Ёлка, огоньки и любовь

      Медленно спускались с небес снежинки, опадая на старые домишки, и превращая улицы в белоснежные коридоры. Тусклое солнце с трудом освещало землю, но, не смотря на ничем не примечательную погоду, на улице уже собралось предостаточно народа. Где-то были напившиеся раньше времени мужчины, где-то просто разнаряженные люди. И сквозь эти толпы шагал Китай, вжав голову в плечи и положив руки в карманы от холода, от которого он уже успел отвыкнуть. И вот, наконец, он вышел к остановке.       Простоять пришлось довольно долго, ведь мало кто захочет возить надоедливых пассажиров в последний день перед Новым Годом. И вот, наконец, переступавший с ноги на ногу толи от холода, толи от нетерпения, китаец зашёл в тёплый и тесный транспорт, готовясь к очередному неожиданному визиту к товарищу.        Узкоглазый нервно сжимал в покрасневших руках пакет, набитый разными причудливыми вещичками, адресованными неугомонным республикам. Поднебесный чувствовал странное волнение. И это чувство перекрывало все прочие мысли. Он не знал, сколько так просидел, задумчиво глядя перед собой, пока вдруг не объявили о конечной остановке, расположенной на краю города. КНР резко выпрямился и, попытавшись сосредоточиться на реальности, выбежал из автобуса, и мороз сразу же ударил ему в лицо. Но Китай уже быстрым шагом двигался в знакомом направлении. Скоро дома начали редеть, и всё меньше походить на городские. Пока впереди не показалась голая опушка леса, за которой и скрывалось жилище СССР. И вскоре китаец стоял прямо перед старой входной дверью. Стоило заметить, что дом был украшен даже снаружи, пусть и довольно скудно.        И вот кулак узкоглазого замер в паре сантиметров от деревянной поверхности. Всё внутри сжалось от волнения и нетерпения, а тело отказывалось подчиняться. Но какой-то шум из дома всё-таки привёл поднебесного в чувства, и он осторожно постучал. Странные звуки из дома стали приближаться, и к ним добавились разные русские ругательства, но после всё-таки послышалась защёлка и дверь резко распахнулась. Прямо перед КНР предстал Союз, облепленный скотчем и недоделанными ёлочными игрушками. И, когда Совет всё-таки заметил товарища, его кислое выражение лица мгновенно сменилось удивлённой, но какой-то чуть влюблённой улыбкой. Повисло неловкое молчание, которое вдруг нарушил всё тот же Китай.        - Здравствуй, товарищ!       - Не обязательно так по-деловому, - улыбнулся Советский и, кивнув в знак приветствия, пропустил друга внутрь.        - Снова решил неожиданно появиться? - Как бы невзначай добродушно спросил СССР, через плечо обернувшись на китайца, и уже принимая и вешая его куртку на крючок.        - Ага, - поддакнул узкоглазый, встречая чуть смущённый взгляд коммуниста, и кладя пакет на тумбочку.        - Ну ладно уж, проходи, - решил разрядить обстановку Союз после недолгого молчания, а, когда два воплощения уже шагали внутрь дома, Совет добавил, - И кстати, спасибо за журавлика.       Поднебесный кивнул и вдруг крепко обнял Советского. СССР замер, не зная, как реагировать, но через пару мгновений КНР сам отстранился и, неловко посмотрев в сторону, натянул ворот свитера на лицо. Он и сам не ожидал от себя такого, и щёки его, и без того румяные от мороза, налились краской. Коммунист в том же недоумении наблюдал за Китаем, но, придя в себя, Союз осторожно подошёл к китайцу и, нежно взяв его ладонь, улыбнулся и повёл его дальше. Но странная теплота поселилась в душе обоих стран, согревая не хуже костра в холодную зима. 

***

      И вот уже узкоглазый помогает Совету наряжать ёлку недавно сделанными коллективными игрушками. Дети вертелись около взрослых, а в первую очередь вокруг Поднебесного, с которым уже месяц не виделись. Из-за занятости КНР, конечно. И вот снова вся семья и желанный гость вместе, до Нового Года лишь полчаса, и праздничное настроение уже повисло в воздухе.        Иногда два друга перекидывались взглядами, в которых они уже не скрывали огоньки любви. Весело мигала гирлянда, где-то на фоне работал телевизор, на котором показывали очередные новогодние фильмы, но никто, кроме лишь части детей, не обращала на него никакого внимания.        И вот раздался чуть басовитый голос Советского, призывающий всех за стол. Все по какой-то случайности расселись ровно так же, как первого декабря, в тот самый первый-приход-Китая. И теперь китаец и СССР сидели друг на против друга, не отрывая друг от друга взгляд. Около обоих стояло по бутылке шампанского, которые друзья решили оставить на потом.        Завязались разговоры ни о чём, и коммунист незаметно улизнул в гостиную, где стояла огромная ёлка, и под которой вскоре остались лежать подарки для детей, и ещё один, сильно выделяющийся из своих «сородичей».        Союз скоро вернулся, и как раз вовремя - по телевизору уже начали вещать поздравление. Совет одновременно с китайцем открыли по бутылке и, наполнив бокалы, стали дожидаться момента. Республики загалдели, и чуть ли не перекрывали своим шумом речь генерального секретаря. И лишь, когда Советский поднял руку вверх, все замолчали. Тогда и раздался бой курантов, вперемешку с вновь стартовавшими радостными воплями. СССР, чокнув бокалом с другом, громко выкрикнул поздравление. Его изумрудные глаза засияли, и ребята подхватили настрой отца. 

И вот началось настоящее новогоднее застолье.

***

      Пока дети с радостными воплями разбирали подарки и хватались друг другу всем, чем только можно, коммунист с товарищем сидели в дальнем углу комнаты на мягком диване. То есть как сидели. Поднебесный-то сидел, а вот Союз, уже не стесняясь, разлёгся на мягкой поверхности, используя в качестве подушки колени КНР. Впрочем, второй был не против, и осторожно перебирал коричнево-красные волосы Совета, на что русский легонько улыбался.        И тут РСФСР взял ту самую выделяющуюся коробочку, и окинув её любопытным взглядом, вдруг обернулся на гостя.        - Дядя Китай, тут вам..       Китаец удивлённо замер и вскинул брови и Советский немного приподнялся, попутно кивнул на узкоглазого странный взгляд.        Поднебесный с неподдельным интересом взял протянутый ему подарок и, не медля, вскрыл его. И на руки ему выпала подвеска с серебренной звездой. СССР чуть смущённо отвёл взгляд и неловко похлопал себя по ноге.        Повисло недолгое молчание, а, когда Россия, пожав плечами, продолжил свою дискуссию с братьями, КНР тихо произнёс.        - Спасибо.       Коммунист ничего не ответил, но это молчание говорило не хуже любых слов. И лишь через несколько мгновений Союз вдруг заключил друга в свои объятия. Китай сделал тоже самое, и тут же над его ухом раздался нежный голос Совета.        - Я люблю тебя.