Лечит или калечит?

      Не успев полностью отключится, мозг решил что я падаю, и меня резко вырвало из фазы быстрого сна. Дернувшись, я оглянулась вокруг и вспомнила, что прикована к креслу ремнями и не в состоянии двигать даже головой. Дотторе медленно повернулся в мою сторону, проверил время на часах, и с безучастным выражением лица вернулся к своим записям на планшете. Я вздохнула и от скуки начала снова обрисовывать углы кабинета взглядом, ничего необычного, склянки с веществами, приборы, пробирки, колбы, раковина, тумбы. В голове зародился прекрасный импульс докопаться до мужчины, а что, ему можно, а мне нельзя? И неважно, что я в крайне невыгодном положении во всех смыслах, максимум — просто съязвит или съедет с темы. Надеюсь. Зато какой азарт.       — Сколько еще времени осталось? Я устала. — Мой голос был слегка сиплый, но я приложила усилия, чтобы он звучал раздражающим.       — Пару минут, не нойте. — Не обращая особого внимания ответил доктор, меня понесло дальше из-за отсутствия реакции.       — Я не ною, просто ставлю в известность. Кстати, а зачем вам маска? В качестве аксессуара или есть что прятать? — Я сделала небольшую паузу и продолжила, не давая ему что-либо сказать. — Ладно, не отвечайте, я считаю у всех есть право на секреты. Хотя, скрывать лицо, конечно, странное решение если нет повода. — Я едко ухмыльнулась, открыто пялившись в лицо мужчины и проходясь взглядом по маске.       — К чему вы клоните? — Раздраженно вздохнув и скрестив руки спросил мужчина, его тон был будто угрожающим.       — Не важно, я устала говорить. Хотя… — Я решила, что будет разумным замолчать, но потом передумала, раз начала, то надо продолжить. Не успела я договорить, как Дотторе перебил меня довольно громким голосом.       — Отлично, еще одно слово и я бы вставил вам кляп. — Усмехаясь и манерно разводя руками сказал он в наигранно шутливом тоне. От его слов я слегка поежилась и мурашки пробежались по позвоночнику, хотелось — не хотелось, но я приняла всерьез его предупреждение. Неописуемо сильное желание прокомментировать его угрозу застряло в горле, я насупилась и отвернула голову в противоположную сторону, прокручивая в голове самые гадкие ответы. — Разумный выбор, мисс Альберих. — Поощрительно ухмыляясь, мужчина прокомментировал мое молчание. Ему наверняка нравилось давить авторитетом, интересно, кто ему такое положение вообще организовал?        Я решила оставить гадости на потом, как-нибудь невзначай скажу, а пока была занята мыслями о том, кто финансирует его лабораторию, кто ему платит, откуда у него такая репутация, что одно его слово в слегка разочарованном тоне могло вывести Мудреца из равновесия. «Уж точно не Академия, тогда это хоть как-то было известно. Фонтейн? Вполне возможно, если судить по его стилю одежды и обилию высокоразвитых технологий. Фатуи? Насколько я знаю, это довольно радикальная дипломатическая организация из Снежной, слышала, что их предвестники любят вмешиваться в политические дела других регионов и на этом все, большей информацией не располагаю. Может, пробраться в его кабинет на досуге? Все равно делать нечего». Пока я была погружена в размышления, совсем не заметила как в, слава богу, стандартный шприц, был заправлен третий препарат. Я обратила на него внимание только тогда, когда Дотторе прокашлялся.       — Даю вам выбор куда колоть: бедро, под лопаткой, плечо или живот. Думаю, вы бы не оценили, если бы я сам решил куда делать инъекцию. Не хочу чтобы у вас сложилось негативное впечатление обо мне. — С напускной галантностью сказал доктор, слегка наклонив голову в ожидании моего ответа, покачивая шприц. — Если не ответите сейчас, я выберу сам. — С еле заметной издевательской ухмылкой закончил мужчина.       Кивком я указала на правое плечо, все еще маячила угроза кляпом. А о моем впечатлении он как-то поздно озаботился, хотя, это звучало как угодно, но не искренне, поэтому его слова пролетели мимо ушей. Дотторе слегка скривил губы, все так же ухмыляясь. Видимо, он рассчитывал на очередную возможность прикопаться к моей забывчивости или невнимательности. На моем лице расползлась еле заметная усмешка в ответ на его реакцию. Мужчина обошел кресло и встал с правой стороны от меня, закатал рукав моей рубашки до плеча и проделал стандартные процедуры перед уколом. После того, как игла дотронулась до кожи, доктор убрал от меня шприц и вернулся на кушетку слева от кресла, левый рукав был уже закатан и на плече красовался большой пластырь на внутримышечном уколе. Я нахмурилась и пристально следила за Дотторе, сердце начало колотиться быстрее от предположения, что он будет вводить иглу в то же место. Вопросительно вскинув бровь я перевела встревоженный взгляд на него, мол, вы чего вообще творите. Он лишь ухмыльнулся и оторвал пластырь, было не то чтобы больно, скорее крайне неприятно, будто к плечу на момент приложили раскаленный металл и сразу же убрали.       Я вздохнула и закатила глаза, несмотря на нарастающую панику. Конечно, Дотторе не мог по нормальному уколоть в чистое плечо, надо же показать, что он тут решает куда, как и когда. Пока я мысленно причитала, в кожу рядом с предыдущей инъекцией резко вошла игла, все плечо заныло в унисон, по нему будто разнеслись разряды тока, превращаясь в тянущую боль, слабую, но мерзкую. Я зашипела и зажмурила глаза, сжимая кулак от гадкого ощущения, расползающегося по руке. Через короткое время после инъекции боль прошла, но наклеивая пластырь, мужчина нарочно надавил на него с приличной силой, еще и расправляя его с таким же давлением, отчего заново пробежались волны глухой боли, принуждающие меня прикусить внутреннюю сторону щеки и отрывисто дышать.       Дотторе самодовольно улыбался, пока наблюдал за моей реакцией. Приняв свое обычное положение в виде закинутой ноги на ногу, отстраненного выражения лица, его видимой части, если быть точной, и взяв в руки планшет, он медленно кивнул мне, напоминая говорить о симптомах по мере их появления. Я кинула рассерженный взгляд в ответ и запрокинула голову. За последние полтора часа, из которых мое тело не ощущало боли где-то минут двадцать, мое состояние было крайне уставшим, даже начало крутить живот и появилась мерзкая мигрень в передней части головы, будто пазухи и лоб сжали в тисках. Сообщив об этом, я закрыла глаза и попыталась отдохнуть. К счастью, никаких других симптомов не наблюдала, да и в тишине легче было восстанавливать силы.       Проверив часы, Дотторе без лишних слов начал заправлять в шприц последний препарат. Я резко открыла глаза от звука открывающейся ампулы, и увидела как мужчина встал справа от меня и надавил на рычаг у массивной ножки кресла, переводя его в горизонтальное положение. От этого ремни, которые все еще были на моих конечностях и шее, начали натирать, а последний и вовсе слегка давить на трахею. Начала закрадываться пугающая мысль, что он собирается вводить препарат в одну из линий. Заметив мое озадаченное выражение лица, доктор передвинул кушетку, сев справа от моей головы, взял в руки шприц с тонкой и короткой иглой, и заговорил в поучающем, вкрадчивом тоне: — Должно быть, вы догадываетесь куда будет сделана следующая инъекция, но я сомневаюсь в правильности вашего предположения, поэтому поясню. — Дотторе достал стерильные щипцы для глаз, я этого не увидела, но услышала характерный скрежет, мое сердцебиение участилось, взгляд тревожно бегал по потолку и лампе, которая почти слепила, на лбу выступили капли холодного пота. С каждый секундой становилось все страшнее, мне никогда не вводили какие-либо препараты в глаз или в веки, было тяжело хотя бы осознать, насколько это мучительно. От этих мыслей уже начала кружится голова, почти до рвоты. Если пункция линий вызывает потерю сознания, то что будет со мной после инъекции напрямую, в условный очаг заражения…       — Ну что вы, не переживайте так сильно, скорее всего даже боли не почувствуете. От укола если что, эффект от инъекции мне неизвестен, это так, — фиксируя щипцы на моих веках, медленно раскрывая их и дезинфицируются внутреннюю часть, Дотторе говорил тихо и «успокаивающе», — экспериментальный препарат собственной разработки. — Было слышно как он улыбался, пока говорил это. С каждым его действием и словом я погружалась в состояние всепоглощающей тревоги, в глазах начали формироваться слезы, тошнота подступала к горлу, дыхание стало рваным и быстрым, в ушах эхом разносилось трепыхание сердца.       Дотторе медленно поднес иглу к внутренней части века, я медленно начала впадать в бессознательное состояние из-за гипервентиляции и панического страха. Мужчина быстро ввел острие с хирургической точностью в тонкие ткани века, а затем проколол капсулу железы, удерживая меня за нижнюю челюсть свободной рукой для фиксации головы. И вправду, было не так больно. Мерзко, но терпимо. Доктор ввел препарат и медленно достал иглу, протирая место укола антисептиком и убрал щипцы. Я выдохнула с облегчением, мне было все равно на эффекты препарата, главное — что беспокойство было не оправдано, и не пришлось терпеть мучительную боль. Но почему-то было стыдно, что из-за такой мелочи чуть ли не отключилась. Мужчина протер мое лицо салфеткой и начал пристально наблюдать за моим состоянием.       Почти сразу появилась стреляющее ощущение в правом глазу, со временем оно распространилось по линиям, вызывая давящую боль по площади поражения, мышцы вокруг начало сводить, как будто по каждой из группы начали бить с неистовой силой маленькими, металлическими молоточками. Глаз начал сам по себе дергаться, болезненное ощущение начало спускаться по правой стороне шеи, заставляя мышцы и сухожилия ныть. Я сообщила об этом шипящим голосом, стискивая зубы и закидывая голову, хотелось как можно быстрее вколоть что-нибудь, что угодно, чтобы это ужасное ощущение прошло. Дотторе кивнул и записал мои симптомы, взял меня за виски и начал медленно поворачивать мою голову, рассматривая мое лицо так близко, что «клюв» его маски почти касался моего лба. В это время спазмы становились все сильнее, я закрыла глаз и начала стараться дышать глубже, но это не помогло, судороги пораженного глаза и боль в мышцах шеи только усиливались, вернулось головокружение и боль в глазу мигрировала вглубь черепа, отчего с моих губ сорвался мучительный и хриплый стон. Я пыталась сказать хоть что-то, но рисковала закричать или захныкать. Мужчина отодвинулся и с довольной улыбкой продолжил вести записи, явно ожидая от меня обратной связи, не смотря на то, в каком состоянии я была.       — Шея… И… голова, справа… — Шепотом сказала я, делая достаточно длительные паузы, чтобы не издавать лишних звуков. Признаков того, что в ближайшее время станет легче, не наблюдалось, мое состояние было стабильно невыносимым.       — Шея что? Голова? Рад, что она у вас есть, толку правда ноль. Поконкретнее, мисс Альберих. Говорите. — Нетерпеливо сказал мужчина, в его голосе как обычно была издевка, так еще и приказной тон. Мой фокус с боли перешел на него и на злость, которую он вызывал.       — Спазмы… в шее… стреляющая боль… в правой части… головы. — Прошипела я, закидывая голову и дернув правой рукой, спазмы в шее будто растворились, разнося волны остаточной боли по телу. Приближался эпизод неконтролируемой агрессии, я сжала кулаки и старалась успокоиться, но само присутствие Дотторе являлось щелчком, который возвращал меня в состояние слепой ярости.       — Вот, другое дело, можете же, когда хотите. Молодец, мисс Альберих. — В момент его тон изменился на добродушный, мужчина одобрительно улыбнулся. Боже, трудно описать как сильно мне хотелось вырвать его трахею зубами, выдернуть артерии, чтобы крик перешел в тошнотворное бульканье крови. Я резко повернула голову в его сторону, сверля его взглядом полном злости. Мышцы правого глаза вернулись в мой контроль впервые за три года, но, будучи в состоянии амока*, я не обратила на это внимания. Дотторе мог наблюдать, как я смотрела на него с животной агрессией в широко раскрытых глазах, предприняв еще пару попыток освободиться от ремней, мое тело начало дергаться и изгибаться, на что последовала реакция мужчины.       — Как занимательно… — он прошептал будто про себя и встал в полный рост, наклоняясь надо мной и хватая меня за лицо, надавливая пальцами на линии, заставляя меня морщится и шипеть от боли, убрал свободной рукой растрепавшиеся от рваных телодвижений темно-бирюзовые волосы и начал всматриваться в мой открывшийся глаз, — почти все мои гипотезы подтвердились, интересно, вы теперь будете всегда в состоянии бешеной шавки? — Все так же держа меня за лицо усмехнулся Дотторе.       — Да пошел ты… Я зубами тебе глотку вырву! Развяжи меня сейчас же! Немедленно развяжи меня! Убери от меня руки! — Я полностью себя не контролировала и не отвечала за слова, они сами вырывались, глаза будто застелила пелена бешенства.       — Оу, мы теперь на «ты»? Хорошо. — Дотторе демонстративно рассмеялся и оскалился, будто его очень забавляла вся ситуация. Развязав ремни легкими движениями руки, он отошел от кресла, я как ошпаренная кинулась на него, но мужчина вытянул руку и я с достаточной силой врезалась трахеей об его ладонь. Доктор сжал мое горло и наклонил голову в сторону, как будто игрался с животным. Я впилась ногтями в его предплечья, на что последовал лишь снисходительный вздох. — Что такое Амира? Не получается дотянутся? Жалкое зрелище, но забавное. — Выделив мое имя и усмехнувшись, он усилил хватку, из-за чего я начала кашлять, и, на удивление, приходить в себя. Через пару мгновений я полностью отошла от приступа, и удивленным, скорее ошарашенным взглядом посмотрела на Дотторе, он лишь ухмыльнулся и ослабил хватку, все еще держа руку на моей шее. Осознав что произошло, я виновато отвела взгляд и убрала ладони, понимая, что просто так он это не оставит. — Успокоились? — Более спокойным тоном уточнил мужчина, снова перейдя на «вы». В глубине души я была за это благодарна.       — Да… я… я не имела ввиду ничего из того что сказала. Извините… наверное. — Он отпустил меня и сложил руки за спиной, вздыхая.       — Позже разберемся. Полагаю вы устали, а после приступа боль от уколов усилиться, думаю вам стоит прилечь. — Более холодно сказал мужчина, снимая перчатки. Я осталась стоять на том же месте, пялясь в стену. Несчастное левое плечо давало о себе знать. Дотторе открыл дверь и указал жестом на выход. Выйдя в коридор, голова была как в тумане, поэтому даже не задумывалась над запоминанием маршрута, начала проявляться слабость.       Как только я вошла в свою комнату, я рухнула на кровать. Было ужасно стыдно, а еще страшно, и больно. Лениво перевернувшись на спину, я почти сразу отключилась, не обращая внимание на присутствие или отсутствие доктора в палате.       — Я проверю ваше состояние через несколько часов, отдыхайте, мисс Альберих. — С этими словами мужчина удалился, но я уже была в полусне и считай ничего не услышала.       Последней мыслью была тихая мольба о том, чтобы у меня был нормальный сон, а не кислотные видения. Ну, и чтобы Дотторе не решил меня морить голодом или еще чего похуже.