Охотники Верея

Декабрь 1189 года. Мокрые волосы прилипли к лицу, Лукреция холодными пальцами убрала их с щек и лба. Плюхнулась на топчан и, развернувшись, задрала ноги кверху, на стену. Голову свесила вниз, смешком оценив нелепую позу. Подобные выходки доставляли особое удовольствие, напоминали далекое детство. Помогали не думать о грызущем одиночестве. Затылок отяжелел, тело расслабилось. Девушка прикрыла веки, сложила руки на животе. Тишина трактира и уединение комнаты вдруг нахлынули на Лукрецию и она тягуче вздохнула. Редко выпадала ей возможность побыть одной. А если случалось подобное, то быстро надоедало. Оставив себе сбережения после ограбления Фарена Росса, она задержалась в ничем не примечательном трактире на ночь. Столица Тарилии гудела после новости о смерти вельможи: стоило прикрывать лицо, обходить людные места. Однако Лукреция листовками пренебрегала, к вечеру и след её исчезнет в обрыдлом городе. — Только бы этот болван капитанишка не подвел, — прошептала девушка сама себе. Изрядное число новых знакомств накануне вечером очень удивило Лукрецию. Рыжая кухарка Неит помогла выбраться из передряги в подвале, оказавшись неплохим сподручником. Охотники же вызывали противоречивые чувства, особенно Верей. Самый старший, ставящий себя выше прочих, надменный, а ежели что — хвост поджимает да прячется за Тома. Лукреция силилась разгадать загадку: чего такого капитан сделал для ребят, раз они непоколебимо слушаются его наказов? Взять с него нечего… Мысли метнулись к легру. Парень крепко засел в голове, четким образом следуя за Лукрецией по пятам. Нечто чужеродное в нём, то ли глаза, то ли манеры, трогали ее. Она отбросила наваждение, втянула носом воздух и почувствовала огонь. Аромат костра, теплого, притягательного, окутал комнату. Словно некто заботливый сидел рядом и согревал её озябшие ладони. Лукреция открыла глаза, быстро перевернулась на топчане, в глазах зарябило. Тома опирался о подоконник небольшого окошка — вошел в комнату самым вычурным способом. Лишь маг мог быть настолько наглым. Как только пролез, сморчок? — Торе, в дверь стучать пробовал? — Лукреция показала рукой в сторону. — Последнее время на меня бросаются с канделябрами, когда я вхожу через двери. — Тома подошел ближе, присел на корточки, улыбнувшись. — Торе, Пылинка. — Мог бумажку с местом и часом подбросить, — девушка едко ощерилась в ответ, кривляя мага, — или тебе нравится по окнам лазить? — Это мой утренний обряд, для хорошего дня. Увидел пару раз то, что хочу теперь забыть. Испугал кучу народа и, кажется, случайно пошатнул чей-то брак. Отличное начало дня. Ближе к делу. Лукреция повела плечи, улыбнулась теперь неловко. Новый знакомый либо извращенец, либо дурак. Девушка бегло осмотрела комнату, мысленно прикидывая, как быстро соберет вещи. Зеленый плащ, небрежно брошенный на табурет, словно говорил: “У тебя за душой ничего, кроме меня”. Тома заметил замешательство Лукреции и трактовал по-своему. — Да, такое дело, — он запнулся, помедлил, — не с того мы начали. Ты извини, если обидел ненароком. И за ногу, виноват, болит дико, наверное. Обычно я девушек не бью, ну, не таких как ты. Легру бегал глазами вокруг Лукреции, только бы не встречаться взглядом. Стыд красными пятнами осел на лице парня. Девушка изо всех сил старалась не засмеяться, выдерживая гримасу замешательства. Тома выглядел так, словно съел при ней лягушку размером с козла. — Ладно, прощаю, — Лукреция махнула рукой, будто отгоняя надоедливую муху. — Когда отплываем? — Есть загвоздка, — легру поднял руки вверх в примирительном жесте, — корабль в доках Монтэга. Но обещаю тебя к нему провести без недоразумений. Лукреция облокотилась о стену за кроватью, весь вид её, вероятно, выражал невысказанное восклицание: “Во дела!”. Прошло мгновение, прежде чем Тома, загнанный в тупик, тихонько проговорил: — Нужно было сказать еще вчера, но одно за другое. Деньги с собой, так что если передумаешь, отдам. Как решишь, выбор у тебя есть. Не успев обдумать положение дел, Лукреция вскинула голову. Она уже и не помнила, когда получала право выбора. Приходилось ли ей в жизни полагаться не на чей-то приговор, а на свои решения? Не упомнить… — Монтэг так Монтэг, — девушка кивнула, — по пути зайдем в одно местечко. Это очень важно. — Кого ограбить, убить или отпинать ты собираешься в этот раз, Пылинка? — Никого. Мы идем в булочную, — Лукреция схватила со стула плащ да суму, распахнула дверь и, повернувшись к магу, подмигнула.

***

Аромат хлеба окутал мага еще до того, как они с Лукрецией отправились к булочнику. Стоило Тома влезть в окно трактира, он тут же ощутил витающий в воздухе запах выпечки. От девушки пахло хлебом и легру невольно окунулся в воспоминания: ему припомнилась пекарня у дома, хрустящая хлебная корочка, которую приходилось выпрашивать, а иногда и воровать. Тома отрезал грёзы на зачине. Запретил ведь себе предаваться воспоминаниям, покуда те когтями скребут душу. Покамест выходили из трактира, Тома достал платок, обтер кровавую ладонь. Приходилось держать магию сокрытия, когда лез по стене к окну. Девушка обратила внимание на ловкий, привычный ему самому маневр с платком, и быстро отвела глаза. Спрашивать не стала, хотя, как видится, хотела. Булочной оказался длинный прилавок, нагруженный хлебом, булками и пирогами. Тома забегал глазами, силясь рассмотреть всё. До сего мгновения он и не осознавал, как голоден. Потянуло вдруг оставить лавочнику недельную выручку, но легру вовремя вспомнил — он на мели. Попытался задержать дыхание, однако вкусный аромат свежеиспеченного хлеба норовил залезть поглубже, разбередить и без того пустой кошель. Не приведи Заблудшие, рука потянется своровать. Легру заскрежетал зубами, а потом неожиданно почувствовал — Лукреция настойчиво тычет ему две ватрушки в ладонь. — Ватрушка с творогом, попробуй. Лучше ничего на свете нет, — девушка откусила от своей булки кусок и бросила лавочнику пару монет. Поблагодарив её, Тома зашагал в направлении городской стены. Охотники уже заждались, наверное. Но какая же вкусная булка, дери её Заблудшие! Легру съел первую, смакуя. Мельком увидал, что Лукреция взяла себе лишь одну и отломил от своей второй половину. Предложил, девушка не колеблясь взяла. Шли молча, маг думал о своем, житейском: вот ему двадцать пять минуло, а он все никак не может купить корзину хлеба в булочной. Или момент неподходящий, или денег нет. Мелочь, на первый взгляд, но где такое видано, едва знакомая девушка его ватрушками угощает за свой счет. Тома зарделся, быстро сунул кусок булки в рот и надвинул капюшон плаща на лоб. — Не хромаешь даже, поделись рецептом мази. — Есть народная мудрость такая: чем сильнее воняет, тем лучше сражает, — Лукреция пожала плечами, явно отводя разговор в иное русло. — Купила первую попавшуюся, попахучее, да измазалась вся. Чудо, не иначе. Прилипшие к лицу волосы она убрала за уши. Тома заметил, как бусинки воды потекли по её щекам, шее, впитались в высокий воротник дублета. Он хмыкнул, сделал вид, что поверил в околесицу про мазь. Неподалеку стражник вышел из трактира, громко хлопнув дверью. В руке нес бумагу, показывал каждому встречному с немым вопросом. На листовке изображался преувеличенно издевательский портрет: изломанный огромный нос, торчащие волосы, безумные глаза. Узнавание меткой стрелой ударило мага в грудь. Он выставил руку в сторону, преградив путь Лукреции. Та, погрузившись в собственные мысли, ударилась о предплечье парня и остановилась. — Художник тебя не пощадил, я смотрю, — Тома перешел на шепот. — В жизни ты… Девушка пересекла улицу по проулку, скользнула в подворотню. Легру устремился за зеленым плащом, не упуская беглянку из виду. Та ловко прыгнула на бочки, забралась на крышу, словно ежедневно проделывала подобное. Тома готов был поклясться: или мазь действительно чудодейственная, или ему приснилась драка в борделе. Иначе не могла Лукреция на ногу наступать, не говоря уже о прыжках. Взобравшись следом, Тома встретил недоуменный взгляд. Девушка лежала на крыше, невидимая с улицы. Она схватила легру за плащ, потянула вниз, дабы не разглядели зеваки. — Раз уж сунулся за мной, так не светись, — Лукреция взглядом пригвоздила Тома к крыше. — Как же они так быстро поняли, кто убил Росса? — легру повернул голову к девушке, силясь найти ответ в её лице. Ореол безразличия окутал Лукрецию. И бровью не повела, смотрела в небо, выжидая. Тома опостылела недосказанность в поведении новой знакомой. Если плыть на одном корабле, так лучше знать с кем. Девушка медленно повернула к нему голову и маг увидел, что гримаса, показавшаяся ему безразличием, на самом деле означала смятение. Не за смерть Росса её, очевидно, ищут. — Помогу, чем смогу. Лезть не буду. Обождем, потом укутаешься в мой плащ и выйдем из города, — Тома смотрел вверх, на проплывающие мимо белые облачка. — Сунулся, потому что пообещал. Пушистые облака словно опустились ниже, окутывая дымкой беглецов. Тома не уставал поражаться: сколько же общего у него и человека рядом. Лукреция пожала плечами, ответила: — Под прицелом все обещания — пустые, но я признательна. Почему корабль в Монтэге? — В тех доках дешевле всего стоять. Да и кораблю внимание нужно, в Монтэге за пару монет делают то, что в Тарилии обсмеют. Там беглые друг друга едят, бросятся на любую работу, только выручкой запахнет. Не соврал, но и договаривать не стал. Тома было тринадцать, когда рынок рабов расцвел с новой силой, всему виной завоевания Тирнея Веттена. Бедняки, неугодные и нечисть искали хорошей жизни. Всем казалось — север полнится работой, деньгами, вседозволенностью, безопасностью. Так было до того, как Веттен протянул длинные руки и туда. В конце концов, избыток отвергнутых Родиной людей осел в Монтэге. Страна, впоследствии ставшая самой преступной территорией континента, задыхалась. Ничего прежнего от неё не осталось. Лишь разруха, да кости коренных жителей севера. О своих убеждениях и домыслах лучше помалкивать, потому Тома и не продолжил разговор. В шаткой обстановке последних лет невозможно было угадать кто рядом с тобой: друг или враг. Одновременно с радушным приемом, можно схлопотать по роже за неугодное высказывание. А безрассудство ныне все, что плохо лежит. Окровавленная рука не давала покоя, жгла огнем. Магия тишины — полезный навык, однако волшебство требует плату. Тома снова достал платок из кармана, приложил к одной ладони, потом, когда крови поубавилось, к другой. — Сколько платков за день ты можешь использовать? — девушка с интересом схватила легру за руку, рассматривая причудливый узор. Терпения ей не хватило. Опешивший Тома не нашелся, как ответить. Взглянул снова на платок: затертый до дыр, грязный. Для мага привычное зрелище. Не часто Тома изучали вот так, нагло, хватая без спроса. Легру не отрывал руки от назойливой девушки, ему самому вдруг стала занимательна реакция Лукреции. Морщинки в уголках её глаз сложились лесенкой, брови опустились на глаза, пока она с прищуром взирала на окровавленный знак, заживающий на глазах. Лукреция подняла голову, улыбка тронула её уста. — Ты что считать разучился? Окончательно растерявшись, маг понял, что вогнал себя в неловкое положение. Он не хотел оплошать, сказать глупость или не ответить вовсе, но, кажется, ударил в грязь лицом, сам того не понимая. Все козни мира настроились против Тома, а он смотрел в лицо девушки напротив и, подобно корове на лугу, недоуменно хлопал глазами.

***

Разноцветные глаза Тома красиво переливались в утреннем свете. Лукреция руку мага из ладони не выпустила, хотела услышать ответ. Так уж заинтересовало её быстрое заживление тканей, она видела такое впервые. На чужих людях. Первые разы не спрашивала, держалась из последних сил, но тут уж пытливость взыграла. — Стараюсь использовать только один. Есть еще парочка про запас. Не каждый день удается привести их в порядок. — Запишу себе, что у тебя проблемы со счетом. А я—то думаю, чего он не отвечает, умора! Получив в ответ на издевку недовольное лицо легру, Лукреция хохотнула. Тома спрыгнул с крыши, бросил слова о чистом пути и протянул вверх руки. Девушка помялась — то была проверка, воспользуется ли она помощью. Продолжит очевидное вранье о больной ноге, соглашаясь с игрой, тем самым разоблачит себя окончательно, или поддастся правде напрямую? Поднявшись на ноги, девушка отдалась воле случая. Край крыши не выдержал веса и Лукреция полетела вниз, замахав руками в воздухе. Тома даже не колебался, сделал шаг вперед и поймал её. Однако уверенность не спасла мага, оба они рухнули на землю. Так бы и лежали молча, но Тома вдруг покатился со смеху, как умалишенный. Лукреция подхватила. Двигались через переулки, перешептываясь. В основном по-доброму зубоскалили. Беседовали о глупостях, не привлекая внимания. Тома вывернул зеленый плащ наизнанку и набросил себе на плечи. Лукреция закуталась в черный балахон, подобно жрице с Луссо. Вышли за черту города скоро — Тома знал лазейку, дабы не попасться стражникам на глаза. Мысль давно теплилась в голове девушки, но спросить она решилась только теперь. Словно уверовала в надежность мага, правильно в народе говорят: ничто не сближает людей так, как добротная драка и совместное преступление. — А почему ваш пресловутый капитан Верей не может переместить всех на корабль? — После встречи с демоном у Верея затруднения с перемещениями. Не горазд, то в кусты ближайшие выпадет, то на голову людям свалится. Вранье обожгло уши. Девушка кивнула, принимая ложь за правду. В этом они с магом поднаторели за утро. Однако Лукреция сомневалась, что дело в демоне. Тракт остался в стороне, Лукреция и Тома двигались к назначенному месту сбора, чтобы потом войти в лес особыми тропами. У большого дерева, показавшегося вдалеке, мелькнули три фигуры. Подойдя ближе Лукреция рассмотрела пять лошадей и одного козла. — Лукреция! Лу-Лу, можно я буду звать вас так? Вам так идут ваши патлы! Ох, нет, постойте, их называют паклями. Пакли! Нет, волосы, они вам идут! — козёл бегал подле Лукреции, нездоровый блеск глаз подтверждал его помешательство. — Я так много о вас думал! Расскажите мне о борделе, интересно! Ваш запах… Вовремя появившаяся рядом Кева пнула носком сапога надоедливого Фея. Тот, получив под зад, сразу угомонился. Белобрысая девушка растолковала всем поведение демона коротко и ясно: обожрался капусты, пучит. Едва смех стих, люди разбрелись по округе. Тома подошел к вороному жеребцу и кивнул Лукреции на гнедую лошадь, привязанную к дереву. Девушка, поблагодарив мага, встретилась глазами с рыжей кухаркой. Они улыбнулись друг другу мимолетно. Неит о чем-то переговаривалась с Кевой, покуда та запрыгивала на свою лошадь. Верей, холодно приветствовавший Лукрецию, выехал первее всех, обозначив заранее, что он знаток местных троп и вмешиваться в его планы не стоит. Хлопнув по шее коня, девушка припомнила, когда последний раз ездила верхом ради удовольствия. Воспоминания еле видимой дымкой предстали перед глазами. Огастес подарил ей пони в далеком детстве, нарекли бесноватое животное Ураганом. Множество чудесных мгновений Лукреция провела на конюшне. Пока спасительное тепло и запах сена не окропила кровь. Память жестоко подбросила картины прошлого поверх приятных грез. Вороной конь, рассветные лучи, нож с рыбками и зеленые глаза сторожа. Лукреция повертела головой, отгоняя назойливое прошлое. Поставила левую ногу в стремя, схватилась руками за переднюю луку седла и подпрыгнула. Оказавшись в седле, не взяла в руки повод, лишь легонько ударила лошадь по бокам. Та размеренно зашагала за остальным, завершая цепочку странников. — Эх, Луссо, держись! Запряжем козла в повозку и будем рассекать по улицам. Не терпиться встретить Хоггейн. Готовите мне подарки? — обернувшись, прокричал Верей в вереницу людей, ни к кому конкретному не обращаясь. Козёл встрепенулся, а потом мирно опустил голову. Хотел огрызнуться, да, наверное, не придумал как. Лукреция представила его в упряжке и ухмыльнулась. Она никогда не праздновала традиционный Хоггейн. Королевская семья встречала год кротко, семейным ужином. А в уличной жизни праздников не существовало. Недосягаемо для неё сидеть за одним столом с друзьями, пить вино и шутить. Был стол, шутки, вино, только вот настоящих друзей не нашлось. — Верей, мы топчемся на одном месте. Куда ты нас завел? — Тома поднялся на стременах, чтобы лучше видеть капитана. — Перед тобой отменный картограф среди всех континентов! Знаю карту Тарилии, как свои пять пальцев. — А она тебя вертела на одном своем, и тот средний, — прошептал в ответ Фей. Ближайшие к козлу всадники прыснули от смеха. Лукреция заметила, что Кева нарушила устоявшееся шествие и осталась ждать конца вереницы. Поравнявшись друг с другом, девушки долго молчали. Солнце достигло высшей точки на небе, припекая макушки наездников. — Поговорим? — Лукреция посмотрела на Кеву, прикрыв рукой глаза. Солнечный свет слепил. — Про подвал ты расскажешь остальным? — девушка потерла рукой лоб и её ладонь стала влажной от пота. — Нет, — Лукреция пожала плечами. — Каков смысл? Я ведь сойду на Луссо. Или на Архипелаге. Меньше знают, крепче спят. Да и Неит отмолчится. Девушка схватила поводья, потянула правую руку к бедру. Лошадь обошла камень, дернула головой вниз и всадница понимающе опустила повод обратно на холку. Лукреция потянулась свободными пальцами к косам, заметила, как те растрепались. Она избегала распускать волосы на людях. Соображения удобства руководили привычкой: неохота кровь да кости вычесывать после очередной драки. Иногда Лукрецию одолевало самодовольство и она пальцами, словно гребнями, подолгу трепала пряди. Никогда и низачто девушка не откажется от длинных волос. Это её воспоминания, история жизни. Черный дублет, прикрывающий шею, добротно согревал. Но даже через теплую одежду девушка почувствовала возникший холод, едва закат окрасил небо. Кроны многочисленных деревьев впереди порадовали — значит на верный путь вывел капитан. На что-то он годится! Запах леса, даже на большом расстоянии, достиг путников. Голова вороного жеребца показалась справа, Лукреция отвлеклась от рассматривания тропы и обратила внимание на Тома. Лошади шествовали нос в нос. Девушка заговорила первая: — Чего ты в повод вцепился? Боишься выпасть из седла? Сощурившись Тома повернул лицо и улыбнулся. Открыл рот, но замолк внезапно и вперился глазами куда-то ниже подбородка Лукреции. Девушка не сразу поняла, лишь через недопустимый миг: пуговица дублета расстегнулась, а воротник растрепало ветром. Легру смотрел на уродливый шрам. Когда Лукреция спохватилась и прикрыла рукой шею, стало слишком поздно. Потом, железной хваткой держа воротник, пыталась наспех придумать отговорку. — Откуда он? — Тома поднял взгляд на глаза собеседницы. Этого и следовало ожидать. Лукреция корила себя: иногда, в порыве азарта или веселья, она забывала об осторожности. Надеялась, что больше не будет одинока. А жизнь била наотмашь, напоминала — не сближайся с людьми, никто тебе не друг. — Наткнулась на плохих людей. — Не прячь его, — легру улыбнулся и показал пальцем на свой шрам у виска, — этим нужно гордиться. Ты выжила и продолжаешь жить. Натянув на лицо подобие улыбки, девушка поспешно отвернулась. Уголки губ тут же полезли вниз. Нет в выживании гордости, лишь стыд да сор. Она жила, а другие погибали, своими костями прокладывая Лукреции путь, полный потерь и сражений. Возможность дышать одним воздухом с людьми она получила лишь благодаря особым способностям. И теперь девушка втихомолку просила у судьбы не делать охотников свидетелями её талантов.

***

Тишина лесной чащи нагоняла страх и холод. Неит заметила облачко неестественного тумана, отделившееся от ближайшего дерева. Это её насторожило, впрочем девушка промолчала. В новой компании она показала себя скромницей и такой хотела оставаться до конца. Безмолвие грузно легло на плечи путников, никто словами не бросался. Ломающиеся сухие ветки под копытами лошадей вынуждали руки покрываться гусиной кожей. Неит закрыла глаза, сделала глубокий вдох. Чаща словно затянула всадников. Мгновение назад они вошли в лес, а теперь, обернувшись, рыжая девушка не могла разглядеть за деревьями поляны. Кустарники, словно стены, сжимали наездников по сторонам. Неит напряглась, ей повсюду мерещилась опасность. Лошади, тяжело похрапывая, грузно переставляли ноги. Марево налетел ожидаемо, накрыло собою незваных гостей леса. Позади послышались шепотки — то Лукреция и Тома переговаривались между собой. Неит озябла, сильнее укуталась в плащ и собиралась было потянуть повод, как туман в одночасье выплюнул путников на небольшую лужайку. Всадники спешились, Верей объявил привал. Выглядел он так, словно непроглядная пелена в лесу и незнакомые поляны для него дело привычки. Несмотря на спесь капитана, Неит относилась к нему по-доброму. Чувствовала наспех упрятанную боль и напускное безразличие ко всему сущему. А вот Лукреция, напротив, Верея разделывала одним лишь взглядом. Неит смотрела на новую знакомую с опаской, но, одновременно, и с пониманием. Она читала в Лукреции знакомое ощущение: та была страдалицей, как и Неит. Обе умело прикидывались другими людьми. — Тома, идите с Лукрецией за хворостом. Надо бы огонь развести, — капитан стянул с лошади седло и бросил на землю чепрак, дабы удобно расположиться. — А то смотрю вы больно уж спелись. Читалась в его взгляде ревность, какую Неит давно не видела. Смешанная с обидой, отеческая. Верей, очевидно, злился и, небрежно упав на тряпье, вскинул брови, словно вопрошая: “Вы еще здесь?”. — А сам уселся, сходить не хочешь помочь? — Лукреция скрестила руки на груди, оставшись стоять на месте. — Ты у нас, я смотрю, пятый Заблудший, ни дать ни взять. Неизвестно к чему привела бы перепалка, не схвати Тома девушку за локоть. Маг потащил Лукрецию, упирающуюся, через всю поляну. Они остановились близ дерева и парень с мольбой взглянул в её лицо. Под таким напором она быстро сдалась, хотя все еще бранилась. Мгновение и оба они затерялись среди деревьев. Словно никогда их и не было на лужайке. Сидя на потном чепраке, Неит доставала из сумы вяленое мясо и остальные припасы. С Вереем условились так: раз уж она кухарка, то дело знает, и в пути будет нести ответ за стряпню. Поодаль расположилась Кева, взглядом буравя рыжие волосы Неит. Козёл бродил в округе и девушка, видимо поругавшись с питомцем, решила ориентиром своих нападок выбрать кухарку. — И как оно, в борделе жить? Поднабралась знаний? Сосредоточившись на не хитром деле, Неит попробовала пропустить мимо ушей вопросы. Но те нарастали с удивительным упорством. Охотница спрашивала о гостях, интересовалась, как часто кухарок путали с куртизанками и не приходилось ли Неит выполнять работу иного характера. Верей бросал на девушек любопытные взгляды, никоим образом не пресекая бестактный спрос. В конце концов Неит не выдержала и отрезала: — Я честным трудом зарабатывала деньги. Вспыхнувшее вмиг лицо Кевы подтвердило догадку — Неит попала в цель, задела. Воровка вскинула подбородок. — Тоже мне почет, телом торговать. Не поднимая головы Неит продолжила перебирать свою суму. Она не видела лица Кевы, но втайне надеялась, что ту задело пренебрежение разговором. Тело — дар, если уметь им пользоваться. Не каждый сможет продать, но те, кто сбыл за гроши — осудят сторговавших за дорого. Озябшими пальцами девушка наткнулась на бархатный мешочек, упрятанный на дно. Достала его и вытащила наружу карты, развернув их веером. — Твои? Умеешь играть? - обратился к ней Верей. - Красивая колода. — Раскладываю временами. Скрытность витала вокруг Неит. Не было в том ничего зазорного и все же она решила не упоминать, как хорошо играет. Не родился еще достойный соперник, способный облапошить девушку. В картах бывшая кухарка чувствовала себя, подобно рыбе в воде. Но азарт брал быстро, затуманивал разум, потому Неит редко схватывалась с соперниками. Люди не любят проигрывать и поражения принимают тяжело, особенно мужчины. Стоило Верею предложить ей сыграть, Неит тут же отказалась под предлогом заботы о снеди. Карты, сверкая расписанными рубашками, остались лежать подле хозяйки. Кева не проронила более ни слова. Неит то казалось в радость. Не сосчитать, сколько издевок да усмешек девушка слышала за всю жизнь. Куда уж там уличной воришке её язвить. Кухаркой она зарабатывала скромно, но в грязь погружалась заметно меньше, нежели любой из охотников. К тому же Неит искренне верила в скорое окончание пути. Осядет в Монтэге или на Луссо, распрощается со спутниками, оставит их в прошлом, позабыв навсегда.

***

Стараясь выбирать подходящие ветки, Лукреция не обращала внимания на расцарапанные сучьями руки. Она злилась, ведь Тома не позволил ей завершить расправу над Вереем. Да она же и начать не успела толком! Ярость, красными пятнами отразившаяся на лице, затмила разум. Но стоило большому сгустку тумана налететь на девушку и буйство смело, как метелкой. Рука повисла в воздухе, так и не прикоснувшись к хворосту. Пальцы на ногах замерзли, Лукреция смекнула запоздало. Она открыла рот, оттуда вырвалось облачко пара. Наконец пришло мгновение настороженности, Лукреция медленно повернула голову в бок и заметила в дымке силуэт. Длинный, размытый по краям. Девушка моргнула и по воздуху пошла рябь, подобно волнующейся водной глади. Женщина с длинными распущенными волосами, стояла в недоступной к Лукреции близости. Одновременно и десять, и сто шагов разделяли их. Волосы на затылке встали дыбом, Лукреция медленно поднялась во весь рост. — Тома… — позвала она надтреснувшим голосом. Не откликнулся. Тогда девушка сделала шаг назад и дымка неожиданно рассеялась там, где с мгновение назад находилась неизвестная женщина. Теперь молочная пелена заволокла все пространство. Лукреция резко развернулась, желая выпутаться из туманного плена, но налетела на мага. Парень застыл в паре шагов сбоку и, едва девушка показалась рядом, шикнул, приказывая молчать. Он стоял, задрав вверх подбородок. Силился рассмотреть сквозь дымку верхушки ближайших деревьев. Сколько бы Лукреции не хотелось пошутить, она смолчала. А так и рвалось наружу: “Когда успел грибов обожраться, да без меня, гад?!”. Насмешку быстро заменила внимательность. Лукреция прикрыла глаза, потянулась к собственным ощущениям, призывая все возможные силы к пристальному изучению округи. Поначалу тишина успокаивала, но едва слышимый шорох заставил Лукрецию открыть веки. Плохи дела. От тракта охотники отклонились, но местных головорезов, судя по всему, не избежали. Лукреция дернулась влево, отводя плечо в сторону. Маг, тоже заслышав опасность, успел схватить девушку под локоть. Вдвоем они прыгнули на добрых шагов пять от места, где просвистела стрела. Целились аккурат Лукреции меж глаз. Похвальное рвение, однако стрелок не жилец. Мгновение и вторая стрела полетела к цели. Лукрецию окутал запах гари и наконечник стрелы врезался в защитный барьер. Девушка хмыкнула, оценивая внимательность мага. Сине-белое свечение почти завораживало, темные прожилки тянулись по барьеру, выбиваясь из череды остальных вспышками. Подобно молнии. Маленькие частички магии летали вокруг купола. Лукреция сбросила наваждение с плеч, в руке у неё показался нож. Бандит, сидящий на ветке, натянул тетиву. Туман рассеялся и с земли наконец удалось рассмотреть злоумышленника. Лукреция дернула верхней губой, замахнулась, нож полетел вверх. Тяжелый хрип прорезал воздух, мужчина свалился с дерева, грузно оседая на холодную землю. Кровь хлестнула в стороны, запачкав меховой воротник его одежки. — Чего это он так тепло одет? — бегло спросил Тома. — Не по-тарильски. Очередная стрела впилась в древесную кору над головой легру. Лесную чащу наполнили человеческие крики, призыв к бою. Лукреция и Тома ринулись обратно на лужайку. С деревьев повсюду спрыгивали рослые мужчины в мехах, то и дело преграждая беглецам путь. Для них, хозяев леса, путники были подобно животному в силках. Уже попались, а остальное — дело пары мгновений. Выбежав из-за деревьев, Лукреция застала ошеломляющую картину: Верей пытался командовать испуганными девушками, козел метался меж людей, а отовсюду, Заблудшие бы их драли, надвигались головорезы. И только теперь, в озарении вскинув голову, Лукреция различила вдалеке высокую гору. Гомон, кровь и беготня ударили под дых. Девушка сорвалась с места, настигая первого попавшегося головореза. Мужчина бежал к легким мишеням впереди, не заметив скользнувшную к нему сбоку фигуру. Лукреция вцепилась в руку бандита, дернула его на себя исбила с пути. Мужчина, кажется, не сразу понял случившееся. Девушка проследила за его обезумевшими глазами, прежде чем подсекла. Потом, приземлившись сверху, ударила бандита ножом в шею. Вырвала оружие и, не обтерев, кинулась вперед. Впереди Тома дрался с двумя мужчинами сразу. Разбойники не давали магу возможности честно отбиться. Платок он уже не использовал, окровавленная рука пугающе отгораживала бандитов от Неит и Кевы. В одного из противников мага Лукреция бросила нож. Ноги злоумышленника подкосились и он, подобно мешку с картошкой, повалился на землю. Метавшийся из стороны в сторону Верей раздражал, мозолил глаза. Капитан выкрикивал нечленораздельные команды, хотя его уже никто не слушал. Неит и Кева стояли спина к спине, ножи в их руках блестели девственно чистыми лезвиями. Вот он, отряд, достойный своего капитана. Топот копыт заставил поежится. На поляне показались всадники, в руках каждый держал по хопешу. Драке не было конца и края. Лукреция расправилась с очередным головорезом, когда поняла, что спасаться голыми руками – скорая смерть. Силы путников на исходе. А Верей, держа перед собой клинок, трусился от страха. На капитана надежда умерла, не родившись. — Помогите! Спасите! — кричал козёл, волчком крутясь на земле. Его обступили со всех сторон. Схватив стоящего ближе всего разбойника, Лукреция перерезала мужчине глотку. Следующий оказался более прытким, поборолись. Еще один ухватил девушку за затылок и она, замахнувшись левой ногой, налетела на мужчину со всей прыти. Они рухнули вместе наземь и Лукреция снова воспользовалась ножом. Кровь брызнула ей на лицо, страшной маской ложась на кожу. Козла след простыл, со страху унесся в толпу. Сидя на коленях перед убитым, Лукреция опустила взгляд на окровавленные руки. Не могло так дальше продолжаться. Должно такой расправе положить конец, покуда неумелые попутчики с жизнью не расстались. Девушка посмотрела вперед, Неит выгораживала Кеву перед наступающим бандитом. Тот резво схватил кухарку за воротник и, бросивши на землю, водрузился сверху. Рыжая девушка пошарила руками по сторонам, пытаясь найти упавшее оружие, но под пальцами нащупала лишь карты. Головорез насилия не чурался, схватился сильными руками за одежду девушки да порвал верхние пуговицы, оголив ключицы Неит. Потом отпрянул, вскинув брови, словно подивился чуду. Лукреция спешно поднялась на ноги, заслышала: позади опасно натянулась тетива. Ну уж нет, не позволит более. Колода карт, разбросанная сбоку от Неит, притягивала, манила. Лукреция поддалась чувству защищенности, доверилась своим силам. Тридцать шесть карт, ей хватит. — Про подвал ты расскажешь остальным? — Нет. Игральная колода повисла в воздухе. Тридцать шесть пестрых, вручную разрисованных карт, ожили и тишина вдруг окутала лужайку. Ужас застыл на лицах людей. Стрела сорвалась с тетивы, понеслась к голове Лукреции, и тут же, в мгновение ока, разлетелась пеплом. Пыль осела на волосах девушки. Запах магии смешался с ароматом леса: от Лукреции разило кровью, побоищем, тяжелой битвой. Место стычки наполнилось ароматом войны. Опустив подбородок и выдохнув, девушка запустила тридцать шесть карт в человека, сидевшего на Неит. Не повела кистью, глазом не моргнула. Воспользовалась лишь намерением. Тридцать шесть — половина клавиш харпсихорда. И Лукреция сыграла свою мелодию. Кровь окропила рыжую кухарку, словно на неё вылили ведро. Тридцать шесть карт раскрошили мужчину, как сито для муки. Девушка сбросила свалившееся сверху тело, повернулась к Лукреции. Ниже ключиц на коже Неит виднелось рабское клеймо. Лукреция посмотрела вбок, прикидывая, сколько народу на лужайке. Расценив сей жест за возможность скрыться, головорезы устремились к деревьям. Карты снова взмыли в воздух. Рваные, растрепавшиеся, но волю новой хозяйки исполняющие беспрекословно, они закружились вихрем. Лукреция растопырила пальцы, медленно повернула руки к убегающим. Вдохнула. Болезненные выкрики кровью окрасили побоище. С деревьев валились люди, в предсмертных хрипах. Игральная колода настигала врагов за мгновения. Карты вились вокруг шей, резали вены, лезли под веки, в рот, кромсали хуже мясницкого ножа. Девушка прикрыла глаза, расслабила ладони и карты загорелись, огнем освещая лужайку.

***

Мертвецы, валяющиеся то тут, то там, Лукрецию не смущали. Ведь это она их убила, да поделом. Девушка переступила через разбойника, не вынув рук из карманов. Беззаботно, словно проделывала нечто подобное ежедневно. Головорез вдруг зашевелился. Лукреция остановилась, носком сапога опрокинула бандита на спину. Густая красная жидкость растеклась по его лицу. — Добей, стерва пустынная, — мужчина чудно скалился. — Эта гора, — девушка ткнула пальцем вверх, — как называется? — Чтоб ты сдохла, — едва слышно просипел умирающий. — Припозднился, — Лукреция подалась вперед, ногой придавила горло вынужденного собеседника. — Дымка, гора Дымка, — выплюнул разбойник, стоило девушке отпрянуть. — Тракт где? Ответом стали предсмертные хрипы. Неловкое молчание, которое иногда нарушала блюющая поодаль Кева, заставило Лукрецию издать смешок. Она бросила взгляд на спутников. Козел стоял близ рыжей кухарки, его окровавленная шерстка и трясущееся тело красноречиво говорили об испуге. Неит прикрывала грудь плащом, лицо её не удавалось рассмотреть за маской крови. Тома взирал на Лукрецию в изумлении. Один лишь Верей таращился в сторону. — Приветствую в Дуайхене, охотники, — девушка пожала плечами и миновала очередную жертву своей магии. — Убийца, — сказал наконец капитан, но в голосе его не слышалось страха или ярости, лишь опаска. — Заткнись, Верей, — Тома схватил капитана за плечо, призывая одуматься. С интересом застыв на месте, Лукреция вскинула брови. Ей думалось, что Верей поймет свою ошибку: он неверно прочел карту и привел людей к Туманным порталам. Те, в свою очередь, перебросили странников в Дуайхен. Не так далеко от Монтэга, но всё же путь стал длиннее. Тем не менее капитан охотников не торопился признаваться в поражении. — Посмотри вокруг, мы видим одно и тоже — оторопело закричал мужчина, часто моргая. — Эта девушка приносит несчастья, ей людей убивать ничего не стоит! Маг отнял руку от капитана, после вновь перевел взгляд на Лукрецию. Оценивал её, прикидывал силы. Девушка развела руки в стороны, ответила: — Знаешь, как разбойники поступают с подобными тебе? Привязывают к дереву и развлекаются с женщинами из твоей команды, пока ты кричишь, корчишься, истекаешь кровью. Чего же не остановил меня, раз хотел дожить до такой потехи? От такого напора Верей лишь хмыкнул да отвернулся. Мгновение смотрел по сторонам, опосля молча ушел за деревья. Лукреция провожала его взглядом, готовясь к тяжелому разговору. Она подозревала, перепалка с капитаном — меньшее из зол. — Ты легру, — Тома не задавал вопрос, скорее утверждал. Запах её магии все еще витал на поляне. Он часто сбивал с толку, казался привычным, чем облегчал Лукреции жизнь. Кровь и кровь, обыденность. С нотками грязи, пота и рвоты: ежедневная бытность улицы. Не придерешься, кто почует, значения не придаст. То её проклятье и дарование одновременно. Война — утроба матери. Лукреция сперва умерла, потом родилась на поле боя. И детищем она себя считала завидным. — В чём-то мы едины, — уклончиво ответила девушка. — Жаждем подробностей! Кева, вы ведь знали? — козёл приблизился к хозяйке. Белобрысая девушка едва ли душу не оставила под деревом. Так ей было погано. На восклицания демона она лишь вскинула руку, показывая на фигуру в зеленом плаще. Лукреция тяжело вздохнула: “Вот так и теряют союзников. Взвалила все на мои плечи, ондатрова пасть”. — Не знаю уж, как Кева оказалась в подвале, но я застала её там дерущейся с Бланш. На помощь Неит подоспела. Вместе одолели. Пришлось немного магии использовать. Одно за другое, подожгли подвал. — Мы слышали крик банши, — Тома покосился назад, высматривая Верея, но капитана и след простыл. — И покажется такое ведь, страх какой, — Лукреция закусила зубами щеку изнутри, не сводя глаз с собеседника. — Может, двинемся? Стоим на виду, хороша мишень. В тот же миг на поляну выскочил вороной жеребец. Конь ошалело метался среди людей и вдруг остановился подле козла. Обнюхал того, успокоился. Фей в ответ нового друга обругал на чём свет стоит. Вслед за еще одной лошадью из-за деревьев показался Верей, он вел под уздцы оставшихся троих коней. Шли долго, разглядывая округу. Лошади то и дело спотыкались о корни деревьев. Заговорить никто не решался. Лес смыкал ветви вокруг путников, пугая злосчастной тишиной. Тропа бесконечно вилась змейкой меж стволов деревьев. — Ты когда врешь, людям в глаза не смотри так, словно душить их собираешься. Может и путная выйдет тогда ложь, — Тома вдруг оказался рядом, зашептал, — Верей убил Бланш до пожара. — Тебе так хочется знать, что в подвале приключилось или нужнее меня в обмане уличить? — Лукреция замялась, стараясь не смотреть в лицо магу. — Смотри щеки не съешь, когда снова испугаешься, Пылинка, — таким же тихим и ничего не выражающим голосом продолжил легру. — Если тебе помощь нужна или разговор, ты скажи, я… Сильнее сжав пальцами повод, Лукреция вскинула голову. Заставила идти сидеть ровно, смотреть вперед. Там маячил зад козла, рядом с лошадью Кевы. Демон всем своим видом напоминал: иногда можно не думать, главное бить посильнее. — Ты когда это решил, что мне твои ухаживания интересны? Тоже мне помощник, чепрак капитанский. Я не одинокая бродяжка, родственную душу не ищи. Оставь меня, покуда я деньги обратно не забрала, — Лукреция выпалила все яростно, на зло уставившись парню в глаза. Краем глаза заметила обернувшегося к ним козла. Тот покачал головой. Даже демон осудил её за такой плевок ядом. Была в этом жесте доля правды: скотские выпады простительны животному, не человеку. Хотя в сей миг даже Фей казался не таким зверем, как Лукреция. Тяжело сглотнув Тома отвернулся. Также молча замедлил шаг, отстал. Лукреция шагала вперед, но все еще смотрела в сторону, туда, где мгновение назад видела лицо человека. Одного из немногих, кто за последние годы пытался протянуть ей руку помощи. И того она отвергла. Обидела, растоптала да плюнула сверху. Внутренний голос назойливо требовал присмирить ярость, но злость и усталость после стычки с разбойниками брала верх.

***

— Захоти я тебя убить, ты бы уже червей кормил, капитанишка! — Фей бродил вокруг деревьев, ругаясь с Вереем. Путники расселись кучнее, смирившись с участью: переждать ночь в лесу, страшась нарваться на очередных разбойников. Неит сильнее укуталась в плащ, Кева скучающе водила палкой по земле. Верей засыпал, опустив голову на плечо белобрысой девушке. Та, на удивление Лукреции, позволила капитану подобную выходку. Присев рядом с Тома, Лукреция долго не решалась заговорить. Слишком уж много ушей. Парень сомкнул в руке окровавленный платок, удерживал тишину на поляне. Дабы никому и дыхания их слышно не было. Наконец вокруг засопели. Верей похрапывал, Неит хмурилась, а Кева спала, словно младенец, с безмятежным лицом. Козел подобрался ближе к магам, те, ожидаемо, глаз не сомкнули. Фей сел на зад, как собака, и вгляделся в лица людей перед ним. — Свяжите чары, будет ему легче, — козёл обратился к Лукреции. — Не слишком ли много ты знаешь, как для демона? — девушка посмотрела в сторону, потом снова на козла. — Не задавай вопросы, на которые тебе уже известен ответ, бродяжка. На это Лукреция повела плечом, верхняя губа её еле заметно дернулась. Козёл подметил справедливо, постыдиться бы. Помолчали, Фей же устроился на ночлег в другой стороне маленького лагеря. Когда козел провалился в глубокий сон, Лукреция подняла ладонь и взгромоздила ту на плечо мага. Тома шевельнулся, хотел было сбрось руку, но застыл вдруг. Девушка прикрыла глаза, почудилось: огонь лижет кончики пальцев, тепло разливается от шеи к спине. Маги почувствовали силу друг друга, наверняка Тома в сей миг ощущает прилив чар. Почти неслышимый шорох заставил поднять веки, легру выронил платок из ладони. Кровь остановилась. Припомнился вдруг разговор о шрамах. Лукреция покосилась на точеный профиль парня. Теперь она остро ощущала вину за неприятную беседу, которую сама и учинила. Сгладить бы. — Я осталась сиротой в десять. Со мной плохо поступили и я тогда подумала: а что, если меня не будет? Я закончу это. Убью боль. Ведь так просто, возьми нож и вырежь себя из этого полотна. Вырезала. А потом выжила. Но гордиться жизнью... Сколько лет прошло, все еще думаю также, как тогда. Разве существует другой способ убить горе? — Вот уж вспомнила, лихо, — Тома посмотрел вверх, туда, где вовсю светила луна, - разговора захотела? — Не подумала, когда налетела на тебя. Со мной бывает. Я не считаю тебя, ну, тем, кем назвала. И все остальное, давай оставим, как есть? - Лукреция ощутила дрожь в голосе, страшилась не получить прощения. — Почему твоя магия пахнет костром? Тома теперь смотрел прямо на девушку. Тему Лукреция перевела крайне резко. Хотя она не любила слезливые истории о жизни, ведь свои то никогда не рассказывала, в сей миг готова была поступить вопреки привычкам. Ей хотелось казаться сильной, непоколебимой, но нечто в собеседнике внушало доверие. Чувство сопричастности. — Мы тут надолго, — Лукреции понадобилось собрать всю волю в кулак, чтобы подтолкнуть мага к рассказу. — В детстве я попал в страшный пожар. Во мне пробудилась сила легру. Это мое тяжелое воспоминание, не хочу об этом. Поерзав на месте, легру откинулся затылком на дерево позади. Лукреция знала, в таких случаях людей берут за руку или кладут ладонь на плечо. Но ведь её рука уже лежала на плече мага. Да и что тут скажешь? — Горе не нужно убивать. Сделай его своим лучшим другом, а не заклятым врагом, и поймешь, что иногда оно тебе даже в помощь, — маг облизнул потрескавшиеся губы. — И как, получается у тебя? — девушка понурилась, сильнее сжав пальцы на плече Тома. Шум леса прервал беседу. Легру ничего не ответил. Лукреция также откинулась спиной на дерево и всмотрелась в ночную картину природы. Та отвечала шелестом листьев, уханьем совы, едва слышным завыванием ветра в кронах деревьев. Лишь темная, не различимая фигура скользила вдалеке, меж кустарников. Юбки её тянули за собой листья, а длинными ногтями она то и дело задевала древесную кору. Едва Лукреция подумала, что ей чудится, как неизвестная тут же растворилась в ночи. Сон клонил в свою колыбель и рука девушки соскользнула с плеча Тома. Кошмары один за другим выстроились в очередь, ожидая свою пленницу. Последнее, запомнившееся Лукреции: теплые руки мага, укрывающие плащом, да крепкое плечо под головой.