Близко к сердцу

      - Все нормально? – Афина, склонившись над, как показалось на первый взгляд, спящим пожарным, осторожно коснулась губами его виска. Она чувствовала его напряжение в нахмуренном взгляде, в сжатых в кулак ладонях, которые вцепились в край одеяла, будто в последнюю надежду на спасенье, в тяжелом дыхании. Бобби не спал, и в этом сержант была уверена на все сто процентов. Он лежал на правом боку, отвернувшись от дверей, с закрытыми глазами и, видимо, о чем-то думал.       Капитан и правда очень устал. Последние несколько дней Нэш возвращался с работы вымотанный настолько, что с трудом находил в себе силы на ужин. Он стал чаще засыпать прямо в кресле или на диване, раньше, чем Грант успевала спросить у него, как прошел день. Хэн рассказала подруге, что в части Бобби перестал подниматься к общему обеду и ужину, предпочитая короткие перекусы между вызовами, которые почти всегда проводил в одиночестве в своем кабинете или за дальним столом на втором этаже. И даже по дороге на сами вызовы пожарный глубоко погружался в собственные мысли и практически не участвовал в разговорах коллег, даже когда речь заходила за близкие и интересные для него темы. Молча, отворачивался к окну и до прибытия на место не реагировал ни на что.       В ответ капитан лишь тяжело вздохнул. Он повернулся на спину и, наконец, посмотрел на жену. Несколько секунд не отводит взгляда, не двигается, и только грудь вздымается от дыхания. Сейчас в его глазах, там, на самом дне бездонного океана, Афина замечает боль и отчаянное стремление закрыться. Кажется, его мышцы горят от непреодолимого желания свернуться клубком, зажмуриться и больше никогда не подниматься с этой постели. Капитан прикрывает глаза.       - Иди сюда, - чуть слышно произносит Нэш. Он пододвигается ближе к спинке над головой и тянется к сержанту. – Обними меня, пожалуйста, а то я начинаю думать…       - Думать о чем?       - Просто думать, - коротко отвечает пожарный. Он до сих пор тянет к ней руки. И Афина одним движением ныряет под них и крепко обнимает мужчину, устраивая голову на его груди. Он снова вздыхает и опускает руку на ее спину.       - У тебя сердце колотится, - Грант очень медленно ведет ладонью вверх, к его груди, и останавливает ее чуть левее. – Тебе не больно? На дежурстве ничего не случилось?       Сердце пожарного не просто колотится. Такое ощущение, что через пару мгновений оно не выдержит нагрузки и остановится.       - Это не из-за боли, - Голос Бобби стихает до шепота. Афина замирает, практически не дышит, прислушиваясь к сумасшедшему стуку сердца, которое теперь, кажется, с грохотом билось о ребра. Она пытается посчитать количество ударов в минуту с помощью часов на своем запястье, циферблат которых был отлично виден ей даже из этого положения, но бросает эту идею, как только цифра переваливает за 110.       - Это не нормально! – неожиданно громко заявляет сержант, оторвавшись от груди капитана. Она садится на постели и обеспокоенно смотрит на мужа, который, не хотя, открывает глаза. – Тебе плохо? Может быть вызвать бригаду парамедиков?       - Не нужно, - отказывается Бобби. – Мне просто нужно поспать.       Он натягивает на себя одеяло и начинает отворачиваться. Бобби хочет заснуть и все забыть. И снова быть тем мальчиком с неугасающей надеждой на спасение. Снова смотреть между досок забора, ждать, что вот-вот рядом с домой остановится автомобиль и кто-нибудь вернется к нему. Вернется и заберет его из этого ужасного места. Но Грант обхватывает его плечи и, вернув пожарного в предыдущее положение, лежа на спине, снова крепко обнимает его. Дело было далеко не в его желании поспать или набраться сил. Пожарному как воздух был необходим покой и в первую очередь его ему дарила именно супруга. Просто так. Одним своим присутствием. Без слов.       - Потрать столько времени, сколько тебе нужно. Я буду здесь! – Афина еще крепче обняла пожарного, медленно проводя рукой по его плечу, чувствуя, как его напряженные мышцы медленно расслаблялись от мягких прикосновений женских рук.       Вот в чем был главный секрет: Грант окутывала его теплом, и он расцветал, как тюльпан в теплой теплице. И вот он уже тянется к ней, обвивает руками ее талию, прижимается крепко-крепко в попытке согреться и выкинуть из головы абсолютно все мысли. Каждое слово. И тогда Бобби становится румяным и теплым, будто зефир, который Афина так любила жарить на костре, во время поездок на природу с родителями или детьми. Но, если тот горячий, чуть расплавившийся зефир был таким сладким, что пальцы после него еще долго прилипали друг к другу, то Нэш был соленым.       Соленый зефир.       Молочный шоколад с соленым арахисом и печеньем.       Сладкое красное спелое яблоко, посыпанное солью.       Холодный флэт уайт с соленной карамелью.       Жаренный банан с лимонным соком.       Все это был Бобби. От поцелуев еще долго оставался солено-сладкий привкус. Он был одновременно приятным и невозможным. Удивительно нежный и неожиданно вкусный. Пряный, как свежее печенье, как воздушный бисквит со спелыми ягодами, как вишневый пиром.       На секунду показалось, что она чувствует вкус его губ. И так хотелось поцеловать. Обхватить его голову руками, взглянуть прямо в глаза и целовать. Целовать, пока он не начнет задыхаться от нехватки кислорода, пока у нее самой не закружится голова. И продолжить после нескольких секунд перерыва.       - Ты, - Грант отрывается от груди пожарного и оставляет на его щеке поцелуй. Ей так хочется заставить его поверить в то, что она говорила. Это была чистая правда, но сам капитан верил в нее едва ли. – Ты самый прекрасный человек, веришь?       - Нет, - болезненно улыбается Бобби, едва различимо во вздохе. Не сразу становится понятно, что эта улыбка была с четким, даже едким, привкусом горечи.       - Ну и не верь, - отмахивается Афина. Она все еще сидит рядом с ним и, не смотря на собственную усталость, даже не думает о том, чтобы оставить его сейчас одного. – А для меня это именно так!       - Даже после всего того, что я сделал? – неожиданно серьезно, с непередаваемой грустью в голосе и взгляде, спросил Нэш. – После всей той боли, всех тех переживаний, в которые я тебя втянул одним своим присутствием?       Слышите треск? Это у Афины душа рвется в клочья, от слов ее мужа. Неужели он и правда винил себя во всем том, что происходило с ними все это время? К ее горлу подступил огромный ком, победить который никак не получилась. Она открыла рот, хотела что-то сказать, но взгляд мужа, его глаза полные боли и отчаянья, будто выбили из нее все слова. Грант так и сидела рядом с пожарным, судорожно перебирая в голове мысли, в поисках нужных слов, а Бобби все еще ждал от нее ответа. Он надеялся услышать от нее хоть что-то, в серьез считая, что действительно виноват абсолютно во всем.       - Ты самый прекрасный человек на всем этом свете! - повторила Грант. - Ты веришь в меня, когда все вокруг твердят, что ничего не получится! Ты заклеивал мои раны пластырем, даже если я была против. Ты первый, кто полюбил меня настолько сильно, что готов сорваться откуда угодно и принести мне хоть звезду с неба! Разве этого не достаточно?       - Афина...       - Я вытащу весь этот бред у тебя из головы! – пообещала сержант, снова возвращаясь в объятия мужчины. Бобби усмехается.       - Удачи!       - Я серьезно, - Грант поворачивается на бок, так, чтобы хоть немного видеть лицо мужа. Теперь она практически лежит поперек кровати, но за то, ей отлично видно реакцию Нэша. – Мне нужно лишь немного времени, чтобы подумать над тем, как сделать это наилучшим образом. Хочешь отправимся в кругосветное путешествие?       Бобби давится воздухом, начиная смеяться, и закрывает лицо ладонями. Перед его глазами всплывают воспоминания, которые он хотел бы забыть навсегда и больше никогда не упоминать вслух, но это было частью их жизни и настолько важной частью, что пожарный уже и не представлял, что было бы сейчас, не окажись они тогда посреди океана.       - Спасибо, мне хватило одного перевернутого лайнера! – На его лице все еще остается улыбка, когда он убирает руки. Его взгляд наконец перестает наполняться болью и, кажется, медленно отпускает. И Афина подхватывает эту улыбку и старается удержать ее.       - Да, согласна, идея не очень! Тогда…Хочешь, я утоплю тебя в теплоте, заботе и любви? – игриво предлагает сержант. Ее руки медленно скользнули по груди пожарного вверх. – Чтобы у тебя не было ни единой минуты на негативные мысли!       Нэш улыбается еще шире и тянется к супруге, приподнявшись на локтях, медленно целует ее, когда она наклоняется к нему.       - Просто будь рядом. Всегда. Ты мое солнце! И пока ты светишь – я буду существовать! А я ни за что тебя не отпущу!       - И за миллиарды долларов не продашь? – Грант не скрывает довольной улыбки. Наконец, ей удалось хоть на время вернуть супруга в прежнее состояние. Оставалось лишь удержать и не позволить ему, снова погрузиться в тревожащие его душу мысли.       - Пусть хоть смертью угрожают, не продам!       - Значит мы навсегда вместе! На-Ве-чно! – полушепотом произносит Афина. Она держит его за руки, не отводя взгляда. – Пока смерть не разлучит нас!       - Значит в аду мы будем не знакомы! – неожиданно воскликнул Нэш. Он обнимает жену, и та устраивается у него на плече.       - Даже не думай!       Такие вот они. Любимые друг другом, с горящими глазами и трепетом в голосе. Заботящиеся друг о друге. Спасающие и видящие в партнере гораздо больше, чем все остальные.       И бесконечное, тихое, вымотанное и измученное, но такое неизменное:       - Душа моя! Ты не просто в моем сердце...в каждой клетке моего тела, в каждом сантиметре кожи!       И где-то в глубине души становится так спокойно и тепло. Где-то прямо на сердце разгорается пожар.