Всё ради свободы

День Володи начался не с кофе, а с исследования кампуса и запоминания, где что находится. Наконец-то всё запомнив, Володя решил отправится на небольшую пробежку. Именно так Володя решил скоротать время до тренировки, которая начиналась через часа два. Пробегав вокруг кампуса где-то час, Володя вернулся на начальную точку. Остался час до начала, а Володя ещё не позавтракал. Поэтому, Давыдов быстро позавтракал и быстро пошёл на стадион чтобы спокойно переодеться, пока никого нет. Когда подтянулась вся команда, Давыдов уже был на стадионе. Хотя удивительно, что Матвеев вообще ещё не был на стадионе, потому что Володе казалось, что он там живёт, если опираться на слова Маши. Когда все пришли, Володя, да и Олег с Машей, наблюдали занимательную картину. Матвеев тащил Конева к воротам, который был этим очень недоволен. Лёша чуть ли не на руках тащил Юру к воротам, а тот в это время что-то обиженно ворчал и вяло пытался вырваться из хватки Матвеева. Понаблюдав ещё немного за этой сценой, Маша с Олегом стали расставлять мячи вдоль линии первой четверти поля, а еще несколько мячей Маша послала Володе. Тот, в свою очередь, встал на средней линии и разложил их вокруг себя. Тренировка началась с упражнений; почти все Давыдову были знакомы ещё со вчерашнего дня, хотя парочка оказались новыми. Сложность постепенно возрастала, и Конев профессионально отбивал все атаки, поэтому, посылая в его направлении очередной мяч, Володя раздраженно морщился от досады. Слабым утешением служило то, что Маше и Олегу везло не больше, зато почти треть ударов Лёши поразила цель. Для бывшего чемпиона страны результат, быть может, и слабый, однако, учитывая, что Матвеев всю жизнь был левшой и теперь переучивался, – весьма впечатляющий. Атаковать Конева правой – само по себе проявление отчаянного мужества, а еще и забивать при этом – вообще чудо. Через час тренировки, Матвеев дал передышку, отправив участников тренировки попить воды. Все (если быть точнее, то Олег и Маша) были слишком рады передышки, что не заметили того, что Матвеев остался с Коневым один на один. Под быстрые шаги Маши, которая направлялась в женскую раздевалку, и размеренные шаги Олега, Володя боковым зрением следил за ними, но как они зашли в раздевалку забил на это. Володе похуй на взаимоотношения Юры и Лёши. Володю интересовал более важный вопрос; каким образом «Ласточки» проигрывают с таким то вратарём? Володя признавал мастерство Юры, как вратаря, в этой позиции он чертовски хорош. Хоть Володе было досадливо от того, что он не забил ему ни разу, но он не отрицает что Юра профессиональный игрок, даже слишком. Всё время, которое Давыдов провёл на поле, Юра держал его в напряжение. Из-за этого напряжения, Володя старался в два раза больше, и оно пробуждало соперническую натуру Володи, которую он пытался закрыть в себе. Даже если Володе было обидно из-за того, что он не забил не одного мяча, но с каким азартом он пытался это сделать поражало парня. Давно он такого не чувствовал, такой азарт был только в малой лиге, когда он играл вместе с Игорем и Лёшей. Решив не мучить себя, парень хотел поинтересоваться у Олега насчёт этого вопроса, на который ему с удовольствием ответили. - Хорошо что ты признаешь профессионализм моего брата, в отличие от некоторых, - на этих словах Олег покосился на Машу, которая, в ответ на это, закатила глаза. – Мы продуваем почти все игры из-за того, что этот засранец не хочет играть, поэтому постоянно сидит на скамейке запасных. Но он всё равно, при всём своём не желании, выходить на поле, так как КРЭ пригрозил тренеру выкинуть «Ласточек» из первого дивизиона, если мы не начнем хоть изредка выигрывать. Поэтому тренер старался выгонять Юру на поле, чтобы мы выигрывали, а если он не хотел, то он его пинком выбрасывал на поле, хоть и после этого задабривал его прогулом уроков в университете и пропуском некоторых тренировок. - Подкупать прогулами? - Ага, Юре нужен стимул для того, чтобы играть, так как ему плевать на проигрыш. - Да не может такого быть, чтобы вратарю было плевать на проигрыш? Что за вратарь за такой? – недоумевал Володя, ему было не понятно, как так можно. - Вот так бывает, - пожал плечами Олег. Володя был в ужасе от такого отношения к игре. От осознания того, что Юра закапывает свой талант Давыдову стало тошно. - Володенька, просто забей на это, - встряла в разговор Маша, которая зашла к ним в раздевалку с бутылкой воды. – Можешь даже не пытаются облагоразумить Юру, наступишь на те же грабли, что и Лёша, - она прервала свою речь, чтобы попить воды. Когда её губы отлипли от бутылки, она облизнула их и продолжила смотря Володе в глаза. – Лучше обрати внимание на кого-то более симпатичного. Но Володя не обратил на её слова и действия никого внимания, продолжив расспрашивать Олега о Юре. - А почему он щас играет? – с любопытством задал вопрос Давыдов, не обращая внимания на Машу, которая пыталась обратить его взгляд на себя. Олег тихо посмеялся над попытками сестры и ответил парню. - Только из-за Матвеева. Когда Лёха стал одним из «Ласточек» и с клюшкой в правой руке вышел на поле, вслед за ним вернулся и Юра. Раньше они грызлись как кошка с собакой, сейчас, конечно, ничего не изменилось, но их споры поубавились , а теперь не разлей вода, чуть ли не фенечки друг другу плетут. - А с чем это связано? – Володя был в замешательстве. - А я что знаю? Свечку не держал, когда они стали лучшими подругами, - взмахнув руками, Олег чуть не дал затрещину Маши, которая громко взвизгнула и отшатнулась подальше от Олега, который быстро извинился перед сестрой, добавил. – Если раскроешь это дело, расскажи мне, мне тоже интересно. Дверь, ведущая со стадиона в раздевалку, распахнулась: их взору пристал Юрий Конев. Он обвел всех троих долгим взглядом, словно не понимал, какого чёрта они еще здесь. - Так, девочки, расходимся и марш на тренировку, а то меня Лёха с потрохами сожрёт! – вымученно вскрикнул Юра, с мольбой в глазах смотря на всех, но остановив свой взор на Володе резко приблизился и взяв его под локоть повел на стадион. Нужно сказать самому себе спасибо за то, что Володя надел линзы, а не очки, которые бы от такого резкого действия слетели с него. Пока Юра тащил Давыдова на поле, за ними побежали Олег и Маша, которые были в недоумение, ну по крайней мере один из них. Другая было в ярости, у неё опять увели Володю из под носа, так и ещё не дали покрасоваться перед ним. - Эй, Лёха, я привел их, - своим криком Юра обратил внимание Лёши на ребят. - Спасибо, - сухо поблагодарил Матвеев Конева, который был недоволен таким ответном. Подойдя поближе, Конев отпустил Володю и опасно приблизился к Лёше. Но не успел он ничего сделать, потому что Матвеев отошёл от него. По глазам Юры было видно, что его товарищи так просто не отделается от него, но это будет попозже, а сейчас Матвеев стал говорить, не обращая внимания на Юру. - Так, Олег, ты со мной. Маша, Юра, берите к себе ребенка. Играем два на три, наши ворота без голкипера. - Я вообще-то не ребенок, ты всего-то на год старше, - на самом деле Володя был самым старшим из них, ну, если не считать Олега, с которым они были одногодками. Но его замечание почти все проигнорировали, только Олег потрепал его по голове и отправился за Матвеевым. Почему Володя в своём возрасте не был в университете была проста, как пять копеек. Они были в бегах, и так как отец знает его настоящий возраст, он бы первым делом стал искать Володю в университете. И отец знал на сколько сильно Володя хотел учиться в школе и, уже потом, в университете, . Володя очень люблю учиться, потому что учёба была ещё одним хобби, которым ему было разрешено заниматься, помимо экси. У его отца был целый список хобби, которые были запрещены, и опираясь на этот список Володе можно было заниматься только учёбой и экси, ах да ещё можно было заниматься языками, и то Володя умолял отца разрешить ему заниматься этим. Несмотря на то что игроков было всего пятеро, позиции они заняли как в полноценном матче: Володя и Лёша встали на средней линии, Маша– на дальней линии защиты, то есть на линии третьей четверти, Олег – на линии первой четверти. Юра, стоявший на домашних воротах, взял на себя роль полузащитника и выбил мяч на другую половину поля. Заслышав стук его клюшки, Володя рванул за мячом, стараясь опередить Олега. По идее, Матвеев должен был действовать так же и обогнать Машу, но он почему-то остался на средней линии. Олег тоже не стал суетиться и даже не попытался поймать мяч с отскока. Однако размышлять, почему всё так, было некогда, и Володя просто поймал мяч в воздухе. Прошло от силы секунд пять, как перед ним словно из ниоткуда вырос Лёша, у которого явно не с добрыми намерениями. Он хрястнул своей клюшкой по клюшке Володи с такой силой, что мяч улетел в одну сторону, а снаряд Володи – в другую. Давыдов тихо шикнул и стал материть Лёшу на чём свет стоит: его руки стали неметь, а после их пронзила острая боль, из-за которой по коже пробежали мурашки. Ну естественно, Лёша же не чай с ним собирался пить. - Можешь уже считать секунды до своего проигрыша, - с насмешкой проговорил Матвеев и побежал за мячом. Давыдов поднял клюшку и поспешил следом, но уже потерял драгоценное время и угнаться за ним не успел. Тогда наперерез Лёше вышла Маша, которая пыталась помешать Матвееву с таким блеском в глазах, однако Лёша с легкостью её обвел и несколько секунд спустя забил гол. Юра, которому полагалось защищать ворота, просто стоял, опираясь на свою здоровенную клюшку, и даже не почесался, когда лампочки на стене у него за спиной вспыхнули красным. - Мог бы и постараться или сделать вид, что ты пытаешься, - прожигая Володю взглядом, таким презренным взглядом. Из-за этого взгляда Володе стало ещё обиднее, он стал ненавидеть себя ещё больше, похоже отец и мать были правы, Володя ни на что не годился, если он не может забить, хотя бы, один раз. Давыдов сжал губы в короткую линию, стиснул клюшку в своих ладонях с такой силой, что казалось она разломится пополам. Но тут услышал знакомый голос. - Лёха, отстань ты от него, парень, в отличие от тебя, в никому неизвестной команде был, и он не является звездой спорта, - кричал Юра, с другого конца поля, на своего товарища. - поэтому, заткнись. Володя очень удивился, что Юра решил опустить Лёшу с небес на землю, но грех жаловаться. Володе было приятно из-за этого, потому что, если бы он не услышал чей-нибудь голос, то игре бы был конец и нервам Володи тоже. Зло цыкнув, Лёша сказал продолжать игру, прожигая его взглядом. Маша поймала мяч и перебросила его Юре, который перехватил его толстой вратарской перчаткой. Игра возобновилась, и голкипер снова мощным ударом отправил мяч на другой конец поля. Матвеев побежал в сторону Маши, предоставив возможность разбираться с Олегом. Володя метнулся за мячом, Олег — тоже. Давыдов уже готов был перехватить мяч, но тут Олег использовал силовой прием и врезался в него на полном ходу. Потеряв равновесие, Володя пошатнулся и, дабы не упасть, упёрся клюшкой в землю. Олег поймал мяч и, перебросив его через Володину голову, отдал пас Матвееву. В это время Юра стоял не подвижно и просто провожал взглядом мяч, который бьет по прямоугольнику ворот. - А что делает Юра? - в недоумение спросил Володя, смотря в сторону ворот. - Ну, как видишь - ничего, - легко ответила Маша, смотря туда же. Для команды всего из двух человек поле сразу становилось гораздо больше, а правило, согласно которому владение мячом не должно превышать десяти секунд, заставляло играть от борта. Этот непривычный стиль был Володе совсем не по душе, а его неподготовленность лишь упрощала задачу Лёши и Олегу, которые полностью владели игрой. С каждой подачей Давыдов старался все сильнее и двигался все быстрее, но это был не Милпорт. Против спортсменов такого уровня ему не хватало его детского опыта и скорости. Сначала Володя испытал досаду, потом пришел в изумление, потом снова разозлился и так и остался в этом раздражённом состоянии. Пару раз он даже забил, однако для него самого голы не имели никакой ценности: подумаешь, достижение - попасть в пустые ворота. Через всего двадцать минут, Лёша остановил игру, которая должна была длится подольше. - Ушли все нахер! - прорычал Матвеев, свирепо смотря на Олега и Машу. - Вы оба, быстро вышли с поля, тренировка закончена! Как только Олег закрыл за собой дверь, Лёша сгреб Володю за решетчатое забрало на шлеме и потащил его к воротам Юры. Конева заинтересовало происходящие перед ним и он, с любопытством, наблюдал за двумя парнями, облокотившись о клюшку. Когда Володя встал на отпечаток ласточкиных лапок, обозначающий линию штрафного броска, Матвеев его отпустил. - Мяч на базу, - в приказном тоне сказал Лёша. Недовольно цыкнув, Юра выполнил приказ. Поймав мяч, Лёша с силой ткнул его в грудь Володи. - Так, будешь стоять и пытаться забить мяч Коневу, пока тот не выдохнется. - Что-то мне это не нравится, - недовольно прошипел Юра, но после того, как взглянул на Володю улыбнулся, в глаз появился интерес. Развернувшись на пятках, Матвеев быстрым шагом удалился с поля, громко хлопнув дверью. Пожав плечами, Володя медленным шагом пошёл в угол, где во время тренировок стояло ведро с мячами, принес его и поставил на ближнюю линию защиты, а сам вернулся на пятачок с лисьей лапой и приготовился к первому броску. Юра, во время тренировки не пошевелил и пальцем, а в игре с Володей заинтересовался. Широким замахом своей массивной клюшки он услал мяч так далеко, что тот отскочил от дальней стены поля. Володя оглянулся с восхищением в глаза и взял из корзины другой мяч и сделал вторую попытку. А дальше он потерял счет времени. Удары и минуты слились в изнурительную круговерть. Мышцы уже давно горели, однако Давыдов не останавливался – останавливаться было нельзя. В конце концов боль в руках сменилась полным онемением. Конев с его тяжелой клюшкой к этому времени тоже должен был устать, однако продолжал работать как заведенный. Володя понял, что дошел до предела, когда клюшка просто выпала у него из рук, со стуком ударилась о покрытие поля и отлетела к воротам. Юра наблюдал за его страдания с неким беспокойством. Лёжа звездой посреди поля, Володя пытался отдышаться и прийти в себя, смотря вверх, он думал о том, что он хочет умереть, от усталости глаза Володи закрылись. Пока парень думал об этом, он не услышал шаги вратаря, который присел на корточки, после этого немного наклонился над Володей, он стал рассматривать лицо парня, как трепетали его ресницы, как стекал пот с его лица, как он пытался отдышаться. Прошло некоторое время прежде чем Юра перестал созерцать своего товарища, который медленно открыл глаза и тоже стал разглядывал товарища в ответ. Оба парня находили друг друга очень даже симпатичными и не могли оторвать от друг друга взгляд. Первым опомнился Юра, нервно отведя глаза от лица Володи, парень встал с корточек и немного обошёл Давыдова, после этого немного помедлив, он смущённо протянул ему руку, всё так же не смотря в сторону Володи. Немного помедлив, взвесив все за и против, Володя нерешительно дотронулся до руки Юры и нежно сжал её. Почувствовав прикосновение руки Володи к своей, Юра повернул голову в сторону лежащего парня и потянул парня на себя, помогая подняться, для того, чтобы Володя не упал после того, как Юра поднимет его, парень решил протянуть другую руку, чтобы обхватить товарища за талию, тем самым Юра выступал его опорой и ещё он прижал его к себе. Из-за того, что Юра был ниже Володи на целую голову, он уткнулся лицом в его грудь, а Володя в макушку Юры. Простояв так пару минут, парни отстранилась от друг друга, каждый из них старался не смотреть другому в глаза, обоим было очень неловко. - Спасибо что помог мне, - краснея, произнёс Володя, смотря куда-то в другую сторону. – Ты потрясающе играл, - он хотел сказать что-то ещё, чтобы развеять неловкость между ними, но не нашёл что сказать. - Да, не за что, ерунда, - лихорадочно ответил Юра, его глаза метались по всему полю, он не знал куда деть свой взгляд. – И ты тоже не плохой играл, - ответил любезностью на любезность Юра, на смуглой коже появился красный цвет, в особенности, это было видно на щеках и ушах. Повисла неловкая тишина, один парень переминался с ноги на ногу, другой разглядывал пол, как будто там было что-то невероятно интересно. - Думаю ребята нас заждались, давай уберем мячи и пойдем отсюда? – отводя взгляд от пола, Володя перевёл взгляд на Юру, который не смотрел на него, но на его предложение согласился. Это Володя понял по почти незаметному кивку. Отвернувшись от друг друга, они пошли собирать мячи. Володя понял, что он идиот, потому что он попросту не мог взять мяч, его руки просто горели от боли, не обращая внимания на обеспокоены взгляд Юры, он превозмогая боль, собрал с поля все мячи. Стремясь угнаться за другими, сегодня он зашёл слишком далеко. Если он не одумается и не будет увеличивать нагрузку постепенно, то в августе попросту не сможет играть. Когда они закончили, оба быстро скинули взглядом поле, устало вздохнув отправились в раздевалку. Руки горели огнем, когда он стягивал с себя форму, а последующее одевание и вовсе далось ему с неимоверным трудом. Володя ели как добрел до дома Евгения, передвигаясь медленнее обычного, и кое-как поднялся на седьмой этаж. Дверь квартиры была не заперта; тренер дожидался его в коридоре, держа в руке жестянку с молотым кофе. - Заходил Матвеев, сказал завтра не приходить на тренировку, а то ты там сдохнешь, по его словам, - попивая свой молочный кофе, беззаботно сообщил Евгений. – И ещё что бы развлёк тебя записями прошедших игр, - закончив свою речь, тренер уже хотел удвоится в свой кабинет, но остановился, вспомнив что-то. – Это правда, что ты себе чуть руку не сломал пока играл с Коневым, - вопросительно посмотрел на Володю тренер, с жестянкой в руках. - Я слишком сильно увлёкся, - тихо подтвердил Володя, потирая больную руку. Резким движением руки, Евгений отправил жестянку в полёт, которая полетела в сторону Володи. Инстинктивно уклонившись от летящий в него жестянки, Володя быстро отошёл подальше от тренера. Банка улетела в стену и, спасибо что она была пустая, отскочив от стены, банка упала на пол. Тренер, со злостью в глазах, стал наступать на Володю. - Долбаёб, я надеялся на твою благоразумность, - рявкнул тренер. Давыдов рефлекторно отшатнулся от разъярённого мужчины и, только когда тот замер, понял, что сделал это по привычке. Лицо тренера почти угрожающе лишилось всяких эмоций, почему-то Володе стал стыдно, стараясь отстраниться ещё дальше от тренера. Эта привычка у него появилась в семь лет. До семи лет Володе приходилось через силу отодвигаться от отца, когда тот был зол. Почему через силу? Ответ был просто – страх. Когда отец был раздражён или зол, он сразу же отправлялся к своему сыну, чтобы выпустить на нём пар. И когда происходили такие моменты (а происходили они почти каждый день), Володя просто застывал в страхе, а когда отец приближался, он приходил в ужас, потому что знал, что сейчас будет. А что ему было делать? Ему меньше семи, да даже если бы он был постарше, Володя бы не смог по соперничать со взрослым мужчиной в силе, тем более он был в сто раз сильнее него. Если бы отец захотел забить Володю до смерти, он бы с лёгкостью это сделал, ведь его сын не сделал бы ему ничего, максимум пару царапин, и то не факт. После семи это стало привычкой. Володя машинально уклонялся от ударов отца, всегда пытался сбежать от него, иногда это получалось успешно, иногда нет. После того, как они сбежали от отца, Володя неосознанно избегал мужчин, которые были одного возраста и телосложения с отцом. Ещё у этой привычки был плюс, ему хватало одного взгляда на руки человека, чтобы определить безопасную для себя дистанцию. Если кулак полетит в его направлении, он наверняка успеет увернуться. Но даже если не успеет, сила удара будет не полной. Поэтому, Володя всякий раз вставал на безопасное расстояние от своего оппонента. Это был несомненный плюс. Гнетущая тишина длилась слишком долго, всё это время тренер исподлобья смотрел на Володю, из-за этого ему стало ещё более стыдно и страшно, поэтому он решил побыстрее развеять её. - Извините меня за эту оплошность, больше такого не повторится, - это всё что смог выдавить из себя Володя. И эти слова только усугубили ситуацию. Евгений не ответил, казалось что он где-то в другой вселенной, но при том он не отводил взгляд от парня. Наконец он заговорил и, одновременно с этим, подозвал Володю пальцем, словно пса. - Иди сюда, - отчеканил тренер, переставая сверлить Володю взглядом. Отпрянул от стены, которой всё это прижимался Володя, он поспешил выполнить приказ тренера и встал перед тренером – чуть дальше, чем на расстоянии вытянутой руки. - Взгляни на меня, - чётко произнёс тренер, с не читаемой интонацией. Володя стыдливо поднял глаза. Лицо тренера было пустым, что очень сильно напрягало парня. Поднимая глаза, он надеялся увидеть хоть каплю эмоций будь то гнев, разочарование, недоумение. Да что угодно! Но не отсутствие их, это начало пугать его. От мыслей Володю отвлёк голос тренера, который звучал довольно твёрдо. - Мне надо тебе кое-что объяснить, - осторожно начал Евгений. – Я бываю слишком вспыльчивым человеком, в таком состоянии я могу кидаться предметами, могу орать. Но я никогда не решусь ударить кого-либо, если только ко мне не полезут первым. Я ни разу в жизни не бил кого-то без повода и, уж поверь. Ты понял всё, что я сказал, ребёнок? - Да, - с недоверием ответил Володя. - Хорошо, ребёнок, - со вздохом произнёс тренер, потирая виски. – Я уже поел, но, как я понимаю, ты ещё не ел, поэтому иди поешь. А я, пока, пойду займусь работой. Хоть Володя не хотел есть, точнее его организм отвергал еду, но еду предложенную тренером, он проглотил до последнего кусочка, чуть ли не вылизав тарелку в придачу. После мытья посуды, Володя хотел зайти в кабинет тренера, чтобы посмотреть своё личное дело, но вспомнив что Евгений находится там, отдёрнул себя. Поэтому решил пойти поспать, за сегодня было слишком много впечатлений. Ему нужен отдых.

━⁠☆⁠.⁠*｡ﾟ⁠☆ﾟ⁠.⁠*━⁠

Через недели две Володя понял – он ненавидит Матвеева. Володе стало казаться, что Лёша наблюдает за ним всё время, ему уже везде стал казаться его осуждающий взгляд. От этого у него по спине пробежали мурашки. Бегал он быстрее всех, но остальные были сильнее и техничнее его самого. Матвеев знал, что ему не хватало опыта, однако проступков и лени (небольшой перерыв считался за лень, по мнению Лёши) ему не прощал. Давыдов не хотел, чтобы его жалели, но отчаянно нуждался в понимании и снисхождение. В какой-то момент он сдался и решил обратился к Олег за советом (и ещё что бы пожаловаться, но он этого никогда не признает), как поладить с звездой экси. Сидоров на это лишь вздохнул и улыбнувшись сказал: «Я и сам не знаю, если разузнаешь сообщи мне об этом». Изрядно заебавшийся Володя не принял это за ответ, но возражать не стал, просто тихо негодовал. К счастью, злость на себя и ненависть к презрительной тренерской натуре Матвеева не давало ни сил, ни времени на какие-либо другие чувства. Давыдов уже две недели тренировался с этой неадекватной командой, а Лёша всё еще отказывался его принимать, замечая лишь косяки, число которых, судя по всему, с каждым днем только росло. После двух недель брезгливого недовольства со стороны Матвеева терпение Володи, которого было довольно много (по его мнению), кончилось. Да пусть бы он опять стёр себе руки и ноги в кровь, путь бы он опять изнурял себя тяжёлыми тренировками, если это поможет изменить мнение Матвеева в другую сторону, если он будет считать Давыдова товарищем, а не куском дерьма, то он готов пройти через всё это. Вся жизнь Володи теперь подчинялась экси, начиная с утренней пробежки до спортзала, после занятий в котором следовала изнурительная тренировка на поле, и заканчивая длинной пробежкой после ужина. По вечерам парень наматывал круги вокруг кампуса, а кроме того, бегал вверх-вниз по трибунам на стадионе, чтобы добиться пущего эффекта. Однако, несмотря на все старания, он по-прежнему отставал от других членов команды, пускай к ночи и падал замертво от усталости. К концу второй недели на него напала бессонница: он не мог спать, потому что постоянно анализировал допущенные ошибки. В одну из ночей Володя не мог сомкнуть глаз, поэтому вздохнув, он медленно откинул одеяло и тихо вышел из квартиры тренера. Время было около часа ночи, и на улице была непроглядная тьма, так в добавок на улице была такая холодрыга. Володя это понял, когда вышел на улицу и понял, что было ошибкой выходить в пижамных штанах и в лёгкой футболке. Впрочем, когда Володя был на пол пути к университету, холод стал его отпускать. Освещения вообще не было, но он смог выйти на извилистую окружную дорогу, огибающую кампус, фонарей стало больше. Давыдов мог добраться до стадиона даже в темноте, даже с закрытыми глазами. На парковке, как обычно, стояло два-три авто; по второй площадке, судя по силуэту, ходил охранник. Остановившись у двери, Володя осознал, что он прошёл мимо машины Коневых. С начало парень подумал, что тренер услышал, как он выходит из квартиры и решил сообщить его товарищам, чтобы они выяснили для чего он ушёл, но тут же отбросил эту мысль из своей головы. Выдохнув, Володя решил ввести код и немного помедлив зашёл в помещение, как ожидалось, свет горел. Он заглянул во все углы, но никого не обнаружил. В фойе сделал растяжку, затем толкнул заднюю дверь. До его слуха донёсся стук мяча, отскакивающего от стены, но отсюда он не видел, кто играет, потому что обзор по обеим сторонам закрывали высокие трибуны. Уже почти у выхода на поле Володя разглядел Матвеева. Стоя в одиночестве на линии первой четверти, тот доставал мячи из ведра и методично посылал их в стену. Давыдов молча взирал на это странное упражнение и только после дюжины ударов сообразил, что Матвеев добивается попадания в одну и ту же точку — отрабатывает меткость ударов правой рукой. Глядя на то, как он занимается этим, упрямо и истово, посреди глухой ночи, Володя почти простил его. От себя Лёша требовал не меньше, чем от других. Он сам задрал планку, сам тянулся к ней, не жалея сил, и не понимал, почему этого не делают остальные. Давыдов продолжал наблюдать за товарищем, но довольно скоро почувствовал, что кто-то смотрит и на него. Оглядываться нужды не было: такой тяжелый, сверлящий взгляд мог принадлежать лишь одному человеку. Володя не стал оглядываться, он просто громко произнёс, чтобы Юра его услышал: - Не собираешься сыграть с ним? - А зачем? - лаконично отозвался Юра из-за его спины. - Он, по-моему, и так хорошо справляется, зачем же ему я. Ответ Конева Володю не удивил, он понимал его настрой. Подождав минуту, Володя продолжил. - Ну, как же, ты можешь ему помочь. - А зачем, - раздражённо повторил Юра. Володя медленно развернулся, скользнул взглядом вдоль пустой домашней скамейки запасных и по местам позади нее и увидел своего собеседника, который выглядел довольно раздражённым. В это время Юра сидел в проходе, подавшись вперед и уложив скрещенные руки к себе на колени. Парень прожигал Володю взглядом, как в день драки со своей сестрой. Володя решил развеять обстановку, а то ему казалось, что Конев на него броситься. - Могу ли я задать вопрос? – немного нервно сказал Володя. - Хм, валяй, - когда Юра это произнёс, то резко ответил от него взгляд, он пытался казаться равнодушным, но в его глазах плясали черти. - Почему ты так не любишь экси? - А тебе какая разница? – ответил вопрос на вопрос Конев, сжимая губы в тонкую полоску. - Я бы хотел узнать тебя, - в районе слышимости протараторил Володя, но тут же добавил. – Ты мне кажется интересным человеком и мне бы хотелось узнать тебя, - на эти слова Юра зло усмехнулся. - Да что ты говоришь, - ядовито сказал Юра. – А я думал тебя интересует только Маша, ты так на неё смотришь и она тоже не отстаёт. Володя в недоумение уставился на своего товарища, который опять прожигал его взглядом. Володе даже стало интересно, как он смотрит на Машу? С Машей они виделись довольно редко, только на тренировках, да и они всегда перекидывались всего парой слов и расходились по своим делам. И как она на него смотрела? Давыдов находится в недоумение, поэтому решил спросить у Юры об этом. - А как я смотрю на Машу? И в смысле «она тоже не отстаёт»? Да и как это связано с тем, что я хочу узнать тебя получше? – засыпал его вопросами Володя, вопросительно глядя на Юру. Юра уже хотел открыть рот, чтобы что-то сказать, но тут мы услышали голос Матвеева. - Юра! – воскликнул Лёша с поля подходя к двери и тут он замечает Володю. – А ты чё тут делаешь? Не сидится на жопе ровно? Матвее закрыл дверь на поле, снял шлем и, скользнув глазами по Коневу, упёрся взглядом в Володю. Парень выдержал этот взгляд. - Хотел поинтересоваться, и да, не сидится, - тихо, но твёрдо произнёс Володя. - А толку то? – язвительно сказал Лёша, насмешливо глядя на Володю. – Уж лучше бы у тренера остался. Это было достаточно грубо, но этого стоило ожидать. Да и надеяться на то, что Матвеев скажет ему пару добрых слов и погладит его по голове за такое решение было глупо. Поставив ведро с мячами под ноги, Лёша положил клюшку и шлем на трибуну, чтобы снять защиту. Стянул перчатки, ткнул их под мышку, просунул пальцы под лямки нагрудника. Когда он закончил, Конев вырвал у него снаряжение, а затем подцепил за решетку шлем. - Юра? – вопросительно посмотрел на Конева Матвеев. – Всё о'кей? - Ещё как, - зло отозвался Юра, развернувшись он раздражённо пошёл в раздевалку, а за ним поспешил Лёша, оставляя Володю в одиночестве. Невидящим взглядом Володя глядел на поле, всё также сидя на трибунах. Он даже не обернулся на звук закрывающие двери, его взгляд был прикован к полю, на котором только что был Матвеев. Он хотел подойти и взять мячик, его тело онемело, он не мог пошевелить и пальцем, Володя только мог тупо смотреть перед собой, но вдруг он вздрогнул. - Вот чёрт, - тихо выругался Володя. Воспоминания нахлынули, погребая его под собой. Дорога из Аризоны пролегала сквозь Неваду, чтобы завершиться в Калифорнии. Память вынесла на берег сознания дикий пляж с черным песком, где мать выдохнула последние силы.

━⁠☆⁠.⁠*｡ﾟ⁠☆ﾟ⁠.⁠*━⁠

Тогда Володя, ослепленный заботой, не подозревал, что рана уже разъедает ее плоть изнутри. Мать скрывала ее, словно постыдную тайну, а на вопрос, зачем она так поступила, отвечала, что это пустяк, что их выживание куда важнее. Когда же Володя увидел рану, его охватил первобытный ужас. Под повязкой, на голени, зияла разверзшаяся бездна, от которой поднималось зловонный запах разложения, хоть они и были на свежем воздухе, запах всё равно был сильным, казалось что он чувствуется за километр. Зажав рот и нос ладонью, он зачарованно разглядывал её, с ужасом осознавая размеры раны, из которой сочилась густая, желтая жижа – гной. Володя застыл, словно парализованный, но оцепенение быстро сменилось яростью. Очнувшись, он обрушил на мать шквал криков: как она могла скрывать такое? Почему не обратилась к нему? Вопросы сыпались, как град, но поток его возмущения был грубо прерван бранью матери. А после этой перебранки произошло нечто, что Володя никак не мог вычеркнуть из памяти. После ругани, Володя начал думать, что же делать? Как помочь матери? Но тут его размышления прервала мать, она вынув свой пистолет из кармана протянула его Володе. Парень смотрел в недоумение сначала на пистолет потом на женщину, но после того, как она приезжала взять его Володя перестал созерцать их и выполнил приказ. Когда он брал оружие в руки по телу пробежала мелкая дрожь. «Это не к чему хорошему не приведёт» - промелькнуло в мыслях парня. Всё в том же приказном тоне мать произнесла: Пристав его к моей голове и нажми на курок. Это было сказано спокойно, без каких либо эмоций. В шоке посмотрев на мать, парень стал говорить, что он не будет этого делать. Но его опять прервали, мать подошла и дала ему смачную пощёчину, из-за которой Володя отшатнулся на пару сантиметров чуть не грохнувшись на песок под его ногами, но всё-таки смог удержаться на ногах. Мать смотрела на него с таким презрением, что ему становилось очень страшно. Ещё раз повторив свои слова, мать приблизилась к нему, взяла его руку, в которой находился пистолет, и приставала его к своему лбу. Володя направил свой взор, полный не верящего ужаса, на женщину, стоявшую перед ним. Руки его дрожали мелкой, судорожной дрожью. Разум застилала густая пелена страха, в ушах стоял оглушительный звон, и мир вокруг казался призрачной, искажённой реальностью. Нет, это был не сон. Это был кошмар, самый что ни на есть настоящий, осязаемый кошмар, в котором он, казалось, застрял навеки. Володя отчаянно пытался вырвать руку, но хватка матери была безумно крепкой. Паника захлестнула его. Он судорожно дёргался, силясь отстраниться, спрятать руку, в которой лежал пистолет, но все тщетно. Мать была непреклонна. Осознав, что освободиться невозможно, Володя взмолился, умоляя ее остановиться. Внезапно он почувствовал, как по щекам покатились слезы, как ноги подкосились, и он рухнул на колени перед матерью, которая склонилась к нему, все еще сжимая его руку мертвой хваткой. Тогда у Володи случился нервный срыв, он кричал, плакал, умолял мать не делать того, что она задумала, стоял на коленях перед ней утыкаясь ей в грудь, тем самым пачкая одежду слезами. Пока Володя ревел в грудь матери, она впилась в него взглядом, который выражал полное безразличие, так казалось на первый взгляд. Вдруг парень почувствовал, как на него упала каплю, затем ещё одна и ещё, оторвавшись от груди матери, Володя быстро вскинул голову, и понял, что из глаз его матери шёл град слёз, губы были сложены в тонкую линию, руки пробивала лёгкая дрожь, да и, в принципе, всё её тело. Володя в тот час поднялся с колен и опять предпринял попытку отговорить мать от опрометчивого поступка, но мать стояла на своём, сквозь слёзы она шептала о том, что она хочет умереть от его рук, а не от рук отца Володи и что ему будет легче сбежать от отца без неё. С последним, да, что уж говорить, Володя был категорически не согласен со всеми словами матери. Володя отказывался верить, что мать действительно пойдет на это. Он цеплялся за призрачную надежду, но она развеялась, словно дым, когда его мать безжалостно растоптала Володины ожидания. Володя уже хотел открыть рот, чтобы высказать своё негодование, но он не успел. Мать быстро прошептала три заветных слова, которые Володя хотел вновь услышать: Я люблю тебя. Прибывая в шоке, Володя не мог пошевелиться, эти и воспользовалась мать, она оперативно нажала на курок. Звук выстрела пронёсся по всему пляжу, тело женщины упало на песок, словно тряпичная кукла. Прекрасное лицо, которое недавно было живым, теперь представляло собой кровавый кошмар. Тяжелый запах крови ударил в нос, а алая жидкость залила руки, одежду и лицо. Володя застыл, словно громом пораженный, глядя на бездыханное тело матери. Пистолет всё ещё сжимала дрожащая рука. Ноги превратились в вату, а в голове, словно эхо, звучали последние слова матери, а после оглушающий выстрелу. В ушах звенело, сознание затуманилось. Володя бессознательно рухнул на колени, словно подкошенный, прямо перед бездыханным телом, расположенным на песке. Пистолет выскользнул из ослабевшей руки. Давыдов, ослепленный ужасом, не веря своим глазам, пополз вперед, к лицу матери, если его можно было так назвать. Он вглядывался, отчаянно пытаясь убедить себя, что это лишь кошмар, жуткий, но всего лишь сон. Но осознав, что это никакой не кошмар, Володя резко засмеялся, слёзы с большей силой потекли из глаз. После того, как Володю немного отпустило, он поднялся на ноги, подошёл к багажнику машины и достал из него канистру бензина, после взяв тело матери парень потащил его к машине, а после закинул на заднее сиденье автомобиля. Облив всю машину бензином, он зажёг зажигалку матери, которая была у неё в кармане джинсов и поджёг машину. Обессиленно осев на песок, и невидящим взглядом уставился на пылающий автомобиль. Внутри, в огненном чреве, покоилось бездыханное тело женщины, некогда любившей его. Ирония судьбы – он никогда не желал такой участи матери. Пусть последние восемь лет она и не проявляла любви, оставляя на его теле синяки от побоев, но в этой жестокой заботе сквозила иная правда, странная, но неоспоримая: она заботилась о нем. Когда машина догорела дотла, обуглившиеся до черноты, он извлёк из металла останки матери и, проплутав несколько километров, предал его земле. Вернувшись к трассе, Володя, оглушенный шоком, словно ослеп и оглох. Сутки брел в беспамятстве, пока не рухнул на колени у обочины, содрогаясь в мучительной рвоте, готовый извергнуть из себя саму душу. Каким-то чудом достигнув Сан-Франциско, он пробыл там лишь день, словно обжигаясь его светом, и двинулся дальше, к Милпорту. День – шаг, километр; большее было не под силу помраченному горем разуму. Веки его словно приросли к глазам. Перед внутренним взором стояла кровавая каша, некогда бывшая лицом его матери.

━⁠☆⁠.⁠*｡ﾟ⁠☆ﾟ⁠.⁠*━⁠

Наконец-то выплыв из воспоминаний, парень судорожно покачал головой. Оглядевшись, Давыдов убедился, что он находится в Ласточкином гнезде, а не на пляже, после того, как жёг труп матери. Давыдов, вперившись взглядом в простирающееся поле, с усилием сглотнул, пытаясь унять подкатившую к горлу тошноту. Пусть сулят златые горы и расстилают шелковые ковры — он не из их породы. Никто. Ничто. И эта истина — словно клеймо, выжженное на сердце. «Ласточкино гнездо» — не его мир, не для таких, как он. Володя пусть учится, пусть наслаждается каждым мгновением игры, пока еще горит искра надежды. Но час расплаты неизбежен. Лелеять мечты о большем — лишь ковырять старую рану, которая неизбежно разверзнется в будущем.