Suc(k)Horus

«Просто взять и смириться», — почти с отчаянием думал Сет, когда когтистая ладонь снова провела по его животу вниз. «Рты у всех одинаковые», — твердил он сам себе, жмурясь от бегущих по коже мурашек, когда суккуб с характерным звуком взимал с него дань. «Просто взять… Взять…» — мысль обрывалась, мелькнув напоследок мыльным хвостом и угасающей звёздочкой нырнув в тёмное, пустое сознание. Как закончились первые два визита после нового договора, он не помнил. Помнил лишь то начало и вспышку глушащей эйфории, а после — ничего. Второй раз он просыпался на диване в гостиной, так и не сумев дойти до спальни после суккуба. Утром тело ломило, мозг отказывался работать ясно, и такие дни сразу отправлялись на свалку. Надо было что-то с этим решать. И поэтому на третий раз, в девятый день новой жизни, Сет собирался поймать суккуба прежде, чем тот успеет поймать его самого. Он ждал его прибытия с замирающим сердцем, словно в трясущейся кабинке вагончика американских горок, зависшей в высшей точке перед мёртвой петлёй, и не мог ничем себя занять, слоняясь по квартире неприкаянным духом. Мысли толкались, как пассажиры в набитом автобусе, и перескакивали одна на другую, будто играя в чехарду. В любой момент воздух в комнате мог стать ощутимее и терпче — верный признак появления потустороннего существа. Сначала становилось тяжелее дышать, а после появлялся он — с горящими глазами, усмешкой и горячей, как лава, кожей. Суккуб застал его на кухне. Сначала послышался лёгкий треск. Едва различимый, но всё же уловимый и совершенно не похожий на любой бытовой звук. Воздух забился в ноздри густотой, и в следующий миг рядом с ним из ниоткуда вышел виновник его тревоги. — Соскучился? — он осклабился ровным рядом зубов с выпирающими клыками и тут же подтолкнул Сета к тумбе, заставив того неудачно упереться задом в ручку дверцы, промяв ягодицу. Дыхание перехватило от тугой и резкой боли, и Сет не смог сдержать недовольного шипения. — Ой, больно? — почти издевательски поинтересовался тот, но на его лице мелькнуло нечитаемое выражение. Он навис над ним огромной тёмной тенью, вжав в гарнитур, и погладил по ноге и выше, куда пришёлся удар. — А так? Сет сглотнул и не смог ответить. Сияющие глаза смотрели прямо в его, гипнотизирующе и страшно, а чужая рука блуждала ниже пояса, и ощущения словно притупились: боль внезапно прошла, словно согнанная этой когтистой ладонью. Но это прикосновение навевало совсем другие подозрения, от которых становилось совсем не по себе. — Что, ты уже этого хочешь? — продолжал Гор, усмехаясь. — А говорил, что мужеложество противоестественно… — Т-ты снова это делаешь? — взяв себя в руки, процедил Сет. Злость, вызванная осознанием, что в его голове снова копались, будто в корзине с грязным бельём, помогла справиться с парализующим страхом от первого появления суккуба. — А что не так? — ответил вопросом на вопрос Гор. — Я этого не хочу, — решительно отрезал Сет. Он нахмурился. Оцепенение отпускало, и он смог оттолкнуть слишком приблизившегося суккуба и отскочить от него подальше — тот послушно сделал шаг назад, выпустив его из ловушки. — Захочешь, — раздалось над ухом так, словно суккуб прошептал в него. — Все хотят, и ты захочешь. Сет вздрогнул. Он держал суккуба в поле зрения, и тот точно не приближался. Его приколы начинали порядочно раздражать. — Нет. И хватит на мне свои приёмчики испытывать. — Это какие же мои приёмчики тебе не понравились? — улыбнулся суккуб и быстро провёл языком по зубам. Сету показалось, что язык у него раздвоенный. — Все. — Врёшь. — Не вру. Шепотки эти, приходишь как к себе домой, в мозгах копаешься. Мне не нравится, — Сет вспомнил, как совсем недавно, после крайнего визита суккуба, он чуть не вырубился в метро от недостатка сил, но решил не озвучивать эту деталь. Не хватало ещё слабаком себя выставлять. — Прямо на рельсы? — расширил глаза суккуб. Он уже не улыбался и просто слушал. — Какие рельсы?.. Хватит в башке у меня рыться! Опять?! — Ну-ну, не кричи ты так. Услышат соседи, подумают ещё, что ты сумасшедший. — А это не так? — Это не так. — То есть я разговариваю сейчас с суккубом, который пришёл ко мне в третий раз за отсосом, и я не сумасшедший? — Технически это пятый. — Какой бред. Суккуб улыбнулся. Сет смотрел на него в немом возмущении, не зная, что ещё он может сказать этому наглому созданию. Да и как тут полноценно противостоять, если ранги несоизмеримы? — Ты закончил? Могу приступать? — внезапно смуглое лицо оказалось на уровне пояса, руки — на бёдрах, а большие пальцы — за резинкой домашних штанов. Сет попытался отпрянуть, чуть не вывалившись за порог кухни в коридор и не поприветствовав лопатками стену, но суккуб держал его крепко и не дал упасть. Лишь поднял на него вопросительный взгляд. — Подожди… Стой! Погоди, погоди, — Сет схватил суккуба за локти и вернул себе равновесие, — хотя бы не здесь. — Что не так? — Меня вырубает сразу после… Ну… В финале. Я не хочу завтра очнуться на полу. Гор нахмурил брови и внимательно на него посмотрел снизу вверх. Теперь он просто держал его за пояс. — Хорошо. Суккуб отпустил его и поднялся. Он снова оказался близко, так близко, что Сет мог ощущать сухой жар, исходивший от его кожи. Он старался не смотреть ниже шеи — это было слишком неловко. Ему хватало и того, что он видел краем глаза, когда смотрел в лицо своему кошмару. — Если на тебя это так влияет, я буду брать меньше. — А так можно? — Можно. Но временно. Ты просто пока не привык так отдавать энергию. Потом будет проще, — Гор потрепал его по щеке и щёлкнул пальцем по носу. — Ну спасибо, — буркнул Сет. Он поморщился, когда когтистый палец тронул кончик носа. Было в этом что-то снисходительно-раздражающее и при этом естественное, учитывая разницу их положений. — Идём. Я уложу тебя в кровать. Ты ведь там хочешь завтра проснуться? Не дожидаясь ответа, Гор обнял его за пояс, и в следующий миг Сет оказался в своей постели с сидящим у ног суккубом. Он хотел ещё что-то спросить, озвучить то, что разрывало его голову всё свободное время, и оттянуть неотвратимый момент взимания долга, но внезапная телепортация слишком впечатлила, и тёплая рука уже скользила вниз, и тело отвечало самой естественной реакцией на такие прикосновения, и мысли одна за одной словно ускользнули из его головы, оставив за собой вязкую пустоту. Когда всё закончилось, он не потерял сознание, но навалилась тёплая, ласковая нега. Он обмяк, утонув в удовольствии и мягкости кровати, веки отяжелели, и теперь его просто клонило в сон. — Так лучше? — донёсся как будто откуда-то издалека голос суккуба. Сет что-то невнятно пробормотал. Сонливость рухнула на него многотонным грузом, и всё, чего ему сейчас хотелось, — это перевернуться на бок и тут же уснуть, но уснуть сознательно и по своей воле. Он, не глядя, натянул одеяло, укутавшись в него, и сразу провалился в мягкую, обволакивающую дрёму. Спине стало тепло, и сквозь подступающий сон он явственно ощутил чужое присутствие. «Просто взять и смириться», — мелькнуло в голове прощальной искоркой перед тем, как он окончательно погрузился в глубокий сон. Но просто взять и смириться не получилось даже на утро. Всё по-прежнему казалось странным, надолго затянувшимся сном, из которого он никак не может выбраться. Порой, когда Сет вспоминал о том, что теперь происходило в его жизни, хотелось взять и крепко ущипнуть себя так, чтобы остался синяк. Привести себя в чувство, одуматься, стряхнуть этот гипнотический морок, который наступал каждый третий день, напомнить самому себе, что такого не бывает и не должно быть, что жизнь — она вот, кругом, бытовая и простая, и в ней не было места чему-то потустороннему. Но каждый третий день потустороннее вкрадчиво, почти ласково пробиралось в его квартиру и напоминало о том, что всё происходящее — вовсе не страшный сон, и всё происходило на самом деле, и оставляла на его теле следы своего присутствия, такие же явственные, как синяки от попыток себя вразумить. И не только на теле. Мозг, отравленный непознанным, отчаянно не мог переварить вопросы, на которые он так и не сумел пока получить ответа. Откуда он пришёл? Прямо из Преисподней? Как он его нашёл? Как это работает? Почему суккуб выбрал его своей жертвой? Где он живёт — в Аду? Или выбирается оттуда в мир людей и живёт среди них? А если так, то сколько? Если есть Ад, то есть и Рай, и это не выдумки? И ещё миллион других вопросов кололись в голове, как зубочистки, случайно попавшие в карман. Сет попытался расспросить суккуба напрямую в один из первых разов, но тот не ответил ни на один вопрос. Быстро стало понятно, что добиться чего-то более подробного от него будет почти невозможно, потому что перед делом он ему не отвечал, а после Сету было не до высоких материй, и пришлось отложить постижение вопросов об устройстве мироздания в долгий ящик. Их сместили вопросы более насущные, вроде обучения на новой работе и знакомства с коллегами. Прошла уже пара недель, как он прошёл собеседование. Работать оказалось приятнее, чем он ожидал. Если раньше пятидневный график заставлял каждый волос на теле протестующе подниматься холодной мурашкой, то сейчас трудовые будни не хотелось обзывать выебуднями — настолько все было на своих местах. Он стоял за гончарным кругом, руки были по локти в глине, заготовки — в печи, сухой и жаркой, как знойный ветер пустыни. Ему нравилось создавать из скользкого, влажного комка грязи нечто, имеющее форму и пользу. Смотреть, как уродливое и неказистое перерождается под действием физических законов и его рук в прекрасное. В этом была своя поэзия и философия, которая ёмко укладывалась в фразу «сделать из говна конфетку». Конечно, не всё получалось само собой и с первого раза, но он усердно учился у своего старшего мастера и прислушивался к инстинктам, позволявшим ему схватывать на лету, — талант не пропьёшь, как ни старайся. И он был горд собой впервые за очень долгое время. У него появился график. Утром — зарядка для бодрости и пробежка, днём — работа, а вечером… Каждые три дня по вечерам к нему приходил тот самый суккуб и наполнял пространство своим потусторонним, щекотным дурманом. Если в первые несколько раз Сет не мог понять, что менялось в атмосфере дома с его появлением, то теперь начал замечать, что ощущал петрикор, как перед грозой. Этот волнующий запах, который он любил с самого детства, пробуждал приятное, щекотное ожидание удара молнии. И она всегда била. Оргазмом. — Почему так пахнет каждый раз, когда ты появляешься? — унимая дрожь в руках и голосе, пробурчал Сет, натягивая штаны. Теперь, спустя время, его перестало вырубать после сбора дани — то ли он привык, то ли Гор действительно стал брать с него меньше энергии. Видимо, суккуб, имеющий доступ к питанию на регулярной основе, научился регулировать свой аппетит и не высасывал энергию из двуногой кормушки досуха, благодаря чему она не выпадала в коматозный аут. Больше штуки с поцелуем он не повторял, но в целом хватало и того, что он делал. И это было так хорошо, что лучше не давать нахалу лишний раз собой возгордиться, чтобы рога не пробили потолок. — А что, не нравится? Суккуб наклонил голову, сидя на коленях перед ним и с причмокиванием облизывая пальцы. Так он отвечал на все вопросы — юлил, ускользал и переводил стрелки. Сет уже привык. Но не привык к тому, что с такого ракурса он выглядел умильно. Настолько умильно, насколько вообще может так выглядеть двухметровый накачанный и рослый детина с рогами. После замечания о том, насколько странно, неуместно и пошло смотрятся на нем все эти портупеи и угрозы сдать его сутенёрам, суккуб сменил привычную кожаную портупею на человеческие майку и шорты. И то, и другое он позаимствовал из шкафа Сета. — Нравится, просто это странно. — У каждого суккуба есть свой характерный запах. Сигнатурный, я сказал бы. Это как почерк у вас или подпись. Мой вот такой. Сет удивлённо поднял брови и посмотрел на суккуба пристальнее. Сонливость, которая на него обычно нападала сразу после, сдалась и уступила место интересу. Он почувствовал, что сейчас правильный момент для дополнительных вопросов. — Ничего себе… — пробормотал Сет и потёр глаза. Нельзя было дать понять, что ему интересно, и Сет с нарочито-скучающим видом задал другой вопрос: — Вы в Аду так распределяетесь или оно врождённое? Этим вопросом Сет собирался убить сразу двух зайцев и проложить возможные направления для разговора: подтвердить родину суккуба и узнать о нём побольше. Может быть, хоть какая-то тема сумеет развязать ему язык не только для минета. Не то чтобы на это можно было бы жаловаться, но узнать о нём побольше всё же хотелось. — Много будешь знать — скоро состаришься. Суккуб таинственно улыбнулся, подался выше и поцеловал мокрыми губами в живот, задрав футболку. Сет не стал сопротивляться и лишь съехал с кресла ниже, устало распластавшись на сиденье. Суккуб снова не дал пробить свою таинственную оборону. — Что-то мне ещё хочется сладкого, — протянул задумчиво Гор и провёл вверх по ляжке, откровенно намекнув на добавку. — Издеваешься?! Ты из меня уже всё выдул! — ошалел Сет. — Ну сладкого хочу… — притворно вздохнул суккуб и провёл языком от пупка вниз. — Сладкого хочешь? Иди вон, холодильник проверь! И, пресекая новые попытки домогательств, Сет натянул до пояса штаны, явно показывая, что на сегодня сеанс дойки окончен. Гор скептично перевёл взгляд на жужжащую белую коробку. — Это ты мне предлагаешь положить в рот что-то, кроме тебя? — Именно это я и предлагаю. — Как человек? — Как сущность в виде гномика, блять. Там есть шоколадки и шоколадный пудинг. Возьми один, если хочешь, второй дай мне. Гор поднялся с колен, нехотя дотопал до кухни и вернулся с двумя упаковками сметаны. Сет посмотрел на это с нескрываемым удивлением. — Это не то, Гор. — А что это? — Это сметана. Гор непонимающе хлопнул синими глазами. — А что это? — Это другое. Тебе нужен пудинг. Он такого же цвета, как ты. Упаковка поменьше. А это верни, где взял. Гор почесал черепушку, вздохнул и пошёл обратно разбираться с разнообразием человеческой снеди. Спустя минуту он добыл то, что искал, отдал Сету нужный стаканчик и уселся на диван, с интересом разглядывая прозрачный пластик. — И это прямо в рот надо класть? — спросил Гор. — Нет. Тебе надо есть содержимое этого стаканчика. Смотри, — Сет сел удобнее, наклонившись и упершись локтями в раздвинутые колени, поднял упаковку на уровень глаз и подцепил фольгированную тонкую крышечку, — вот так открываешь и внутри видишь пудинг. И вот его надо есть. То, что внутри, не вокруг. Ложек ты не взял? Гор хлопнул длинными ресницами. — А что такое ложки? — Столовые приборы. — А что это? — Это такие штуки, палочки железные, с таким типа одним широким вогнутым концом. Чтобы черпать. — Ты такой умный. А их можно есть? — Ими нужно есть. — Что есть? — Мусс. — А что это? Ты же говорил про пудинг. — Это одно и то же. — А почему это одно и то же? Сет тяжело вздохнул. — Свали уже. Гор поплёлся на кухню. «Дедовщина, однако», — хмыкнул Сет. Суккуб притащил приборы и сел напротив, всем видом выражая сосредоточенность. Сет взял ложку, вонзил её в гладкую поверхность пудинга и достал трепещущий кусочек пористой субстанции. Гор повторил, старательно выполняя каждое мелкое движение, и, когда наполненная ложка застыла перед глазами, он несколько раз перевёл взгляд с мусса на свои пальцы, будто сравнивая оттенок. Сет хмыкнул. — И берёшь в рот — не хуй, да, непривычно, понимаю, — а ложку. И ешь. Но не ложку. Гор едва заметно вскинул бровь, но сделал всё, что было сказано, осторожно поднёс ложку к губам и заглотил пудинг. Вдруг его глаза расширились и засияли, как новенький пятак, а густые брови взметнулись вверх. Он ошарашенно смотрел то на Сета, то на початый стаканчик пудинга, не веря своим чувствам и рту, и тут же метнул следующую ложку сладости в себя — блаженно застонал, откинувшись на спинку дивана. — Что, языковые сосочки кончили? — Сет тихо рассмеялся, наблюдая за реакцией потусторонней сущи на простые людские радости, и сам съел ложечку. Ну да, сладко, шоколадно, но его человеческий рот уже привык к такому. Гор наконец-то лежал молча. Он приходил в себя. А когда пришёл, то смёл всё оставшееся в баночке до конца, не отвлекаясь на разговоры, и сел, как обухом пришибленный, с выражением абсолютного счастья на лице. — А ты ещё будешь доедать? — с детской непосредственностью выдал Гор, тыкнув пальцем в наполовину опустошённый стаканчик в руках Сета. — Буду. Не наглей, — строго ответил Сет и зачерпнул себе ещё. — Ну пожалуйста. — Нет, это моё. — Ну дай. — Тебе правда так нравится? — Да. — А ты тогда мне что? Гор задумался. За него ответил Сет: — Я знаю, что ты мне. Я тебе его даю, — он показал для убедительности свой полный стаканчик, — и потом мы увидимся через следующий раз. То есть один сеанс пропускаем. Я от тебя отдыхаю. По рукам? Суккуб, секунду назад смотревший на него почти с мольбой, вдруг хищно улыбнулся. По спине Сета прошёл холодок. — По рукам. Но тогда в следующий раз контролировать аппетиты я не буду. И с тебя ещё один мусс. Сет понял, что тактический гений мысли его подвёл. Всё-таки он никудышный торгаш. — Мы так не договаривались. — Ну так и так, как ты предлагаешь, мы не договаривались. Гор смотрел на него с мелькающими чертовскими огоньками в глазах как-то исподлобья, испытующе и явно ожидал ответа. Словно ему было интересно, как же в этот раз несчастный постарается себя закопать. Но, как назло, ни единой, даже самой плохой мысли ему не приходило в голову, и Сет просто смотрел перед собой, внезапно почувствовав себя ещё более выжатым, чем до этого. — Раз следующей дойки не будет, сейчас я с тебя тоже возьму вдвое. — Господи, да забирай всё. И довольный суккуб протянул лапу за трофейной сладостью.

***

Лето стояло в разгаре. В том самом своём пике, когда днём ты превращаешься в поджаренную лепёшку на солнце и тушёную капусту в тени, а ночью пинком избавляешься от пододеяльника, выпотрошенного от наполнения и всё равно противно липнущему к телу. Сет шутил, что в этом июле не было смысла включать печи для обжига — можно было просто ставить изделия на подоконник, где они прекрасно сами доходили бы до ума. За то периодически получал строгий взгляд от своего мастера, который юмора не понимал и на всякий случай отвечал на все шутки так, будто они были сказаны всерьёз. — Оставишь горшки на подоконнике — я тебя самого в печь поставлю, — предупредил Март своего подопечного, кивая на шестидесятилитровую печь для обжига. Звучало это внушительно. Сет, обычно не страдавший любовью и уважением к авторитетам, к своему начальнику прислушивался. Март был широкоплечим, коренастым мужчиной на голову ниже своего ученика и загадочного возрастного периода от сорока до шестидесяти, с грубыми руками и нежным голосом, как и его весеннее имя, сердцем, которое тщательно прятал за изгвазданным и уже окаменевшим фартуком. Когда никто не видел, этот грозный гончар подкармливал котов на заднем дворе, куда выходила чёрная лестница мастерской, своим обедом и покупными пакетиками кормов почему-то всегда разного ценового сегмента. Пошёл второй месяц его испытательного срока, и ощущение новизны и необычности места как-то уже подвыветрилось вместе с пылью в вентиляцию. Поначалу его восхищали стройные ряды глянцевых посудин, стеллажами с которыми был уставлен главный коридор их рабочей зоны, высокие потолки, современные гончарные круги и общее чувство принадлежности древнему ремеслу. Но больше всего ему нравилась работа с печью, когда полуготовое изделие отправлялось закаляться в высоких температурах. Едва он открывал печную дверь, оттуда веяло сухим жаром вместе со странным ощущением дома. Воцарившуюся в этом месяце жару, кстати, так нехарактерную для этих мест, он тоже переносил достаточно легко, и пока его коллеги-мастеровые обмахивались профессиональными журналами о скульптуре и гончарному искусству и спорили, кто пойдёт ставить изделия в печь, не желая жариться ещё сильнее, Сет уже завершал всю погрузку и отряхивал скрипевшую пыль с мозолистых ладоней. Здесь он был на своём месте. Ему ещё предстояло сдать экзамен на мастера. Сейчас он ходил в подмастерьях, быстро набираясь опыта, и нет-нет, да разбивая поделки. Было страшно неловко, но к нему относились с пониманием. Для такой работы ему требовалось сменить свой резкий стиль движений на более спокойный и размеренный, и это было, пожалуй, сложнее всего. За первый месяц работы Сет убедился, что ему повезло. Работа была не так далеко от дома, чтобы устать от дороги, но не так близко, чтобы считать это расхолаживающей халявой. Мастерская была небольшой, но занимала отдельное здание, куда можно было пройти, только нырнув под арку с оживлённого проспекта с тополями. Всего несколько помещений: светлый выставочный зал со стеллажами продукции и стойкой ресепшена, из-за которой обычно торчал тёмный затылок администраторши, длинный коридор, ведущий в рабочую зону направо и в пару кабинетов для проведения мастер-классов налево. При всём желании не потеряешься. Команда оказалась настоящей семьёй среднего размера. Март, который обучал Сета, был вторым мастером. Первым был загадочный, весь в морщинах старик Шива, и нельзя было сказать, это его настоящее имя или приставшая кличка — из-за борозд на лице не была видна его этническая принадлежность. У него была отдельная комнатушка, из которой он выходил редко, и Сет с ним почти не пересекался — лишь однажды поздоровался, когда его представили как нового гончара. Тот сразу потребовал продемонстрировать ему руки. Сет исполнил просьбу и вытянул ладони перед собой. Тот худой, в старческих веснушках рукой пощупал его пальцы и ладони, одобрительно хмыкнул что-то в бороду и ушёл в свою мастерскую. Как потом ему объяснил Март, Шива проверял жёсткость ладоней. У него была своя система оценивания работников, и он подбирал тех, у кого были «правильные руки». Что такое правильные руки, Шива не объяснял, лишь отмахивался, но его профессиональный взгляд всегда выцеплял толковых новичков. Одним из них много лет назад был и сам Март. Остальные два мастера занимались своим делом и мало контактировали с новеньким. Если продолжать параллель с семьёй, то Март стал Сету отцом, а остальные — кем-то вроде семиюродных дядь, которые изредка могли подсказать что-то, проходя мимо его первых неказистых проб, или помочь правильно закрыть печь. Кроме них была ещё девушка Лиза, покрывавшая изделия глазурью, — маленькая, юркая и с короткой стрижкой под мальчика. Хоть она и была маленькой, смех её можно было услышать с противоположного конца здания. Сет не мог понять, сколько ей было лет, но прикинул, что они примерно одного возраста, и часто украдкой смотрел за тем, как легко и быстро она обращалась с изделиями и какими блестящими они выходили из-под её руки, и в этом всем было какое-то настоящее волшебство точности и чёткости. Он чувствовал себя школьником, который непонятно из-за чего терялся и молчал в её присутствии. Он даже успел призадуматься над тем, чтобы невзначай как-то к ней подкатить, а там уже как пойдёт — уж больно приятно отзывалась в нем её бодрая, ловкая энергетика и заразительный смех, но в один из дней её на машине забрала подруга. Лиза вприпрыжку подбежала к машине, вскочила в салон и поцеловала спутницу. А потом выяснилось, что глазировщица жената. Одним июльским вечером Сет вышел с работы. Тополиный пух норовил забиться в глаза и рот, воздух и не думал остывать от дневного марева и липко лизал кожу, но он не обращал внимания на физические неудобства — не до этого было. Сегодня его огорошили новостью: штатный преподаватель, который вёл мастер-классы, слёг с ангиной, пересидев под кондиционером, а мероприятие перенести или отменить нельзя — все билеты распроданы. Март, услышав это известие от администраторши, насупился и грозно вздохнул, лишь кивнув ей в ответ. И честь обучать желающих потрогать глину и повторить сцену из «Привидения» выпала Сету, как самому младшему в коллективе. — Да я сам только научился нормально всё делать! — воскликнул Сет, когда Март поставил его перед фактом. — Чему я их научу, как ножкой на педаль тыкать? — Научишь. Считай это своим экзаменом. Проведёшь хорошо — сниму с испытательного раньше срока. И, не дождавшись ответа, Март похлопал его по плечу и вышел из рабочего зала. Возражений он не принимал. — Дедовщина, — выругался себе под нос Сет, складывая фартук. За это время он успел усвоить, что мастер-классы — дело жутко нервное, как и любая работа с людьми. Выполнять такую опасную работу должны профессионалы, натренированные подавлять желание обглодать лицо очередному кретину, залетевшему на урок и пренебрегавшему техникой безопасности и другими базовыми правилами. И больше всего Сет опасался, что не выдержит именно чьего-то дурного поведения. Но перспектива слезть с испытательного раньше срока казалась ему весьма заманчивой. Он шёл к метро, и с каждым шагом в голове щёлкали счёты планов. Впереди выходной. Сегодня перед сном он повторит всё, что знает из теории, завтра позволит себе немного отдохнуть и снова начнёт готовиться к мастер-классу. Посмотрит, в конце-концов, как ведут уроки другие преподаватели, может, подчерпнёт что-то полезное. У него был ещё целый день впереди, а за плечами почти полтора месяца ежедневной работы, в которой он был не так уж и плох. Метро приближалось, от асфальта исходил лёгкий душок и пар, а беспокойство отступало, теряя свои тактические позиции, и Сет радовался, что продумал и предусмотрел всё наперёд. Он был уверен, что ничто не нарушит его планы. И он ошибался. — Ты обманул меня! — орал Сет на следующий день, защищаясь декоративной подушкой. Прошло только сорок пять часов с его последнего визита. Сегодня суккуба не должно было быть. Сет всё ещё толком не восстановился, и вообще после нескольких часов изучения мастер-классов его ждала документалка, которую он откладывал уже чёрт знает сколько. И он собирался посмотреть её, а не вырубиться обессиленным раньше времени. — Я просто соскучился! Мне что, нельзя прийти просто так пораньше? Запрета на посещение не было! — напирал незваный гость, еле сдерживая свою наглую ухмылку. — Я знаю, чем твои посещения заканчиваются! — в Гора полетела подушка, но он ловко её поймал и кинул на законное место на диване. — Уйди от меня! Мне завтра мастер-класс вести, а я после тебя как тряпка половая! Они вальсировали вокруг кофейного столика в гостиной — Сет спиной вперёд, то и дело спотыкаясь о сбагренный ковёр, и Гор, медленно преследовавший свою жертву по кругу, будто ожидая, пока та не выбьется из сил. — Да не буду я с тобой делать ничего, просто полежим в обнимку! — Гор озорливо сверкнул глазами, словно школьник, который в тысячный раз убеждает своего менее удачливого друга все-таки купить слона и наслаждается его отчаянием от невозможности прекратить эту бесконечную игру. — Знаю я твои обнимки! Иди от меня, хуебес! — Ты такой нелюбезный! — Кто бы говорил! — в суккуба полетела вторая подушка. — Убирайся! Ты вообще представляешь, какой завтра сложный день? Он отступал слишком отчаянно и беспечно. Не оценил обстановку и не учёл особенности рельефа поля боя. Одно неверное движение — вся оборона обрушилась. Ковёр, который так бесцеремонно топтали, взроптал и вздыбился, подставив подножку отступавшему. Сет споткнулся и полетел спиной назад, прямо на пол. Он инстинктивно зажмурился и выставил назад локти, уже попрощавшись с целостностью затылка и задумавшись, кем его завтра заменят, если он отправится в травмпункт, но удара не последовало. Сет обнаружил себя, целого и невредимого, на диване с головой на подушке и совсем не понял, как это произошло настолько молниеносно. Сбоку к нему прижималось тёплое тело, фиксируя на узком местечке между собой и спинкой дивана. Тяжёлая рука легла поперёк живота. Довольная морда суккуба оказалась совсем близко к его лицу. Глаза и рога почти что искрились от радости и умиротворения, а тонкая улыбка растянулась почти до ушей. Зашипев, как бекон на сковороде, Сет попытался вырваться, но чужая рука не сдвинулась с места. Он оказался заперт ею, как ремнём безопасности на аттракционе, и внутри предоставленного пространства мог вошкаться сколько угодно, но не мог сбежать. — Я же говорю, просто полежим и пообнимаемся. Ну же, что ты такой злой, я тебя буквально спас! Разве я не заслужил более доброго отношения? — ехидно заворковал голос над ухом. По коже прошлись мурашки. — Не собираюсь я тебя обнимать, чёрт! — Ну как ты можешь быть таким строптивым, — замурлыкал суккуб и сжал его в объятиях ещё сильнее, потеревшись щекой о возмущённое лицо. Его, кажется, только забавляло сопротивление, и он получал искреннее удовольствие от злобных дёрганий своей жертвы, которая никак не могла вырваться из стальных тисков. — Отпусти! — Не отпущу. Ты пойман. Лежи и наслаждайся моментом близости. Пыхтя и возмущаясь, Сет продолжил ворочаться в заточении, в отместку пихая острым локтем в живот своего надзирателя. Тот не реагировал на попытки причинить ему боль и стоически терпел и ждал, когда у заключённого иссякнут силы на сопротивление и он примет свою судьбу. — За что ты так со мной? — взмолился Сет, устав ворочаться. Теперь он лежал на спине и смотрел в потолок, стараясь не встречаться с пронзительным взглядом голубых глаз. — Нравишься. — А ты мне нет, — ответил Сет, но суккуб не среагировал. Сет вздохнул. Противостоять этому напору было сложно. Да и лежать с ним было не так неудобно и плохо. Поморщившись с досадой, он процедил сквозь сжатые зубы: — Ладно. Мы полежим. Но дай мне хоть воздухом подышать, а то от тебя слишком жарко. Гор тихо посмеялся и стиснул его в объятиях, выжав вздох, но тут же отпустил. — Что у тебя завтра такое важное? — он положил ладонь Сету на грудь и припечатал костяшки сверху подбородком. — А тебе интересно, что ли? — Сет недоверчиво скосил на него глаза. — Интересно. Расскажи, почему это так важно. Сет губами выпустил воздух, как сдувшийся шарик. — Долго рассказывать. — Ты торопишься? Ну же, я хочу узнать тебя получше. Почему ты такой противный, — острые коготки прошлись по футболке в опасной близости от соска. Стало щекотно. Сет цокнул. — Ну всё, всё, хватит. Просто если завтра мастер-класс пройдёт хорошо, то меня снимут с испытательного. — И что это даёт? — Зарплата больше, положение в команде устойчивее. Тебе это зачем? — Интересно. — Любопытной Варваре знаешь, что сделали? — А что ей сделали? — Нос оторвали. — Хочешь мне нос оторвать? — Нет, это выражение такое. — Ладно. А я уж хотел предложить тебе меня подёргать за что-нибудь другое. Сет закатил глаза, а суккуб довольно похихикал и потёрся лицом о футболку Сета, так и притихнув. Решив, что на этом допрос окончен, Сет включил поставленное на паузу видео и погрузился в него. — Тебе там нравится? — Чего?.. Да, нравится. — А что ты там делаешь? Сет снова поставил видео на паузу. — Работаю. Делаю посуду и другие штуки из глины. — Это сложно? — Поначалу было сложно. Любая работа поначалу сложная, особенно когда только погружаешься в неё. — А кем ты ещё работал? — В офисах обычно. Подработки не считаю. — И тебе там не нравилось? Сет поморщился и отвёл взгляд, задумавшись. — Это скучно. Нет чувства, что ты делаешь хоть что-то ощутимое и полезное. Это бесконечное и бессмысленное дрочево для мудаков, которые только и могут, что новыми цацками хвастаться и сравнивать, у кого телефон новее и чётче снимает их очко. Гор снова хихикнул. — А зачем они так делают? — похоже, ему очень нравилось притворяться дурачком. — Мне-то откуда знать. Потому что это показывает их статус и успех, наверное. — А тебе не хочется статуса и успеха? Суккуб приподнялся на локте и посмотрел на жертву допроса со своей загадочной полуулыбкой. — Что ты ко мне пристал с такими вопросами? — Сет нахмурился. — Отстань. — Значит, не хочешь? — Не знаю. Может и хочу. — А зачем тебе оно? — Ну… Чтобы было. — Зачем? — Чтобы счастливым быть, бляха-муха. — Это для тебя счастье? — Я потерял нить разговора. — Успех и статус — это счастье? Сет прикусил щеку. — Наверное, нет. — А что счастье? — Да что ты пристал ко мне с такими расспросами?! — Интересно. — Счастье — это когда меня не доебывают. — Я просто делаю то, что мне нравится. — Доебываешь меня? Гор широко улыбнулся. — Ещё не начинал. Предлагаешь? Сет перекрыл суккубье лицо пятернёй, как намордник, чтобы отстранить от себя эту лыбящуюся харю, но тот лизнул его прямо в центр ладони. Пришлось отдёрнуть ладонь и вытереть её о первое попавшееся — плечо Гора. Тот будто в отместку лёг на грудь Сета, снова притихнув. Сет уже было потянулся, чтобы снять с паузы видео, но тут Гор снова заговорил: — Знаешь… Я всё-таки давно тут. И с вами взаимодействую давно. Это большая редкость, если кто-то находит себе занятие по душе. Большинство из вас страдает и тратит время на ненужные вещи. Сет поднял бровь. — И зачем ты мне это говоришь? — Ты мне нравишься, и я не хотел бы, чтобы ты тратил себя впустую. — Откуда тебе знать, трачу я себя впустую или нет? Гор поднял голову и тыкнул пальцем Сета в лоб. — Напоминаю. У тебя тут всё открыто. Сет цокнул и смахнул с лица чужую руку. — И о чём ты? О чем-то типа поиска предназначения? — Да нет никакого предназначения! Это всё бред. Я про удовольствие. Самое простое удовольствие. Вы его почти не знаете. Тебе ведь нравится то, чем ты сейчас занимаешься? — Ну да, — буркнул Сет. — Нравится. — Но другое не нравилось? — Ну. — А ты представляешь, как это сложно: найти то, что нравится? Представляешь, как тебе повезло? Даже в нашем мире это одна из основных проблем. За бессмертие перепробуешь столько, что всё успеет надоесть. Какими бы разными с вами мы ни были, суть не меняется — если нашёл то, что тебе по душе, то занимайся этим. А ваша жизнь ещё и слишком коротка, чтобы тратить её на неудовольствия. — Слова истинного гедониста, — хмыкнул Сет в ответ на тираду. Он не знал, что ещё ему ответить. — А ты чего ожидал? Я же суккуб, — Гор расплылся в улыбке, в мгновение сменив серьёзность на новую волну баловства. — Гедонизм — моё второе имя. Ваши философы навыдумывали всякого, лишь бы не признавать очевидного: жизнь проста, как две копейки, и в итоге всё сводится к одному — наслаждался ты ей или нет. Потом мы за это спросим. У Сета по спине прошли мурашки. — Ну… Тогда спасибо за совет, что ли. — Всегда пожалуйста. — Гор снова лёг щекой на грудь, обняв покрепче за пояс, и закинул тяжёлую ногу поверх колен Сета, взяв того в ещё больший захват. Рука у Сета уже затекла, и ему пришлось положить её туда, где до этого её не было, и приобнять Гора за плечи. — А что такое мастер-класс? — Это когда люди приходят учиться чему-то новому, а ты им показываешь, как это делать. — А мне можно? — Нельзя. — Ты злой. — Не было договора на то, чтоб ты приходил ко мне куда-то кроме дома. Ты куда с рогами собрался? — С рогами на мастер-класс нельзя? — Нельзя, — суккуб в ответ состряпал такую обиженную морду, что Сет чуть было не рассмеялся. — А я думал, что ваше время самое свободное от дискриминации по любому признаку. — К суккубам на гончарных мастер-классах люди ещё не готовы. И в качестве утешения Сет погладил того по плечу. — Что ты там смотрел? Можем продолжить, — суккуб устроился поудобнее, дав больше места, но просунул руку под шею Сета. Тот было хотел возмутиться, но так оказалось гораздо удобнее, чем держать голову на подушке. Так что на этот раз он решил промолчать и взял пульт от телевизора. — А тебе и это интересно? На экране застыли мужчины средних лет в военной форме. Они пожимали друг другу чёрно-белые руки на кадре в низком качестве. В левом верхнем углу горело кровожадно-равнодушное «Геноцид в Камбодже». В правом нижнем красовалась длительность — два часа сорок минут. — Ты решил хорошо провести вечер, — хмыкнул Гор. — Не нравится — не смотри. — Нет, мне нравится. — Потом включу про геноцид в Руанде, — решил припугнуть суккуба Сет. — Так будет ещё лучше. И, окончательно умолкнув, Гор улёгся рядом с головой Сета, почти касаясь его лбом. Смущённый такой близостью, Сет торопливо клацнул на кнопку, запустив едва начатое видео, и впился глазами в экран, опасаясь, что любое отвлечение от просмотра будет принято за провокацию и приглашение к чему-то большему. Но прошло десять, двадцать, сорок минут, а никаких нежеланных поползновений не случилось. Гор действительно смотрел в экран, не претендуя на что-то кроме, и лишь изредка бодал его куда-то в висок. Сет наконец смог расслабиться, пусть и на его животе лежала горячая ладонь. Незаметно прошли два часа. Два часа в молчании, разбавленном редкими вопросами по теме, и проведённые в обнимку с суккубом, который так и не попытался ему отсосать. А мастер-класс на следующий день прошёл как надо. С испытательного его сняли. И сказали, что теперь он будет заменять основного преподавателя, так некстати подверженного ангинам.