Сборник драбблов с Саймоном Райли

Папа Саймон, который идет со своей дочерью в школу в ее первый день, он держит ее маленький рюкзак с диснеевской тематикой на плече, лямки слишком маленькие и впиваются в кожу, но ему все равно. В другой руке у него твоя дочь, ее маленькие пальчики обхватили только его указательный. Она болтает о всяких пустяках: о том, как она рада завести новых друзей, о божьей коровке, которая приземлилась ей на плечо и принесла удачу, о том, как она собирается выбрать новые заколки для волос, когда ты поведешь ее сегодня в торговый центр. Она прыгает вокруг ее светящиеся туфли дико мигают при каждом преувеличенном шаге, а Саймон держит руку рядом с ней на случай, если она поскользнется и упадет.

***

- Не стоит, сейчас раннее утро, и я знаю ты занят, - бормочешь ты по телефону, зажав аппарат между ухом и плечом. Ты тихо ругаешься, пытаясь приготовить ланч для дочери и стараясь не сжечь ее особый завтрак: черничные блинчики, которые ты покрасила в фиолетовый цвет пищевым красителем - традиция, которую она завела, когда только начала ходить в детский сад. С тех пор, на удачу, она набивала себя искусственно окрашенными блинчиками в первый день в школе. По другой линии Саймон слышит всю эту суматоху, он уже выскользнул из пижамы и переоделся в более теплую одежду, - Может, я приду и помогу ей собраться? - он уже направляется вниз по лестнице, чтобы надеть ботинки. Ты громко шипишь, задевая рукой горячий чайник, который ты поставила для чашки чая, Нет, я не могу просить тебя об этом, - ты кладешь телефон и включаешь громкую связь, громко вздыхая, когда на сковороде вспыхивает пламя. Ты сожгла ее блинчики, и придется готовить их снова, - Просто иди спать. - Я уже в пути, - ворчит Саймон, и холодный воздух бьет его по лицу, когда он выходит на улицу и садится в машину. Он говорит, - Скучаю по этой маленькой букашке, - не отрываясь от телефона, пока ведет машину. Если он честен, твой взволнованный голос немного успокаивает его, он напоминает ему, что он все еще нужен, несмотря на ваши отношения. Когда тебе становится слишком тяжело, ты ни минуты не колеблешься, когда звонишь ему, и хотя ты отрицаешь любые попытки получить его помощь, он знает, что ты просто упряма. Его поездка к тебе домой недолгая, он лезет в карман и достает запасной ключ, который ты ему дала. Прежде чем он успевает полностью открыть дверь, его встречает детское хихиканье и крошечные шаги, маленькие ручки обхватывают его за ногу. - Папа! - визжит девочка, крепко обнимая его за бедро, и с силой втаскивает его в дверь. Губы Саймона растягиваются в мягкой улыбке, он снимает ботинки и поднимает дочь на руки, - Привет, малышка. Не даешь маме покоя? Щетина на его подбородке щекочет ее, когда он прижимает влажный поцелуй к ее щеке, и из ее груди вырывается еще один смешок. Саймон поднимает ее на бедро и прижимает к себе, пока идет в дом, чтобы найти тебя. Пижама свободно болтается на теле, волосы собраны в пучок, пряди выскользнули из резинки и рассыпались по затылку. - Привет, ма, - приветствует Саймон, его голос хрипловат и глубок от того, что он только что проснулся. Он прижимает свободную руку к твоему бедру и проводит губами по твоему лбу. Милый, дружеский... поцелуй доброго утра. Как он всегда приветствует своих девочек. - Доброе утро, Си, - ты поворачиваешься в его руках и смотришь на него в знак признательности, прежде чем перевернуть еще один большой блин, - Можешь одеть ее? Я разложила наряды на ее кровати. Девочка, корчащаяся в объятиях Саймона, вздыхает, ее руки тянутся и хватаются за твою свободную приталенную рубашку, старую рубашку Саймона, которую он оставил у тебя, - Я могу одеться сама! Я уже большая девочка! - хныча, возражает она, и ее руки отдергиваются от тебя мозолистыми пальцами Саймона. - Большим девочкам не нужен горячий шоколад перед сном, - говоришь ты, поворачиваясь, чтобы нежно ущипнуть ее за пухлые щечки. Улыбка расплывается на твоих губах, когда она отстраняется, поворачивает лицо и утыкается в грудь отца. Саймон кивает, и, хотя ты не видишь этого сейчас, когда твоё внимание снова обращено к слегка подгоревшим блинчикам перед тобой, ты знаешь, что он уходит, по тому, как его рука опускается с твоего бедра. Ты ненавидишь то, что тебе так комфортно с ним рядом, особенно после того, как закончились ваши отношения. Изначально Саймон никогда не знал, что ты беременна. Ты много раз отказывалась говорить ему об этом, нервы брали верх, мысль о том, что ты будешь матерью в одиночку, была слишком тяжёлой. Но сказать человеку, который снова и снова говорил тебе, что не готов к детям, что он ждёт ребёнка - это вызвало у тебя тошноту сильнее, чем ребёнок в животе. К счастью для тебя, он расстался с тобой до того, как ты успела ему об этом сказать. К несчастью для тебя, причина его поступка была бескорыстной, ты не смогла найти в себе ненависти к нему. С тяжёлым сердцем он сказал тебе, что у него ничего не получается, он очень любит тебя, но из-за своей занятости на работе он находит всё меньше времени, чтобы видеть тебя, и ещё меньше времени, чтобы выразить свою любовь. В те дни, когда вам удавалось увидеться, он просто обнимал тебя, не говоря ни слова, за исключением твоих расспросов о его будущем и мыслях о детях. Он всегда бормотал, что у него нет времени думать о таких вещах, и просто притягивал тебя ближе к своей груди, вжимаясь лицом в твою кожу, и засыпал. Тебя это ничуть не беспокоило: тебе было достаточно просто быть с ним в его объятиях. Ты не возражала против того, что ваше совместное времяпрепровождение сводилось к сну или тихой трапезе. Это было несправедливо по отношению к тебе, все это было несправедливо - но Саймон знал, что ты заслуживаешь лучшего. Поэтому он неохотно разорвал отношения - это было единственное, что он мог придумать. Он не знал, как исправить ситуацию, как донести до тебя, что он не хочет разлучаться с тобой. У него просто не было времени, чтобы быть рядом с тобой в данный момент, и он знал, что причиняет тебе боль в любом случае, поэтому, если бы ты могла найти другого, кому можно довериться, кому можно отдать своё сердце, этого было бы достаточно для него. После долгих лет разлуки Саймон обнаружил себя стоящим перед твоей дверью, полная экипировка все еще плотно прилегала к нему, ладони вспотели, но были скрыты перчатками. Он вжался головой в твою дверь, разочарованный стон вырвался из его ноющей груди. О чем он думал, явившись к тебе без предупреждения? Что, если ты здесь больше не живешь? Что, если ты ушла и не хочешь иметь с ним ничего общего? Это было эгоистично, но ему нужно было снова увидеть тебя. Не проходило и дня, чтобы он не думал о тебе, казарма доводила его до безумия, и, не находя выхода, он находил утешение в старой фотографии, которую взял с собой. Ты открыла дверь после трех его нерешительных стуков, на твоем лице отразилось замешательство, когда ты уставилась на человека в маске, его глаза были знакомы, но в них читалась новая боль и травма, полученная на жестоком поле боя. - Тебе что-то нужно? - спросила ты, и только тихое бормотание телевизора наполнило воздух после того, как он молча посмотрел на тебя. Ты выглядела усталой, но прекрасной, как всегда. Волосы слегка спутаны, старая мешковатая одежда висит на твоей маленькой фигуре, но на твоем лице все та же дружелюбная улыбка, искренние и добрые глаза смотрят на него. Он сглотнул: ты выглядела счастливой. Кто он такой, чтобы разрушать это возвращением? Он проделал этот путь без всяких сожалений. Увидеть тебя снова - это все, чего он хотел. Ты была счастлива, и это все, что ему нужно было знать, он не хотел знать о человеке, который мог бы вмешаться и починить твое сердце после того, как он его разбил. Он повернулся и пошел прочь, не оглядываясь ни на кого. Ему пора жить дальше. Ты уже жила. Он был глупцом, если думал, что все вернется на круги своя, что он может так тесно обнимать тебя, шептать на ухо, как сильно любит. Чувствовать твои губы на своей коже, как твои мягкие руки проводят по его горящей коже. Он был таким глупцом. - Саймон? Твой голос был едва выше шепота, и ты широко раскрытыми глазами наблюдала за тем, как он остановился на месте, как напряглись мышцы под его формой. Его сердце вырывалось из груди и звенело в ушах. Повернувшись к тебе лицом, он засунул два пальца под балаклаву и стянул ее. Ему было неприятно, что ты смотришь на него, обеспокоенно, нахмурив брови. Ты должна ненавидеть его, ты должна злиться, что он снова показал тебе свое лицо. Вместо этого ты проводишь большим пальцем по его шрамам тем, которые ты не узнала, и тем слабым, которые ты уже видела раньше. Саймон тихо вздохнул, уронив сумку и обхватив тебя руками. Он уткнулся носом в твои волосы, вдыхая твой запах и крепко обнимая тебя. Он почти сломался, когда почувствовал, как твои руки обвились вокруг него, притягивая его ближе и зарывая твою голову в его грудь. - Мамочка? В этот момент мир Саймона снова рухнул. Он отстранился от тебя и оглянулся через плечо, чтобы увидеть маленькую девочку, не старше семи лет, стоящую в дверном проеме. Она была точной копией тебя, так что не было никаких сомнений, что она не твоя. Хотя, в некотором смысле, ему казалось, что он смотрит в зеркало. Пронзительные карие глаза смотрели на него с тем же замешательством. - Нам нужно поговорить, Си, - ты обхватываешь рукой его запястье, мягко затаскивая внутрь. Без колебаний он следует за тобой. С тех пор и с того самого болезненно запутанного разговора Саймон вернулся в твою жизнь, звонил каждый день, появлялся без предупреждения и сопровождал тебя на школьные мероприятия ваших дочерей. Ты не жаловалась, жизнь без отца - тяжелая штука. Ты была рада, что Саймон проявил ответственность и сделал шаг навстречу, но не могла солгать: чувства многолетней давности все еще не угасли, поэтому ты радовалась, что снова можешь проводить с ним время. Саймон негромко хихикает, когда дочь гладит его по щекам своими маленькими ладошками, упираясь ногами в его торс, когда он несет ее в комнату. Усадив ее на край кровати, он смотрит на наряд, который ты для нее выбрала: милое розовое платье с рюшами, маленькие белые кроссовки и белый кардиган. Он позволяет дочери одеваться самой, помогая лишь тогда, когда она пытается просунуть голову в рукав. Он опускается перед ней на колени, надевает ее крошечные туфельки и завязывает шнурки. Целуя ее колени, он гладит ее по щекам и поправляет платье, когда она спрыгивает вниз и кружится по кругу. - Блинчики готовы, милая! - кричишь ты из кухни, выкладывая горячие пирожки на тарелку и ставя ее на обеденный стол. Застегнув молнию на ее коробке с обедом, ты откладываешь ее в сторону, а затем берешь две кружки и наливаешь чай для вас и Саймона. Ты прислоняешься к стойке с кружкой в руках, наблюдая, как он разрезает ее фиолетовые блинчики, засовывая кусочек в рот и вызывая громкие жалобы девочки. Ты протягиваешь ему другую кружку, наполненную чаем, заваренным так, как он любит. Он ухмыляется, глядя на кружку и понимая, что это его любимая кружка, из которой не разрешается пить никому, кроме него. Саймон наклоняется и целует тебя в щеку, а затем прислоняется к стойке рядом с тобой, и вы оба смотрите, как ваша дочь поглощает фиолетовые блинчики, словно это ее последний ужин. Ты наклоняешься к ней с мягким выражением лица, берешь салфетку и вытираешь сироп с уголка ее рта, - Ты рада своему первому дню в школе? Она быстро кивает, запихивая в рот последнюю порцию завтрака, а затем откидывается назад, удовлетворенно похлопывая себя по животу, - Сегодня у нас будет много новых друзей, - криво усмехается она. - Не сомневаюсь. Нам пора идти. Не хочу опоздать, - говорит Саймон, убирая посуду в раковину и закидывая рюкзак с диснеевской тематикой на широкое плечо. Ты хмуришься: в суматохе и спешке ты совсем забыла переодеться и подготовиться. Ты тяжело вздыхаешь, сжимая переносицу. Одна простая ошибка за другой, и теперь тебе придется пропустить первый официальный день в школе для своей маленькой дочки. Саймон быстро замечает, что твое настроение упало, он подходит к тебе, заправляет прядь волос за ухо и наклоняет твою голову, - Почему бы тебе не отдохнуть, я разбужу тебя позже, и мы сможем забрать ее вместе. Ты вздыхаешь, плечи опускаются в разочаровании. Это глупо, но ты была с дочерью на каждом шагу. Это был не такой уж важный момент, который ты упустишь, но все же воспоминание. Ты хотела подтолкнуть себя, броситься в свою комнату и собраться как можно быстрее, чтобы идти с Саймоном, держа дочь за руки, пока она качается между вами. Но усталость ползла от твоих мышц к глазам, веки с трудом открывались. Невольно зевнув, ты кивнула и позволила Саймону проводить тебя в уютную спальню. - Давай, жучок, уложим мамочку вздремнуть, - дразнит Саймон, откидывая одеяло и укладывая тебя на матрас. Он делает шаг назад и помогает вашей дочери натянуть одеяло и заправить его под подбородок. - Спокойной ночи, мамочка. Сладких снов! - громко кричит девочка, боясь, что ты не сможешь ее расслышать из-за одеяла, закрывающего твое лицо. Ты улыбаешься ее словам и поворачиваешься на бок, чтобы посмотреть на нее, - Спасибо, детка. Саймон убирает волосы с твоих глаз, наклоняется и слегка прижимается губами к твоему виску. Затем он поднимает дочь, чтобы она могла сделать то же самое, завершая поцелуем на ночь... или на доброе утро. - Ладно, давай отвезем тебя в школу, малышка. Солнце низко висит над горизонтом, Саймон идет рука об руку со своей дочерью до школы осталось несколько кварталов. Воздух был прохладным, Саймон снял куртку и накинул ее на девочку, одежда сильно болталась на ней, подол почти волочился по полу. Он поправил лямки маленького цветастого рюкзака, очень плотно сидевшего на его широком плече и впивавшегося в кожу, но ему было все равно, он носил его с гордостью. Болтовня дочери Саймона наполняла тихие улицы, пока она рассказывала о своих надеждах на этот день. Ее маленькие пальчики крепко сжимали указательный палец отца, ее слова были восхитительной смесью невинности и воображения. - Папочка, знаешь что? - спрашивает она, в ее голосе звучит энтузиазм. Она смотрит на него с улыбкой, прежде чем ее внимание быстро переключается на небольшую россыпь цветов желтый цветок, распустившийся на участке здоровой зеленой травы. Саймон наблюдает, как она отпускает его руку, приседает и срывает пару стеблей, собирает несколько штук, а затем возвращается к себе, - Что, милая? - Божья коровка, которая вчера приземлилась мне на плечо, сказала, что сегодня у меня будет самый лучший день! - восклицает она, протягивая ему скомканный пучок вероятных сорняков и вытирая влажные руки о внешнюю сторону отцовского пиджака. Саймон слегка хихикает, глядя на ее действия, а его руки нежно держат пучок цветов, - Это сказала божья коровка? - Ага! - ответила она, продолжая удивляться сну, который приснился ей этой ночью, что-то про майонез и горчице заставило Саймона улыбнуться, ее заразительная энергия очаровала его. Пока они шли, Саймон обратил внимание на новые туфли, которые ты купила своей дочери: яркие светящиеся туфли мигали при каждом ее преувеличенном шаге. Она прыгала, перепрыгивая через каждую линию тротуара, утверждая, что в них можно сломать спину, Саймон не понимал, но держал ее за руку на случай, если она упадет назад. Подходя к воротам школы, Саймон нахмурился: прогулка, полная воспоминаний, закончилась слишком быстро. Он опустился на колени на уровне глаз своей маленькой девочки, притянув ее ближе к себе. - Хорошего дня, малыш. Если кто-то доставит тебе неприятности, скажи мне, и я все улажу, - поддразнил он, хотя шутил лишь наполовину. Саймон стянул с нее куртку и поправил рюкзак на плечах, быстро поцеловав в лоб. - Обязательно! Подари маме эти цветы, когда она проснется, - она кивает, оглядываясь на множество детей, вошедших в ворота, а затем быстро обнимает отца, вырывается из его рук и мчится к школе, возбуждение бурлит в ее венах. Саймон жалел, что она не задержалась, не обняла его еще раз и не поцеловала в ответ. и все же, глядя, как она бежит в школу, он понял: он стар и его счастье перевесило разочарование. Он мог отсутствовать в первых главах ее жизни, но это был первый большой шаг, ради которого он был здесь. Это заставило его осознать, сколько еще предстоит, наблюдение за ее взрослением согревало его мысли, и он мог сделать все это рядом с тобой. только ты и его дочь, его девочки.