Мальчики и девочки

Знаешь, дети же, будучи маленькими и любопытными, постоянно лезут куда-то, не думая о собственной безопасности и дальнейших последствиях. Засовывают голову черт возьми куда, трогают все, не смотрят под ноги.. а потом "неожиданно" получают какую-то серьезную рану и бегут плакаться родителям, обвиняя весь мир в полученных травмах. Рыдают взахлеб и жмутся к маминой груди, не слыша собственного крика. Точно так же и Рене, словно ребенок. Вроде бы ясно помнила о последствиях и наказании, но все равно норовилась бежать, нарушить его планы, сделать какую-то пакость. Капризный ребенок. И сейчас она истерически рыдает, дергается в жгучих спазмах, цепляясь за его одежду. И плевать он хотел, что бежала она изначально от него, как от своего похитителя, а цепляется за его одежду и голову только ради того, чтобы не упасть и отодрать ему волосы. Но позиция висеть животом на его плече не была выигрышной, и девушка не могла толком ничего сделать, когда ее ноги и талию крепко прижимали к себе, заставляя верхнюю часть тела неудобно волочиться. Раздражённо закатив глаза, когда тонкие от долгого голода пальцы слишком сильно потянули его кудри, кажется, оторвав пару волосинок, Тарталья с фырканьем сбросил девушку на пол. Охнув от резкого падения на твердый пол с такой высоты, Рене сразу начала отползать от спокойно стоящего парня, судорожно хватая ртом воздух. Ее глаза застилала пелена слез, и лишь спустя пару секунд она поняла, что он привел ее в свою комнату. В номер гостиницы. Она сразу зажмурила глаза от отчаяния, и несколько крупных слез покатились по щекам. Прикусив губы дабы не завыть в голос от столь сильной обиды, Рене продолжала отползать назад, поглядывая на своего главного врага. Уперевшись в комод, она как можно сильнее поджала колени, стараясь слиться с предметом мебели в тени, неистово дрожа как от холода, так и от недавной истерики, что ещё не успела стихнуть. Чайльд зашёл в комнату и закрыл дверь. Раздался громкий щелчок, свидетельствовавший о закрытии комнаты на замок. Она практически смогла сбежать! Почти что! Почему этот треклятый Предвестник нашел ее? Как он смог понять, куда именно она пошла? Он мог пойти искать ее по всей Снежной, но какого, блядь, хуя, он догадался идти именно в Восточный Порт, и наткнулся именно на тот пиратский корабль, с которым она собиралась уплыть восвояси из этого ебаного ледника?! Во рту ощутился тяжёлый металлический вкус — она прокусила губу до крови. Цепко схватив себя за волосы, она спрятала голову, слегка покачиваясь взад и вперёд. Не-ет.. он не мог же следить за ней с самого начала? И просто дать время "поиграть" в салки, все это время наблюдая издалека? Ушедшая, или хотевшая уйти из реальности Рене игнорировала подошедшего парня, что стоял и с мрачным лицом смотрел на исхудавшую от постоянной бессонницы и голода девушку. Сейчас на ней была только темная рубашка не по размеру — та самая, которую она украла несколько дней назад, вместе и с другими вещами. Они валялись где-то в других комнатах, позади, Чайльд уже не помнил где и что сорвал в приступе ярости. Нахмурившись и дёрнув губой, парень наклонился и схватил Рене за руку, грубо ставя на ноги. — Встань, — хмуро приказал он, видя, что девушка просто висит, опуская голову. Рене честно пыталась нормально встать на ноги, но те ощущались ватными и совсем не слушались. Она могла лишь что-то промычать и судорожно вдыхать воздух, сжимая глаза от нового приступа слез. Не дождавшись ответа, Чайльд приподнял над собой руку, что держала ее, и схватился за горло, прижимая девушку к стене чуть выше своей головы. Рене, что не имела опоры под собой, испуганно задергалась, и в конце концов прижалась коленями к мужской талии, после обвив ногами , хоть это и не слишком помогало от страха удушения. Горячие слезы полились, стекая вниз по шее и впитываясь в серую ткань перчаток. — Кто тебе подсказал? — процедил Предвестник, впиваясь взглядом в мокрые покрасневшие глаза, — Кто надоумил? Хватка на руке была расслаблена, оставляя за собой лишь факт придерживая за шею, но всё-таки любое давление на эту область сбивало с толку и сулило об опасности, поэтому Рене продолжала цепляться за крепкую мужскую руку. Чайльд даже учтиво приблизился к стене, придерживая своим телом бедра девушки, что все ещё были подняты и обвиты вокруг его талии. Было неприятно чувствовать голой кожей грубую ткань ремня и пиджака. Все железные вставки оставляли отметины, впиваясь, казалось, до самых костей. Но сейчас Рене была слишком напугана, чтобы обращать внимание на столь откровенную позу с учётом минимума ее одежды. Такой близкий контакт и факт, что он легко выдерживает весь ее вес пугал, даже несмотря на то, что Рене уже давно знала о его чудовищной силе. Он мог сейчас же сломать ей шею одной рукой, и неоднократно демонстрировал ей это даже сегодня. Почувствовав усилившиеся давление на венах, девушка торопливо пробормотала, всхлипывая: — Я-я, я с-сама.. Чайльд сильнее нахмурился, наклоняя голову. В его глазах читалось нескрываемое раздражение. — Нет. Ты. Не. Са-ма, — по слогам повторил он, оскалившись, — Думаешь, я настолько тупой? Ты не могла знать о местоположении городов и дорог между ними. Рене сжала губы, съеживаясь под взором Предвестника. Он был прав, ей помогли. Но ненарочно, ибо это именно Рене использовала бедного подчинённого, обманом заставив того принести карту. Он ещё жив вообще?.. — Я.. Я н-не зн-наю, — выдавила из себя Рене, даже не задумываясь, было ли это похоже на достоверный ответ. Конечно же, не было. Чайльд громко втянул воздух ноздрями. Рене полагала, что он активно пытался сдержать ярость и не сломать ее маленькую шею прямо сейчас, но не могла открыть рот. Может быть, если она признается, что действительно все сделала самостоятельно, он обозлится и убьет ее? Зажмурив глаза, она слабо дернула головой, отрицая собственное предположение. Даже если она сдаст с потрохами подчинённого, он просто убьет его у нее на глазах, а после накажет изощрённым способом в той же комнате, заставляя смотреть на окровавленный труп. — Рене, — позвал Чайльд, все ещё придерживая ее за шею. Вторую руку он расположил на ее боку, больно сжимая ребра. Его пальцы грубо пересчитывали нижние кости, — Ты хоть понимаешь, что с тобой могло случиться, если бы не я? Она слабо кивнула, не желая смотреть парню в глаза. Команда пиратов была заинтересована в беглянке, что заплатила нехилую сумму, превышающую даже билет на обычный корабль отсюда. Понимали они и ее уязвимость, зависимость от них. Рене была честно готова отдаться им всем, лишь бы сбежать от ненавистного Предвестника подальше. Но последний настиг их ещё до того, как что-то случилось, и в ярости убил всю команду. Совсем маленькая часть Рене была рада приходу лица, освободившего ее от нерадостной участи быть подстилкой команды на протяжении всего плаванья. В тот момент, когда ее держала пара матросов, заламывая руки, третий как раз цеплялся грязными пальцами за ремень ее брюк, уже освободив верхнюю часть тела от одежды. Девушка лишь прикрывала глаза и отводила взгляд, считая это платой за побег. Она была благодарна, что сейчас стояла темная ночь, и все было не так хорошо видно. Когда ее ремень наконец раскрыли, раздался металлический щелчок, а вместе с тем странный тихий звук и последующий болезненный стон пирата. Открыв глаза, Рене пошатнулась, увидев простреленную голову изумленного мужчины. Глаза девушки остановились на водяной стреле, поблескивающей на свету факелов. — ..Ты, — начала девушка, все ещё всхлипывая и боясь смотреть на его лицо, — Ты ничем от н-них не отличаешься. На секунду, на малейшую секунду лицо Аякса побледнело, а в глазах можно было увидеть недопонимание. Но Рене не хотела ничего видеть, и открыла глаза, лишь когда рука с шеи переместилась на челюсти, до боли сжимая. Тарталья оскалился, приподнимая подбородок и впиваясь в испуганные глаза. Хоть в этом положении она и была выше него, все равно ощущала этот надменный, самодовольный и до жути обидный взгляд, прямо заявляющий об их неравенстве. — Значит, ты предпочла бы истекать кровью и спермой нескольких людей на грязной палубе, пока на тебя проливают ром и плюют? — с истерическим хохотом пролепетал Предвестник. Его зрачки расширились, и в темной комнате синие глаза казались практически черными. Глаза Рене с ужасом расширились. Как он вообще пришел к такому выводу? — Может, мне стоит прямо сейчас отвезти тебя на другой корабль, и заплатить матросам, чтобы они тебя всей командой поимели? — парень с улыбкой приблизился к лицу девушки, наклоняя голову, — думаю, пары тысяч Моры им хватит. А я посмотрю со стороны. Он.. может такое сделать. Сначала грязно насмехаться над ней, не протягивая руку помощи на протяжении всего процесса, а после вновь прикончить всех матросов, и вернуть ее, беспомощную и обессиленную сюда. Наверняка лично отмыл бы промежность несколько раз, не стесняясь и мокрыми пальцами протереть стенки влагалища, избавив от чужих отходов, а после наполнив своими. То же сделал бы и с анусом и ртом. А если бы забеременела от пиратов, нанял лучших врачей для скорейшего аборта. Вновь участившиеся сердцебиение заставило девушку быстро дышать, тихо сопя носом. Она прижалась к стене как можно сильнее, словно пытаясь слиться с нею, уходя от помешанного взгляда. Между ее голых ног она почувствовала давление вставшего члена. — Может, скажешь что-нибудь? А то и правда подумаю, что перспектива скакать беременной на нескольких членах и вновь принимать все в себя тебе по нраву. Я и не знал о таких твоих фетишах, — похотливо продолжал Тарталья, уходя в свой бред, — Ну, я же люблю тебя, а значит должен исполнять все капризы. — Н-нет, — сразу воскликнула Рене, когда парень убрал руку с ее лица, поворачивая голову в сторону выхода, — Пожалуйста.. не надо. Она понимала, что, скорее всего, это было просто враньё, но не была уверена полностью. От того, что Предвестник отодвинул свое тело на секунду от нее, Рене проехалась по стене вниз, и теперь он возвышался над ней. Чувствуя себя, как кролик в ловушке голодного лиса, девушка сжалась, агрессивно игнорируя упирающуюся ей в живот возвышенность, которая нисколько не стесняла Чайльда. Напротив, он с улыбкой приподнял ее за бедра, и насадил бы на член, если бы не ткань штанов. Так что теперь он просто больно упирался ей в промежность, раскрытую из-за странного положения. — П-прости мен-ня, — заикалась Рене, опуская голову, вновь избегая синих глаз. Руками она все ещё цеплялась за ткань пиджака на его плечах, боясь, что он всё-таки исполнит задуманное, — Мне жал-ль, я боль- — Не-ет, — протянул Тарталья, прерывая заикающуюся речь, — Тебе не жаль. И ты будешь продолжать так делать. На последних словах его улыбчивые лицо сразу оскалилось, а хватка на бедрах усилилась, оставляя синяки. С ужасом услышав звук растегивания ширинки, Рене сильнее прижалась к стене, выпрямляя руки и пытаясь отодвинуть от себя парня, но, конечно же, безрезультатно. Она понимала, что именно так он и поступит. От злости использует ее, грубо и не церемонясь. Но каждый раз ощущался как первый, и каждый раз она не была готова ни морально, ни физически. Руки вновь обвили ее бедра, подобно пауку, опутывающий жертву паутиной. Аякс немного отодвинулся, и вновь приблизился, направляя член в раскрытые стенки. Чувствуя, как в нее упираются, Рене стыдливо зажмурила глаза и отвернулась, пытаясь уйти из этой реальности. — Открой, блядь, глаза, — процедил знакомый голос над ухом, что уже не отдавал никакой насмешкой или похотью, прямолинейно угрожая. Он знал об излюбленной «привычке» Рене думать о другом во время соития, и активно пресекал попытки это снова сделать. Она все ещё не могла смотреть ему в лицо, поэтому сфокусировала свой взгляд на железном украшении на его груди, что покачивалось вместе с ярко-красным шарфом с каждым толчком. Ее буквально насаживали на член, и под действием притяжения это получалось гораздо быстрее. Каждый толчок все сильнее натягивал ее стенки, и она жмурилась, всхлипывала, скулила и болезненно стонала. И, что самое ужасное, она выделяла смазку (или это была кровь?), упрощающую деятельность Тартальи. Что не могло остаться незамеченным. — ..Знаешь, — выдохнул он, когда Рене невольно сжала член, — Тебе.. не стоит убегать-гх.. так далеко каждый раз, чтобы я был грубее. Его слова прерывались сладостными мычаниями каждый раз, когда Рене непроизвольно сжималась от боли, не имея возможности заставить себя расслабиться. Она не могла думать рационально, и его слова даже показались ей какой-то шуткой, галлюцинацией. — ..Я н-не, — оправдание девушки прервал толчок, задевший чувствительную точку, и из горла вышел громкий болезненный стон, заставивший ее всю изогнуться, — Н-нет.. все не так.. блять, ты.. На последних словах глаза вновь заслезились от обиды и несправедливости, и договорить ей не дал резкий поцелуй мужчины, припечатавший ее к стене. Наконец он полностью спрятал член, и теперь активно толкался, ведя себя к оргазму. Смазки, что выделил ее организм, было недостаточно для комфортного и приятного секса, поэтому каждый его толчок все ещё приносил режущую боль в животе, от которой крутили спазмы. Несмотря на это, само натяжение тканей стало отдавать приятной жгучей болью, приносящей тепло вниз. Услышав характерный звук влажного шлепка кожи о кожу, Рене прикусила губу парня, что все ещё облизывал ее десна. Он обвил языком ее знакомые зубы, все неровности и остроты. И, к сожалению Рене, она тоже узнавала все его излюбленные движения в страстном поцелуе. Она не пыталась расцарапать его лицо, выдавить глаза или прикусить язык, ибо все ещё помнила ту боль, которую он ей принес после попыток убийства. Некоторые раны от его ножа до сих пор не зажили. Движения Чайльда становились хаотичнее и он размашисто толкался, наконец оторвавшись от губ и примкнув к шее девушки. Она переместила руки с его плеч на спину, с силой сжимая ткань в руках, когда член задевал чувствительные точки. Прерывисто дыша, Рене уткнулась ртом в мужское плечо, затыкая похабные звуки. Укусив до крови тонкую кожу девушки, Тарталья в последний раз с силой толкнулся, полностью пряча свой член. Почувствовав теплую жидкость, разливающуюся в нее, Рене с горечью выдохнула, все ещё ощущая подергивания члена, что каждый раз натягивали ноющий узел внизу живота. Мужские руки сильнее сжали красные бедра, не отпуская ещё какое-то время, даже когда член перестал изливаться. Мысль о том, чем это может обернуться, ужасала. Зная парня, если она забеременеет, он не отлпинет от нее до самых родов, не переставая насаживать и заставляя кончать, после чего вновь оплодотворит, испытывая экстаз даже от представления набухшей матки, в которой будет находиться его последствие. Если бы девушка не была обессилена, она бы вновь заплакала. Но, слава Архонтам, с тех пор, как этот ублюдок ее похитил, из-за стресса и постоянной боли ее цикл порушился к херам, избавив девушку от боли менструации. Поэтому, возможно, организм не додумается принять ребенка в таких условиях.. Тяжёлое дыхание Аякса постепенно успокаивалось, ровно как и хватка на бедрах сходила на нет. Полностью отпустив их, парень поймал девушку до того, как она свалилась на пол, придерживая за талию. По трясущимся ногам вытекала белая жидкость, заставляя девушку стыдливо краснеть. Она вновь держалась за его плечи, не желая падать. Руки припечатали ее талию к стене, надавливая на живот. Рене ничего не хотела ему говорить. Даже желания плюнуть в лицо не было, хотелось просто исчезнуть из этого мира, избавив себя от ноющей боли. — Как думаешь, если бы ты все ещё была там, сколько раз с тобой такое произошло? — грязно проговорил Аякс, грубо хватая за руку и волоча куда-то. Девушка сначала даже не поняла про что он говорил. Вспомнив, что речь идёт все о том корабле и матросах, она устало скривилась, не желая даже оправдываться или отрицать что-либо. После продолжительного нахождения в неудобной позе ноги отдавали тонкой судорогой каждый раз, как она наступала на холодный деревянный пол. Ее толкнули к столу спиной, после чего надавили на плечи, и Рене неловко стукнулась головой о мебель. Краем глаза она с ужасом подметила, что его член вновь затвердел, готовый к новому раунду. — Ты хотя бы думала немного своим маленьким мозгом, когда так очевидно бежала, полностью отдавая себя на попечение задеревенелых животных? — продолжал Тарталья, раздвигая ослабленные ноги и придерживая бедра. Женские голени покоились на его локтях, загнанные в ловушку. Рене была полностью открыта, уже слишком слабо сопротивляясь действиям рыжего, скорее для собственного приличия, чем для реального освобождения. Мозгом она даже не думала над вопросом мужчины, лишь повернула голову в сторону и прикрыла красные от слез глаза. Ее тут же одернули, схватив за челюсть и заставив смотреть на него. Из-за того, что парень наклонился, ее ноги сильнее раздвинулись и поднялись, приблизившись коленом к деревянной поверхности стола. Это жуть как смущало, и она рефлекторно попыталась их опустить, но ей не дали. Нежная кожа, покрытая смазкой и спермой, покрылась мурашками от холодного воздуха плохо отапливаемого помещения. — Ты думаешь, даже после этого тебя бы отпустили? Чтобы ты осрамила "честь и славу" пиратской команды Ли Юэ, растрепав всем об озабоченных? — уже практически рычал Тарталья, сильнее сжимая напряжённые челюсти, — Тебя бы попросту убили, или так и не выпустили, каждый день используя как шлюху. Девушка испуганно моргнула. Она не думала о таком развитии событий. На тот момент единственное, о чем кричал ей мозг — это о скорейшем побеге, не важно куда и каким способом. Сердце еркнуло при мысли о ее возможной судьбе, даже более ужасной, чем жизнь с Предвестником. — Да, — хищно оскалившись, подтвердил Аякс, видя реакцию девушки, — заставили бы выполнять всю грязную работу за кусок хлеба, постоянно ставили на колени и не останавливались, даже если бы ты отключилась от спермы в глотке. Она не хотела слышать подробности. Представлять все это у себя в голове, чувствовать фантомные грязные руки на всем теле, боль во всех местах, и липкость телесных жидкостей. Ее выворачивало. Но отвернуться не давала жёсткая хватка руки в перчатке, усиливающаяся, когда она жмурила глаза. Член вновь стал входить в нее, уже продрогшую от смазки, более легко. От очередного чувства заполненности Рене не могла вдохнуть воздух. — Я работал на корабле, я знаю насколько им скучно. Они готовы отдать последние зубы, лишь бы нагнуть девицу, пусть она возрастом хоть им в матери годится, — не останавливался Предвестник, — И с тобой, такой молодой и пришедшей добровольно, они бы на славу повеселились. Было очевидно, что он говорил все это для запугивания. Чтобы Рене даже думать боялась о пути отхода через корабли, что ранее казались наиболее лёгкими. Но ещё более абсурдно было то, что он говорил ей все это, одновременно с этим вновь толкаясь собственным членом, будто показывая, как это мог бы делать очередной грязный матрос. Неожиданно ее грубо перевернули на живот, и приподняли за бедра, раскрывая вид на ягодицы. Из-за такого положения она не доставала ступнями до пола и испуганно цеплялась за ноги Предвестника, изогнувшись в спине. Одна рука переместилась на живот, надавливая и придерживая все тело за него, второй же он несколько раз прошёлся по затвердевшему члену и начал входить сзади. Испуганно запыхтев, девушка приподняла голову, чувствуя болезненное натяжение мышц спины и живота, что не привыкли к такому расположению, и одновременно к растягиванию сзади. Тарталья редко занимался анальным сексом, предпочитая «естественную» среду, поэтому боль там была куда ярче. Ее макушку пригвоздили к столу, надавливая рукой. Беспомощное и унизительное положение, в котором она ничего толком не могла сделать, убивало. Удивительно, но на глазах вновь выступили слезы обиды. — Каждый вечер, день и утро, — мягко прошептал Аякс, — тебя бы зажимала пара-тройка парней.. В противовес всем предыдущим действиям, сейчас он легонько толкался внутрь, медленно растягивая анус. Благодаря тому, что член был измазан смазкой, процесс был не настолько болезненным, как Рене представляла, и приносил только странные ощущения заполненности и натяжения тканей. Он равномерно и медленно входил, не принося жгучей боли. — Они бы ударили тебя за малейшее сопротивление, выбив зубы, — шептал на ухо Тарталья, мягко надавливая руками на живот, — И посмеялись бы, ведь без зубов будет удобнее запихивать в твою маленькую и хрупкую глотку член. Рене стыдливо впилась пальцами в собственные ладони до побеления костяшек, чувствуя теплое дыхание над ухом, которое, к сожалению или нет, успокаивало и отвлекало от натяжения внизу. — Только представь: в тебя, беззубую и нагую, входят сразу несколько потных, грязных и воняющих рыбой мужчин, а ты и слова сказать не можешь, — в голосе читалась улыбка, насмешливая и жестокая, — И все это происходит днём, при свете солнца, в открытом океане. Для тебя это было бы обычной рабочей обстановкой.. Рука с макушки переместилась по ребрам вниз, раздвигая половые губы в поисках клитора. Прикосновения были нежные, спокойные и равномерные. Но Рене все равно пыталась уйти от ловкой руки, что уже практически нашла клитор, ведь прекрасно знала, что его прикосновения принесут удовольствие и заставят взмокнуть. Помимо тихого скольжения члена внутри, тишину разрушало и прерывистое дыхание девушки, чьи уши ярко покраснели, когда ткань перчаток коснулась бугорка нервов. — Один насадил бы тебя, усевшись на скрипучим стуле, разрывая мышцы узкого влагалища в кровь, — тихо шептал парень, прикрыв глаза, будто бы читая мантру, — второй толкнулся бы в окровавленный рот. А третий.. заломал бы тебе руки, может, вывихнул бы ладони.. Или просто наблюдал вместе с остальными членами команды, посмеиваясь. Захватив пальцами смазку с влагалища, Аякс начал играться с клитором, чуть потягивая его и прокручивая в пальцах. От таких действий Рене промычала в кулак, сильнее прогнувшись в спине. Когда она невольно дернула бедрами навстречу члену, на лице парня появилась улыбка. — Сменилось бы несколько человек, которые увидели вашу маленькую вечеринку.. твой живот бы набух от обилия спермы, а все тело покрывало синяки и ссадины. Может, они бы шутки ради запихнули и бутылку рома в твою задницу, или ещё куда.. — Х-хватит.. Девушка простонала, забыв заткнуть рот кулаком, когда ещё один палец присоединился к мучению клитора. Рене старалась слушать ужасные слова Аякса, лишь бы не получать удовольствие от пальцев рук, но получалось нескладно. В какой-то степени ей было обидно, ведь унизительные слова Тартальи были правдой, возможной правдой. Он был прав, а она нет. Это вымораживало, особенно то, что она к нему искренне прислушивалась, и учитывала его предостережения, чтобы.. в следующий раз не быть такой наивной. — Ты же боишься темных и сырых помещений? — сладко спросил Аякс, глубоко толкаясь членом. Он был на пике, и с трудом сдерживал себя. Она не хотела вспоминать, но кожа сама ощутила острые влажные камни холодной и сырой темницы, тонкие лапки насекомых, что нагло пробегали по ее оголенной коже, и ту беспомощность и уязвимость связанного тела и заклееного рта. Рене всхлипнула, когда два пальца покрутили бугорок, оттягивая. — В конце концов они бы бросили тебя, лежащую без сознания в собственной рвоте и моче, покрытую коркой спермы, в тюрьму, закрыли бы на замок и забыли в похмелье. От таких резких слов в ее горле проступила тошнота. — Ты умерла бы там от цинги, если не от голода или обезвоживания, — завершил монолог Аякс, с удовольствием смотря на униженную девушку, в чьих глазах читались отвращение и стыд. Она смотрела куда-то в сторону, явно представляя некрасивые сцены в голове. Мужская рука, что держала ее за живот, чуть сдвинулась, и девушка почувствовала выпирающий холмик на впалом от продолжительной голодовки животе. Он нащупал свой член в ней спереди, и это было до отвратительного странно. Наконец Тарталья выпрямился, и, схватив женские ягодицы обеими руками, яростно начал вбиваться внутрь, игнорируя громкие удары женских колен о стол. Рене прикусила пальцы, сдерживая всхлипы и ожидая завершения. Толкнувшись ещё пару раз, Аякс впечатался в женское тело, опустившись и прикусывая плечо. Его рука вновь коснулась живота, на котором явно чувствовалась выпуклость, сопровождаемая подергиваниями и льющейся внутрь обилием спермы. Рене застыла, отдавая себя на попечение Аяксу, не желая ничего делать. Прикрыв глаза, она чувствовала ноющую боль от уже второго прерывания разрядки, и стыдилась себя. Она не должна желать удовольствия от этого чудовища, ей попросту нельзя даже думать об этом. Чайльд наконец устало прикрыл глаза, наваливаясь всем телом и целуя искусанную кожу плеч, оставляя темные засосы. Его член все ещё находился внутри ее, горячий и покрытый собственной спермой. — Рене, — прохрипел он, с громким хлюпом выходя из нее, — Я люблю тебя. Перевернув девушку на спину, Чайльд потянул ее за руки, заставляя сесть. Все тело отозвалось болью, и девушка испуганно дернулась, когда мужские руки схватили ее талию. — ..Хватит, — пробормотала Рене с жалким видом, — Пожалуйста.. Ее резко потянули на себя, и она опустилась на ноги, сразу опираясь о стол, ибо не было сил даже стоять. — Рене, ты бы знала, как же тебя люблю, — пролепетал Аякс, ласково целуя покрытый потом лоб, нос и щеку, — Мне действительно жаль, что ты не разделяешь мой вид любви к тебе. Приставив колено между женскими ногами, Тарталья опустил руку и вновь раздвинул половые губы. Слегка покачнувшись, Рене попыталась сомкнуть ноги, и от злости сжала ткань пиджака, отворачивая голову. Мужчина продолжал обсыпать ее бледное лицо поцелуями, одновременно с тем проталкивая сразу два пальца внутрь. — Н-нет, — промычала Рене, сжимая зубы. Узел, что заставлял ее стенки сжиматься, вновь завязался, неся за собой приятную боль. Ее слегка потянули за волосы назад, открывая вид на жилки на шее, что вздымались при каждом рваном вдохе. Опустив голову и примкнув губами к одной из них, Чайльд согнул один из пальцев, сразу почувствовав давление мягких стенок на них. Рене громко втянула воздух, сжимая пальцы на ногах и неосознанно притягивая ткань пиджака. Вытянув большой палец, он коснулся им знакомого бугорка, вызывая долгое хныканье у девушки. Как только Рене привыкала к движениям пальцем, Аякс сгибал их и менял угол, заставляя девушку изгибаться в спине и сдержанно постанывать, изнывая от столь редких нежных и сладостных мучений. Он помнил все самые чувствительные точки, и специально игнорировал их, отчего Рене всхлипывала и невольно сама двигала бедрами, насаживаясь на два длинных пальца. Ее шея и ключицы были обсыпаны багровыми пятнами и следами зубов. Подняв голову, Чайльд убрал руку с растрёпанных волос, опираясь на стол. Девушка сразу спрятала красное лицо в тени пиджака. Только благодаря столу и колену Чайльда, что не давало свести ноги, Рене ещё не грохнулась вниз. Пальцы с громким чавканьем вышли из нее, и из горла сразу вышел разочарованный громкий стон, от которого Рене резко стало стыдно. Она с силой сжала в пальцах мятую ткань пиджака, сильнее утыкаясь лицом в мужскую грудь, не желая ещё больше позориться. На глазах выступили слезы, когда она почувствовала, как ее снова раздвигают два пальца, скрещиваясь и двигаясь как ножницы. Покрытый ее же выделениями большой палец начал кружить вокруг клитора, и девушка жалобно всхлипнула, уже самостоятельно раздвинув ноги шире. Ей слишком сильно хотелось разрядки, чтобы продолжать думать о своей малой чести. Свободная вторая рука вновь вернулась к голове, пропуская сквозь пальцы влажные волосы, освобождая часть шеи. Аякс склонил голову, нежно перебирая пальцами светлые пряди, чувствуя, как женские бедра периодически дергались и опускались на его влажную от выделений руку, с каждым толчком все хаотичнее и быстрее. Внизу, вместе с громкими хлюпающими звуками и ритмичными скрипами стола раздавались сладкие мычания его возлюбленной. Она могла стонать гораздо громче, похабнее и смелее, но Чайльд был рад и таким скромным звукам. Чувствуя усиливающуюся хватку на своих плечах, он с улыбкой наклонился вперёд и ускорил темп пальцев. Громко втянув воздух и сжавшись, Рене вскрикнула и почувствовала, как прочный узел, мучавший ее все это время, распался на маленькие кусочки, отпуская ее затуманенную голову. Тяжело дыша, она повисла на парне, все ещё не отпуская ткань пиджака. До ее ушей дошел громкий «чавк» — из нее вынули пальцы, а вместе с нем вышла и часть смазки, упав на пол со звонким «хлюп». С осознанием происходящего приходил и стыд, и, краем глаза увидев мужскую руку, блестящую даже на лунном свете от ее выделений, она отвернулась, переводя дыхание. К очередному сожалению для себя, чувство пустоты внутри приносило.. неудовольствие, хотелось вновь ощутить приятную заполненность. Продрогнув от столь отвратительных мыслей, Рене помотала головой. Когда ее подхватили на руки и понесли в сторону ванной, она не сопротивлялась, лишь отворачиваясь от раздражающих синих глаз.