Ход дракона. А что, если бы....

Глава 2: Драконий камень       На следующее утро мы вернулись на драконий камень. Тяжело признать, но я никогда никому об этом не говорила, я была сновидецей. Может быть, это никто и не замечал из моих родных? Да, ведь у матушки и так было много проблем, она может быть это и не заметила, я об этом знала. Так же я знала, что будто бы живу уже не первую свою жизнь. То есть будто бы, до этого я жила в другом мире. В современном, логическом, где есть развитые технологии. А сейчас будто бы попала в какую-то сказку или историю. Ко мне пришло осознание примерно к 14 или к 15 годам. Я знаю всё, что я сейчас проживаю, я это читала, видела, я попала в историю. В Дом дракона. До этого момента я думала, что, когда что-то предугадываю и мне снится что-то, что это вещие сны, но в тот момент. Всё сложилось. Я знала это, потому что я читала и видела это всё. В своей другой жизни и попала в эту историю. Я знала, что моими родителями были не Лейнор Веларион и Рейнира Таргариен. Я была первенцем Рейниры, а так же Деймона и его первенцем. Да в этой жизни Я родилась от Завоевания Эйгона в 113 году. Старше принца Джекейриса на 1 год и Люцериса на 2. И в этой истории всё-таки Отцом троих старших сыновей Рейниры был Харвин Стронг. Я уже видела это во сне, в детстве и то, что родится Джоффри, что мы его назовём именно Джоффри. Как вылупились драконы моих братьев. Моё драконье яйцо так и не проклюнулось. Это я тоже видела во сне, когда была маленькой, но думала, что это кошмар, не до конца понимала что это. Странно в этой истории дракон Рейнис Завоевательницы не погиб, Мераксес жива. Она не подпускала к себе никого. Но я смогла найти к ней подход и стала её первой всадницей за последние 100 лет. Она стала больше, чем даже Балерион. Мераксес была больше Вхагар. Дальше я увидела, как Эймонда лишают глаза. Я думала, что это Вещий сон, я хотела это предотвратить, но.... Люк всё-таки поранил Эймонда, но только порезал ему лицо и немного веко, глаз остался целым. Может, благодаря этому в этот раз королева Алисента не требовала глаз у Люцериса, а требовала справедливости, а все дальше было как по сценарию в сериале "Ну, это я тоже не сразу поняла только спустя года". И вот мы сейчас снова на Драконьем камне, и я увидела сон, точнее нет, просто вспомнила, что в этой истории после смерти Визериса, Люк погибнет из-за того, что когда-то лишил глаза своего дядю Эймонда. Ну, в этот раз только не лишал его глаза. Может быть, всё пойдёт по-другому, но я всё-таки боюсь за него. Ведь Эймонд затаил на него обиду. Он всегда был скор на гнев и долго держал обиду. Странно что я не могу вспомнить сразу что и когда было. Это всегда случается внезапно и когда это уже в скором времени произойдет. Тревога и откровения       Три дня спустя на Драконий Камень прибывает принцесса Рейнис. Её лицо отражает усталость и тревогу, и когда она входит в зал, её слова звучат как гром среди ясного неба. Рейнис (взволнованно): — Визерис… мой кузен умер. Эйгона, сына от второй жены Алисенты Хайтауэр, короновали. Всё изменилось. Он теперь — король. Слова Рейнис переносят всех нас в шок. Весь мир, казалось бы, начинает рушиться, а мы и Люцерис стояли на пороге нового этапа своей жизни, готовые раскрыть свои чувства. Но теперь всё стало сложнее.       Рейнира, услышав эти новости, реагирует сильно. Она в положении, и известие о смерти её отца и узурпации её трона приводит к тому, что у неё начинаются преждевременные роды. Я уже знала, что её ребёнок погибнет, и это было неизбежным моментом в её судьбе. Но, с моим появлением, всё менялось. Рейнира, почувствовав себя слабо, говорит то, о чём мы все не ожидали услышать. Рейнира(обращаясь ко мне): — Ты — моя наследница. Я выбираю тебя. Ты мой первенец, и всё что есть у меня, отныне твоё наследство. Рейнира не делала выбор между мной и Джекейрисом. Это решение было неожиданным, и я знала, что с этого момента всё изменится. Но в этот момент, когда я только начала открывать свои чувства к Люцерису, всё застопорилось. Не время для таких признаний. Все события смешались, из-за этого не получалось должным образом собраться.       Роды Рейниры затянулись. Я помню, как она рожала Эйгона и Визериса. Эта боль, эти долгие часы, когда она сражалась за свою жизнь и жизнь ребёнка, теперь всё повторялось.       Вечером в мою комнату входит Люцерис. Его лицо полно сомнений и забот. Он садится рядом, пытаясь скрыть волнения. Люцерис (смотрит с беспокойством): — Можем ли мы побыть с тобой, хоть немного перед тем, как всё начнётся? Мы ведь хотели всё рассказать родителям, наконец-то быть вместе… Но, видимо, не сейчас. Не время.       Я понимаю его чувства, потому что и у самой сердце сжимаеться от беспокойства. Но эта тишина в комнате помогает немного успокоиться. Люцерис: — Как ты думаешь, с мамой всё будет в порядке? Я так переживаю за неё. Почему женщины должны так страдать? Почему вы должны переживать все эти моменты? Это несправедливо. Я(спокойно, тихо): — Это наш долг, брат. И в такие моменты ты должен понимать, что женщины, которые рожают, — это самые сильные люди. Поэтому цени ту, которая родит тебе детей. Люцерис: —Я всегда буду ценить тебя, всегда ценил и буду, и ценю. Я(с улыбкой): — Значит, ты хочешь сказать, что я та, кто должна родить тебе детей? Люцерис застегается. Он покраснел, его взгляд вдруг стал смущённым, он не знал, как выразить свои чувства, но в его глазах читалась искренность и неуверенность. Люцерис (замешкавшись, с робкой улыбкой): — Я… Я не знаю, как это сказать, но… да, ты. Я хочу, чтобы ты была со мной, навсегда. Ты всегда была рядом, и теперь… Я не хочу терять тебя. Но я не знаю, как это правильно выразить.       Мы сели рядом, и началась беседа о том, что происходит в вашей жизни. Но, несмотря на разговоры, в голове всё равно буря: тревога за Рейниру, за будущее, которое вдруг стало таким неопределённым.       Время, которое проходит с Люцерисом, помогает немного отвлечься. Он тихо говорит, как сильно его терзает мысль о том, что будет дальше. Он всё ещё не может успокоиться. Он боится, что что-то пойдёт не так. Люцерис (смотрит в в мои глаза, тихо): — Я боюсь за маму. Она очень слаба. Я не могу оставаться в своей комнате, мысли съедают меня. Но с тобой, когда я рядом с тобой, я чувствую, что могу найти покой. Мы смотрим друг на друга, понимая, что в этот момент только близость может дать вам хотя бы немного покоя. Мы не хотим думать о том, что происходит в мире, о том, что будет с Рейнирой, о том, что ждёт Люцериса в будущем. Просто хочется быть вместе. Я (молча, обнимаю его): — Останься со мной. Просто поспим в обнимку. Всё будет хорошо. Мы будем с мамой, всё будет в порядке.       Люцерис кивает, и остается рядом, пытаясь найти мир в тишине ночи. Наши сердца бьются в унисон, но тревога за будущее не покидает. Ведь в этой истории всё может измениться в любой момент.       Этот момент "покоя" на фоне такого сильного стресса создаёт интересный контраст. Он демонстрирует глубокую связь между нами с Люцерисом и подчёркивает важность того, что мы оба понимаем друг друга даже без слов.