Уступка/Succumbing

      Стоило Дамблдору вручить Тому своеобразный список всего необходимого и объяснить, как добраться до Косого переулка и на платформу 9 ¾ на вокзале Кингс-Кросс к первому сентября 1938 года, как он оказался предоставлен самому себе. Как и всегда. Никто не обращал на него особого внимания, пока Распределяющая Шляпа, едва коснувшись его головы, не выкрикнула «Слизерин» к удивлению неприветливой толпы. Будто по залу вдруг прокатилось заклинание «Силенцио». Каждого первокурсника встречали овациями и громкими возгласами, а ему достались лишь вежливые аплодисменты, перешёптывания, косые взгляды. Тогда он еще не знал, что его, полукровку, выросшего в маггловском приюте, определили на факультет, где чистота крови была превыше всего.       Первые годы в Хогвартсе он держался обособленно, сосредоточив всё внимание на изучении своих магических корней и поглощении всех доступных ему знаний о магии. Преподаватели и однокурсники почти сразу заметили его талант и ум. Он был одарённым. Что, впрочем, не способствовало тому, чтобы дом Слизерин отнёсся к нему теплее. Он всегда предпочитал одиночество — до тех пор, пока не понял, сколь многого можно достичь с преданными последователями.       Эти первые годы он провёл за учёбой, исследованиями, подготовкой. Бессмертие и могущество захватили все его мысли, все сны. Так он пришёл к той судьбоносной ночи в Тайной Комнате на пятом курсе, когда совершил своё первое убийство и создал первый крестраж. Когда он доказал свою истинную принадлежность будущим Пожирателям Смерти. Когда доказал самому себе, что достоин окружения из Священных Двадцати Восьми — самых чистокровных волшебников. Собрал своих Вальпургиевых Рыцарей, готовых поддержать его в своём возвышении. И теперь все они склонялись перед ним.       Том ухмыльнулся, лукаво глядя на Селину, встречавшую их на ступенях: эта коварная ведьма решила явиться именно в тот момент, когда он собирался утолить своё желание с Нагини в карете на подъездной дорожке к особняку Малфоев. Что ж, ничего.       Нагини наконец-то была здесь.       Сжимая её бедро крепче, словно желая убедиться в реальности её присутствия, он видел, как её зрачки расширились от возмущения — картина с Томом, державшим руку между её ног, казалась ей унизительной. Но она прибыла с ним в Лондон, они всё же сделали это. После недель планирования и подготовки и почти столь же длительных уговоров в Албании, она согласилась. Они преодолели родовые защитные чары Малфоев и были готовы к следующему этапу. Вместе. Теперь у Лорда Волдеморта была его змея-перевёртыш для всех предстоящих политических битв и войн. Не говоря уже о недавно заполученной королеве акромантулов и диадеме — козыре и будущем вместилище для части его расколотой души. Он вернулся с тем, за чем отправился… Иначе и быть не могло.       Чем больше времени они проводили вместе, тем более запутанной становилась их очевидная связь, и он уже не мог понять — вожделение или магия заставляли его так остро ощущать её? Но когда Нагини приблизилась к Малфоям, учащённый стук его сердца перешёл в лёгкий галоп, а челюсти сжались от напряжения, чтобы не дать груди вздыматься от панических вдохов. Змея оказалась в логове гадюк, и хотя он видел её способность постоять за себя, всё равно волновался за её безопасность. Ведь нарисованная им фантазия о том, какой была бы жизнь в Лондоне, да и он сам, не существовала в реальности.       Тошнота подступила, когда он представил Нагини, кружащей по особняку, неосознанно живущей среди Пожирателей Смерти, стремящихся завершить начатое Грин-де-Вальдом. То, что она лично помогла остановить. Как они поступят с ней, когда узнают, кем она была, что сделала и за что сражалась? А как она поступит с ними? С ним?       Эти люди не играют честно… но, кажется, и ведьма рядом с ним тоже. Том надеялся, что его сила окажется достаточной, чтобы защитить её, когда всё неизбежно откроется, ведь каждый, кто рискнёт нарушить его тщательно выстроенные планы, столкнётся лично с ним.       Нагини проигнорировала предложенную руку и сошла по ступенькам кареты на подъездную аллею без посторонней помощи, высоко подняв голову. Его ведьма выглядела величественно даже в брюках, грязных ботинках и с растрёпанным ветром пучком на затылке. Стоило Тому заметить, как губы Абраксаса презрительно скривились, как двери волшебной кареты закрылись за ними, и фестралы направились к конюшням, исчезая в тумане.       Хотя его челюсть сжалась от едва скрываемого смущения из-за её отказа, Том оценил желание ведьмы казаться сильной перед этой неприступной парой. Сложив руки за спиной, он зашагал рядом с Нагини к величественной каменной лестнице, стараясь не смотреть на неё и не касаться. Он уже допустил оплошность, показав Селине больше положенного. Чем больше его последователи знали об этой привязанности, тем в большей опасности она оказывалась. Они должны начать уроки окклюменции… завтра.       Сверкающие голубые глаза встретили его взгляд с вершины лестницы. Селина Селвин была одной из самых близких его друзей в Хогвартсе. Исключительно умная, расчётливая и удивительно одарённая в магии. Именно она первой признала потенциал Тома, его силу, и слизеринская компания быстро последовала её примеру. Оставшиеся скептики в итоге тоже примкнули к нему, хотя каждый преследовал свои цели. Особенно её недалёкий супруг. Хотя Абраксас притворялся ближайшим доверенным лицом Тома, тот знал, на кого действительно мог положиться.       Красивая блондинистая пара сошла по ступеням, и ему было невыносимо интересно, что Нагини думала о них. Том мысленно потянулся к её сознанию, но тут же отдёрнулся, стараясь не нарушить её тщательно сохраняемое спокойствие. У обоих Малфоев были резкие симметричные черты с печатью разной степени суровости. Селина была классической красавицей с проницательными голубыми глазами и яркой улыбкой, способной осветить любую комнату, её облик был мягче и теплее, чем у её спутника. Золотистые локоны были идеально уложены на одной стороне лица и спадали почти до талии. Она выглядела роскошно, хотя была одета довольно просто. Небесно-голубая мантия и костюм-двойка с юбкой-карандашом завершали её образ, она всегда любила подбирать одежду под цвет глаз. Этот образ подошёл бы и для выступления перед Визенгамотом, хотя она вряд ли планировала сегодня выйти из дома.       Её муж Абраксас, напротив, обладал жёсткими чертами: светло-серые глаза, волосы цвета почти белого золота длиной до плеч, заострённый подбородок. Кожа на скулах была натянута, словно он всегда испытывал боль. Его серые глаза были намного светлее, чем у Тома, и в них читалась скука, в отличие от проницательности Риддла. Весь в чёрном, в плаще с серебряной брошью в форме черепа, он смотрелся гораздо мрачнее.       Его самые дорогие туфли из драконьей кожи звонко цокали по каменным ступеням, словно напоминая всем вокруг о деньгах и жестокости, вложенных в их приобретение. Лорд Малфой подарил Тому его первую и единственную пару, к которой сам он был равнодушен. Как к жестокости, так и к богатству, что они собой олицетворяли… Но такие вещи были необходимы для политических приёмов, ради поддержания образа. Том поёжился, когда Нагини сразу узнала драконью кожу в материале его ботинок, и её презрение к насилию, необходимому для обладания такими предметами, было очевидно. И сейчас её взгляд был прикован к паре обуви, спускавшейся к ним.       С демонстративным почтением Том представил свою спутницу старым друзьям:       – Лорд и леди Малфой, представляю вам свою гостью — Нагини Гунаван. Мы встретились во время моей последней миссии и довольно быстро сблизились…       – Это весьма очевидно, — Селина лукаво улыбнулась и приподняла брови, прикусив изнутри губу, чтобы не рассмеяться. Том глубоко вздохнул и тоже сдержался, не поддаваясь на её провокацию, хотя её голос отозвался в его мыслях, словно лёгкий шёпот.       – Она хорошенькая, правда, Томми?       – Ты просто невыносима. Я всё объясню, когда мы останемся наедине. Веди себя прилично.       – Ты ранишь меня. Как будто это меня стоит опасаться…       Селина была умна. Возможно, умнее любого из Священных Двадцати Восьми. Но будучи одной из самых доверенных его советников, она не входила в число его Рыцарей — первой группы самых преданных последователей Тома. Блестящий ум леди Малфой был неоспорим, но женоненавистничество Пожирателей Смерти было до мозга костей глубоким. С момента выпуска из Хогвартса большинство из них уже состояли в браке или были помолвлены, но ведьмы не были вхожи в их круги общения. Самые умные из них были ушами своих супругов, и Селина была самой прозорливой среди них. Она понимала своё место в этом новом режиме, пока её муж был ослеплён собственной важностью. И это станет его гибелью.       Абраксас по-прежнему натягивал улыбку, больше похожую на гримасу:       – Мы и не думали, что твои вкусы настолько… экзотичны, Том.       Сцепив руки за спиной, Том сжал их до побелевших костяшек. Его ноздри раздулись, а глаза прикрылись, метая в разум Абраксаса невидимые кинжалы.       Оскорблять мою гостью при её представлении? Крайне невежливо, лорд Малфой. Мы обсудим мои ожидания касательно обращения с мисс Гунаван позже. Если ты не проявишь к ней должного уважения, я прокляну тебя на глазах у всех Двадцати Восьми. Я ясно выразился?       Лицо Абраксаса стало бледнее обычного, жалкая улыбка исчезла с его губ, и глаза его расширились от страха. Селина склонила голову набок и прищурилась, внимательно наблюдая за немым диалогом, суть которого она явно уловила. Абраксас дёрнул подбородком, почти незаметно кивая, и Том продолжил так, будто ничего и не произошло.       — Она невероятно одарённая ведьма и желает присоединиться к нашему делу. Я сказал ей, что у нас всегда найдётся место для талантливых людей. И что мои друзья примут её с распростёртыми объятиями, как вы сейчас великодушно делаете, — закончил Том, улыбаясь Малфоям одновременно требовательной и успокаивающей улыбкой.       Рука об руку Абраксас и Селина достигли нижней ступеньки и присоединились к ним у подножия лестницы. Натянуто улыбаясь, его последователь процедил:       — Да, добро пожаловать в поместье Малфоев, мисс Гунаван. Любой друг Тома — наш друг.       Притворная учтивость показалась Тому слишком явной: он стиснул зубы, и улыбка его друга внезапно стала искренней.       — Я не знала, что теперь мы набираем союзников за границей, но мы рады приветствовать вас в нашем доме и будем рады поближе познакомиться, мисс Гунаван, — Селина усмехнулась Тому, но тепло улыбнулась его гостье.       Нагини, казалось, чуть расслабилась, но оставалась настороженной. И правильно. Ей ни на мгновение нельзя было позволить себе снизить бдительность рядом с его последователями. Они были словно акулы, учуявшие слабость, будто кровь в воде. Её единственным преимуществом было то, что они ждали маленькую беспомощную рыбку, а не змею.       — Благодарю вас за столь радушный приём, — произнесла Нагини, склонив голову. — Мистеру Риддлу повезло с такими щедрыми друзьями.       С лёгким хлопком рядом появился домовой эльф. Он низко поклонился Тому, едва не касаясь земли своим длинным носом. Том незаметно для Нагини кивнул, разрешая ему встать, и эльф выпрямился, почтительно протянув руку за сумкой Нагини.       — Добро пожаловать в поместье Малфоев, хозяйка. Я отнесу вещи в Ваши покои, — пробормотал эльф.       Нагини опустила колени на влажный камень и мягко произнесла, передавая ему небольшую сумку:       — Большое вам спасибо. Как вас зовут?       Уголки губ Селин дрогнули в лёгкой улыбке, в то время как привлекательные черты лица Абраксаса исказил ужас. Эльф сжал в руке подол фартука, боязливо глядя на своих хозяев в ожидании разрешения ответить.       Голос Абраксаса сочился презрением, он поднял подбородок и с омерзением скривил губы:       — Это Велви. Наш старший домовой эльф. Это создание управляет домом и другими существами в штате. Вам следует говорить с ним только тогда, когда что-то потребуется. Если позовёте это по имени или позвоните в колокольчик в своих покоях, Велви принесёт всё необходимое, — хозяин поместья разглядывал свои ногти, словно впустую тратил силы на эти объяснения.       Том почувствовал, как ярость накатывает на него волной, и он провёл по сознанию Абраксаса острыми когтями своего гнева. Глаза Малфоя панически расширились, когда Селина сильнее сжала его руку, а её челюсть напряглась от усилия. Абраксас отвёл взгляд, его щеки загорелись от стыда, и он, с трудом сдерживая возмущение, пробормотал извиняющимся тоном:       — Это… он… Велви служит нашей семье уже много лет… он весьма способный, — даже попытка использовать в отношении эльфа правильные местоимения, казалось, была для наследника Малфоев сродни удару.       Нагини напряглась, когда опустилась на колено рядом с существом. Её презрение было написано на лице.       Глаза Селины вспыхнули гневом, и она с силой сжала бицепс мужа, вонзая ногти в его плоть так, что он зашипел. Ведьма мягко поправила его:       — Велви — исключительный домовой эльф, и с ним обращаются очень хорошо. Правда ведь, Велви?       Эльф снова почти коснулся носом пола, кланяясь своей хозяйке и трясясь от страха:       — Да, госпожа Малфой. Велви очень повезло служить столь гордой и могущественной семье, как Малфои. Это честь служить такому благородному и древнему дому.       Глаза Нагини сузились, когда она наблюдала за этой тщательно срежиссированной сценой.       — Благодарю вас, Велви. Я с нетерпением жду возможности узнать вас получше, — мягко улыбнулась Нагини существу, которое бережно взяло её сумку. Короткая радостная улыбка мелькнула на лице эльфа, прежде чем он взглянул сначала на Тома, затем на Малфоев и исчез с тихим хлопком.       Поднявшись, Нагини шагнула к Тому и легко взяла его под руку. Его щеки вспыхнули от этого проявления близости, и он постарался не замечать тайной, но многозначительной улыбки Селины. Том чувствовал себя измотанным, его разум истощился в попытках одновременно заботиться и о чувствах Нагини, и о её безопасности — задача, оказавшаяся неожиданно титанической.       — Ваш дом прекрасен. Могу только представить, какую историю хранит такое великолепное поместье, — вежливо продолжила Нагини, но уже с большей настороженностью и сдержанностью.       — У него действительно увлекательная история. Я буду рада провести для Вас экскурсию, как только вы устроитесь, — с искренним энтузиазмом ответила Селина, сияя. Она любила демонстрировать своё мастерство в светской беседе и долгие годы обучения манерам. Среди своих сверстников, воспитанных в таких же традициях, это умение оставалось недооценённым. Леди Малфой была искусной собеседницей и ещё более впечатляющей хозяйкой, и редкий гость, не принадлежащий к их кругу, давал ей шанс проявить себя.       — Я бы с удовольствием взглянула, — Нагини ответила улыбкой, избегая пристального взгляда Абраксаса.       Селина вскинула подбородок в сторону Тома и начала подниматься по ступеням вместе с ними к зловеще красивому особняку, что возвышался перед ними. — Мы разместили Мисс Гунаван в западном крыле. Оттуда открывается самый красивый вид на сады. Лабиринт — великолепное зрелище, а розы заколдованы цвести круглый год.       Глаза Нагини внимательно изучали особняк, останавливаясь на шпилях. Том сомневался, что она видела что-то подобное за всю свою жизнь. Он на мгновение замер, сердце пропустило удар:       — А я буду в своих обычных покоях?       Селина выдержала значительную паузу, обдумывая ответ.       — На этот раз мы оставили выбор комнаты за тобой, Том. Я покажу её тебе после того, как мы проводим мисс Гунаван до её покоев.       Когда они вошли внутрь, Нагини ахнула от величия помещения, и Селина горделиво приосанилась. Шахматный узор чёрно-белого пола покрывал широкую площадь вестибюля, стены украшали зелёные и серебряные гобелены, между которыми располагались светильники из стерлингового серебра. Слизеринцы явно знали толк в выдержанном стиле. Абраксас тут же взглянул на Тома, прося разрешения удалиться. Получив кивок, он поклонился хозяину и своей супруге, после чего поспешно удалился по коридору, направляясь в свой кабинет без лишних слов.       Селина закатила глаза, извиняясь за мужа:       — Абраксас сегодня страшно занят и должен вернуться к работе. Том не даёт ему передышки, — она подмигнула Нагини, хотя её глаза мельком взглянули на Тома. Том переводил взгляд с одной ведьмы на другую, не зная, станет ли их возможная дружба лучшим или худшим исходом.       — Прошу вас, — Селина начала подниматься по лестнице, покрытой ковром лесного зелёного оттенка, который разделялся надвое, ведя к разным крыльям дома. — Следуйте за мной, ваша комната будет наверху, слева, в конце коридора. Это угловая комната с лучшим видом. Я настояла, — Селина повела их в покои Нагини, по пути указывая на скульптуры и произведения искусства, а Нагини с восхищением осматривала всё вокруг.       Добравшись до конца коридора, они увидели, как большие двойные двери сами отворились, открывая комнату, достойную королевской особы. Слева стояла кровать, окружённая занавесками глубокого изумрудного цвета, на ней могли разместиться десять взрослых человек. И, вероятно, не раз размещались. Комната заливалась светом благодаря окнам от пола до потолка на обеих внешних стенах; рядом с окнами находился балкон, с которого открывался вид на сады. На правой стене располагался большой камин, тёмная деревянная облицовка резко контрастировала с каменной отделкой очага. Дверь слева вела в ванную, а справа — в огромную гардеробную.       Нагини прикрыла рот ладонью, молча восхищаясь роскошью. Она провела рукой по бархатному покрывалу на кровати. Затем медленно пошла вдоль окон, пока не добралась до французских дверей, после чего взглянула на Селину, ища разрешения. Получив поощряющий кивок, она распахнула двери и шагнула на каменную террасу. Нагини обхватила перила руками, и её глаза увлажнились, когда она увидела волшебный сад, заполненный розами и растениями как магического, так и маггловского происхождения. Всё в полном цвету, несмотря на январь.       Том с глубокой радостью наблюдал за её восторгом, чувствуя гордость от того, что мог подарить ей такие мгновения счастья. Она заслуживала этого больше, чем кто-либо другой, кого он знал. Он почувствовал на себе изучающий взгляд Селины, пока любовался тем, как его змея осваивалась в своём новом доме. Но он не мог скрыть своей признательности к ней: Том сжал руку Селины в благодарности, затем отпустил её, вновь скрестив руки и облокотившись на дверной косяк.       — Спасибо, Сел.       Селина коротко, но крепко сжала его плечо, её глаза светились искренностью.       — Это самое малое, что мы могли сделать, Том.       Указывая в сторону коридора, Селина сделала шаг назад, и Том последовал за ней, продолжая наблюдать, как Нагини с восторгом осматривала ванную, полную роскошных духов, косметики, солей для ванн и скрабов.       — Это рай. Я умерла и вознеслась, — простонала Нагини. — Вам придётся силой вытаскивать отсюда моё холодное мёртвое тело.       Том усмехнулся с нежностью и перевёл взгляд на Селину.       — Никогда раньше я не видела, чтобы ты смотрел на кого-то так, — заметила она, явно довольная происходящим.       — Нагини — особенная, — резко ответил Том, оглядываясь в её поисках.       — Абраксас подготовил для тебя комнаты в подземельях, по твоему обычному запросу, но мне показалось, что на этот раз ты предпочтёшь западное крыло, — глаза Селины блеснули, когда она взглянула на дверь слева от них. — Ваши балконы являются смежными. А в деревянных панелях у изголовья кровати скрыта дверь, соединяющая ваши комнаты, на случай... непредвиденных обстоятельств, конечно, — подмигнув, она бросила ему два ключа, и Том поймал их в воздухе.       Вставив один из них в замок, он вошёл в тускло освещённую комнату, и Селина тихо последовала за ним.       — Так что, объяснишься? — щелчком пальцев она раздвинула шторы, и в комнату хлынул свет.       Сбросив с плеч плащ, Том небрежно бросил его на кресло перед пустым камином и достал из кармана свой расширяющийся мешок. Из ванной доносился звук льющейся воды.       — Я не хотел преждевременно возбуждать твой интерес, пока мои планы не начали разворачиваться так, как я надеялся, — пояснил он, засунув руку в мешок по самое плечо. Пальцы нащупали предмет, и Том осторожно извлёк из сумки тиару.       Селина подскочила к нему, издав восторженный вздох.       — Ты нашёл её. Клянусь Салазаром, ты действительно её нашёл! — её глаза расширились, а на лице заиграла улыбка чистой радости. — Как тебе это удалось?       — Неужели ты утратила веру в меня? — закатив глаза, Том усмехнулся. — Собеседование на должность преподавателя Защиты от Тёмных Искусств имело свои скрытые мотивы. Я знал, что Дамблдор никогда не отдаст мне это место, каким бы достойным я ни был.       Селина прищурилась, словно пыталась сложить кусочки истории Тома воедино.       — Только один человек, живой или мёртвый, знал, где находится диадема...       — Ты поговорил с Серой Дамой, — поняла Селина, прежде чем он успел продолжить.       — Немного поиграв на её жалости и добившись сочувствия, я, наконец, получил от неё недостающие сведения и инструкцию по её поиску. В албанских лесах, — объяснил Том.       — Вот почему Албания. Ты знал о девушке до того, как прибыл туда? — Селина протянула руку к тиаре, и Том бережно вложил её в её ладони, почувствовав, как сердце ёкнуло при мысли, что она — единственная, кому он доверит нечто столь ценное. Ну, может быть, есть и ещё один человек... он нахмурился от этой мысли.       Он потянулся, чтобы размять плечи, и наклонил голову, чтобы растянуть мышцы шеи.       — Один из Рыцарей, будучи навеселе, рассказал мне слух о том, что она якобы там. Всё совпало настолько...       — О, Томми, ты и твои «знаки», — усмехнулась Селина, шагая к зеркалу у камина и поднимая диадему над своей головой. Она бросила на него многозначительный взгляд, ожидая разрешения. — Можно?       Том опустил руки и серьёзно ответил:       — Я бы предпочёл, чтобы ты воздержалась. Я хочу быть первым, кто воспользуется ею. Если вдруг она работает лишь один раз, я бы не хотел, чтобы её эффект был потрачен впустую. Мне нужно подготовиться.       Том протянул руку, и Селина осторожно опустила диадему, затем протянула её ему.       — Делай, как считаешь нужным. Не терпится узнать, что ты обнаружишь. Дай знать, если понадобится надёжное место для хранения. У меня есть личный сейф, о котором Абраксас ничего не знает. Я помню, мы обсуждали кубок и медальон. А что до того, что ты носишь Кольцо Гонтов, которое одновременно является крестражем и Даром Смерти… не кажется ли тебе, что оно заслуживает лучшего укрытия, чем просто красоваться у тебя на пальце на виду у всех?       — Пока оно в порядке, Селина. Я найду ему подходящее место со временем; до тех пор оно в безопасности на мне. Если та несносная ведьма Хепзиба согласится передать мне предметы, когда мы навестим её на этой неделе, тогда я воспользуюсь твоим предложением о сейфе. Надеюсь, Нагини поможет мне с их приобретением, — Том фыркнул.       Селина насмешливо закатила глаза.       — Ты действительно думаешь, что если привезти молодую, красивую иностранную ведьму в дом к этой старой карге, то это заставит её что-то тебе отдать? — её громкий смех эхом разнёсся по комнате, и она взяла лицо Тома в свои ладони. — Ты просто прелесть, Том Риддл. Я тебя обожаю.       Том раздражённо отмахнулся, изображая недовольство, и положил диадему на каминную полку.       — Но ты ничего не понимаешь в женщинах.       — Мисс Смит одинока. Мисс Гунаван новенькая в городе и тоже нуждается в новых друзьях. Что я упускаю? — Том взглянул на камин, и тот вспыхнул огнём.       — Ты правда думаешь, что Хепзиба не будет лютовать от ревности? После всех этих часов, которые ты провёл с ней, ухаживая за ней, водя её за нос до тех пор, пока ей не начало казаться, что ты уже у неё на крючке... — она провела ногтем по его щеке, пока он не перехватил её запястье и не оттолкнул руку. Селина с раздражением выдохнула:       — Ну что ж, попробуй. Мне даже интересно посмотреть на это. Все эти усилия пропадут даром. Почему даже гениальные мужчины, поистине революционные умы, оказываются такими слепцами, когда дело доходит до любовных дел…       — Ты знаешь, что я добьюсь своего, так или иначе, — пригрозил Том, нащупывая что-то в своей сумке, погрузив в неё руку почти по плечо.       — Вот именно поэтому этот маленький эксперимент — чистейшая прихоть, — фыркнула Селина, хитро сощурившись. Усевшись в кресло, она перекинула ноги через подлокотник. — Так, помимо того, что она должна подружиться с ведьмой, которая в этом совершенно не заинтересована, какую ещё роль мисс Гунаван играет в твоих грандиозных планах? — В её руках материализовался бокал шампанского, и она одним махом осушила его.       — И где же твои манеры? — усмехнулся Том, вытаскивая клетку размером с карликовую пушишку.       — ТОМ МАРВОЛО РИДДЛ, УБЕРИ ПРОЧЬ ЭТОГО ПРОКЛЯТОГО ПАУКА, ИНАЧЕ Я ПРОКЛЯНУ ТЕБЯ НАВСЕГДА! — закричала Селина, подпрыгивая на кресле, в то время как её напиток расплескался по ковру.       — Грозная Селина Селвин-Малфой... и пугается маленького акромантула? Причём в клетке... — Том рассмеялся, поднимая клетку на уровень глаз.       Селина вжала каблуки в бархатную обивку кресла и скорчила недовольную гримасу, опускаясь обратно.       — Ты просто дьявол. Убери эту тварь. Скажи, зачем ради Мерлина она тебе понадобилась?! — простонала она, отчаянно пытаясь не смотреть на паука.       — Ещё одна находка из албанских лесов... — Том слегка постучал по прутьям клетки костяшками. — Я должен Хагриду пару для его паучьего друга из давних лет.       Открыв один глаз, Селина всплеснула руками.       — Хагрид? Полувеликан? С его ты вдруг хочешь загладить вину? Он сам взял на себя вину в деле открытия Тайной комнаты, в убийстве этой жуткой когтевранки... как её звали? Мадл? Милдред?       — Миртл Уоррен.       — Миртл. Боги! Точно. Школа обвинила его, Хогвартс остался открытым. все мы продолжили учёбу. Как это может помочь тебе? Это же сродни признанию вины. ТВОЮ МАТЬ, УБЕРИ ЭТО!       — Ладно, ладно, — Том убрал сидящего в клетке акромантула обратно в сумку, после чего достал сундук, который увеличился до нормального размера, как только оказался на полу у камина. Крышка открылась, и его вещи стали разлетаться по своим местам по комнате. Убрав сумку обратно в карман плаща, он наконец-то повернулся к Селине.       — Всё, убрал, Сел, — Том опустился в кресло напротив неё.       — Несносный болван, — прошипела Селина, открыв второй глаз и извлекая каблуки из обивки сидения. Устроившись поудобнее вновь, она с вызовом наполнила бокал и приготовилась продолжить укорять Тома.       — Он сирота. Так же как и я, Сел. Ради Салазара, ему сломали волшебную палочку! И не вмешайся я, его бы отправили в заведение наподобие приюта Вула за то, в чём виновен был я. Он защищал тёмное существо, ему было плевать на то, как это воспринимается другими. Он удивительно добр. Это было невероятно несправедливо.       — И с каких это пор тебя волнует справедливость?       — Из всех он меньше всего заслуживал наказания за то, что сделал я. Но... представь себе вот что. Если я помогу создать самый крупный рой акромантул в Британии, ты не думаешь, что они поддержат меня в грядущей войне?       — Так вот оно что... — она закатила глаза, уловив его истинный замысел. Селина замерла, поднося бокал к губам. Её взгляд перемещался по комнате, пока она обдумывала его слова, и, наконец, сосредоточился на нём. — Ты правда думаешь, что это может сработать?       — По крайней мере, попробовать стоит, не так ли? Самое опасное уже позади, спасибо мисс Гунаван. Мы завоевали доверие существа. Если Хагрид и Арагог примут самку Мосаг, они будут обязаны нам. И всё, что нам останется — призвать их рой, когда придёт время. По крайней мере, я на это надеюсь.       — Вот теперь я узнаю настоящего Риддла, которого знаю и обожаю... Мосаг, — Селина содрогнулась. Она кивнула и покачала головой, одновременно принимая и не веря его идее. — Что ты имеешь в виду, говоря «спасибо мисс Гунаван»?       — Ну... — на лице Тома появилась нервная улыбка, взгляд скользнул к огню. Его коробило даже от необходимости открывать собственные секреты, но раскрывать секреты Нагини — дело совершенно другое. — Я потребую Нерушимый обет от тебя для сохранения этой тайны, Селина.       Она отшатнулась, прижав руку к груди.       — И это ты говоришь мне, что я слишком драматична. Всё настолько серьёзно? У нас даже нет связующего мага, Том.       Том устало закатил глаза к потолку, его руки нервно вцепились в волосы, заставляя пряди торчать из-под пальцев.       — Я не могу даже выразить, насколько это важно, — прошипел он. — Ты не должна никому об этом говорить. Ни единой живой душе, пока я сам не решу, что время пришло.       — Разве ты мне не доверяешь? — на лице Селины появилось выражение мрачной искренности. — Хорошо, Том, — она подалась вперёд, сжимая бокал в пальцах, нервно перекатывая его между ними. — Я дам обет, если ты хочешь, я могу найти связующего мага…       — У нас нет времени, мне нужно вернуться к ней, — Том посмотрел на дверь и закрыл глаза. Он согнулся, упираясь локтями в колени, и, закрыв лицо руками, пробормотал сквозь пальцы «чёрт», прежде чем снова поднять взгляд на Селину. Он шёпотом, но с настойчивостью проговорил:       — Если ты проболтаешься хоть кому-то, хоть намекнёшь и поставишь её жизнь под угрозу, я уничтожу тебя, Селина. Всё это ради общей цели, и только из-за неё я вынужден сейчас угрожать тебе подобным образом.       Боль на мгновение промелькнула в её глазах, но она тут же её скрыла.       — Я поняла, Том.       — Насколько ты знакома с проклятиями крови? — Том откинулся в кресле, заметно уставший от тяжести этого признания.       — Я знаю о проклятии Гринграссов...       — Оно похоже. Нагини — маледиктус, — глубоко вздохнув, признался Том. — Её род проклят, хотя происхождение проклятия ещё предстоит выяснить. Она, её мать и, возможно, даже бабка — все они были обречены на судьбу оборотней-рептилий, вынужденных превращаться в змею каждую ночь.       Челюсть Селины отвисла, и она залпом допила остаток шампанского, ставя бокал на стол перед ними.       — Это можно вылечить?       — Именно это я и пытаюсь выяснить, — Том скрестил руки на груди.       — А лично для тебя есть разница? — с любопытством приподняла бровь Селина.       — Изначально — нет, — нехотя признался Том. — Только представь, что одно её присутствие может значить для Рыцарей, для Священных Двадцати Восьми, для магической Британии, — он снова взглянул на огонь, чувствуя, как пронзительный взгляд Селины сверлит его. — Страх, который мы могли бы вызвать. Наследник Салазара Слизерина со своей змеёй рядом.       — И зачем тебе тогда искать для неё лекарство? — подстегнула его Селин.       — Это было частью нашего соглашения. Она приедет в Лондон, а я помогу ей найти его. Её время истекает, понимаешь? У неё нет вечности, чтобы по своему желанию превращаться туда и обратно. Проклятие её убивает, оно разрывает её на части. У нас может не быть даже года в запасе, — в груди Тома поднялась волна эмоций, и он почувствовал, как его рука невольно сжимается.       — Она тебе небезразлична, — Селина уличающе уставилась на его сжатый кулак.       — Символизм теряет смысл, если она мертва, — возразил Том, выпрямляясь в кресле.       — И есть ли у тебя какие-то идеи, как её спасти, наш рыцарь в сияющих доспехах? Том Риддл, великий народный герой… — поддела его Селина.       Из соседней комнаты послышался грохот, и женский голос воскликнул:       – Извините! Всё в порядке! Скоро закончу!       Том поднялся.       — У меня есть несколько теорий, которые стоит проверить. Но мне нужно, чтобы ты помогла сохранить это в тайне, — он указал на дверь. — Я наложу охранные чары на это крыло, чтобы защитить её и домочадцев во время её превращений.       Селина поднялась и, обойдя стол, приглушила огонь в очаге:       — Мужчина возвращается из путешествия с диадемой, акромантулом и змеёй-перевёртышем. Где здесь шутка? — усмехнулась она.       В дверном проёме Селина положила голову на грудь Тома, произнеся:       — Твои секреты у меня в безопасности, и так всегда было, есть и будет. Ты ведь знаешь, — встав на цыпочки, она прижалась губами к его щеке и, угрожающе шепнув, добавила:       — Но если она причинит тебе боль, физическую или душевную, ей придётся иметь дело со мной.       Подмигнув, она ушла, покачивая бёдрами бросив ему через плечо:       — Чай подадут в зимнем саду через час. Я даю время вам обоим… чтобы обосноваться, так сказать, — она послала ему воздушный поцелуй и помахала рукой, исчезая в коридоре и посмеиваясь про себя.       Как только Селина исчезла из виду, Том вернулся в свои покои, тщательно закрыл все шторы и плотно прикрыл дверь. Вернувшись к камину, он схватил диадему, снова полез в карман мантии, достал волшебный мешок, а затем неслышно направился к полу рядом с кроватью. Он вынул палочку из кобуры на груди и коснулся ею доски под коленом. Её окружило свечение, и открутившиеся болты с тихим звоном упали на пол. Подняв половицу, Том открыл небольшой тайник. Он прикоснулся волшебной палочкой к открытому рюкзаку, и дневник приманился в его руку.       Улыбка медленно расползалась по лицу Тома, когда он представлял себе свою вечную жизнь. Держа приподнятую доску пола, он аккуратно убрал в тайник дневник и диадему. Вернув доску на место, стараясь не издать ни звука, он наложил заклятие защиты на этот отсек, чтобы любой, кто посмеет попытаться проникнуть в его святилище, не преуспел. Если бы только они знали, какое значение имело это место... Здесь хранилась одна из трёх частиц его расколотой души, и вскоре диадема станет четвёртой. Если он сможет заполучить медальон Слизерина и чашу Пуффендуй у Хепзибы на этой неделе… останется найти всего один предмет для завершения задуманного.       Том покрутил фамильное кольцо на пальце. Один из его семи крестражей, один из трёх Даров Смерти. Ему предстоит собрать обе коллекции, и, возможно, получится объединить поиски. Засунув мешок в карман брюк, он направился к двери.       Объект должен быть значимым. Тёмный Лорд не мог заключить частицу своей души в какой-то безликой домашней безделушке. Нет, это должно было быть нечто большее. Поскольку дневник из детства и кольцо Гонта уже были превращены в крестражи в его школьные годы, Том приостановил разделение своей души до тех пор, пока не будут приобретены оставшиеся четыре сосуда. Он мог разделить свою душу только на магические числа — три и семь, и не собирался создавать новые крестражи, пока не будет найдено последнее вместилище.       Что-то из артефактов Гриффиндора, возможно, чтобы завершить коллекцию основателей Хогвартса? Он поморщился, подумав о том, как его предок наверняка содрогнулся бы от одной только мысли о связи с его врагом. Бузинная палочка, мантия-невидимка? С тех пор, как он обрёл фамильное кольцо и раскрыл его истинные свойства, его в равной мере привлекали и крестражи, и Дары Смерти, он хотел стать истинным Властелином Смерти. У него было время, чтобы выбрать. Ничего, кроме времени... Волдеморт был бессмертен.       Эта мысль наполнила его чёрное сердце радостью, о существовании которой он и не подозревал, когда схватился за дверную ручку. Одно осознание, что присутствие крестражей делает его неуязвимым, дурманило сознание. Только он и Малфои знали о существовании этих артефактов. Лёгкая дрожь пробежала по его спине, пальцы на мгновение сжались на ручке. Кто станет оспаривать его власть, когда он разделит свою душу на семь окончательных частей?       Повернув ручку, он шагнул обратно в коридор, закрыв дверь и без слов наложив защитные чары на свои покои — те, которые мог снять только он сам. Он замер в коридоре, ощутив, как все последние недели, годы напряжённой работы нахлынули на него. Два крестража были созданы: при убийстве Миртл — для дневника и при убийстве его семьи — для кольца. Три в общей сложности, если считать его собственное телесное воплощение. С каждым фрагментом, отделённым от его души, остатки человечности покидали его, будто пепел на ветру. Он хотел дождаться создания всех семи, прежде чем окончательно перейти в свою последнюю форму, чтобы стать Лордом Волдемортом в полной мере. Но что-то в нём колебалось при мысли о том, чтобы отказаться от последних частичек Тома Риддла. Ему хотелось избавиться от уязвимых частей себя немедленно, но присутствие Нагини заставляло его колебаться, вызывало неуверенность, которую он ещё не до конца понимал.       Убрав ключ в карман, он вошёл в покои Нагини. Она проходила мимо потрескивающего камина, направляясь к своей гардеробной, и вдруг застыла, заметив, как Том наблюдает за ней с порога. Её влажный халат кроваво-красного цвета прилип к телу, не оставляя места для воображения.       Том заметил, как она нервно сглотнула, в то время как его кровь закипела, устремляясь от сердца на вниз, к члену. Салазар, как же она была восхитительна!       — Прости, я забылась. Это просто… действительно самый великолепный дом, комната, которую я когда-либо видела в своей жизни. Не могу поверить, что мне предстоит жить здесь. Пусть и какое-то короткое время, — Нагини нахмурилась. Возможно, она поймёт его стремление жить вечно. — Ты нашёл свои покои?       Подходя к ней у камина, он протянул Нагини её ключ.       — Меня поселили прямо рядом с тобой. Идёт ремонт в моих обычных комнатах, и Малфои посчитали, что нам будет удобно находиться рядом друг с другом на время твоего пребывания. Здесь такое большое поместье, и я вряд ли увижу тебя, если ты будешь слишком далеко, — уголок его губ слегка приподнялся, когда он сократил расстояние между ними у камина.       Нагини потянулась к нему, ухватилась за ремешок его кобуры для палочки на груди и притянула его ближе.       — И это было обоснованное предположение, — лукаво улыбнулась она, какое-то спокойствие, казалось, воцарилось в ней, Том чувствовал, как её тревога убывает благодаря их связи. Он старался не тревожить её ментальные щиты, хотя они и были едва заметными.       — Предупреждаю тебя, исключительно ради безопасности, — наши комнаты соединены. Потайными дверьми справа от кровати и балконами, — Том указал в обе стороны.       — Исключительно на случай чрезвычайной ситуации, — проговорила Нагини с притворным неодобрением.       Том наклонился ещё ближе к ней и обвил её руку, сжимающую его рубашку и её ключ внутри, шёпотом произнеся совсем рядом с её губами:       — Не хочешь взглянуть на свою гардеробную?       Глаза Нагини засияли, и на лице её появилась радостная улыбка, пробившаяся сквозь жадный блеск в её взгляде. Выпустив кобуру, она убрала ключ в карман и поспешила к стене справа от камина. Повернув ручку, она оглянулась на Тома. Он усмехнулся:       — Ну же, открывай.       Распахнув дверь, она ахнула. Гардеробная, явно расширенная с помощью магии, была почти такого же размера, как сама спальня. Тёмные деревянные панели окутывали стены, а пол был устлан различными восточными коврами из нефритовой ткани. Это было элегантное зелёное отражение её гардеробной в «Данте». Только вместо кровати в центре комнаты стоял старинный бархатный диван. Вдоль каждой стены от пола до потолка располагались платья и наряды, обувь и украшения. Это была мечта любой ведьмы и, похоже, особенно Нагини, которая так трепетно относилась к своему гардеробу. Её стиль, как на сцене, так и за её пределами, явно был для неё важен.       Она, как ребёнок в магазине сладостей, проводила пальцами по платьям, осторожно касалась драгоценных камней, поднимала туфли, вздыхая и посмеиваясь себе под нос. Это был самый чистый смех, который Том когда-либо слышал.       — Они все принадлежат леди Малфой? Каждое из них великолепно, — Нагини остановилась и присела на кушетку в центре комнаты, глядя на потолок. Вместо деревянных панелей здесь было магически установлено окно, через которое отражалась погода снаружи. Том сразу узнал в этом окне нечто знакомое, похожее было и в её гримёрной в «Данте». Он задумался, не это ли сходство заставило её губы дрогнуть.       Он присел рядом с ней на диван, поднял её ноги и уложил их себе на колени, мягко отвечая:       — Всё это твоё, мисс Гунаван.       — Моё? — Нагини резко выпрямилась, глядя на него в недоумении. — Но как? Почему? Ты же не хочешь сказать, что... — она огляделась вокруг в замешательстве. — Это перебор. И мои мерки так специфичны, как ты…       — Этого даже недостаточно, — Том осторожно коснулся её лица и лёгким движением большого пальца прикоснулся к её губам, чтобы заставить её замолчать. — Я попросил Ноэля взять у Леандры твои мерки, прежде чем мы покинули Албанию. И у них был список твоих предпочтений. С подтверждением от Клии.       Слёзы блеснули на глазах Нагини, и она покачала головой, вопрошая:       — Почему?       — Потому что ты этого достойна. Я уже говорил тебе, я хочу, чтобы ты была счастлива здесь, мисс Гунаван. И сделаю всё, что в моих силах, чтобы этого добиться.       Слёзы скатились по её щекам, и она внезапно убрала ноги с его колен, но прежде чем он успел извиниться за свой порыв, Нагини поднялась и направилась к зеркалу.       Том осторожно встал и последовал за ней к напольному зеркалу в углу, мягко положив руки ей на плечи. Он посмотрел ей в глаза через отражение, и Нагини ответила ему взглядом. Её рука обвила его шею, и Том позволил своим пальцам схватить её за горло, что было скорее символическим проявлением обладания, чем физическим ограничением. Его пальцы едва коснулись её шеи прямо под челюстью — «ошейник» для его существа. Их дыхание участилось, они молча смотрели друг на друга, их взгляды говорили то, что они не решались произнести вслух.       По окну тихо забарабанил дождь, размывая вид серого неба. Капли, стучащие по магическому стеклу, тонули в тягучем молчании, которое заполнило комнату. Напряжение висело в воздухе настолько густо, что следующее движение могло разорвать его на части.       Грудь Нагини с каждым вздохом прижималась к его руке, обвивающей её. Том притянул её вплотную к себе, и она почувствовала, как его эрекция упёрлась в неё сзади, выдавая его состояние.       — Ты сделал всё это для меня, — она констатировала факт.       — Да, — кивнул Том.       — Почему?       — Потому что ты — моя, мисс Гунаван. А я забочусь о том, что принадлежит мне.       Нагини отпустила его и сделала шаг к зеркалу, Том сразу разжал хватку. С покрасневшими от слёз глазами она обернулась к нему:       — Ты ничем мне не обязан.       — Это не вопрос долга. Я просто хотел сделать что-то, чтобы ты чувствовала себя здесь комфортно. Чтобы ты была счастлива. Я ошибся? — Том занервничал и стал поправлять запонки. — Прошу прощения, я…       Но Нагини внезапно бросилась к нему, обняв его за талию и прижавшись щекой к его груди — жест, который он истолковал как благодарность. Том осторожно погладил её по голове одной рукой и обнял за плечи другой, прижимая её к себе.       — Спасибо. Никто ещё не заботился о моих желаниях или нуждах с такой тщательностью, — её дыхание перехватило, и она посмотрела на него с той искренностью, которая разрывала его внутренние барьеры.       — Не стоит благодарностей, мисс Гунаван. Всё, что у меня есть, принадлежит тебе. Всё, что ты захочешь, ты получишь, — он приподнял её подбородок и подмигнул. — Всё.       Посмеиваясь над его попыткой опошлить этот момент нежности, она стиснула его ещё раз, и сердце Тома бешено заколотилось от симпатии. В своей жизни его никогда не обнимали так искренне, так чисто. Это было странно и непривычно… но в то же время приятно. И он не знал, что стоит сделать дальше.       Из интеркома на стене раздался весёлый голос:       — Если вы оба уже закончили, чай подан на веранде, — Селина весело хихикнула, и связь отключилась. Том повернул Нагини лицом к зеркалу.       — Заранее прошу прощения.

***

      — Когда у тебя есть столь старый магический особняк, как наш, дорогие мои, он учит иметь уши, — протянула Селина, делая глоток из антикварной чайной чашки.       — Сомневаюсь, что это чай, — Том закатил глаза, провожая покрасневшую Нагини на веранду, из которой открывался вид на сад. За большим каменным столом сидели несколько его друзей.       — Капля чая там точно есть, дорогой. Уверена, это считается. Огневиски? Чай? Маггловский ликёр? Что предпочтёте, мисс Гунаван? — хозяйка подмигнула, вставая и указывая на предложенные угощение.       Лицо Нагини горело под пятью чужими взглядами, но она удивила Тома своей репликой:       — Огневиски. Мы все пьем, так? — Ага! — хихикнул Эвери. — Одна из нас! Садитесь, мисс Гунаван, я налью вам. — Том смерил Эрнеста Эйвери взглядом, пока тот наливал, и Эйвери, улыбаясь, добавил немного больше, чем следовало, перед тем, как протянуть бокал Нагини. Он чокнулся своим бокалом с её и сказал:       — Добро пожаловать в Уилтшир, мисс Гунаван. Я — Эрнест Эйвери, но можете называть меня просто Эйвери. Как и все остальные.       — Ах, ты не можешь без флирта! — рассмеялась Лукреция, красавица с волосами цвета воронова крыла. — Том тебя сожрёт! Следи за собой, ты, — женатый маленький подкаблучник, — она встала, схватила Нагини за руку и поцеловала её в щёку, когда та проходила мимо. — Лукреция Блэк. А тот отшельник в углу с носом в книге — мой жених, Игнатиус.       Игнатиус Пруэтт, в хорошей форме, несмотря на своё пристрастие к чтению, сдвинул очки на нос и поднял книгу в их сторону.       — Приятно познакомиться. Том, рад видеть тебя снова, — сказал он искренне, его золотистые волосы засверкали на солнце, делая его похожим на доброе божество. — Приятно познакомиться, мисс Гунаван, — и он снова вернулся к своей книге.       Они подошли к своим местам, расположившимся в центре стола, напротив окон с видом на сад. Том понял, что Селина устроила всё так, чтобы они были в центре внимания, а его гостья в эпицентре. Его реакция тоже была частью спектакля, что особенно забавляло её. Селина криво усмехнулась, замечая, как он применяет окклюменцию, и злобно рассмеялась, воспринимая это как ещё один вызов, чтобы вывести его из равновесия.       Но щеки Нагини перестали гореть, и на её лице появилась улыбка, а паника Тома начала утихать. Он вспомнил, что большинство из Священных Двадцати Восьми удивительно спокойные и даже добрые. И весёлые, конечно.       Том наблюдал, и он не мог не поражаться своей новой спутницей. Холодность, столь часто ассоциируемая со змеями, явно отсутствовала в этой ведьме. Хотя в ней присутствовала тёмная сторона, Нагини была светом и теплом, и всем тем, чего ему не хватало в жизни с тех пор... с тех пор, как Меропа жалко вытолкнула его на крыльцо этого проклятого приюта.       — Эвелин Розье, — раздался мягкий голос слева, и в поле зрения появилась брюнетка с кудрями и глазами цвета шалфея, которая скривила нос в недовольстве. — А осёл, сидящий рядом с Томом — мой брат, Джастус.       Все женщины из Священных Двадцати Восьми были необыкновенно красивы. Но Эвелин отличалась особенно нежной аурой, заставляя окружающих хотеть её защищать, даже Том испытывал к ней нежность. Дама в беде — настолько прекрасная, что могла бы остаться навсегда запечатлённой на «живом» портрете.       Джастус был ещё более добрым блондинистым зеркалом своей сестры. Но его доброта была странной. Невозможно было понять, искренняя ли она или корыстная. Джастус ухмыльнулся и кивнул Тому, потом помахал рукой Нагини.       — Могу вас уверить, все слухи правдивы.       На другом конце стола шуршала газета, а с движущихся картинок на первой полосе смотрели злые глаза и идеальные зубы. Кровь Тома вскипела. Он стиснул зубы от ярости, предвкушая, что сейчас произнесёт этот мерзкий червь:       — Мальсибер. Кеннет Мальсибер, — развернув газету на столе, он, обмакивая перо в чернила, несколько раз обвёл заголовок кружочком, а потом ткнул пальцем в заголовок.       — Слушай, Том, ты многое пропустил, друг.       Ярость исходила от Тома такими волнами, что он почти ожидал, что газета вспыхнет.       ПОЖИРАТЕЛИ СМЕРТИ НА ПОДЪЁМЕ — НОВАЯ ЭРА ТЕРРОРА В МАГИЧЕСКОЙ БРИТАНИИ       Том взглянул на заголовок и заставил своё лицо выглядеть равнодушным.       — Уверен, что авроры справятся, — пробормотал он.       Нагини протянула руку через Тома и жестом попросила газету. Мальсибер с радостной готовностью передал её ей. Он ухмылялся Тому, пока Нагини читала статью, нахмурив брови.       — Похоже, они продолжают то, что не закончил Грин-де-Вальд.       — Так оно и есть, мисс Гунаван. Вы знакомы с его деятельностью? — продолжил Мальсибер, и Нагини невольно поморщилась.       Её взгляд метнулся в сторону Тома, и она быстро ответила:       — Я сражалась против него на войне. Мы помогли положить конец его правлению. Косвенно, конечно.       Селина поперхнулась своим «чаем», резко повернувшись, чтобы притвориться, что это случилось из-за крепости напитка. Поставив чашку на стол с соблюдением всех приличий, она посмотрела на Тома – эту часть истории Нагини он оставил за кадром во время их короткой беседы. Он знал, что Нагини считает себя смелой, демонстрируя, что она не какая-то слабая жертва. Как и говорил ей Том. Но она произнесла то, что однозначно не стоило. И вдруг Том ощутил себя защитником мыши в логове гадюк. Все взгляды обратились к ней, а затем — к Тому, все ожидали его указаний относительно того, как следует реагировать на подобное.       Мальсибер сузил глаза.       — Что, ребёнок-солдат? Сколько Вам лет, двадцать? — из его горла вырвался глубокий смешок, но в его глазах не было ни капли юмора, и вся комната рассмеялась вместе с ним.       Чёртов Салазар. Грин-де-Вальд правил в 20-х и 30-х, он был прав. Том даже не подумал, что возраст Нагини мог выдать её. Он был слишком ослеплён всеми остальными возможностями. Страх наполнил его живот, тяжесть сковала вены, как разливающаяся смола. Мысль о том, чтобы тут же сразить Мальсибера Авадой, безжалостно искушала Тома.       Когда его пальцы потянулись к палочке, вмешалась Селина.       — Ты была на правильной стороне истории, Нагини. Похоже, ты действительно хорошая, — её взгляд метнулся в сторону Тома, когда она использовала имя Нагини, но та не дрогнула, — и могущественная ведьма. Что же привлекло тебя в нашем Томе? — она легко рассмеялась, пытаясь развеять напряжение, но Нагини лишь усилила его.       — Том прекрасно справляется сам, несмотря на всё, что ему пришлось пережить. И он был ко мне исключительно добр и щедр. Я благодарна за то, что встретила его, — она искренне улыбнулась Тому, и его сердце ёкнуло. В комнате воцарилась тишина, полная недоумения: как эта, казалось бы, обычная ведьма оказалась в окружении Пожирателей смерти. Незаметно для неё самой. И как это возможно, что Том в принципе привлёк её. Но едва ли они понимали, что все оказались втянуты в её игру. Том прикусил губу, сдерживая улыбку, которая, похоже, уже начинала проступать на его лице — он был кукловодом в игре, о которой они все и не подозревали.       В этот момент раздался грохот: дверь зимнего сада распахнулась, ударившись о стену, и в комнату вломился высокий человек.       — Я сделал это! — с воодушевлением прокричал Кантакерус Нотт, проплывая по комнате и размахивая испачканными чернилами страницами. — «Священные Двадцать Восемь, ритуалы и правила чистокровных!» Это шедевр! Книга, о которой наши предки могли только мечтать! — он поцеловал свои пальцы в знак восторженного самоудовлетворения и шумно опустил стопку бумаг о стол между Томом и Нагини.       Селина сжала губы, качнула головой одним коротким движением подбородка, и Нотт замер:       — Что?! Ты же сказала, что мы будем отмечать мою рукопись! Мне сказали, что будет огневиски! Вечеринка!       Том рассмеялся попыткам Селины контролировать неконтролируемое. Нотт был как бронепоезд без тормозов.       — Поздравляю, Нотт. Мы празднуем. На, выпей мой, — Том протянул ему свой стакан. Нотт осушил его одним глотком и хлопнул его по плечу. — Цирцея, Том. Ты и этот Этернум, — Нотт содрогнулся и тяжело выдохнул, как будто ликёр оскорбил его утончённые чувства. — Вот только Риддл и уважает моё достижение. Как всегда. Рад, что ты вернулся, Том. Эти болваны без тебя бесполезны.       Он прошёл вокруг стола, смахнув свои идеально уложенные каштановые волосы с лица, и наклонился, чтобы поцеловать Селину в щёку.       — Где твоя менее красивая половинка?       — Ворчит в своём чёртовом кабинете. Иди, вытащи его. Скажи, что мы устраиваем вечеринку по случаю возвращения Тома. Пусть подгонит эльфов, — командным тоном произнесла Селина, но при этом кокетливо подмигнула.       — Вечеринка по случаю возвращения? О! — Нотт схватился за сердце, наконец заметив Нагини, и поклонился ей. — Прошу прощения, мадам. Я был так поглощён своим восхитительным успехом, что ваше появление ускользнуло от моего внимания. Простите мне мою ужасную ошибку. Кантакерус Нотт.       Он наклонился через стол, протянул руку, и когда Нагини осторожно вложила свою в его, он поднял её к губам, поймав взгляд Тома.       — Какое удовольствие быть удостоенным вашего исключительного и ошеломляющего присутствия.       Нагини улыбнулась, как будто развлекаясь его театральной нелепостью.       — Какое удовольствие встретить будущего всемирно известного автора. О чём ваша книга?       Том закрыл глаза и потёр переносицу, в то время как Нотт задумался.       — О семейной истории, — сказал он с невинной улыбкой, и все рассмеялись.       Мальсибер заорал:       — Скучно!       Игнатиус, поднявшись из укромного угла, сказал:       — Увлекательно.       — Потрясающе, — искренне ответила Нагини. — Я сама большая любительница чтения. С радостью прочитаю, когда она выйдет.       Нотт поднял рукопись и помахал страницами в воздухе:       – Вы будете моим первым читателем, Нагини. Будьте уверены.        Его глаза оценивающе смотрели на неё, пока Селина наливала ему стакан огневиски, который он выхватил, проходя мимо стола:       – Отправляюсь на встречу с хозяином дома. Рад твоему возвращению, Риддл.       Том кипел от злости, когда Нотт выскочил из комнаты: её имя так легко слетело с его языка. Все в комнате ждали, затаив дыхание, пока он улыбался сквозь раздражение. Нагини казалась совершенно невозмутимой, даже очарованной. Нотт был способен соблазнить практически любую женщину, но мысль о том, что этой любой могла быть Нагини, заставляла пальцы Риддла подрагивать.       – Том, я позабочусь о том, чтобы сегодня вечером у нас был Этернум. Ты должен напиться, как и все мы, — Джастус понимающе улыбнулся.       Том сдержанно рассмеялся и ответил:       – Сегодня я воздержусь. После наших путешествий вряд ли госпожа Гунаван захочет участвовать в авантюрах такого масштаба, как у вас...       Нагини, усмехнувшись, подняла бокал, осушила его, осторожно поставила на стол и налила себе еще один, выпивая и его. Все взревели от её вопиющего неповиновения, а член Тома возбудился от желания наказать её за это.       – Думаю, вечеринка как раз то, что нужно, чтобы познакомиться со всеми твоими друзьями, мистер Риддл, — настаивала Нагини.       Селина взвизгнула и наклонилась через стол, снова наполняя бокал Нагини.       – О, Томми, дорогой... у тебя большие неприятности, – они с Нагини звякнули наполненными ликёром бокалами и выпили их до дна.       – Так что же это за вечеринка такая? – спросила Нагини, и её глаза начали слипаться по мере того, как ликёр разливался по её венам.       – Это будет сюрприз, но все будут приглашены. Тебе понравится. Вскоре я подберу для тебя идеальный образ. Блестяще!       Все зашевелились и начали выходить, коротко прощаясь, когда Селина выпроводила их из комнаты:       – Убирайтесь, бесполезные бродяги. Мне нужно многое подготовить. Увидимся в девять!       Нагини помахала на прощание рукой и вышла из зимнего сада, а Том повернулся к Селине и сурово прошептал:       – Проследи за тем, чтобы Гринграсс явился. Его присутствие обязательно.       Когда она кивнула с пониманием в глазах, он захлопнул за собой дверь. Им предстояло подготовиться к вечеринке.