План 2 или Когда всё пошло не по плану

Иртерлюдия. Ритуал Цюндин.

      Тяжёлая поступь владыки Цюндин, казалось, сотрясала пик, ученики испуганно расступались, по́рская из-под ног вспугнутыми перепёлками. Тёмные ножны Сюаньсу, обычно почти незаметные в одеждах главы ордена, теперь лежали прямо под рукой, напоминая каждому, кто является сильнейшим заклинателем поколения.       Юэ Цинъюань молча смотрел, как один за одним входят во тьму пещер Линси его ученики. Не каждый выдерживал испытание старинной дороги Истинных Намерений, ведущей на Цюндин, тех уводили прочь, сковав руки вервием бессмертных, с ними разберутся позже. Остальные один за одним входили в чёрное ничто.       Пещера Линси для своих была белоснежной сказкой с волшебным источником ци посередине. Чужаков ждал тёмный извилистый лабиринт, вход в который обычно был закрыт огромной тёмной дверью старинного нефрита, в которую были впаяны огромные золотые символы печатей. Пятеро мудрейших вложили свои знаки старейшин пика, верхним, самым последним, замкнув собой все остальные в простого вида цветок, лёг символ главы Цюндин.       Первыми шли старшие: поколение самого Юэ и все остальные, самые сильные, достигшие успехов на пути заклинательства. Самым старшим повезло — они знали, что их ждёт. Они не сомневались и не думали, узкий, цепляющий одежды проход был знако́м. Темнота не путала фантомами и обещаниями, свою дорогу они выбрали давно. Остальным приходилось несладко, они ещё не встречались с драконом Цюндин, лишь слышали о ритуале.       Старейшина вкладывает в руки золотистый шар:       — Почувствуй ци!       Напуганные растерянные ученики оглядываются на сотоварищей, ища поддержки, но этот путь каждый проходит в одиночестве. Старейшина настойчив, он и по щекам надаёт, чтобы привести в чувство.       — Не отвлекайся! — рявкает младший старейшина, — не сможешь запомнить ощущение этой ци — не найдёшь выход, навсегда останешься блуждать в катакомбах!       (Это неправда, сейчас не старые времена, заблудившихся, дав поплутать дня три, находили и выводили, вот только учениками Цюндин им не быть.)       Угроза заставляет собраться, многие ученики впервые трогают столь могущественный артефакт, они благоговейно держат шар в ладонях, пытаясь впитать в себя ощущение чужой незнакомой нечеловеческой ци.       Потом надо преодолеть себя, свой страх и шагнуть вперёд, в провал. Каждый идёт своей дорогой. Сколько бы ни вошло внутрь, никто не слышал и не находил других.       Коридор узкий и тёмный, в нём приходится пригибаться, он цепляется за одежду. Стены кажутся одинаковыми, а путь бесконечным, тьма вокруг и неожиданные повороты, ведущие неизвестно куда.       Вдруг и под ногами также внезапно откроется пропасть…       Не все в таких условиях могли остаться сосредоточенными на тонком ощущении чужой ци и идти за ним как за путеводной нитью. Они плакали и кричали, бросались на стены, но, потерявшись раз, найти дорогу было невозможно — Цюндин надёжно защищал свои секреты.       Остальных в конце извилистого, как хвост дракона, пути ждёт пещера. Шаги звучат пугающе гулко, здесь всё меняется. Пещера настолько большая, что после узости коридоров становится жутко. Впереди подсказка — видно квадрат плиты пола, на которую можно поставить ногу, остальное теряется в темноте. Чужой ци становится больше с каждым шагом. Порыв воздуха холодит лицо, и непонятно: дышать сложно от холода или количества иной ци вокруг.       Ещё шаг.       Из мрака пещеры выступает огромный белоснежный чешуйчатый бок. Слабые сердцем бегут прочь в ужасе, но смелые не останавливаются. Стиснув зубы, они идут дальше, благо дорожка, по которой надо идти, словно подсвечена. С каждым шагом меняется ракурс.       Дракон Цюндин спит, положив страшную зубастую морду на лапы, его глаза прикрыты, но кажется — стоит громко вздохнуть, и он проснётся, разбив мощным хвостом слишком узкие для него стены, потянется и полетит оглядывать свои владения.       Плиты дорожки идут вокруг неподвижно лежащего гиганта, ещё шаг, и кажется, что даже спящий дракон знает всё и ждёт каждого, провожая удачливых клыкастой улыбкой. Особо достойным на пути совершенствования он мерцает взглядом, остальных равнодушно игнорирует, молчаливо дозволяя омыть руки и лицо в неглубокой чаше, утопленной в стену.       Снова шаг.       Ещё один.       Из темноты выступает большой хрупкий хрустальный бокал, стоящий на постаменте, в который прямо из пасти белого дракона, охраняющего Цюндин, с размеренным звуком капает жидкость — один глоток заберёт жизнь недостойного, остальным подарит просветление и право стать учеником Цюндин.       Ты прошёл долгий путь, выдержал больше других, сможешь ли не отступить сейчас?       Бокал стоит прямо под чудовищной мордой, надо протянуть руку, почти касаясь страшного языка, по которому стекают капли…       Хрусталь переливается радугой, искушая и обещая все чудеса мира, дрожащая рука соискателя всё же дотрагивается до бокала, но тот, несмотря на видимую воздушность, слишком тяжёл, нужно две руки, чтобы оторвать его от постамента.       Зажмурившись, юноша делает глоток, не зная, чем напоит его дракон Цюндин.       Вода! Ледяная вода, наполненная светом, несмотря на темень пещеры, столь холодна, что даже бывавшие здесь захлёбываются вздохом. Сил удержать хрусталь нет, он снова возлагается на постамент, а будущий ученик падает на колени, прямо на мозаичный символ верности ордену Цюндин.       Отсюда становится видно подсвеченные солнцем слова клятвы, идущие поверх тела дракона. Ци пещеры, ранее ставшая привычно-знакомой, сгустившись, давит, заставляя вкладывать свои силы, чтобы удержаться на коленях. Даже самый гордый и сильный заклинатель, ищущий ученичества Цюндин, вынужден склонить голову, пока не простирается ниц, умоляя о принятии и верности. Слова клятвы, наполненные своей ци, навсегда впечатываются в сердце.       Клятва произнесена и запомнена, но примет ли её дракон?       Дракон молчит, словно лапой поверх лежит его сила на спине испытуемого, не давая вздохнуть, заставляя сильнее упираться головой в пол.       — Я смогу, я выдержу, — словами отвечают будущие ученики странному чувству вопроса, давящему вокруг, требующему ответа.       — А не предашь? Что, если путь окажется слишком тяжёл, а манящий приз сладок и искушение велико?! — когти силы впиваются в рёбра.       — Нет! Никогда! — с каждым произнесённым словом ученик лучше понимает себя и свою клятву. — Я, — голос дрожит, но становится увереннее, найдя нужные слова, — Я сам определяю свой путь! — с криком преодолевая себя, ученик сбрасывает тяжёлую лапу ци и выпрямляется, сначала разгибая склонённую спину, а потом поднимаясь во весь рост. — Это путь праведного совершенствования!       Дрожат руки, ноют духовные вены, на глаза наворачиваются слёзы.       Под ноги, как ни в чём не бывало, ложится знакомая дорожка плит.       Удержаться и не посмотреть назад невозможно. Один поворот головы, и прошедший испытание видит следы от коленей, ладоней и лба познавших, как и он, ошеломительную силу дракона. Они остались вмятинами на каменных плитах — такова была тяжесть произнесённых слов.       Один шаг, и тьма пещеры перестаёт скрывать второй кубок на золотом постаменте, и там тоже жидкость, только молочно-белая.       Взять бокал обеими руками уже привычно и легко, он ободряюще тёплый. Внутри снова вода, смешно колет язык пузырьками и непривычным вкусом, придаёт сил.       До дна! Пока не покажется знак Цюндин, хитро переплетённый с драконом. Теперь ци, бурлящая в венах, позволяет увидеть всю красоту лежащего на вырубленном ложе дракона, хрупкую слюду на потолке, крохотными оконцами открывающую доступ солнцу. Потолок пещеры уходит высоко вверх, оттуда свисают острые скалы, напоминающие драконьи зубы, с одного из таких капает вода прямо в бокал.       Но стоять долго, любуясь диковинной непривычной красотой, невозможно, ци давит, вынуждая уходить. Теперь виден низкий проход. Стоит шагнуть в него, и тьма пещеры сменяется белизной, чистой, как только выпавший снег, словно ты и вправду достиг цели и стал добродетельным заклинателем. Дрожащие ноги едва идут, сил хватает только выйти, чтобы с блаженной улыбкой упасть на руки ждущим снаружи товарищам.       — Я смог, — шепчет счастливчик.       Но это ещё не всё, его, как и других, ждёт особый павильон, где принято спать после клятвы. Избранным дракон Цюндин даровал вещие сны, но большинству просто снилась его улыбка, и это был хороший знак.