Город Цветных кварталов

      У Мамору были идеальные музыкальные пальцы — длинные, тонкие, красивые, такими бы на фортепиано играть, но у проректора Джиба совершенно другие заботы. Вот сейчас, например, Мамору курил, зажав между средней и указательной фалангами удивительно вонючую сигарету, хотя Сецуна терпеть не могла, когда в ее кабинете дымили, а в другой руке сжимал список первокурсников. Сецуна не помнила, увлекался ли когда-то король музыкой, хоть в одной из своих жизней. Откровенно говоря, она вообще мало помнила: сил расколовшегося Серебряного кристалла, благодаря которому Серенити смогла передать воину времени часть своего послания, хватило лишь на малое — пробудить в ней сенши в темные времена и найти правителей Хрустального Токио. Иногда это казалось насмешкой. Например, сейчас, когда начинался новый учебный год, а никого из сенши или земных генералов они так и не нашли, и неизвестно, найдут ли. Раз за разом надежды, просыпавшиеся с набором новичков, гасли, принося разочарования и опустошение. Мамору, Усаги и Сецуна перебрали, кажется, тысячи имен, перепроверили тысячи магов, но никто из них не пробудился, и все начиналось сначала: повышение рейтинга университета Ренацион, новейшие приманки и программы, усложненные вступительные экзамены, строжайший отбор, и… ничего. Может, зря они решили, что сенши непременно должны быть незаурядны? Может, они — самые обычные? Может, это просто их фантазия — то, что нет их могущественнее и искуснее?       До двадцати четырех лет Сецуна жила насыщенной, но, в общем-то, обычной жизнью: училась, работала и подавала надежды на блестящее будущее в научной сфере. Ее книги по магии бытия, к которой относились и ее силы времени, считались необычайно талантливо написанными и разлетались как горячие пирожки, неизменно нося статус бестселлеров; ее дипломная работа вошла в Золотой фонд молодежной науки. В двадцать три Сецуна получила степень кандидата наук и была приглашена преподавать в одну из лучших магических академий. Ее карьера оказалась на взлете. А потом… а потом город захватили странные преступления.       Это были точечные нападения на граждан НеоТокио, оказавшихся в одиночестве на улице города, как правило, поздно вечером или ночью. Никаких грабежей, никакой крови — только полное, абсолютное энергетическое истощение на грани жизни и смерти, когда дыхание едва теплилось в теле жертв, которые, придя в себя, ничего не могли вспомнить. Это были люди разного возраста, пола, магического потенциала, никак между собой не связанные и ничем не примечательные. Сецуна, пожалуй, и не обратила бы внимания на случившееся: она давно ездила на своем автомобиле, а по ночам предпочитала спать, имея ужасно напряженный график работы, и все происходящее могло бы стать для нее лишь поводом посудачить с коллегами в перерыв, пока ее не посетил Сон. Да, это был именно Сон, с Большой буквы, удивительно яркий, запоминающийся, точный. И в этом Сне Сецуна увидела себя воином-сенши, облаченным в сейлор-фуку, будто сошедшим с главной фрески музея истории НеоТокио, открывающей путь в центральный зал.       «Королевская чета и их Защитники». Работа неизвестного автора.       Во Сне Сецуна увидела королеву Серенити, ее нельзя было спутать ни с кем, хотя фреска отражала лишь ее силуэт. Величественная, стройная, ангельски-белоснежная, правительница Хрустального Токио, почившего сотни лет назад, назвала Сецуну Мейо Сейлор Плутон и сказала, что в городе вновь пробудилось древнее зло, искоренить которое могут только Король, Королева и их Защитники. На Сецуну же пало обязательство разыскать правителей и помочь им пробудить остальных сенши, пока планету не охватил Хаос.        Странно, но произнесенное королевой откровение укладывалось в сознание Сецуны так, словно она всегда помнила свое предназначение. Позже Мейо поняла, что это было именно так: дух сейлор-воина всегда жил в ней, дремал в ее памяти, покуда ему не было причины выйти на поверхность. Отныне же жизнь Сецуны переменилась. Узнав от Серенити о том, что последняя битва за Хрустальный Токио закончилась расколом Серебряного Кристалла, однако же, позволившего королеве перенести ее, короля и сенши в будущее и оставить ей, Сецуне, это послание, сейлор Плутон взялась за свою главную миссию — найти реинкарнацию короля Эндимиона и королевы Серенити, разбудить в них их древние магические сущности и спасти Землю от зла. От королевы же Сецуна получила и главный артефакт — осколки Серебряного Кристалла, которые нужно непременно собрать воедино, что возможно лишь при объединении сил королевы и всех сенши внутренних планет — сейлор Меркурий, сейлор Марс, сейлор Венеры и сейлор Юпитер, информации о которых практически не было.       Воспользовавшись остаточными воспоминаниями Серенити, Сецуне удалось найти короля Эндимиона, получившего в этой жизни имя Мамору Джиба, и его супругу — Усаги Цукино, в этой реальности незнакомых друг с другом, хоть и живших, слава Хроносу, в пределах НеоТокио. Более того, даже услышав о своем предназначении и своем прошлом, Мамору и Усаги, осознав свою миссию и долг, вовсе не соединились в любовную пару, а, можно сказать, даже недолюбливали друг друга. На момент пробуждения Мамору, как и Сецуне, было двадцать четыре, он работал в отделе логистики межпространственной транспортной компании и вел самую обычную жизнь. Усаги же и вовсе была семнадцатилетней школьницей, и, проще говоря, беседовать им было особенно не о чем. Сейчас, три с лишним года спустя, положение, конечно, изменилось: Усаги стала студенткой открытого Сецуной факультета Конфлуентарной магии, работа которого, пусть и неочевидно для студентов и посторонних, была направлена на объединение Серебряного Кристалла из осколков в целостный артефакт, а Мамору, получив соответствующую магическую квалификацию, стал проректором частного университета Ренацион, основанного Сецуной. Именно с помощью своего учебного заведения, надеясь, что воины примерно возраста Усаги, Мейо чаяла найти пропавших сенши, а вместе с ними четырех генералов Земного королевства, служивших когда-то Эндимиону и оказавшихся в итоге на стороне темных сил. Основываясь на обрывках воспоминаний Мамору, Сецуна была уверена: чем быстрее они найдут и перетянут лордов на свою сторону, тем больше у них шансов не закончить очередную решающую битву уничтожением мира.       Пока что их миссия терпела крах: пусть Сецуне и возродившимся правителям удавалось замести грязные следы зла, за три года так и не обнаружившего себя, но стабильно оставляющего жертвы своей деятельности в разных кварталах НеоТокио, генералов и сенши найти так и не удалось.       — Посмотри внимательнее, — сказала Сецуна, ткнув аккуратным накрашенным ногтем в список в руках Мамору, — я подчеркнула имена девушек, которые могли бы оказаться сейлор Марс. Они маги огня, и у них самые высокие показатели.       Не выдержав, девушка распахнула форточку и вздохнула влажноватый, прогретый весенним солнцем воздух, тряхнула длинными, черными с зеленоватым отливом волосами. Если честно, ей куда больше хотелось пройтись по улице, чем просиживать в провонявшем дымом кабинете в этой офисной, неудобной одежде и весьма осточертевших каблуках. Но ничего тут не поделаешь. Есть то, что выше личных интересов.       — Хига Микки, Ито Фудико, Икудо Сакура, Никуриши Айко. Что-то негусто, — не отрывая взгляда от бумаг, протянул Мамору, ослабляя на шее зеленый галстук.       Сецуна помимо воли отвлеклась на то, какая у Джиба красивая, крепкая шея, и мысленно похлопала себя по щекам. Высокий синеглазый брюнет — это вообще нестареющая классика, а к тому же в свои двадцать семь Мамору расцвел и окончательно избавился от налета юношества, казался мужественным и сильным, более того, обладал спокойным, уравновешенным нравом, всегда привлекавшим Мейо и особенно оттененным на фоне эмоциональной, непоседливой Усаги. Сецуна запрещала себе раздумья в подобном ключе, но порой ничего не могла с ними поделать: Мамору нравился ей, и преступность этой мысли угнетала ее. Тем более, Сецуна искренне любила Цукино и считала ее чем-то вроде младшей сестры или племянницы. А можно ли увести парня сестры? Даже если он никакой ей не парень, наоборот, они самые что ни на есть заклятые друзья? Но вроде бы предназначены друг другу? Быть может, был бы смысл терзать себя такими загадками, если бы Мамору хоть чуть-чуть симпатизировал Сецуне, однако ничего подобного за ним не замечалось. Он вообще держал свою личную жизнь в тени, в отличие от Усаги, каждую неделю жалующуюся на очередного глупого бойфренда.       — Мне кажется, мы делаем акцент не на том. У сейлор Марс, в отличие от других сенши, если одна важная особенность — дар прорицания. Он, знаете ли, проявляется не у каждого встречного, такими способностями не размахивают, как флагом. Стоит уделить этому больше внимания.       — Что-то более точное можно будет узнать лишь после начала учебного года. Поработай с деканатом. Пусть присмотрятся к наиболее одаренным студентам.       — Так точно, мисс Мэйо. Будет исполнено, — ухмыльнулся Мамору, отталкиваясь копчиком от заваленного документацией стола Сецуны, не глядя затушив сигарету о пепельницу, которую Мэйо держала исключительно для него. — А вообще, надо бы отдохнуть, Сец, ты совсем бледная. Сходила бы развеялась. Выпила бы кофе, — Мамору потянулся и, взъерошив волосы, тут же оправил свой черный костюм.       «Приглашаешь?» — так и не сорвалось с губ Сецуны.       Она не знала, откуда у нее уверенность, но была убеждена: все ее мечты — абсолютно безнадежны.       ***       Почти полдня у Ами и Мако ушло на то, чтобы разобрать вещи. Нет, извлечь их из сумок и чемоданов труда не составило, с этим девушки справились минуты за три. А вот наводить порядок приходилось долго и упорно, сквозь гнев, боль и отрицание. При этом все будто бы находилось не на своих местах, нелепо громоздилось на полках, торчало из ниш. Минуту назад Макото убрала свою расческу, как казалось, на самое очевидное и удобное место, а потом полчаса искала, куда же ее засунула.       — Все, больше не могу. Пе-ре-рыв, — возвестила Мако, обмахиваясь тряпкой, которой только что протирала стол, распространяя по комнате едкий химический запах с отзвуком лимона.       Смуглое лицо Макото казалось свекольно-пунцовым, крылья прямого носа трепетали, грудь вздымалась от тяжелого дыхания, и в целом Кино выглядела так, будто ей здорово не хватает воздуха. Ами кулем упала на распотрошенную кровать и ойкнула: она умудрилась усесться на освежитель для воздуха, коварно затерявшегося в складках пледа.       — Предлагаю перекусить. Как смотришь на то, чтобы питаться вместе? Общим столом, так сказать?       Вспомнив божественные яблочные оладьи, Ами, естественно, согласилась. К тому же, она не очень любила готовить и с удовольствием бы разделила обязательства по кухне. Да и вообще, Мицуно крайне нравилось то, что Макото, как говорится, «в теме». Так получилось, что до поступления Ами жила с мамой и не имела особенного опыта в ведении домашнего хозяйства. Конечно, она умела готовить, наводить порядок и тому подобное. Но все это было так или иначе под присмотром и контролем взрослых. А Кино уже несколько лет как жила своей, самостоятельной жизнью и легко ориентировалась в том, как сделать их совместное проживание удобнее. Даже коменданта умудрилась умаслить и выбить им холодильник, который тут же занял единственное пригодное место под столом.       — Продуктов немного, но, думаю, на простенький тамагояки наскребем. Надо бы в магазин сходить.       Взяв необходимую посуду, также, в основном, принадлежащую домовитой Кино, и продукты, подруги направились в общую кухню, которая пока что пустовала: все остальные первачки, коеми заселил свой этаж Зойсайт, судя по всему, доедали последние бенто, приготовленные заботливыми маменьками.       Не успели девушки разогреть сковородку, как в кухню вплыл вышеупомянутый староста, и веселый разговор стих сам собой. Сейчас на парне не было кричащего оранжевого пиджака, на его месте оказалась простая белая майка, а рыжие кудрявые волосы были в беспорядке разбросаны по плечам, но от этого менее экстравагантным он не выглядел. Ами не могла толком объяснить, почему она так настроена против Зойсайта, он не сделал ей ничего дурного, наоборот, благодаря нему Мицуно заселилась на лучший этаж, действительно выглядящий куда опрятнее остального общежития. Но одно только его присутствие заставляло ее настороженно сжаться в ожидании какой-нибудь гадости.       — Комната «двести семнадцать», — сложив на груди руки и опершись плечом о косяк, расплылся Зойсайт в улыбке, показавшейся Мицуно, несмотря на все видимое дружелюбие, странно кровожадной — оскал бульдога, приготовившегося отгрызть чью-то конечность, — Ами Мицуно и Макото Кино, так? — он вопросительно глянул сначала на одну, а потом на другую, как бы стараясь понять, кто из них кто, и Ами заставила себя представиться:       — Я — Ами.       Макото, поджав губы, промолчала. Лепреконские глаза старосты остановились на Мицуно.       — А, это ты у нас, значит, из этих. Из водных.       Ами оторопь взяла от того, каким тоном произнес это Зойсайт. Она и забыла, что здесь чужая, забыла, куда попала. Так быстро и легко сошлась с Макото, так увлеклась раскладыванием вещей, что все эти предрассудки вылетели из головы. Но Зойсайт, похоже, думал иначе. Более того, Ами уже знала, что он за маг. Он здесь свой. Он — из Красных.       — А ты имеешь что-то против? — рыкнула Макото, игнорируя опасно шкворчащую сковородку.       — Что ты, — елейно пропел Зойсайт, даже не взглянув на нее, продолжая сверлись взглядом раскрасневшуюся Мицуно, — я за мир, дружбу и жвачку, девочки. Просто водных к нам нечасто селят. Это своего рода диковинка.       — Полюбовался? Вот и семени отсюда. Нашел зоопарк, — возмутилась Макото, упирая руки в точеные бока.       — Ну зачем ты так, Макото Кино? Со старостами дружить надо, правда, Ами? Мы же будем с тобой дружить?       Ами уже откровенно поплохело. Она никак не могла взять в толк, что ей делать и как реагировать. Ей еще никогда не приходилось сталкиваться с такой странной, иррациональной неприязнью, закутанной в бархатные интонации лжи, издевки и непонятного, извращенного любопытства. Да, иногда Мицуно недолюбливали, считали замкнутой, заносчивой. Обзывали гиком и ботаником. Обходили стороной. Но никогда еще Ами не избирали жертвой.       — Хорошего вечера, девочки. Если что, моя комната — двести тридцать первая, спрашивайте Зойсайта Като. Можете обращаться по любым вопросам. Вам отвечу вне очереди, — он подмигнул и скрылся так же быстро, как и возник.       — У тебя масло сгорело, — запоздало спохватилась Ами, только сейчас понимая, что кухню заволокло смрадом.       Есть и веселиться уже не хотелось.       — И чего ты молчала? — сердито набросилась на нее Макото, откидывая сковородку на соседнюю плиту. — Почему позволила этому хлыщу так с собой разговаривать?!       — Так — это как? — буркнула Ами, не глядя подруге в глаза. — Он мне вроде бы ни слова дурного не сказал. Да, я растерялась. Ну не такая я решительная, как ты. Не ожидала я, что он так мной заинтересуется.       Мицуно уже приготовилась оправдываться по второму кругу, но Мако, кажется, больше не сердилась. Она сосредоточенно смотрела куда-то вперед, накручивая прядку вьющихся волос на палец и явно раздумывая о чем-то своем.       — Ох и не нравится мне этот Зойсайт Като. Держись от него подальше. От него и от этой комнаты «двести тридцать один».       — Даже и в мыслях не было лезть к нему с общением! — яростно заверила Кино Ами.       — Надо бы выяснить, что он за ферзь такой. Чует моя печенка, этот староста — очень непростой фрукт. Лучше бы вообще переехать куда-то в другое место, но, боюсь, все только усугубится.       — Все — это что? — осторожно спросила Ами, в глубине души понимая, что при всей своей природной любознательности не хочет знать ответа на этот вопрос.       — Боюсь, сбежав, мы только усилим в нем азарт.       Ами снова почувствовала себя глупым зайчишкой, этакой дичью, за которой следит хитрый лис, и ощущение это было жутким и беспомощным. Неужели интуиция Ами не подвела ее, когда она увидела Зойсайта в окружении возмущенных, но не решающихся на противостояние ребят, и он действительно способен сделать нечто плохое? Нечто… жестокое? И неужели он действительно выбрал ее своей жертвой? И почему? Только из-за природы ее сил?       — А теперь дыши глубже, Мицуно, вон, синюшная вся стала. Думаешь, мы ему так просто дадимся? Как бы не так! Пусть этот патлатый черт даже и не суется к нам. Мы ему такое устроим — мало не покажется! — воинственно заверила подругу Мако, возвращаясь к омлету и продолжая кромсать овощи, правда, куда более яростно, чем нужно.       И хотя настроение Ами было до невозможности паршивым, она выдавила из себя улыбку и налила на сковороду новую порцию масла.