Сказание о Рагнарёке

      Вся арена затихла гробовой тишиной, лишь люди с предвкушением перешептвывались, не веря в то, что произошло. Они только ждали подтверждения этого от комментатора Хеймдаля. И он его дал: — Вы всё правильно услышали и увидели, дамы и господа! Первым, кто вывел людей вперёд в турнире Рагнарёк — придворный дурак, Трибуле!       После этих слов, весь род людской на арене взревел от радости, так сильно, что богам пришлось аж заткнуть свои уши. Оно и не удивительно. Впервые с момента большого взрыва, творения обошли своих творцов. Вся трибуна смертных, буквально плясала до упаду, ещё интенсивнее и наглее, чем после четвёртого раунда. А некоторые от счастья не могли даже встать на ноги и без конца рыдали, настолько это событие было из ряда вон выходящим.       А вот сами боги же были на удивление, нет, не в ярости и нет, не немного возмущены. Они были крайне подавлены. Небожители чувствовали позор и стыд, в их умах впервые проникла мысль, о которой думать раньше было просто смехотворно.

ЛЮДИ СИЛЬНЫ

      Высшие боги же, также чувствовали этот неприятный горечь, который по ощущениям будто бы сжигала их тела изнутри. В двухкратным масштабе это неприятное жжение чувствовал глава совета Вальгаллы — Зевс.       Он с момента смерти своей дочери не проронил ни слова, не моргал и ни на что не обращал внимание. Застыв на месте, тот смотрел на копьё, которую Афина воткнула в пол перед кончиной. Смотря на неё, громовержец с тоской вспоминал её рождение, первые шаги, первые произнесённые слова и первый раз, когда та увлеклась тренировками отца. В конечном итоге, в разуме главы греческого пантеона промелькнуло самое горькое воспоминание, а именно день, когда он подарил ей копьё Арахну, в день её совершеннолетия.       Это событие промелькнуло в голове Зевса, заставило того, возможно, впервые за всю его долгую жизнь сломаться. Закрыв глаза рукой, громовержец тихо пускал слёзы. Арес же в отличие от отца особо не сдерживался, и в полной мере дал своим эмоциям выплеснуться. А Гермес, Аид и Люцифер сохраняли самообладание, хотя и для первых двух утрата Афины вызывало у них не менее горький осадок. — Если бы мне кто-то сказал, что когда-нибудь увижу тебя плачущего, то в лучшем случае я бы посмеялся ему в лицо, в худшем заставил молиться, что я его не отправил в самые глубокие недра Хельхейма, — проговорил Аид, с полным невозмутимым лицом, смотря на экраны арены. — Братец, — вдруг окликнул его Зевс, перестав плакать, но продолжил закрывать глаза. — Помню, ты говорил, что «Люцифер уничтожит любого человека за секунду, который выйдет против него». Ты всё также ручаешься за свои слова? — спросил он, взглянув на Аида с серьёзными глазами полной решимости. — Да, ручаюсь, — спокойно и чётко ответил король Хельхейма, но затем осознав контекст, тот недоуменно посмотрел на младшего брата. — Погоди, неужели, ты хоче… — Да, — мигом ответил Зевс. — Следующим выйдет Люцифер и точка, — уверенно заявил старик. А правитель подземного царства от этой новости был только взбудоражен. — Люций, ты слышал его? Настал твой черёд, — бодрым голосом промолвил Аид, хлопнув по плечу падшего ангела.       Люцифер ещё несколько секунд сидел на месте, безжизненным выражением лица. Казалось, что ничто не способно изменить это монолитное спокойствие и концентрацию. Даже когда тот окинул безразличный холодный взгляд на Аида и Зевса, ни один мускул на его чуть бледноватым личике не зашевелился. Но всё же он глубоко вздохнул, молча поднялся с места, и также молча побрёл прочь из ложи. — Странно, он мрачнее, чем обычно, — подметил удивленный Гермес. — Не нужно этому изумляться, — уверил его Аид. — Люцифер воочию видел на что способны люди, так что я на все сто уверен, что он сейчас полностью сосредоточен к предстоящий битве, — самодовольно добавил король подземного мира.       А на противоположной стороне арены, Брунгильда внимательно наблюдала своим зорким глазом за происходящим в VIP ложе греческих богов, пока её маленькая сестрёнка Гейр искренне радовалась победе. Хоть и для последней Афина была не последней личностью, но она смирилась, что это война. Такого рода потери неизбежны.       Вдруг, юная валькирия заметила, что её старшая сестра совсем не улыбается, не выражает никаких эмоций и пялится только вперёд. Казалось, что та ушла в транс, но будто бы ощутив взгляд Гейр, Брунгильда не уводя глаза промолвила: — Ты следующая. — Чего? — спросила Гейр, посчитав, что та ослышалась. Но серьезные глаза Брунгильды, коими та окинула сестру говорили об обратном. — Погоди, то есть Люцифер следующим выйдет? С чего ты так уверена? — вопрошала недоуменная валькирия. — Поверь мне. Старый хрыч сейчас настолько в отчаянии, что захочет выставить любого, кто будет у него в поле зрение, — с издевательской ухмылкой ответила Брунгильда, вновь переместив взгляд в сторону греческих богов. — Ох, если это правда так, то это значит, что мне придётся стать его оружием, — с отчаянным и дрожащим голосом промолвила Гейр. — Да, каким бы он не был жутким и мерзким, тебе придётся с ним соединиться для воланда. Так как, это война, а на войне… — …все средства хороши. Знаю, сестра Хильда, — устало вздохнув закончила фразу сестры Гейр. После в последний раз переглянувшись с Брунгильдой, та молча пошла прочь. Главная валькирия с гордой улыбкой провожала её.       В это время, Николя уже перестал прощаться с давно почившей Палладой. Он был рад победе, но в глубине души чувствовал тоску, сравнимую только разве что со смерти Людовика XII. Ферриаль опустил руку, смотря в одну точку и осознавая всю тяжесть потери, которую тот совершил своими собственными руками. И в этот момент, шапочка с бубенцами на голове карлика засияла ярким светом. Несколько секунд спустя, она обрела форму маленькой девочки. После рассеялась, материализовав рядом с Трибуле Хлёкк. — Ну и сколько ты собираешься тут валяться? — недовольно спросила валькирия, скрестив руки на груди. — Не знаю, — ответил ей Николя, продолжая смотреть в одну точку. А Хлёкк поняв сложившуюся ситуацию, глубоко вздохнула, подошла к шуту и подав тому руку, уже спокойным голосом ему предложила: — Пока этот замок не снесли для следующего боя, как насчёт прогуляться по нему? Всё же, отчасти ты поэтому и просил, чтобы больше половины внутри него было воссоздано то, как было при твоей жизни. Ведь так?       Ферриаль с удивлением повернулся к Хлёкк, но увидев приятную улыбку на её лице, он расплылся в точно такой же и со словами: — Почему бы и нет, жин фи, — нежно схватился за ладонь юной валькирии.       Довольная Хлёкк аккуратно подняла шута на руки, а после медленной поступью пошла к выходу, из этого причудливого помещения, что было вдохновлено её собственной комнатой. Но как только она дошла к нему, из глубин тёмного коридора донеслось уханье совы. Девушка на миг встревожилась от неожиданности, но тут же успокоилась, ведь вспомнила, что у Афины был крылатый питомец. Имя ей — Минерва.       Сама Минерва не заставила себя долго ждать. Она стремительно, но одновременно поразительно бесшумно пролетела над головами человека и валькирии. Долетев до копья и после покружившись несколько раз вокруг неё, та приземлилась рядом с ней. Сова взглянула на воткнутое оружие своей хозяйки снизу вверх, затем робкими шагами подошла к нему вплотную и проводив лапой по древку, любимица богини мудрости не выдержала и начала протяжно ухать расправив свои крылья, будто бы рыдая из-за смерти Афины.       Данная картина, разумеется, коснулась души многих богов. В каком-то роде, они понимали птицу и лишь могли ей посочувствовать, в отличии от людей, которые уже насмехались над ней, безудержно смеясь. Трибуле же смотрел на всё это с безразличием. Хлёкк же заметив это, закономерно того спросила: — Даже не попытаешься утешить? — Не надо, — резко покачал головой Николя. — Чему уж я и научился в работе шутом, так это то, что тех кто переживает большое горе, лучше не тревожить. — Оу, хорошо, — учтиво промолвила Хлёкк, и развернувшись вошла в тёмные глубины коридора, оставив сову горевать одной.       А в то же время, Кетцалькоатль тихо похлопывал вслед за уходящей парочкой. Он в своём роде был рад тому, что благодаря его изобретениям, те смогли победить. Хотя одновременно с этим, тот чувствовал себя гадко, из-за того, что причастен к гибели Афины, которую он безмерно уважал. — Эх, ну как бы-то ни было, я сделал своё дело. — глубоко вздохнув, пожав плечами и разведя руками проговорил небожитель. А после взглянув на уже ночное небо полный ярких звёзд добавил. — Надеюсь, ты простишь меня. У меня тоже есть веская причина. — Всё как я и предполагал, — вдруг донёсся чей-то давящий голос позади ацтекского бога. Кетцалькоатль не был встревожен, а наоборот, с предвкушением обернулся, ведь знал кому принадлежал этот сухой и безжизненный тон. — Вау, я и не думал, что ты когда-нибудь вылезешь из своей норы, Вельзевул, — с искренней радостью сказал Кетцалькоатль. — Не радуйся слишком рано, — грубо отрезал того бог мух. — Я здесь только, чтобы узнать, с чего же богу, чьё имя вписали в список за сторону небес помогать человеку? — сходу объяснил он, с недоверием смотря на него. — А, так ты заметил, — сказал ацтекский бог, у которого сползла жизнерадостная улыбка, как только узнав визит старого знакомого. — И не только я, но и Афина судя по всему заметила. На твоё счастье, что она проиграла или и вовсе не начала галаголить на всю арену, о том, почему твои изобретения в руках у человека. — Хех, да, я был на грани, — вновь натянув беззаботную улыбку проговорил пернатый змей. — Это ещё о-о-о-очень мягко сказано, — продолжал упрекать Вельзевул. — В лучшем случае тебя бы сию же минуту исключили из списка, как раз правило позволяет, а в худшем тебя бы ждала бы учесть похуже Прометея или Сизифа, — причитал ему бог мух, тыкая тростью в грудь Кетцалькоатля. Небожитель же аккуратно отмахнув от себя костыль, самоуверенно проговорил: — Не надо быть паникёром. Главное никто, кроме тебя и Афины не узнал, что я подсобил тому человеку. И даже, если кто-то догадался бы, то Брунгильда обещала, что заметёт все следы, — уверял он, хлопая Вельзевула по плечу. — К слову о ней, — брезгливо убрав руку с плеча сказал Вельзевул, — сколько времени вы с ней уже в союзе? — Нисколько. Я на неё и не работаю.       Такой ответ ни на шутку взбудоражил Вельзевула, что тот крепко сжал трость и чуть отпрянул назад, смотря на ацтекского бога недобрым и подозрительным выражением лица. Сам Кетцалькоатль быстро выставив руки вперёд, немедленно объяснился: — Тише! Тише, дружище! Понимаю, то что ты делаешь заслуживает, как минимум, карой небесной, а я как раз в списке, кто будет участвовать, но могу тебя заверить. Тебе беспокоиться не о чем. Я ни одной живой душе тебя не выдам. — С чего я должен тебе верить? — с недоверием спросил он. — С того, что если я доложу на тебя, тогда Брунгильда не выполнит мою просьбу, — незамедлительно ответил Кетцалькоатль, изменившись в лице и тоне на более мрачный. — «Просьба»? — недоуменно вопрошал Вельзевул. Но после секундной запинки, тот вспомнив кое-что и не веря спросил пернатого змея. — Стой, ты всё ещё держишь зло на этого человека? — А в тебе до сих пор сидит эта тварь? — в ответ спросил Кетцалькоатль, но увидев, как Вельзевул ещё крепче сжал трость констатировал. — Ясно, всё ещё сидит. — Ещё вопрос, — сказал Вельзевул, приподняв посох прямо у носа пернатого змея. — Тебе совсем безразлично то, что мы с Брунгильдой творим закулисные игры? Оно ведь косвенно и на тебе может отразиться.       Кетцалькоатль на этот вопрос дал лишь хитрую ухмылку. — Чего смешного? — спрашивал раздраженный Вельзевул. — Да так. За столько лет, ты ничуть не изменился, — ответил Кетцалькоатль держа эту самодовольную ухмылку. — Эх, ты тоже.       С такими словами бог мух опустил свою трость, окончательно поняв, что пернатый змей не представляет никакой опасности. Кетцалькоатль же, одобрительно похлопав по груди старого знакомого, обошёл того и со словами: — Как бы-то ни было, удачи тебе, дружище, — он гордо поднятой головой ушёл во мрак коридора.       Вельзевул смотря тому вслед, с долей тоски в голосе тихо промолвил: — Если не эта тварь, то мы реально могли бы быть друзьями, но увы…       Тем временем, на трибуне людей до сих пор царил пир и веселье. Всем людям без исключения было невероятно радостно. Всем, кроме одного...       Герою мифов Греции, Персею было горестно и труднее всех из присутствующих на арене сейчас. Ведь, внутри него боролись противоречивые друг от друга эмоции. Печаль от утраты любви всей своей жизни и искренняя радость от того, что человечество на шаг приблизились к спасению. Ему оставалось лишь только опустить голову и до крови прикусывать губу, не зная как поступить в такой ситуации.       Нижняя голова Медузы Гаргоны заметила терзание мужчины. Та молча обратив на себя внимание трёх остальных оплакивающих голов, указала на Персея. Те озадаченно и не зная, что делать переглянулись друг с другом. Видя нарастающую панику у них, ниже стоящая тяжело вздохнув, нежно и медленно обвилась вокруг торса ошарашенного человека.       Остальные же последовали её примеру, и также с теплотой обняли Персея, без слов выражая тому понимание и соболезнование. Тому было уже куда легче, благодаря чему тот перестал кусать за губу и наконец, приподнял свою голову, будто бы камень упал с него. После обнял их в ответ.       И именно в этот момент, Персей краем глаза заметил, что из замка вылетело белое пятно. С течением времени, пятно становилось всё отчётливее, можно было увидеть очертание крыльев и длинный предмет, которую она несла. Сомнении быть не могло, это была ручная сова Афины — Минерва.       Она с невероятной скоростью и ювелирной аккуратностью пролетела над головами беснующей толпы людей так, чтобы не задеть их. А после долетев до сектора, где сидели лишь Персей и Медуза, та медленно приземлилась перед первым, любезно положив копьё Афины рядом с ним. — Почему она его принесла сюда? — недоумевала верхняя голова. — Может на сохранность? — предположили средние. — Не глупите. Для этого есть тот же Зевс, — скептично отозвалась нижняя.       А вот Персей же, всё прекрасно понял. — Это Афина просила передать на случай проигрыша? — спросил он. Сова кивнула головой. Персей не сдержал своих слёз, и всхлипывая тот с улыбкой проговорил. — Вот жеж мерзавка, даже это продумала. И что я по-твоему должен сказать твоим родственникам?

***

— О чём только думает Брунгильда? Она же рискует своей жизнью, нанимая Кетцалькоатля, — ворчал себе под нос Вельзевул, бродя по тёмным коридорам арены. — Мне всё больше кажется, что её мотивы не только спасение людей. А нечто другое. Тогда какая? — с таким вопросом, он ушёл в глубокое размышление.       Сам этого не заметив, тот дошёл до своей лаборатории, не прекращая думать о насущным вопросе. Открыв дверь, Вельзевул вошёл в свой обитель, а потом мигом закрыл. Развернувшись, бог мух уже машинально хотел было включить свет, как вдруг на удивление заметил, что оно было и так включено, а также он уловил своим боковым зрением постороннего в помещении. — О, наконец, Вы пришли, — подал свой голос незнакомец.       Быстро повернувшись к незваному гостю, Вельзевул уже готов был атаковать, но увидев его лицо, бог мух облегчённо вздохнув и опустив трость промолвил: — А, так это Вы, — после вытерев пот со лба, Вельзевул вдруг вновь насторожился. — Подождите, если Вы здесь, то значит Люцифера выпустили? Так рано?       Незнакомец с хитрой ухмылкой лишь медленно кивал, а на лице Вельзевула неожиданно начала появляться точно такая же улыбка.

***

      Арена Рагнарёка, на котором уже отсутствовал величественный замок Блуа. Зрители ожидали, что рас уж победу одержал человек, то можно было ожидать того, что следующий представитель попросит своё изменение. Однако, единственное отличие было то, что были выставлены вокруг по периметру черепа насаженные на кол, служившие также не только предметом устрашения, но и в качестве осветительных приборов.       Хеймдаль, гордо стоявший ровно по середине на будущем поле брани, подал свой громогласный голос, когда на него упали софиты всех черепов: — Итак, мы начнём шестой раунд?!       Зрители с обеих сторон хором одобрительно взревели. — Отлично! Тогда позвольте мне представить участника со стороны человечества! — после этих слов все лучи света устремились на западные ворота. Те в свою очередь начали медленно и со скрипом открываться. — Этот человек по скромничал, и решил особо не менять арену, хотя у него была такая возможность! Что ж, вероятно, он более чем уверен в своих силах! Вы спросите кто этот смельчак?! Какой-нибудь воин?! Или может быть великий герой?! — вопрошал Хеймдаль, но тут же он посмеялся. — Хехе! Как бы не так! Этого человека вы возненавидите, как только я скажу одно единственное слово, что с ним связано, — дождавшись, когда ворота полностью откроются, предвестник апокалипсиса с максимальным гнетущим и мрачным тоном сказал это самое слово. — Нацистская Германия.       По трибуне людей прокатилась волна недоумения. Одни думали, что те ослышались, а другие то, что это какая-то шутка. Но их предположения полностью развеялись, когда на открытых воротах развернулись кроваво-красные флаги с свастикой в центре. Тут уже начался сущий кошмар. Сказать, что зрители были в бешенстве, это ничего не сказать. Их ненависть была столь велика, что одни пытались пройти на арену и снять эту злосчастную тряпку, однако, из-за барьера это было невозможно. — Хех, как и ожидалось, — с усмешкой промолвил у себя Хеймдаль видя эту реакцию. Затем откашлившись, он продолжил. — Понимаю Вас, дамы и господа! То что сотворили эти люди, даже для нас богов дикость! Но уверяю, эти грязные ублюдки сейчас горят в Хельхейме ярчайшем пламенем! Этот человек тоже был не исключение! Но ключевое слово тут «был»! — после этих слов, размеренным шагом, строгой и ровной осанкой вышел мужчина средних лет, с миловидным и можно сказать очаровательным лицом, и неотразимой шевелюрой. Одет тот был в невероятно элегантный, но в то же время строгий деловой костюм. Некоторые зрители, завидев его мигом залились холодным белым потом, ведь им воочию пришлось встретиться с этим монстром. — Несмотря на свои ужасающие эксперименты, что он проводил в Освенциме, которых перечислять я их не буду, не столько из-за их мерзотности, а из-за их немереного количества! Этому душегубу всё же дали последний шанс на искупление! А именно отдать свою жизнь во спасение человечества!       Зрители неодобрительно начали кричать, материться, проклинать. Одним словом, всеми доступными силами пытаться не допустить нациста на арену, но было поздно. Джентльмен не обращал никакого внимания на них, и с лёгкой ухмылкой, почти что, уже дошёл до центра арены. — Судя по вашей реакции, для Вас уже совсем не секрет, кто же этот элегантный и ужасающий господин! Так что, прошу любить и жаловать «Ангела смерти» — ЙОЗЕФА МЕНГЕЛЕ!       После громогласного крика предвестника апокалипсиса, мужчина, уверенно встал перед Хеймдалем. В его глазах несмотря на безобидный вид и чарующую улыбка, был лишь пустой взгляд направленные на противоположные ворота.

Йозеф Менгеле (Германия)

      В ложе греческих богов была напряжённая обстановка. — Чёрт! — выругался Арес, со злости ударив по каменным перилам. — Сразу после убийства Афины, она выставляет этого ублюдка! Это вверх цинизма! — Это война, племянник, — охладил его пыл Аид. — Я думал, что ты как никто другой понимаешь это. — Я понимаю, — еле сдерживая гнев промолвил он. — Но я до сих пор не оправился после потери сестры. — Поверь, тут ещё никто до конца не оправился после её потери, — уверил король подземного царства, смотря на Зевса, который с поникшим видом смотрел на арену. — Но не переживай, Арес. Люцифер окончательно и бесповоротно добьёт эту гниль, — эти слова немного, но приободрили бога войны.       Вдруг все сафиты вновь направились на Хеймдаля. Тот же незамедлительно начал свою речь, не замечая шум и гам из бранных слов в сторону Йозефа Менгеле. — Любопытно, всё-таки вышло! За людей будет сражаться один из её самых мерзких представителей! Сторона небес чем на это ответит?! Выставят не менее омерзительную фигуру?! Или же и вовсе бога справедливости позовут?! Хех, и да, и нет! — и тут все лучи света прильнули в сторону дверей западных ворот, которые начали медленно открываться. — «Нет», потому что, тот кто будет сражаться в этом раунде не бог, а ангел! — в этот момент у зрителей богов расползлась злорадная ухмылка, ведь они поняли, о ком сейчас идет речь. — А «да», потому что он в отличии от своих сородичей, прославился тем, что совершил немыслимое и непростительное преступление на небесах, что за это его изгнали в глубочайшие недра преисподней! — в этот момент, у зрителей со стороны людей пробежались мурашки по спине, так как те прекрасно догадались кто сейчас выйдет на арену. А двери тем временем с громким скрипом полностью распахнулись, представляя всем зрителям жуткий мрак внутри. — Однако, несмотря на это, ему всё же дали шанс на искупление, и тот не упустив своей возможности, выгрыз себе путь на вершину! И стал не абы кем, а вторым после Аида в Хельхейме! Став живым воплощением кошмара для грешников! Встречайте же, «Падшего ангела» — Люцифера!       Люди окончательно потеряли дар речи, священники дрожа от страха интенсивно перекрещивались, что есть мочи. Боги же кидали овации, ожидая своей безоговорочной победы, ведь Люцифер для них был не остановимой и бесчувственной стихией, что сметало любого своим напором.       Около минуты продолжалась паника людей и радость небожителей. Но вот только за это время, никто не вышел. Пол минуты ещё понадобилось, чтобы зрители с обеих сторон заметили это. Все были в недоумении от такого, особенно боги. Но в самом большом замешательстве был Аид. А Йозеф же, не сменяя своей лёгкой улыбки продолжал смотреть на открытые ворота перед ним. — «Э? Чего? Почему он не выходит?» — недоумевал Хеймдаль. — «Может не услышал?» — предположил он, но тот сразу пресёк эту мысль. — «Нет, нет! Это вздор! Люцифер очень ответственный! Он не мог прослушать свой выход! Лучше я с ним свяжусь лично».       С такими мыслями, предвестник апокалипсиса поднёс палец к уху, начал отчаянно пытаться дозвониться до Падшего ангела. Вот только каждый раз это было тщетно. С каждой секундой и с каждой провальной попыткой комментатор начал медленно, но верно паниковать и дрожать словно осиновый лист. — «Почему он не берёт?! Такое у меня конечно не впервые, но не с такой знатной фигурой! Так ещё и в таком важном турнире!» — с ужасом промолвил Хеймдаль, в очередной раз безрезультатно звоня и звоня.       Зрители были в томительном ожидании, одни с ужасом, а другие с нетерпением смотрели на западные ворота. Абсолютно все взгляды были направлены на него, даже позабыв о том, что на арене между прочим стоит ещё и представитель людей. А надо было за ним внимательно следить.       Ведь на его лице, вдруг начали раздуваться вены. После всё тело Йозефа стало надуваться, как воздушный шар. И когда, он увеличился относительно прошлого себя в полтора раза, то зрители с изумлением, наконец, это заметили. — Эй, взгляните! — ошарашенно закричал один из них.       Хеймдаль мигом обернулся, и увидел раздувшегося до неприличия Менгеле, у которого чудом только не лопнули пуговицы на костюме, а лицо уже больше напоминало перезревший помидор, то с ужасом отпрянул назад, как от огня. — Да что за чертовщина тут творится?! — закричал, что есть мочи комментатор. А тело нацистского доктора, тем временем всё увеличивалась. Одежда на нём трещала по швам и лопалась громкими хлопками.       Со страхом в глазах, Хеймдаль дрожа медленно начал пятиться назад ожидая наихудшего. Спустя несколько секунд оно случилось. Йозеф Менгеле до последнего не сменяя своей лёгкой улыбки лопнул прямо на глазах недоумевающих и ужаснувшихся зрителей. Куски плоти, кости и прочих внутренних органов разлетелись вокруг. А кровь взмыла вверх, создав в небольшом радиусе маленький дождь.       Абсолютно все зрители остались в замешательстве от произошедшего. Но ещё больше этого замешательства на них произвело, огромное чёрное яйцо, со скорлупой в виде чешуи, которое осталось после кровавого взрыва. — Я уже ничего не понимаю! — упав на колени, с отчаянием промолвил Хеймдаль облитый с ног до головы кровью.       Вдруг изнутри скорлупы нечто начало пытаться вырваться наружу. Яйцо имело необычную эластичность, из-за чего тому, кто находился внутри пришлось изрядно напрячься, чтобы с огромным усилием проткнуть её своим копьём, с обоюдно острым наконечником ввиде языка пламени. После неизвестный со странной причёской ввиде шести крылышек, резкими круговыми движениями разрубил всё остальное вокруг себя.       Закончив крутиться, тот разведя руки в стороны, с весёлым голосом и улыбкой до ушей закричал:

СЮРПРИИИИЗ!

      Люди ещё больше озадачились, ибо совсем не понимали, что за господин, сейчас находится на арене. Хотя, им было всё равно, главное, что это не нацист Менгеле. А вот боги же были в откровенным шоке и в неверие, так как этой персоной был никто иной, как сам — Люцифер. — Что это всё значит? — недоумевал ошеломленный Зевс. — Об этом Вы говорили, дядя Аид, что Люцифер добьёт эту гниль?! — с радостной, можно сказать с щенячьем восторгом спросил Арес, думая, что битва уже окончена.       Сам король подземного мира был иного мнения на этот счёт. Он чувствовал что-то неладное. Основание этому было, весёлое настроение у Падшего ангела. Сколько себя помнил правитель Хельхейма, его заместитель всегда был хмурым и серьёзным. Если и улыбался, то от большего азарта и предвкушения, и чаще всего это больше походило на грозный оскал, нежели то, что сейчас у него на физиономии. — Воу, ничего себе кровищи вокруг, хех! — с удивлением проговорил Люцифер. — Господин Люцифер, что Вы тут делаете? И вообще, что тут во имя Вальгаллы происходит?! — расспрашивал окончательно запутанный Хеймдаль. — О, ты как раз здесь, и… Ох, чёрт, вот это тебя заляпало! Правильным было решение быть внутри яйца, — проговорил шокированный ангел от плачевного вида комментатора. — Вы мне так и не ответили! — уже возмущённо процедил Хеймдаль. — Давай потом, — вежливо попросил Люцифер, и после молниеносно из-под носа предвестника стащил Гьялахорн. — Эй, постойте, нет! Отдайте немедленно! — попытался воспротивиться комментатор и вернуть обратно свой микрофон, но Люцифер лишь удерживая его одной рукой за голову, не давал ему и приблизиться к себе. Отчасти, чтобы не мешал, но всё же по большей части для того, чтобы Хеймдаль не заляпал кровью его чёрно белый смокинг без галстука. Когда предвестник окончательно устал и ослабил напор, падший ангел лёгким движением оттолкнул того назад и брезгливо встряхнув руку, начал свою речь: — Извините за задержку, дамы и господа! Вы наверняка, задаётесь вопросом, где представитель людей и кто я вообще такой?! Что ж, отвечу по порядку. Йозеф Менгеле отказался участвовать! — в этот момент все зрители на арене взбудоражено переговариваться. Хеймдалю же оставалось лишь обречённо смотреть на Люцифера, не в силах ничего сделать. Вдруг, спустя несколько секунд, по трибуне людей прокатилась волна гневных возгласов: — Что и следовало ожидать от нациста! — Глупо было полагать, что такая мразь будет сражаться за человечество! — Да чтоб он горел в аду!       Кричали разъярённые люди. А Люциферу подобная реакция понравилась, и, не сменяя своего лёгкого и весёлого тона продолжил: — Понимаю, Вас, этот ублюдок и для меня был мерзким типом! И поверьте, в реальности он такая же гнида, как о нём говорят! Откуда я об этом знаю?! Хех, не хочу конечно хвастаться, но в Хельхейме я имею довольно почётную профессию! Карать грешников! — люди замолчали. В воздухе настигла полная тишина. Всё дело в том, что они помнили представление Хеймдаля Падшего ангела. Сам ангел же заметив это, с хитрой улыбкой подтвердил их опасения. — И да, я — Люцифер!       По трибуне людей начала проходить новая волна паники. Они были напуганы, ведь перед ними стояло буквально само воплощение зла и отвратительных пороков. Священники держа крест в руках наговаривали все возможные молитвы. — Это что получается? Мы уже проиграли? — отчаянно спрашивали люди.       Боги же были в восторге. После двух подряд поражения, такая новость была услада для ушей. — Хех, ай да Люцифер! Мы не ожидали от тебя такого дерзкого хода! Так держать! — радостно кричали они, думая что победа уже за ними. — Если один из бойцов отказывается выходить или участвовать, то ему автоматически присуждается поражение, — констатировал Гермес. А Арес услышав это, уже начал праздновать триумф. — Значит, мы победили? — спросил бог торговли у Аида. Но тот до сих пор сохранял напряжённый вид, ибо совсем не узнавал своего подчинённого.       Падший ангел ещё несколько секунд подождал, пока боги достаточно нарадуются, а люди немного успокоются, он с ещё более хитрой ухмылкой заявил на всю арену:

Я БУДУ СРАЖАТЬСЯ НА СТОРОНЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВА!

      Дерзкое громогласное заявление, эхом разнеслось не то что по арене, но и за её пределами, заставив замолкнуть рты всех присутствующих, оставив не равнодушным никого. В том числе и самого Йозефа Менгеле, что с умилением смотрел за Люцифером, вместе с Вельзевулом, через монитор в логове у последнего. — Итак, коллега, — деловито обратился нацистский врач к богу мух. — когда мы начнём нашу работу? — Немедленно, — ответил Вельзевул с огнём в глазах.       После взяв медицинские перчатки и подав их Менгеле, Вельзевул удалился прочь, дабы принести недостающие оборудование и инструменты из подсобки. Йозеф же переместил свой взгляд на огромный резервуар, что стоял в центре помещения, из него выходили трубки, что были соединены к Хёду. Смотря на уже изрядно подросший эмбрион внутри, нацистский врач с восхищением промолвил: — Если бы в Рейхе было такое, то мне может и не пришлось до конца дней прятаться в Аргентине.       Представитель небес перешёл на сторону людей. Какая у него от этого выгода? А также над чем же работает этот дуэт безумных учёных?