Мой наставник - Учиха Обито

      Отстой — Собственное бессилие — Ненавистный образ — Громкие выкрики — Чакра Наруто — Подсознание — Тёмные коридоры — Клетка — Девятихвостый — Болезненное осознание — Попытка сломить — Усмирение Девятихвостого — Месть и правосудие — Принятие правды — Благодарность учителя       — Уже четвёртая неделя пошла, а я не могу создать одного идиотского клона! Отстой! Это полный отстой!       Громкий выкрик в холодный осенний воздух разрезал благоговейную тишину над бескрайними болотными топями, ещё несколько секунд отдаваясь затихающим и гулким эхом. Ему хотелось рвать и метать от осознания собственной неумелости и слабости. Сэнсэй показал ему всего одну из наиболее элементарных техник, которой учат в академии в первую очередь, и от уровня исполнения которой зависит возможность сдать экзамен на генина. От истового бессилия и желания закричать на всю округу Наруто поднял голову вверх, видя над головой лишь проплывающие по небу сизые тучи. Настроение и без того было ужасным, так ещё, кажется, и дождь собирался начаться.       Он с неохотой повернул голову вправо, его лицо исказилось выражением, полным лишь презрения к самому себе и тому, что стояло рядом с ним. Это было уродливое, просто искажённое подобие самого Наруто, выглядевшего так, будто он упал с многометровой высоты и после этого по нему прошлась целая толпа людей. Наруто тихо цокнул от бессильной злобы и развеял иллюзорного клона, от раздражения потирая свою переносицу и осознания того, что он уже который день подряд и который раз не может создать одного единственного клона. И как ему вообще становиться Хокаге и самым сильным ниндзя, если он не способен освоить самую элементарную технику, которая входит в арсенал абсолютно любого ниндзя? Он впился пальцами в свои волосы, сжимая их с кислой миной на лице, лишь сильнее взъерошивая и без того торчащую во все стороны шевелюру.       — Отстой! Эй, вы! — Узумаки вновь поднял взгляд к мрачному небу, чувствуя, как на лицо ему упала холодная капелька дождя. — Если там вообще хоть кто-нибудь есть, то просто скажите мне: почему у меня в жизни постоянно происходит один сплошной отстой?! — Но ответом ему служило лишь безмолвие и по-прежнему стылый воздух осеннего болота. — Какой же это отстой…       Мальчик сузил глаза и прикусил губу, когда в голову сам по себе пришёл образ Саске. «А вот он бы с первого раза справился», — едко кольнуло что-то в его сознании, заставляя мальчишку лишь сильнее распалиться злобой. Он до побеления костяшек сжал свои кулачки, устремляя взгляд куда-то на туманный горизонт и призрачно-синие силуэты гор где-то вдали.       — Нифига подобного! Я всё равно буду круче этого высокомерного идиота Саске!       — Громкие выкрики сильным тебя не сделают. — Наруто повернулся обратно, едва лишь заслышав голос своего наставника. Обито с холодной беспристрастностью, присущей аристократам, смотрел на мальчишку, вновь потерпевшего неудачу. — Я не хочу, чтобы ты был круче этого Саске или кого-то другого. Я учу тебя ниндзюцу для защиты, но не ради нападения или того, чтобы возвыситься над кем бы то ни было. Для тебя мои речи кажутся абстрактным и непонятным бредом. Но придёт время, и ты поймёшь смысл каждого сказанного мной слова.       — Обито-сэнсэй, эта отстойная техника никак мне не поддаётся! — обиженно воскликнул мальчишка, с кислой миной смотря на Учиху. — Я всё делаю правильно, точно как вы мне и показывали! Но это тупое дзюцу ни в какую не хочет становиться нормальным! Вот! Сами поглядите! — Наруто демонстративно махнул руками, прежде чем закрыть глаза и сложить печать концентрации.       Обито активировал свой шаринган, чтобы лучше видеть поток чакры в теле ученика. Он наблюдал за системой циркуляции чакры Наруто. Очаг чакры мальчика был ещё недостаточно развит, чтобы изучать сложные дзюцу, но его можно было развить с помощью медитаций. Однако…       Обито заметил, что чакра Наруто текла хаотично — то бурно, то спокойно, словно горная река, резко перетекавшая в равнинную. Возможно, именно поэтому мальчик не мог создать клона нормального вида. Его контроль над собственной силой был слишком слабым, и, кажется, Обито уже знал возможную причину этой странной аномалии.       «У него и так большие запасы чакры из-за крови Узумаки, а если учесть ещё и запечатанного в нём Девятихвостого лиса… Это практически неиссякаемый источник энергии. Управлять такими объёмами даже взрослому человеку сложно, не говоря уже о шестилетнем ребёнке… Возможно, эта проблема связана с Кьюби. Стоит проверить».       — Я ведь всё делал правильно, а получаются постоянно какие-то уродцы! — Громкий возглас ученика вновь вернул Обито в реальность. Мужчина лишь слабо ухмыльнулся, медленно подходя к Наруто и двум его уродливым подобиям.       — Посмотри мне в глаз. — Обито встал на одно колено, кладя одну руку на плечо мальчика и продолжая держать шаринган активированным. Наруто с изумлением взглянул на багряный глаз, что медленно менял свою форму, превращаясь из обычного шарингана в мангекё. — Смотри внимательно и не отводи взгляда…       — Сэнсэй, я не… — мальчик запнулся, когда моргнув лишь на один миг, окружающая обстановка изменилась до неузнаваемости словно по щелчку пальцев. — Что за… фигня?       Он с озадаченным и непонимающим видом начал оглядываться по сторонам, видя лишь монотонные стены желтовато-бежевого цвета и длинный коридор, чьи концы терялись во мраке. Вода на полу доставала по щиколотку и приятно холодила пальцы ног; вдоль стен тянулись какие-то трубы, с которых монотонно стекали капельки прозрачной воды.       — Так значит, оно выглядит так… — Обито спокойно стоял на месте, с непринуждённым видом осматривая местную обстановку. — Очень интересно. На вид подсознания повлияла наложенная Четвёртым печать, или же иной фактор? — Он коснулся пальцами руки холодной стены, покрытой влагой и устремил свой взор в один из концов коридора, ощутив там источник невероятной злобы.       — Подсознание… Четвёртый… что вообще тут происходит, сэнсэй? Куда это мы угодили? — Наруто со страхом смотрел на невозмутимого Обито, который даже ничего не ответил ему и начал уверенно продвигаться вглубь коридоров этого мрачного места. — Обито-сэнсэй?       — Ступай за мной, и ты сам всё поймёшь.       Наруто поспешно нагнал своего наставника, чей задумчивый взор был устремлён куда-то во мрак, скрывавший в себе развилки и повороты в другие коридоры. Всё здесь было странным и отчуждённым, в воздухе стояла сухость, он казался тяжёлым и удушливым, будто в полуденный зной. Тело Наруто сковывал невиданный эфемерный страх, он чувствовал каждым сантиметром своего тела чью-то тяжёлую и невероятную злобу. Судорожно вертя головой по сторонам, он старался держаться как можно ближе к Обито, лишь рядом с ним чувствуя себя в полной безопасности. Их шаги отдавались мерным эхом в пустоте бесконечного коридора, круги медленно расходились по воде от их шагов.       — Сэнсэй… а где мы? — дрожащим от волнения и удушливого страха спросил Наруто, стараясь не отставать от наставника. — Это… какая-то канализация?       — Твоё подсознание, — весьма хмуро ответил он, не повернувшись к Наруто. Его голову занимали иные мысли, ибо сейчас Наруто предстоит узнать часть той тяжёлой правды о своём прошлом, которую так старательно желал скрыть Третий Хокаге. Но вопрос был в другом: как же сам мальчик поведёт себя, когда узнает о том, что невольно стал вместилищем бедствия Конохи? Из-за которого на него ополчилась вся деревня, видя в нём не человека, а того самого монстра, что убил их родных и близких.       — Под-сознание? Но при чём здесь вообще Четвёртый Хокаге? — не унимался мальчишка.       — Это твой внутренний мир, если можно так сказать… Или, вернее, это громадная клетка, возведённая Четвёртым Хокаге, — стараясь плавно подвести Наруто к теме Девятихвостого, произнёс Обито, заворачивая за угол. И Наруто последовал за ним. — Полагаю, что подсознание — есть неотъемлемая часть людей, которые подобны тебе, Наруто. Люди, в чьих телах заключена великая и очень грозная сила. Сила, которую могут понять лишь единицы и увидеть разницу между человеком, что несёт тяжкое бремя, зачастую страдая в одиночестве, и стихийной, бурной мощью, которой обладает каждый из Девятерых…       — О чём вы? Есть… есть и другие? Кого ненавидят? Как… и меня? И кто такие эти… Девятеро? — Его голос дрогнул, непонимающий и напуганный взор буравил высокий силуэт наставника, а к глазам неведомо отчего подступали крохотные бусинки слёз. — Я… ничего не понимаю? Какое подсознание? При чём здесь Четвёртый Хокаге? И почему вы говорите о людях, которых я совершенно не знаю?.. И какая-то клетка… От чего или кого? Я ничего не понимаю…       — Сейчас тебе предстоит узнать тяжкую истину, которую многие хотели бы скрывать от тебя как можно дольше… — вкрадчивым голосом процедил Обито, делая последний поворот и оказываясь в огромном помещении. Его потолок терялся во тьме, а прямо напротив узкого прохода в коридор расположились исполинские врата циклопической клетки. При виде этой громады ноги Наруто невольно затряслись. Он ощущал себя просто ничтожным на фоне гигантских врат клетки, украшенной внушительным листом бумаги с единственным кандзи на ней — «Печать». — Мы пришли. Теперь лучше встань за мной. Тот, с кем ты сейчас встретишься, — воплощение ненависти и настоящее стихийное бедствие во плоти.       Узумаки безмолвно встал за спину Обито, от страха взяв своего учителя за руку и продолжая озираться по сторонам. Ему хотелось упасть на колени или забиться в угол подальше от этого места, ибо здесь концентрация этой злобы была запредельной. На лице Обито же ни один мускул не дрогнул, ему просто было всё равно на ужасающую жажду убийства, что буквально пропитывала собой это место. Наруто, крепче вжавшись в ладонь сэнсэя, продолжал идти за ним. Сердце с каждым мгновением колотилось всё быстрее и быстрее, а смутное ощущение чего-то опасного становилось более ясным.       Из-за клетки резко по воде пошли круги, краткий миг тишины разрушил шум стекающей вниз воды и громкий шорох. Ему хотелось отвернуться назад, но тьма за клеткой манила и цепляла своей непознанностью. Он хотел знать, какое же лихо притаилось там, за величественными вратами этой клетки. Спёртый и тяжёлый воздух рассекли звуки шагов чего-то невероятно огромного, во тьме мелькнули острые, как бритва, клыки исполинского существа. Два кроваво-красных глаза с вертикальным зрачком с высоты взирали на Наруто и его наставника, сжигая их в своей ненависти. Когтистая лапа взметнулась вверх, с такой силой сжимая один из прутьев клетки, что казалось, будто сейчас существо погнёт этот прут, как деревянную розгу. Девять длинных хвостов хаотично извивались за спиной громадного чудовища с оскаленной пастью. Рыжая шерсть покрывала всё тело исполинского монстра, и лишь глаза были обведены чёрной шёрсткой, растущей до уха.       — А вот и ты, сопляк… — угрожающе протянуло существо, наконец полностью показывая себя. — Ты пришёл сюда, чтобы завладеть моей силой, мальчишка?       — Д-Девятихвостый! — Наруто мигом узнал в этом исполинском лисе того самого Демона, что едва не уничтожил Коноху шесть лет назад в день его рождения. — Это ведь… это ведь ты чуть не разрушил Коноху, если бы не Четвёртый Хокаге!       — Да-а-а-а, я помню, как убил этого ублюдка вместе с его поганой жёнушкой. Жаль только… что не успел прикончить одного сопляка! — Лис резко просунул свою лапу в пространство между прутьями клетки. Обито мигом подхватил тело Наруто на свои руки, отскакивая в сторону, и в следующее мгновение когти Демона-лиса вонзились в то место, где секундой ранее стоял он. — Ага, и ты здесь, чёртов Учиха…       — Я тоже «рад» тебя встретить, Кьюби. — Обито поставил Наруто на ноги, развернувшись лицом к монстру и в его глазу вспыхнул мангекё шаринган. Лис оскалился пуще прежнего, шерсть на спине вздыбилась, а хвосты начали бить в пол, сотрясая врата клетки и стены. На лице Обито растянулась довольная ухмылка. — Я вижу, ты уже и сам знаешь, насколько мой шаринган отличается от глаз моих соклановцев.       — Та же сила, что и ублюдка Мадары, — с чистым презрением проскрежетал Девятихвостый.       — Ты ведь помнишь, что Мадара сотворил с тобой? Помнишь, как тебя, величайшего из Девятерых Биджу, подчинил человек и использовал, как своего питомца? — Оскал Девятихвостого лишь разрастался сильней, по мере того, как Обито под удивлённый взгляд Наруто приближался к вратам клетки. — Да, такое трудно забыть. Ведь даже против сильнейшего из Хвостатых нашлись люди, чья мощь была куда выше… Сенджу Хаширама, Учиха Мадара и Намикадзе Минато… Каждый из них побеждал тебя.       — Прикуси свой поганый язык, жалкий человечишка! — Гневный рёв сотряс всё пространство вокруг, отчего Наруто моментально прикрыл уши руками. Потоки воздуха неслись на него, едва не сбивая с ног, но Обито твёрдо устоял на ногах, подойдя к клетке максимально близко. Кьюби вновь атаковал неожиданно, просунув свою лапу через прутья клетки. — Ч-что? — Коготь прошёл сквозь тело Обито, не причинив ему вреда.       Но на лице Обито не дрогнул ни один мускул, словно ему было глубоко равнодушно на попытку Девятихвостого убить его.       — Мангекё — проклятие моего клана. Каждый, кто пробудил его, видел смерть близкого человека, взамен обретая могущество и способность подчинять даже самих Хвостатых… — Обито с беспристрастным видом прошагал вперёд, совершенно не опасаясь Девятихвостого. — С тех самых пор, как шесть лет назад Четвёртый заточил тебя в теле своего новорождённого сына, чакра Наруто постепенно смешивалась с твоей собственной чакрой. Возможно, Минато-сэнсэй сотворил это намеренно, чтобы Наруто мог лучше научиться управлять твоей чакрой. Но ты решил использовать это себе на пользу. Ты ведь желаешь подточить печать, сломать её и выбраться на волю вновь. Не так ли?       — Ты ни черта не знаешь обо мне, мерзкий человек! И помяни моё слово, однажды я вырвусь из этого поганого тельца, и ты станешь первым, кого я прикончу! — Могучий удар лапой сотряс врата клетки, и Наруто не смог устоять на ногах от мощного толчка, рухнув в воду. — Тешь себя надеждой на то, что сможешь изменить сопляка, но тьма уже давно укоренилась в его душонке… — Безумный взгляд Демона-лиса устремился в сторону оцепеневшего от страха Наруто. — Да-а-а-а, я чувствую твою ненависть… Так воспользуйся ею, обрати в силу… и обрушь возмездие на всех, кто причинил тебе боль! Я знаю, ты жаждешь этого! Убей всех! Третий всегда знал, кем были твои родители, но лгал тебе! Он знал, почему все ненавидят тебя, но ничего не сделал! Ты никогда не станешь в Конохе своим! Потому что мы с тобой — единое целое. Ты — часть меня, как и я — часть тебя. Я даю её тебе — свою мощь. Так обрати же её против всех, кто заставил тебя страдать!       От сбившегося дыхания грудь взволнованно вздымалась. Душу терзали мучительные переживания, сердце болезненно сжималось, а по щекам текли горькие слёзы непонимания и боли. Хотелось закричать от бессилия и отчаяния, но на это не было сил. Холодная пустота жгучей ненависти медленно пожирала израненную душу.       И всё начинало вставать на свои места. Все шесть лет его жизни, вся эта ненависть, окружавшая его, — всё это было связано с тем, кем он стал едва лишь появившись на этот свет. Горькие слёзы ощущались на сухих губах, голова поникла, пшеничные волосы закрыли потухшие глаза, в которых были только пустота и бесконечная боль.       Девятихвостый, словно учуяв ментальную подавленность своего джинчурики, решил окончательно добить его:       — Давай… Вспомни, Наруто, вспомни… Как они смотрели на тебя. Как ты желал их признания, но всякий раз получал лишь холодную ненависть в их взглядах. Вспомни, как все они отвернулись от тебя… «Монстр», «чудовище», «убийца»… Для них ты всегда будешь моим воплощением, но не самим собой. Для них ты вовсе не человек, а живое воплощение Демона-лиса… Так возьми же мою силу и покажи им монстра, которого они хотели узреть! Предай их своему гневу! Сожги их в своей ненависти! Отомсти им всем!       — Я… — всхлипнул Наруто. — Я… я должен… убить их?       — Убей всех! За ложь! За ненависть! За одиночество! Это твоё предназначение! Ибо демон всегда мстит своим врагам!       — Мой ученик — не демон. — Обито твёрдым и холодным голосом оборвал Девятихвостого, без страха смотря на него. — Да, к сожалению, чувства зачастую превосходят рационализм, и люди могут увидеть монстра даже в подобном себе человеке. Но я знаю, что мой ученик — гораздо лучше них всех. Я — его учитель, я — зеркало, что должно показать своему ученику то, что он узреть не способен. И в нём человечности и любви больше, чем в ком-либо из жителей Конохи. Я докажу тебе это, обучая его. Но довольно, я пришёл сюда вовсе не за этим. Более не смей мешать Наруто контролировать чакру, либо же мне придётся прибегнуть к радикальным мерам.       — Не смей приказывать мне, чёртов ублюдок! — взревел Лис.       — Что ж, ты вынуждаешь меня поступать так, как я поступать не хотел… — Обито устремил свой взор на Девятихвостого, и в глазах Кьюби загорелся шаринган. Он оскалил свою пасть, стараясь побороть наваждение, но гендзюцу оказалось слишком мощным. Кьюби обессиленно рухнул на живот, поднимая высокие волны и ударом своего тело о пол сотрясая врата клетки. — Идём. — Обито медленно подошёл к Наруто, чей неподвижный взор был устремлён на Девятихвостого. Тяжёлые капли слёз продолжали падать вниз, создавая круги на воде. — Более нам нет нужды задерживаться здесь…       Реальный мир встретил их всё той же угрюмой погодой, в воздухе царила прохлада, где-то на восточном горизонте гремела гроза.       Наруто устало откинулся назад и снова сел на землю. Его взгляд был полон грусти и безысходности. Обито видел, как из глаз мальчика текут слёзы, медленно скатываясь по его обветренным щекам и падая на землю.       Он провёл все эти годы, не зная правды о своём происхождении. Он не понимал, почему вся деревня так ненавидит его. Но теперь он узнал, что он — сын Четвёртого Хокаге. Если бы они знали об этом раньше, то никогда бы не относились к нему так. Если бы они только знали…       — Дедуля Третий всегда знал… — От наполнявшей его злобы и искреннего непонимания, Узумаки сжал пальцы в кулаки, оставляя на земле небольшие борозды. — Он всегда знал правду… Они все знали правду… И всегда лгали мне! Они всегда знали обо мне больше, чем знал я сам! Ненавижу! Ненавижу их всех! Я… — его речь прервал всхлип, он рукой провёл по щеке, стирая с неё слёзы. — Я не хочу верить в это… Пожалуйста, сэнсэй, скажите, что это не так… — Обито невольно вздрогнул, взглядом встречаясь с Наруто. В этих детских глазах, где ещё недавно пылала жажда познавать новое и озорство, ныне были лишь отчаяние и одиночество. — Скажите, что это дурной сон. Что я не вместилище силы этого проклятого Лиса…       — Мне жаль, Наруто. — Как бы Обито не было больно это говорить, он всё же решил открыть ученику всю правду, насколько тяжёлой бы она не была. — Но всё, что ты видел — истина, которую тебе предстоит принять. Ты действительно являешься джинчурики Девятихвостого Демона-лиса…       — Так не должно быть… Если бы… Если бы они только знали о том, что мой папа — это Четвёртый Хокаге, они бы никогда так не относились ко мне! — Он выпрямился, и медленно, заплетающимися ногами побрёл куда-то в сторону. — Так не должно было быть! — От распиравшей его злости он ударил кулаком ствол дерева, разбив его до крови. Узумаки тихо зарыдал, макушкой упёршись в ствол дерева. Пелена слёз застелила взор, душу охватывала лишь боль от осознания масштабов той лжи, в которой он рос. — Может быть, Девятихвостый действительно был прав?.. — Его голос начал стихать, слёзы перестали идти. — Может, мне действительно убить их всех? А перед этим заставить их мучиться? Может, я действительно тот, кем они считают меня? Может, я действительно должен отомстить всем им за то, как они относились ко мне?       — Тогда и для себя вырой могилу, если решил ступить на тропу мести… — философски произнёс Обито. Наруто медленно и с тяжестью на сердце повернулся к учителю, смеряя его опустошённым и отрешённым взором.       — Но это было бы справедливостью! Око за око, боль за боль! Это не месть… это правосудие!       — Правосудие вершат ради всеобщего блага, тогда как месть свершается лишь из личного интереса. Да, эти люди заставили тебя страдать, но убьёшь ты их, и что дальше? Думаешь, это излечит раны в твоей душе? — Слова Обито задели что-то глубоко внутри Наруто. Мальчик медленно провёл рукой, смахивая остатки слёз и потупляя глаза вниз. — Оно не стоит того, Наруто. Месть отнимет у тебя жизнь, погрузит её в кровопролитие. Месть — это убийца твоей человеческой сути… Она отнимает весь смысл твоего существования. И теперь скажи, когда ты отомстишь Конохе за всё, что пережил, что же ты намеревался делать дальше? Теперь, когда у тебя более нет цели, нет смысла существовать?       — Я… я не знаю, сэнсэй…       — Запомни одну истину, Наруто… — Обито неспешно подошёл к ученику, опускаясь на одно колено. Он с искренней, родительской теплотой внимательно посмотрел в глаза малышу, будто гипнотизируя его своим взглядом. — Тот, кто несёт возмездие, лишь опускается на один уровень со своим обидчиком. Но тот, кто находит в себе силы простить — поднимается выше. Месть — не то, чему должно отдавать свою жизнь… Я знаю, как больно остаться совершенно одиноким и никому не нужным, Наруто. Я знаю, какую боль тебе пришлось вынести… — На мгновение голос Обито дрогнул, и что-то болезненное мелькнуло в его взгляде. — Не должно ребёнку расти без любви матери и мудрости отца…       Узумаки отвёл взгляд, словно ему было стыдно и он не мог больше смотреть в глаза Обито. Холодный ветер шевелил его волосы, приятно охлаждая разгорячённую кожу щёк. Но в этой осенней прохладе и сером тумане не хотелось думать о радости. В глубине души мальчика отдавались болью и чистой, животной злобой воспоминания о тех, кто причинил ему боль.       Ветер раскачивал мёртвые деревья, которые, словно безмолвные стражи, окружали их. Казалось, сама погода противилась тому, чтобы на душе стало хоть немного легче.       Они все считали его монстром, воплощением Девятихвостого, но он так старался доказать им, что он такой же человек. Однако сейчас, когда перед ним встал выбор: принести им воздаяние за причинённые страдания и одиночество или простить их, что же ему делать? Чем он лучше их, если и сам опускается до такой низости? Если он решится отомстить, то станет тем самым чудовищем, которое видели в нём все окружающие? Нет, он должен быть выше этого. Это действительно не то, чем он хотел жить. Он — сын Четвёртого Хокаге, а не Девятихвостый Демон-лис. Он — человек, такой же, какими были его отец и мать.       — Вы… правы, сэнсэй… — Наруто искренне улыбнулся, стирая с глаз выступающие слёзы. — Спасибо вам…       — Нет. Это тебе спасибо, что понял и прислушался к моим словам, Наруто. — Ласковая улыбка отразилась на лице Обито. Мужчина зажмурил веко единственного уцелевшего глаза, рукой потрепав мальчика по волосам. — Я хочу сказать тебе, что люди порой отдаются своим чувствам, но не рационализму. В ту трагическую ночь, шесть лет назад, пролилось немало крови. Но твои родители до последнего верили в тебя. Верили в то, что вырастешь настоящим человеком. Потому я прошу тебя: будь достойным наследником своего великого отца… — Обито взял его руку в свои ладони, внимательно смотря в глаза ученику. Он словно видел что-то в глубинах души Наруто то, чего сам мальчик узреть не мог. — Прости им их слепость, но прошу, ради своего блага, ради того наследия, что оставил после себя Четвёртый Хокаге — не отдавайся своей ненависти. Не становись чудовищем, Наруто. Будь сильнее этой «бури», ибо каждая буря однажды заканчивается, сколь сильной бы она ни была.       И вновь настала тишина. С философской задумчивостью во взгляде, Обито посмотрел на небосвод; грозовой фронт, гонимый ветром, гремел в отдалении. В мрачных осенних небесах появилась прореха, и светлый луч дневного светила пал на мёртвые топи болот и стылую пелену холодного тумана. Улыбка застыла на губах Обито, он посмотрел в небо, и где-то там, за пеленой неизвестности грядущего, он видел надежду на лучшее. На то, что его ученик станет таким же великим, каким был его отец до него.       — Сэнсэй, — тихий голосок Наруто вернул Обито в реальность, и мужчина опустил свой взор на улыбающегося мальчика. — А каким он был… мой папа?       — Он был лучшим человеком, что я знал, — задумчиво ответил наставник, вставая во весь рост. — И не было более понимающего и мудрого наставника, чем Минато-сэнсэй…       — Расскажите о нём побольше! Пожалуйста, учитель!       — Что ж, мой долг как наставника — поведать ученику свою историю… — Обито присел на камень и взглядом указал место подле себя. — Присаживайся, Наруто, ибо рассказ будет долгим…