А вампиры страшные?

—Ев, а спорим, я умру раньше тебя? — Внезапный вопрос задаёт девушка, сидящая на пороге. Дождь изредка попадал на ее ноги, высунутые с порога.       То была летняя ночка, время давно ударило за полночь, а их дети, что буквально недавно резвились по дому, отказываясь спать, уже во всю дремали на общей кровати. Ева не спешила отвечать на вопрос. Он, мягко говоря, ее немного расстроил. Обе знали, что первым делом убить захотят именно их и других выживших людей, сбежавших из лаборатории. Они контактировали с вирусом больше всех, особенно Нори. Им повезло выбраться наружу до того, как все началось. В ту ночь в голову Нори словно предупреждение ударило. Ева, на удивление, была такого же мнения о побеге, как и подруга. Впопыхах вышли обе, а намекнуть на правильность мысли помог шквал выстрелов, последовавший из глубины спрятанной лаборатории через каких-то жалких пять минут. —Я не хочу спорить с тобой вообще, а тут ещё и чушь такая. Не умрёшь ты раньше меня. А если это и произойдет, то, поверь мне, я умру чуть позже. По той же причине. Иначе никак, — Ева улыбается, наклоняя голову вперёд, отчего несколько капель дождя, стекающих с крыши, попали прямо на ее голову, — Ой! — Она трёт голову и с недоумением смотрит вверх, откуда эти капли и попадали.       А Нори смеётся. Ее забавляет реакция подруги на капельки воды, попадающие на ее макушку. Подумаешь, они скопились в несколько больших – это ведь несмертельно. Зато пара из ее головушки будет меньше, и Ева не станет искать ещё больше смысла в ее придуманном споре. Она толкает подругу вперёд, заставляя ее упасть лицом в лужу. Помимо смеха уже слышался шквал оскорблений и тихих криков. Разбудить детей не хотелось, но и молчать после принятия ванны в грязи Ева не могла. Она хватает руками влажную землю и кидает ее прямо в Нори, смеясь уже над ее положением. Это означало лишь одно: Ева бросила ей вызов, и вызов этот был принят. Битва обещает быть долгой и грязной, как и предстоящая после нее уборка.       Но и закончилось все хорошо: рассвет встречался ими обеими, уже сухими и чистыми, пока навес закрывал их от надвигающегося солнца. Без зонта гулять опасно, по крайней мере, для них двоих... Девочки могли ходить на солнце, хоть и были чувствительными к нему. Может, их не ждёт та же участь, что ждёт их матерей, а может дело лишь во времени. Но сейчас им ничего не грозит. По крайней мере, пока Нори не влезает слишком глубоко в эту самую яму с кучей вампиров. —Но может ты обезопасишь себя хоть чуть-чуть? Я понимаю, что ты им доверяешь, тем более Ви, хоть она и стала менее разговорчивой. Мало ли что может произойти. Хотя бы чтобы Узи не попала в их лапы в этот же день, пожалуйста. — Сидя на этом же пороге, все ещё грязном после их битвы, Ева сушила голову полотенцем, не шумя и не будя детей. —Эн даже мухи не обидит... Как он может навредить мне? Ви ты тоже знаешь. Но если что-то и произойдет со мной, то Узи они точно не тронут. Никогда. Они обещали, — Нори держится рукой за перила и замолкает, предпочитая наблюдать за рассветом, нежели говорить насчёт того, что вампиры могут ударить ее в спину, если захотят. —Одного обещания мало... — Ева желает продолжить, но её затыкают, выставив ладонь перед ее лицом. Заражённая шикнула на нее, после чего и улыбнулась. Она прямо, пусть и без слов, но говорила, что не хочет продолжать этот разговор. Все равно Нори продолжит настаивать на своем, и переубедить ее не получится. —Мне его более чем достаточно... В крайнем случае, ты отдашь Узи дневник, который я тебе передала, Ви попросишь помочь, а не убивать ее. Напомнишь про мои слова, про ее обещание. Думаю, с ней ещё не всё потеряно. Эн не поймет, что делать, а вот если познакомить этих двоих, или даже троих, если мы будем считать Долл, то помочь им найти лекарство будет проще простого, — Она опускает руку и садится ровно, упираясь руками в пол, — А пока давай насладимся рассветом, Ев. Ты прекрасно понимаешь, что долго просидеть мы здесь не сможем.       А ответа Нори не получает. Слышит вздох и краем глаза замечает кивок, последовавший за вздохом лишь через несколько минут. Конечно же она согласится, а куда ещё деваться? Ева предпочитает не спорить с ней в такой ситуации, все равно ведь ее подруга – упертый баран. Это она поняла ещё в лабораториях достаточно давно. С того раза дозировки продолжали входить в тело девушки, пока организм не свыкся с вирусом и стал отвергать его поступление. Ее подруга же напрочь отказалась проводить такой эксперимент дальше, и ведь зря. Голова Евы падает на плечо Дорман. Она хочет спать, судя по закрывающимся глазам и тихому сопению в тишине. Нет, помимо заражённой, ещё и птицы начинали петь, но желания вслушиваться в их голоса не было. Сопение успокаивало больше. Но и оставаться им здесь нельзя: пришлось подтолкнуть Еву и отправиться с ней к комнате, чтобы наконец отдохнуть как следует. ***       Темная фигура предстала над трупом. Долл старалась разглядеть ее из дверного проема, ведущего на задний двор, и не привлекать к себе внимания одновременно. Она наблюдала за тем, как люминесцентная жидкость внутри хвоста плескалась, пока сам он извивался на холодном осеннем ветру. Жёлтые глаза на голове забегали из стороны в сторону, останавливаясь на девушке и заставляя ее вздрогнуть.       Она видит, как шея твари выворачивается на триста шестьдесят градусов, а ее яркие жёлтые глаза с крестовидными зрачками впивались прямо в душу девушки. Нежить широко улыбалась, а Долл словно чувствовала, что ее время подходит к концу. Правда, вампир не нападал, продолжая стоять так ещё около минуты, прежде чем расправить огромные разорванные крылья и взлететь, оставив труп женщины с короткими синими волосами и вырванным сердцем прямо на земле. —Мам.? — Ей нужно время, чтобы отойти от шокового состояния. Труп отца, лежащий рядом, совсем не позволял ей успокоиться. Куда ни посмотри – везде трупы. Везде, черт возьми, она видит останки своих родителей, которые теперь уже никогда не вернутся.       Девушка рвется вперед, издавая один лишь всхлип. Достаточно громкий, чтобы улетающая тварь без труда могла расслышать его и вернуться, если захочет добить и ее. Но никто не среагировал. В соседних домах не включился свет, а вампир, улетевший минуту, или даже больше, назад, не появился здесь вновь. Они ведь всегда закрывали двери... Конечно, шанс ворваться внутрь у такой-то твари был огромен, но почему именно их дом? Из сотен других вампир наведался именно сюда. Это было несправедливо. Так несправедливо...       Она останавливается перед матерью, разглядывает ее сломанные ребра, стараясь сдержать рвотные позывы и накатывающий приступ истерики. Это сложно. Дыхание учащается с каждым разом, а стоять уже не было сил. Долл падает на колени, не в силах отвести взгляда от внутренностей. Органы пугали, вызывали тошноту, но со временем глаза свыкались с видом, а отвращение менялось на иное чувство. Ей хотелось плакать от осознания, что своих родителей она больше не увидит, но ни единой капли она не могла выдавить из своих глаз. В один момент она поняла, что ей резко стало любопытно. Труп больше не вызывал отвращения, боль не унималась, но ей хотелось капнуть поглубже и взглянуть на внутренности своей матери.       Долл вскакивает с мокрой земли, спотыкается и не желает даже дорогу разобрать, пока бежит к порогу. Возвращается она уже с огромным кухонным ножом, явно предназначенным для нарезки мяса. Этот нож входит в грудину, издавая громкий хруст, что был совсем незаметен из-за ливня. Ей больно, но она продолжает, безжалостно дёргая лезвие вниз. Это будто и не она вовсе: какое-то дикое желание затуманивает разум и приказывает делать так, как хочет именно это оно в ее голове. Руки уже в крови, хруст продолжался ещё какое-то время. В этот раз она вырывала ребра, оставляя на виду все оставшиеся полусгнившие органы. Рвотные позывы давно давали о себе знать, но Долл все не останавливалась и не останавливалась, не в силах контролировать ситуацию вовсе. Она могла лишь задуматься о причине гниения ее матери изнутри, о непонятном собственном расстройстве, о потере контроля и борьбе с желанием продолжить то, что она начала. Это даже не вскрытие, ведь патологоанатом, как правило, не берет в рот почти гнилую почку мертвого человека. —Это вкусно. — Долл не знает, почему произносит это, но берет в рот следующий орган, кусает его и пережевывает. Слезы застывают на глазах, скорбь сменяется диким голодом и желанием вгрызться в каждый кусок, оставшийся от ее матери.       "Свое всегда вкуснее." – Фраза теперь имеет два смысла, если смотреть на пожирающую свою собственную мать девушку. Она глотает каждый кусок, уже почти переставая жевать. В печени и вовсе торчали черви, возможно даже и паразиты, но ей было плевать. Голод все рос и рос, а насытиться девушка просто не могла. Но ведь ещё есть ее отец... *** —Прости, что проблем доставила, — Узи сдерживает рвотные позывы, облокотившись на стену подле входной двери, — Все ещё тошнит. Кажется, твое предложение выпить по дороге домой было немного лишним... —Я и не предлагала, это ты, дуреха, согласилась. — Белла наклоняется пониже, стараясь нормально зажечь сигарету. И ведь даже ради приличия на крыльцо не вышла.       Узи сглатывает подошедший к горлу ком. Снова рвотный позыв, вызывающий жжение в глотке, да и не только в глотке – в носу тоже. После неудачного вдоха ее до сих пор не отпустило. Отвратительное чувство, а этой все мало... Как ее организм вообще выдерживает столько дерьма за один раз? —Чего вылупилась? — Белла бубнит, катая сигарету по языку, чтобы расположить ее во рту поудобнее, — Тоже хочешь? Я могу поделиться. —Я... Нет-нет, мне уже хватило, — Она машет руками, не принимая очередной "подарочек" от новой знакомой, — Просто это удивительно... Ну, как ты все за раз в себя пихаешь и до сих пор умудряешься стоять ровно. —А-аа... Это, — Девушка делает вдох, наполняя лёгкие горьким дымом, а затем уж и вытаскивая изо рта сигарету, чтобы продолжить разговор, — Организму не привыкать. Правда я не уверена, что таким образом и до 30 лет доживу, но я и не стремлюсь особо. Тем более из города мне лично уезжать некуда – назад в **** меня никто не ждёт и не примет, да и желания туда возвращаться нет... Тут ещё и сестрёнка моя, как-никак. —Сестренка.? Ай, точно... Вы совсем разные, если со стороны посмотреть. — Бунтарка делает несколько глубоких вдохов, отвернувшись от одноклассницы, чтобы лишний раз не прочувствовать, как эта гадость проходит через лёгкие, снова заставляя ее сдержаться и не стошнить прямо на землю, — А как ты... Ну, ты же пару лет назад к нам в класс пришла. Тоже не особо разговорчивая была, а потом с Сэмом ходить начала. Он же на тебя так и повлиял? Хотя, кто бы отказался от любой компании, если он в одиночестве полгода сидел... —Вот именно, — Она улыбается, — Сэм вытащил меня из этой ямы. Все эти два года именно он оставался рядом. Каким бы нарколыгой он ни был, на самом деле он очень хороший человек... —Ага, только когда трезв... — Узи бурчит, стягивая с плеча рюкзак, — Он хотя бы раз при тебе был в адекватном состоянии? И как?       А в ответ тишина. Может, и был когда-то, но запомнить это она не сумела. Парнишка то и впрямь с ней не бывает трезвым. Бывало пару раз, когда они могли душевно поболтать, но все заканчивалось предложением "закинуться" или выпить. Впечатление о нем в такие моменты менялось, хотя образ, созданный в голове девушки, ходящей за ним по пятам, был прекрасен... Только вот видела бы она его без такой ужасной зависимости – образ этот запомнился бы лучше. Услышав звон ключей, Белла тряхнула головой. Верно, ей же пора домой. Время только ударило за полночь, ведь на вечеринке они вряд ли пробыли более двух часов. —Может, сегодня у меня переночуешь? — Узи замечает беспокойство в чужих глазах, — Отца все равно почти не бывает дома. Сомневаюсь, что ни с того ни с сего он решит заглянуть в свою берлогу. Да и против "новых друзей" он никогда не был. —Спасибо за предложение, конечно, но я не все дела сделала. Мне ещё вернуться обратно, встретиться с Сэмом, за сестрой потом приглядеть... Это не оправдания, я правда не против! Просто вот дел по горло... — Девушка щелкает пальцами, выкидывая окурок на землю и топча его ногой, чтобы тот в конец затух. —Я понимаю, — Хоть Узи в ответ и улыбается, по ее тону можно понять, что отказ слегка расстроил ее, — Я и не хотела заставлять. Тем более мне только подняться осталось, там уж я дойду. Не помру ведь на лестнице, ха-ха.       А ведь они могли поболтать. Белле однозначно есть что рассказать и, судя по ее поникшему виду, она правда хотела бы остаться и поговорить. Им обеим не хватало этого, и здесь подвернулся идеальный момент. Девушка приоткрыла рот, чтобы сказать что-то напоследок, но телефон в ее кармане решил прервать ее, не позволив даже начать говорить. Для каждого контакта у нее стояли разные рингтоны и этот она не спутает ни с чем. Ей звонил Сэм. Сейчас он либо злится на нее, либо волнуется. Хотя второй вариант явно является частью ее воображения. Он всегда вел себя так, словно ему плевать, тем более когда велел Белле раскладывать "товар" в разных углах городка в ночное время, когда по улице шастают не только пьяницы и такие же чокнутые наркоманы, но и вампиры. Ответив на звонок, она почти отпрыгивает на пару метров от Узи, чтобы разговор девушка не подслушала. Уж лучше оставить ее в недоумении, нежели сказать, что ей стоит отойти из-за звонка. —Ну... Я наверное не буду мешать и пойду, — Дорман улыбается, стараясь не вмешиваться в чужой разговор. К тому же, из трубки послышался разъяренный голос парня. Кто именно это был – Узи сказать не могла, но этот кто-то был явно зол на Беллу.       И не успевает она сделать шаг к дому, как ей в руки кидают целую пачку сигарет. Нет, она неполная. Белла выкурила около половины содержимого, если не больше, но даже так этот жест был достаточно щедрый. Правда, в ответ Дорман произнести ничего не успевает: ее новая подруга быстро двинулась к дороге, бормоча в трубку что-то невнятное, тихое, явно не желая показаться уязвимой. Ей не хотелось, чтобы Узи узнала, что у нее есть проблемы, даже если это было очевидно для каждого ее знакомого. И ведь даже не прощается, но зла на это держать бунтарка не будет. Зачем? Нервировать ее ещё сильнее не хотелось.       В ответ Белле звучит благодарность за помощь и за такой подарок, тихая, но хоть какая-то. Ей повезло, что сейчас Узи была просто не в состоянии что-то подозревать или решать чужие проблемы, поэтому она проходит в дом и запирает за собой дверь, оставляя знакомую ночью на улице. Да, опасно, но раз уж она так спокойно сказала, что ей нужно успеть, то она успеет. К тому же, это же Белла. Многие слышали о ее ночных похождениях, которые всегда заканчивались хорошо. Скорее всего, она уже знает, как скрываться в нужный момент.       Очередной выдох сходит с уст бунтарки, когда взгляд теперь уже падает на лестницу перед ней. Теперь ещё пробирайся по ступеням, попытайся успеть добраться до ванной комнаты, чтобы не блевануть на пол. Да, желудок снова свело. Наверное перед употреблением стоило хотя бы поесть, а заодно и проинструктироваться с Беллой. Ей не стоило говорить, что она знает, как это делается. По крайней мере, в теории это казалось чуть легче, чем на практике. Узи кашляет, придерживается рукой за стену, чтобы лишний раз не навернуться. Не хватало ей ещё и с лестницы свалиться. Шея ей ещё нужна... И нет, не для того, чтобы эта самая вампирша оттуда кровь сосала. Вряд ли она вообще оценит вкус ее кровушки после таких развлечений. Да и вообще, почему Узи снова стала думать о ней? Нужно прекращать. Ви уже всем своим видом показала, что возвращаться не собирается. Последняя ступенька наконец оказывается позади. Препятствие преодолено, а Узи осталась жива, хоть ноги и подкашивались после одного такого похода. Ее бы стошнило, если бы в желудке осталось хотя бы что-то, но перекусит она завтра. Снова спускаться и подниматься вообще не хотелось. Дверь в ее комнату тихо открывается, девушка делает пару уставших шагов внутрь и с громким выдохом закрывает дверь за собой. В руках она сжимает полученную пачку сигарет от Хендерсон, смотрит в окно и щурится. Снаружи она может заметить слабое жёлтое свечение. Ей же это кажется? Зрительные галлюцинации после сегодняшней ночки не могут обойти ее стороной сегодня, тем более ещё и с этими бесконечными недосыпами. Ещё несколько шагов вперёд, к балкону. Плотные черные шторы распахиваются, а перед собой она видит лишь окно в соседнем доме. Единственное место, где свет ещё не был выключен. —Да что ж ты там засела... Я только отвлеклась! — Узи тянет свои фиолетовые пряди, не стесняясь громко бухтеть. Все равно в доме никого, а если Ви и впрямь решила ни с того ни с сего посетить ее спустя целую неделю, то пусть знает, что здесь ей не рады.       Правда, стоило Дорман раздвинуть шторы, так лампы в соседском окне сразу потухли. Точно, самое время. Бывало, люди включали свет, или даже фонарики на пару минут – все же на улице настолько темно, что даже звезды видно прекрасно. Спотыкаться обо все возможные углы им не хотелось. Ночного зрения тут нет ни у кого, кроме вампиров, конечно. В такие моменты и остаётся только жалеть, что полюбоваться звездным небом не выйдет. Но Узи это никогда не останавливало: прямо сейчас она уверенно открыла дверь, ведущую наружу, чтобы усесться на пол, в самый центр балкона, лишь бы посмотреть на звёзды. А что может ей угрожать? Вампиров она уже не боялась. После Ви так уж точно.       Рука тянется за сигаретой, от которой она вроде как отказалась. Да нет же, просто, как оказалось, успокоить ее могут и вещества, а раз уж мысли вновь развернулись не в ту сторону, то упускать момент нельзя. К тому же, не собиралась же она подсаживаться на это дело? Зависимости ей ещё не хватало после этого всего. А зажигалка? Зажигалка в рюкзаке, который она так и не сняла с плеч. Когда-то давно, лет так в 13 она пробовала закурить. Конечно же то было предложение Сэма, а разве подросток с таким характером, как у Узи, откажет?       Она подходит ближе к краю, чтобы упереться руками в ограждения балкона и затянуться. Неприятный клубок дыма осел в ее горле и она вновь откашлялась. Слишком много вдохнула. Оно и справедливо – ни разу после этого девушка ещё не курила. Не понравилось ей это. А тут... Табак оставлял горьковатый привкус на языке, временно затуманивал разум и расслаблял, лишь бы она не думала об этом же в напряжении.       Опустошение. После очередной порции ощущения, что живот неприятно скрутило, почти до тошноты, Узи может чувствовать лишь опустошение. Это приятнее, чем боль, это не так тяжело. Однако перестать думать о вампирше она не могла. Что она сделала не так? Когда конкретно произошел тот момент, когда она так ошиблась, что теперь Ви даже не заинтересована в ней? И главное: почему ей вообще важно внимание такой твари? Может, потому что до этого она не получала к себе такого внимания. Все же с ней никто не разговаривал больше часа, а она... Продержалась несколько дней. "Почему."       Сжав кулак от безысходности, она делает ещё одну тягу, заполняя лёгкие убивающим горьковатым дымом. И ведь в голове это слово даже не звучало как вопрос, будто бы Узи знала, в чем заключалась проблема. Она была уверена, что даже если вампир перестал следить за человеком с кровью, которую так восхвалял, то проблема однозначно в ней. Других обстоятельств просто быть не может. Озабоченная своим внутренним конфликтом, она и вовсе не заметила хлопки крыльев над её фиолетовой головой. —Кого ждёшь? — До ужаса знакомый голос в первую же секунду выводит Дорман из себя. В ее случае фраза "вспомнишь солнышко – вот и лучик" будет звучать чуть иначе... Грубее, если так можно выразиться.       Она поворачивает голову, боковым зрением смотря на темную фигуру, стоящую у нее на крыше. Огромная тварь с длинным хвостом и крыльями стоит прямо над ее балконом. Ах, явилась... Неделю ее тут не было, зато сейчас решила заглянуть в гости. И, о чудо! Рука ее вся была в крови. Конечно, охота же важнее того самого деликатеса, который она не трогала целую неделю... Стоп. Это уже неадекватные мысли. Узи обижается на то, что двухметровый кровосос решил выбрать другого человека в качестве добычи? Чем-то напоминает ревность. Не особо здоровую, конечно, раз уж она проявилась к такой твари... —Умиротворения. Ты – полная противоположность того, чего я жду. Свали. — Она говорит грубо и внятно, снова поднимая подбородок и затягиваясь в последний раз. Окурок падает на пол балкона, а девушка притоптывает его ногой, чтобы полностью потушить.       Ее тон не понравился пришедшему отродью. Ви спрыгивает вниз, складывая крылья за спиной, чтобы те не мешали. Не виделись неделю, а она обижена? Да ещё и курит... Раньше она такого не видела. Хотя, может просто и не застала. Но если на вкус ее крови это никак не влияет, то пусть хоть каждый час закуривает. Однако вампирша была готова поспорить, что эта девчонка не курит, не пьет и не принимает – от нее не пахло ничем мерзким, как от других наркоманов и алкашей. Даже если их запах был приятный, табак и алкоголь все равно били в нос, несмотря на наличие чеснока поблизости. А Ви помнит ее запах. Лаванда. Лаванда, смешанная с мятой, сейчас отдавала слабым присутствием табака. Не до рвоты, но немного противно. —Странно, что претензии насчёт частых посещений выдвигались мне, а как я освободилась и дала тебе кучу времени на восстановление, так ты снова меня прогоняешь... Напомнить уговор? — Два когтя ударились друг об друга, позволяя Узи понять, насколько медленно вампир сокращал расстояние между ними. И ведь от этого раздражающего смеха она никак не могла взять себя в руки, чтобы не закричать. —То есть сейчас мы заговорили об уговоре? А предупредить меня, что ты собираешься дать мне "перерыв" от твоих похождений нельзя было? А как же часть твоей сделки? Столько накопленных вопросов впустую! Столько времени я зря убила на тебя!       В этот момент Ви словно током ударило. Нет, не в крике дело. Ей вообще плевать на неудобства, оставленные Узи. Что ж, это ее проблема, раз уж она тратила время на вампира, старательно готовя и вопросы, и ловушки. После первого раза упырь будет осторожничать. Она знает, что эта малявка не упустит момент и убьет ее при первой возможности. Но сейчас ее остановил запах. Помимо табака от нее исходил запах керосина. С трудом уловимый, конечно, но он все равно присутствовал. Расстояние сокращается, а когтистая рука хватает чужое запястье, не боясь даже отрубить его. —Ну уж нет, — Узи сжимает свою пойманную руку в кулак, — Сегодня ты остаёшься без крови! И завтра, и послезавтра, и все последующие дни – тоже!       В ответ не произносят ни слова. Её дёргают за руку, заставляя пошатнуться. Держаться ровно на ногах все ещё было тяжело, а этот вампир игрался с ней, будто она тряпичная кукла. Может, затуманенный разум заставлял ее нести весь этот бред при существе, способном прихлопнуть ее в эту же секунду. Она осмелела. И Ви не нравится эта смелость. Ее швыряют на пол балкона – так, что боль от не до конца зажившего синяка на спине после первой встречи, возвращается к Узи как в самый первый раз. Она падает с болезненным выдохом, больно бьётся о твердую поверхность лопатками. Готова была поспорить, она почувствовала, как ее органы затряслись внутри.       А упырь поблажек больше не даёт. Только бунтарка пытается приподняться, так получает предупреждение в виде острой иглы на хвосте. Светящаяся жидкость плескалась внутри колбы, не позволяющей ей выплеснуться наружу полностью. Кап. И капля падает на худи, прожигая лишь ее поверхность. Ожога она не получила, но застыла на месте, поняв ошибку. Как же сейчас не хватало под рукой ножа... Рюкзак. Но вот Ви словно мысли читает – когтями разрывает лямки и кидает его ко входу. Отвлекается лишь на секунду, но этого хватает, чтобы человек попытался ускользнуть из-под нее следом за портфелем. И снова зря. Будто бы прошлых встреч ей не хватило, чтобы понять, что против вампира она сделать ничего не сможет. Острая боль пронзает колено, приводя Узи в себя. Когти, впившиеся в ее ногу, тянут ее в первоначальное положение. —Разговорилась ты немного. Думаешь, раз не появлялась неделю, то что-то поменяться должно? — Лезвия медленно разжимаются, высвобождая конечность, как и кровь, — И одной царапинкой на ноге не обойдешься. Я не люблю, когда приходится наклоняться, чтобы взять что-то, что принадлежит мне. —Моя кровь не принадлежит тебе! — Возмущения девушки продолжаются, а губы кривятся от отвращения после очередной сцены наслаждения привкусом ее же крови. Ладно, она ещё поймет, если вампиры пьют это, но чтобы всем видом показывать, как тебе это нравится? Даже передразнивать. Как мерзко... —Еще как принадлежит. Все твое тело принадлежит мне. Считай, что ты отдала его, чтобы остаться в живых и получить защиту... — Она чавкает, случайно разрезает свой язык, пока вылизывает когти. И вот непонятно стало, немного горьковатое послевкусие появилось из-за ее собственной крови, или Узи успела с собой сделать что-то? Она же была на вечеринке, а там уж и до веществ недалеко. Не может же быть такой эффект от одной только сигареты?       Язык заживает, маты влетают в одно ухо, а из другого вылетают. Сейчас Ви необходимо было узнать, что стало с ее кровью и не показалось ли ей. Когтистая рука тянется к капюшону и, игнорируя очередную порцию возмущений, она оттягивает горло в сторону и впивается клыками в плечо. Негромкий и короткий визг сходит с уст не пришедшей в себя девчонки. Боль отрезвляет, но не полностью. Слабость никуда не исчезает – бить ее было бесполезно. И падать не хотелось. Узи хватается за меховой воротник, прерывисто дышит, пока её громкие возмущения меняются на шепот, а затем уже и на просьбы уйти. Не остановиться, а уйти. Ей правда не хотелось видеть тут этого вампира.       Она не знала, сколько времени сидела на этом месте, задыхаясь от ноющей боли в плече, колене и спине. Скорее всего не больше минуты, ведь остатки ее же крови полетели на пол. Ви выплёвывала её. Это было бы оскорбительно, если бы в этот момент Дорман не хотела избавить себя от груза не шее во всех смыслах. Боль в таком состоянии была совсем ни к чему. Очередной слабый удар кулаком пришелся по плечу вампира, поспешившего подняться на ноги. Перед глазами плыло, но понять, что она вытирала рот после приема пищи Узи вполне могла. А ведь раньше всегда облизывалась. —Отвратительно, — Грубо отрезает она, — Под конец будто керосина хлебанула... Что ты приняла? Так просто понять, что ее жертва на веществах? Это логично, но почему Узи не могла додуматься до этого до подаренной ей дозы? Конечно, она помнит про ее мысли о том, что Ви больше не появится на этом балконе, но она ведь могла предусмотреть и такой вариант. Мысли в голове путаются, выстроить картинку она попросту не может и в итоге всхлипывает. Нет, она не плачет. При упыре уж точно плакать не будет, а вот иммунитет подводит... —На вопрос ответь. — Голос твари выводит из транса. Но, конечно, лучше из этого состояния выводит приблизившееся к горлу лезвие. Лишь бы кислота не попала на нее... —Я... Она... — Узи путается, приподнимая руку и отодвигая колбу в сторону. Почему страх снова пожирает изнутри? Ей не хотелось бы чувствовать себя, как тот котенок перед смертью от рук этой же твари. Ах, точно. Ещё же и котенок... Почему она вспоминает о нем только сейчас? Почему трупы людей мелькают у нее в голове прямо сейчас, даже после того, как у них теперь был уговор и ее не должны тронуть.       Дорман не нравится, что она мямлит. Ей не нравится, что мысли не контролируются, а темный силуэт с семью горящими глазами так и стоял над ней, ожидая ответа. Может, сейчас Ви и не выглядела такой страшной, как казалось человеку. Может, она и не намекала на смерть за любую ее оплошность, но как можно догадаться, что происходит в голове у садиста? От нее требуют ответа, задают ещё несколько вопросов, а Узи то и дело, что пытается стереть из головы мертвого котенка, несколько трупов, на которые она когда-то натыкалась, блуждая по улице, и у нее это не получается. Самое худшее, кажется, настало после того, как проявился образ ее матери. Разбитая голова, светящаяся жёлтая жидкость в области живота, разъедающая ее органы, и отвратительный запах. Будто бы поджарили тухлое мясо. И она бы довела себя до рвотного рефлекса, если бы дышать не стало ещё тяжелее. А причиной тому был все тот же хвост вампира, туго обмотавшийся вокруг ее шеи. Это действие привело ее в чувство. Вернее Узи уже была на грани падения в обморок, но раз уж помогло... —Отпусти! — Она кряхтит, хватаясь дрожащими руками за основание хвоста. Вроде достучалась. После этого ее уже и отпустили, ещё раз щёлкнув пальцами перед лицом. —Кукуха уже поехала из-за дозы? — То ли с насмешкой, то ли с упрёком Ви обращается к ней, наконец располагая хвост за своей спиной. —Из-за тебя она поехала, — Руки трут шею, а затем и окровавленное плечо. Больно. — Я не обязана перед тобой отчитываться! Я не твоя собственность. Принимаю, что хочу и делаю, что хочу. С какого перепугу тебе можно появляться, когда ты только захочешь, а я должна подстраиваться под тебя, хотя и без того нахожусь в постоянной опасности, раз уж ты можешь прикончить меня в любой момент. —Потому что это твое "мое тело – мое дело" теперь не работает. Ты портишь свою кровь, значит убиваешь в себе эту изюминку с "почти идеальной" кровью. Интерес пропадает. В таком случае меня уже ничего не будет держать, чтобы прикончить тебя на месте, — Ви скрещивает руки на груди, стараясь не срываться и объяснить все внятно, раз уж человек был в нетрезвом состоянии, — Мне нужна ты из-за вкуса твоей крови. Если вкус становится мерзким, то и ты мне становишься не нужна. —Ты опять про договор, хотя сама пропала на неделю без намеков на возвращение! Ладно если бы сюда каждую ночью мертвый голубь прилетал, но почему я должна была думать о том, что тебе там не понравится, если я уже понадеялась на то, что ты меня одну оставить решила! — Она старается встать, — Если тебе так важно – я не хочу больше закидываться. Но и твоей роже питаться мной просто не позволю, если ты продолжаешь вести себя так, будто бы ты пуп Земли! Я расторгаю наш договор! Можешь валить отсюда! —Расторгаешь? — Она широко улыбается, смеётся как-то не по-доброму, — Ты, считай, кровью расписалась, жизнь свою поставила. Понимаешь же, что это не я "свалю", а ты умрёшь? Мои жертвы, как правило, громче всех вопили. Думаешь, будешь особенной? Сможешь стать исключением?       Она осматривает когти, а затем и Узи, делает шаг ближе, все так же широко улыбаясь. Упырь был голоден, но чем его кормить? Кровью, которая ей уже не нравится? Кажется, что вот-вот сорвётся, но пока не торопится и стоит перед ней, пиля яркими желтыми глазами. —Думаешь, меня этим напугаешь? — Отвечает Дорман, стараясь держать голос ровным, хотя сердце бешено колотится в груди. — Может, я и не исключение, но у меня достаточно воли, чтобы не дать тебе сломить меня. Ты не богиня и не пуп Земли, чтобы решать, кто будет жить, а кто умрёт! Она отступает на шаг, чувствуя, как холод пробегает по спине. Кажется, вот-вот наступит тот момент, когда упырь потеряет остатки контроля, и все станет гораздо хуже. —Плевать на твой договор, если ты не способна соблюдать свои обещания, — продолжает Фиолка, стискивая зубы от боли и страха, но не показывая слабости. — Ты исчезаешь, как призрак, а потом требуешь, чтобы я вела себя так, будто ничего не изменилось. Хватит играть со мной!       Ви делает ещё один шаг вперёд, улыбка становится шире, но теперь в ней просматривается что-то новое — хищное. Она наклоняется к Узи, настолько близко, что её дыхание она отлично ощущает на своей шее. —Играть? — её голос теперь шепчет угрожающе мягко. — Это не игра, девочка. Я даю тебе выбор. Жить по моим правилам или умереть. Только вот времени на раздумья у тебя почти не осталось.       Тишина повисает между ними, разрываясь лишь тяжёлыми ударами сердца человека.       Существо сделало ещё один шаг, и Узи невольно попятилась назад, чувствуя, как поясница упирается в холодную стену, а спина прогибается к окну. Её пальцы сжались в кулаки, упираясь в подоконник, и она судорожно пыталась удержаться в этой позиции, игнорируя боль в плече. От этой вампирши исходила угроза, таилась в её каждом движении, в её пристальном, почти голодном взгляде. —Ты думаешь, что можешь контролировать меня только потому, что заключила этот дурацкий договор? — С трудом выдохнула Узи, следя за каждым её шагом. — Я не вещь, Ви. И ты не всесильна. —А ты уверена в этом? — Голос вампирши был мягким, даже ласковым, но в нём проскальзывало что-то такое, от чего холодок пробегал по коже. Она наслаждалась происходящим, как кошка, загнавшая мышь в угол и играющая с ней перед тем, как нанести решающий удар.       Узи стиснула зубы, борясь с подступающим страхом. В комнате повисла тяжёлая тишина, нарушаемая лишь приглушённым дыханием и тихими шагами Ви – весь город старался сохранить мертвую тишину, чтобы лишний раз не привлечь к себе внимание убийц. —Знаешь, что самое интересное в таких, как ты? — Продолжила кровожадная тварь, не сводя с жертвы своих горящих жёлтых глаз. — Вы всегда думаете, что можете держать контроль. Что у вас есть свобода выбора. Но правда в том, что эта свобода — иллюзия. И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для тебя.       Она вновь приблизилась к Узи, её пальцы скользнули по окровавленному плечу, словно оценивая свою добычу. Узи вздрогнула, но не отвела взгляд, хотя внутри всё сжалось в тугой комок от страха и боли. —Не трогай меня, — Бунтарский голос прозвучал тихо, но с неожиданной твёрдостью. Она больше не отступала, хотя знала, что её шансы на победу ничтожно малы. — Думаешь, что можешь убить меня, и это закончится? Может, для тебя и да, но я не собираюсь сдаваться. Если я умру, то ты потеряешь не только "вкусную кровь", но и того, кто тебе противостоит. Ты же этого не хочешь, иначе бы уже давно избавилась от меня.       Ви замерла, её хищная улыбка слегка угасла. Она на мгновение задумалась, словно слова Узи действительно задели её за живое. —Дерзкая, как всегда, — Произнесла она чуть тише, будто оценивая ситуацию с новой точки зрения. — Хорошо. Ты не так глупа, как мне показалось изначально. Но не забывай, что я всё равно держу твою жизнь в своих руках.       Вампирша отступила на шаг, медленно убирая руку. Её жёлтые глаза ещё какое-то время сверлили Узи, прежде чем нежить окончательно выпрямилась и выдавила очередную улыбку. —Ладно, — Наконец сказала она, не спеша. — Устроим тебе передышку. Но помни: если снова начнёшь портить кровь, разговор будет другим.       Последнее слово, так и быть, осталось за Ви. Вампир так и держит свою наглую, натянутую улыбочку и беззвучно пыхтит. Ее крылья плавно раскрываются, но взлетает она резко. Видимо, ей больше не хотелось видеть Узи. Пошла к черту эта малявка. Уж тем более, с наркоманами и пьяницами долго разговаривать она не будет. Кажется, после ее крови уже начиналась кружиться голова. Пускай бунтарка поставила точку в их конфликте после недолгой разлуки, но с односторонними условиями договора, идущими явно не в пользу Ви, согласная она ни в коем случае не будет. Даже если эта девчонка – дочь Нори, которую она обещала оберегать. Может, если завтра она прилетит сюда снова, то разговор пойдет лучше, Узи придет в себя и перестанет пытаться заставить маньячку играть по ее правилам. Игра с вампирами уже является смертельной, но не для вампиров ведь. Все же с трезвым человеком общаться легче.