес золота. Инцидент с Гивром забрал значимую часть талантливых эсперов. Что уж говорить о последующих событиях: переобувание из мафиози в детективов, конфликт с крысами, последующий «апокалипсис»… Он чувствовал, как опасно начинает дергаться веко. Нужно было соглашаться, когда Сёхэй предлагал прокапаться и подлатать нервы. — Я знаю, — нейтральным тоном ответила женщина, поправляя рукава своего кимоно, — И следи за своим словоблудием. Чтоб эту женщину и её высококультурие. Чуя прорычал что-то нечленораздельное. Даже если он глубоко уважал Озаки, он не мог щёлкнуть пальцами и забыть о том, что его грёбанного партнёра… Убили? Похитили? Всё вместе? По протоколу, Чуя и Сёхэй — «временный дуэт» для исполнения миссий, где не хватает одного только Чуи или миссий, где речь шла о чем-то чуть более филигранном, чем «Уебать всё, что движется». Что у них там на деле — никто разбираться не спешил. Всем было или слишком всё равно, или все понимали, что лучше закусить язык. Иметь связи, будучи членом Портовой Мафии, вообще очень рискованно. Это шантаж, это хождение по лезвию, это жизнь у подножия вулкана и добровольное сумасшествие. И Чуя, в этом случае, должен был признаваться тоскующим по мягким стенам душевнобольным. Вдвойне дебилом он был ещё и потому, что из всех, связался с сослуживцем, перемножая риски на два. Обидчивая сука эта ваша Судьба.