Лето за городом

***

      — Сука, я тебе долбанные полчаса дозвониться не могу! Просыпайся, болван! Быстро поднимай свою задницу и пиздуй сюда!       — Да что, блять, случилось-то?!

— Рейх… Он… Он умер…

      Телефон сам собой выпал из руки СССР на ковёр. Всё ещё раздавались нервные выкрики фашиста, который изо всех сил пытался достучаться до советского. Это… Это такая шутка? Советы нервно усмехнулся. Мозг совершенно отказывался верить в это. Рейх и… Умер… Это невозможно. Наци столько раз был на волоске от смерти и всегда… Всегда умудрялся выжить. Госпожа Удача его, наверное, сильно любит. «Это просто тупая шутка…» — промелькнула мысль в голове СССР. Глубокий вдох и выдох. И ещё раз. Это просто Дуче шутит. Это не может быть реальностью. Может быть, это обыкновенный сон? Подняв телефон с пола, Советы произнёс следующее:       — Дуче, это охренеть как не смешно. Серьёзно. Скажи нормально, что там у вас произошло?! — как бы сильно не пытался Советы сам себя успокоить и убедить, что всё это лишь неудачная шутка — не получалось. Зерно сомнения уже начинало прорастать. Итальянец неожиданно сбросил трубку. — Да что тут, блять, творится-то?! — СССР звонил ещё три раза, но так никто и не ответил. Плюнув на эту затею, Советы направился в ванную. Необходимо было привести мысли в порядок. Холодная вода особо не помогла, внутри всё сильнее разгоралась паника.       — Блять… — он вновь набрал номер КИ. Тридцать секунд ожидания и, о чудо, на звонок ответили! — Наконец-то, сука, и года не прошло. Будь добр, объясни мне по-человечески, что у вас там произошло и что с Рейхом?! — уже от перенапряжения глаз начинал дёргаться. Ита тяжело вздохнул.       — Прошу, ради Бога, дьявола или в кого ты там веришь… — мужчина на несколько секунд замолчал, — Ради науки, приезжай немедленно. Мы пока не знаем толком что произошло. Здесь повсюду полиция, у ЯИ случилась истерика, — большего разъяснения не требовалось. Союз сбросил вызов и поспешил одеваться. Паника охватывала разум и тело, руки дрожали как у последнего пьяницы, а слёзы градом катились по щекам, впитываясь в рубашку. Нет… Этого не может быть! Это какая-то ошибка! Ошибка! Чудовищная ошибка! Кое-как одевшись и обувшись, Советы схватил только пару вещей и пулей вылетел из квартиры.       Как сел в машину и как выехал из города, Союз не помнил. Вообще чудо, что он никого не сбил, находясь в таком состоянии. Пришёл в себя коммунист только в тот момент, когда выехал из города. Вдох-выдох. Спокойно. Нужно доехать целым. Благо, было ещё довольно рано и люди находились в своих домах, так что СССР вряд ли мог кому-то навредить.       Как доехал до посёлка, Советы тоже особо и не помнил. Подъехав к своей даче, он бросил машину у забора и что есть мочи побежал к дому Рейха. Первое, что сильно бросалось в глаза, нарушая привычную картину — это две полицейские машины, припаркованные около ворот. Входная дверь была распахнута настежь, и иногда можно было увидеть как служители порядка ходили туда-сюда. Посмотрев по сторонам, СССР заметил стоящую неподалёку Японскую Империю. Едва не влетев в неё, коммунист начал быстро тараторить, совершенно не замечая того факта, что ЯИ не особо реагировала на него, находясь в прострации.       — ЯИ, что тут у вас произошло?! Что с Рейхом?! Что за шутки у Дуче?! С Рейхом всё хорошо?! — слова давались с большим трудом. Хотелось просто увидеть наци, убедиться, что с ним всё хорошо и наконец-то успокоиться… Японка как-то заторможено помотала головой.       — Союз… КИ не шутил… К сожалению, Рейха с нами больше нет… — в этот момент последняя искра надежды безнадёжно потухла, не оставив ничего. Всё. И что дальше? Снова терпеть боль, смиряться с утратой и пытаться жить дальше?       — Как это произошло? — в уголках глаз начали образовываться слёзы.       — Точно сказать не могу, но скорее всего остановка сердца. Я не вникала… Я не в том состоянии… — Советы лишь кивнул, развернулся и быстрым шагом направился к дому, видимо, уже покойного наци. Мысленно СССР уже понимал, что этот процесс «реабилитации» займёт много времени… Но смириться с утратой всё равно придётся…       Неспешно подойдя ко входу во двор, Союз увидел КИ, который о чём-то разговаривал с человеком в форме. Было видно, что итальянец раздражённый и чертовски уставший. Покрасневшие глаза, немного трясущиеся руки выдавали истощенность и нервозность.       — А, это ты… Иди сюда, — позвал Ита, махнув рукой в сторону входа в дом.       — А это ещё кто? Может вы сюда ещё всех прохожих позовёте?! — коммунист даже не отреагировал на такие «лестные» слова. Ему было уже всё равно.       — Если понадобится, я сюда весь ООН позову, — оба мужчины зашли в дом, под испепеляющий взгляд служителя порядка, — ты как?       — Тебе ответить честно? — безэмоционально поинтересовался СССР.       — Необязательно, я и так вижу, что тебе хуёво… — они прошли в гостиную. Осмотрев помещение, Союз только сильнее помрачнел. Всё это место навевало воспоминания. Прикусив внутреннюю сторону щеки, Советы помотал головой. Не время раскисать. Тем более не при людях.       — Вон, смотри, — Ита махнул рукой, — ты знал о существовании этого подвала? — СССР посмотрел в ту сторону. Ковёр в дальнем углу гостиной был отогнут и была видна дверь, ведущая вниз. Союз знатно удивился, медленно подойдя к этому месту. Сказать честно, он даже не предполагал о существовании этого погреба, подвала, называйте как хотите.       — Нет… Первый раз его вижу…       — Я тоже… Врачи установили время смерти: около одиннадцати вечера. Случилась внезапная остановка сердца. Фибрилляция желудочков… — пробубнил итальянец, вынимая из кармана пачку сигарет, — Он, видимо, почувствовал себя плохо, когда только стал спускаться, потерял сознание и полетел вниз по лестнице.       — Но… У него же не было проблем с сердцем… — прошептал Советы, смотря куда-то в стену. В голове сам собой материализовался этот образ бездыханного тела Рейха. В воздухе появился запах дыма, — Тоже куришь?       — При Рейхе не имел права. Он мне шею чуть не свернул… — горько усмехнулся фашист, выпуская дым, — Что делать будем? — Союз заторможено моргнул. Точно. Нужно же ещё как минимум организовать похороны, ну, или кремацию. А Германии они сообщили эту новость? Как отреагирует мальчик?       — Не знаю… Вы рассказали об этом Герману? — фашист отрицательно помотал головой.       — Нет. Пока нет…       — Понятно, ладно, я ему сам позвоню, — пожал плечами СССР, присев на стул.       — Ты не в том состоянии… Лучше я позвоню.       — Ага, как же… Будешь орать в трубку и так толком ничего ему не скажешь… Кстати, а почему ты… Ну, просто так по улице шатаешься и грубишь полицейским.       — Oh, sono anche buoni… — закатил глаза ФИ, — немного «зелёненьких» и всё. Ты насчёт этого не парься, я почти всё уладил, — СССР медленно вышел на улицу. Начал накрапывать мелкий дождик. Полицейские уже уехали. ЯИ стояла на крыльце под козырьком.       — 大丈夫ですか？ — вопрос риторический. Конечно нет. Он нифига не в порядке.       — Не в первый раз, — пробурчал Союз и, надев капюшон, вышел под дождь. Не в первый раз ему больно. Не в первый раз ему придётся привыкать к утрате. Переживёт. Смог же пережить раньше?       Открыв ворота на свой участок, СССР припарковал машину и, немного поколебавшись, набрал номер Германии.

***

      Погода в городе по-прежнему оставляла желать лучшего. Такое же серое небо и тёмные дождевые тучи. Где-то вдали громыхал гром. Неимоверно клонило в сон. Протяжно зевнув, Германия, который сидел в данный момент у себя в кабинете, прикрыл глаза и, подперев голову рукой, на пару секунд позволил себе задремать и почти забыть обо всех проблемах и заботах… В итоге, чуть не поцеловав стол, Герман недовольно закатил глаза, поправил очки и вновь принялся за работу. Казалось, что «макулатуры» было так много, что он утонет скоро в этой бумаге…       — Ich fürchte, das wird niemals enden… — ну ничего, скоро будет обеденный перерыв, тогда морально станет полегче. Внезапно тишину кабинета прервал звук мобильного телефона. Тяжело вздохнув, Герман посмотрел на экран.       — UdSSR? — зачем ему звонить? Может это какой-то «очередной» сюрприз? Хорошее или плохое, но что-то случилось или случится в ближайшем будущем. Пожав плечами, Германия принял вызов.       — Добрый день.       — Да, здравствуй, Герман… — голос был явно не радостный, что настораживало, — Слушай… Мне нужно тебе кое-что сказать… — повисло тяжёлое молчание, которое заставляло Германию сильнее и сильнее нервничать, неосознанно теребя в руках край пиджака. Вдохнув, Герман уже было хотел что-то сказать, но его опередил советский.       — Гер, в общем… Твой отец умер… У него остановилось сердце этой ночью. Я сам об этом узнал только несколько часов назад… Мне очень жаль… — повисло тяжёлое молчание. Секунда. Две. И какой-то глухой звук. Телефон выпал из руки немца, — Эй, Герман! Ты в порядке? — ФРГ закрыл рот рукой. Нет. Это не может быть правдой! Нет! Отчаянно замотав головой, Германия зажмурил глаза, в которых уже образовалась влага. Крупные капли слёз быстро побежали по щекам, впитываясь в рукава рубашки, — Герман! — шумно выдохнув, немец поднял с пола телефон.       — J-ja… A-alles klar… — еле как выдавил он из себя слова, — Ich… Ich werde später am Abend ankommen… — сбросив вызов, он уставился пустым взглядом в чёрный экран. Почему… Почему именно он должен каждый раз страдать?! Страдать от потери близкого человека…       — Warum genau sollte ich leiden?! — крикнул Германия, с силой ударив по столу рукой. Слёзы продолжали крупными каплями катиться из глаз, — Warum?! — как это случилось?! Почему он опять обо всём узнаёт самый последний?!       — Wir müssen zusammenkommen. Die Reise sollte nicht lange dauern… — к сожалению, быстро собрать все необходимые вещи не получилось, руки дрожали как у алкоголика, не давая возможности действовать точно и быстро. Накинув на себя плащ, ФРГ буквально вылетел из своего кабинета и понёсся вниз по лестнице. Так было в разы быстрее, да и шанс встретить кого-либо снижался.       Выскочив из здания, немец сел в машину и быстро выехал на главную дорогу. Было абсолютно плевать на то, что вот так без предупреждения нельзя уходить с работы. Плевать.       — Vati… — почему… Почему всё хорошее заканчивается так быстро и болезненно… Плотно сжав зубы, Герман надавил на педаль газа. Благо, всё обошлось без происшествий, по крайней мере за пределами города. Раздалась неприятная вибрация, оповещающая о входящем звонке, — Oh nein… Scheiße… Das ist alles was ich brauchte… — протянул Германия уставшим голосом. Первая мысль гласила, что следует просто игнорировать звонившего, но вдруг что-то важное? Хрен с ним, — Ja, ich höre zu…       — Гер, что случилось? Ты почему ушёл и ничего никому не сказал? — о, Матерь Божья… Почему… Почему именно он? Серьёзно, Росс. Почему тебе не всё равно?       — Ross, ich möchte jetzt nicht reden. Bitte, lasst uns später alles besprechen… Und ja, bitte sagt anderen, dass ich für eine Weile nicht in der Stadt sein werde… — Герман старался говорить максимально спокойно, но голос всё равно предательски дрожал, да и нос как назло дышал плохо.       — Что случилось? Я могу помочь? Почему ты уезжаешь? — Герман напрягся всем телом, крепко вцепившись в руль. Внутри вскипала злость. На всех. На весь мир. На себя. На отца. На Росса… Чёрт бы его побрал, всегда появляется невовремя…       — Ross… ich will jetzt nicht reden…       — Гер, блять, что произошло?! И где ты, чёрт возьми? — со всей дури ударив рукой по рулю, немец резко нажал на тормоз. Колёса с неприятным свистом остановились, оставляя за собой чёрные полосы, — Герман?!       — Geh verdammt noch mal von mir weg, hörst du mich?! Mir geht es im Moment schon schlecht genug, und jetzt tauchst du mit deiner «Angst» auf! — немец совершенно не отдавал себе отчёт о своих действиях. Он просто уставший и злой.       — Гер, я…       — Nur. Lass es. Mich. Im Ruhezustand! Jetzt! — сбросив трубку, Германия откинулся на сидение и прикрыл глаза. Господи, какой же он придурок… Всхлипнув, Герман помотал головой и поехал дальше.

***

      — Гер, в общем… Твой отец умер… У него остановилось сердце этой ночью. Я сам об этом узнал только несколько часов назад… Мне очень жаль… — Советский Союз совершенно не представлял как ему следует донести эту печальную новость ФРГ, ибо прекрасно понимал, что мальчик очень впечатлительный, он может и в обморок упасть. Неожиданно раздаётся глухой звук падения, — Эй, Герман! Ты в порядке? — Советы уже начинал нервничать, а если он серьёзно сейчас без сознания лежит? Может скорую нужно вызвать?! Для перестраховки СССР ещё пару секунд подождал, а затем громко гаркнул, — Герман! — на том конце послышалось негромкое:       — J-ja… A-alles klar… — еле как выдавил он из себя слова, — Ich… Ich werde später am Abend ankommen… — СССР выдохнул, ладно хоть физически ФРГ был в порядке. В относительном, конечно же… Выйдя из автомобиля, коммунист прошёл в дом.       — Вот я и дома… — прикрыв глаз, Советы, не раздеваясь, сполз по стене вниз и обхватил колени.       Не было никакого желания что-либо делать, как-то двигаться, да и в целом, существовать. Хотелось раствориться в воздухе, и чтобы никто о тебе не вспоминал… Просто исчезнуть и не чувствовать боли… По щекам покатились редкие слёзы. Это ощущение собственного бессилия было ужасным… Советы же ничего по сути не мог сделать для возвращения любимого. Нужно было просто смириться… Посидев так ещё какое-то время, коммунист все же заставил себя подняться на ноги и прошёл на кухню. Пространство ощущалось каким-то… Пустым… Будто выдернули необходимую деталь, без которой, в целом, жить можно, но нужно долго привыкать. Хмыкнув, СССР быстро встал и зашёл на кухню. Взгляд моментально метнулся к одному из дальних нижних ящиков. Пошарив внутри, Советы выудил бутылку алкоголя и поставил на стол. Набухаться до беспамятства? Отличная идея, товарищ! Правда, увы и ах, отказ печени или почек пока никто не отменял. Достав из верхнего ящика рюмку, Советы быстро налил немного водки и залпом выпил жидкость. На душе было так же паршиво, но, может, боль чуть притупилась… Внезапно раздался стук в дверь. Благо, коммунист быстро отреагировал и, спрятав всё обратно в шкафчик, подошёл к двери и открыл её. На пороге стояли ЯИ и КИ, мокрые от дождя, который вновь барабанил по крыше.       — Здравствуйте, СССР-сан. Извините, но мы можем какое-то время пожить у вас? После похорон Рейха мы уедем… — в своей обычной манере протараторила империя. Советы решение принял быстро, через секунду жестом пригласил их внутрь. Хоть с ума от одиночества не сойдёт…       — Значит, решение окончательное? Не кремируем?       — SÌ, — кивнул итальянец, вешая мокрый плащ на вешалку, — Parto tra mezz'ora. Dobbiamo portare alcune cose da casa… Anche se… Non abbiamo scelto il cimitero…       — Лучше, наверное, выбрать то, которое ближе к городу… Оно более приличное… — мысли были отрывистые, было тяжело думать… Ничего не хотелось… — Кстати, я рассказал всё Германии…       — И… И как отреагировал мальчик? — обеспокоенно поинтересовалась японка. СССР тяжело вздохнул.       — Боюсь, у него была истерика… — коротко ответил Союз, прикрыв уставший глаз, — Я предлагаю, что он сейчас едет сюда…       — Ho paura di immaginare le sue condizioni… — покачал головой итальянец и сел на диван, подперев голову рукой. Голова от всех этих событий и новостей начинала нещадно болеть. При неожиданно нарисовавшихся гостях Советы решил не пить, поэтому просто решил немного перекусить. Готовка тоже помогала отвлечься от реальности, пусть и ненадолго…       — 彼はとても落ち込んでいます… — прошептала ЯИ, садясь рядом с Дуче.       — Lo amava davvero moltissimo… — итальянец положил голову на плечо империи, — Mi manca moltissimo…       — 私も

***

      Чёрный Мерседес припарковался рядом с домом. Дождик к этому времени уже немного стих, но продолжал тихо капать. Выйдя на улицу, Германия вдохнул. Свежий прохладный воздух его немного отрезвил. Подойдя ко входной двери, он трижды постучал.       — ヘルマン… — подняв взгляд, ФРГ увидел перед собой обеспокоенную ЯИ. Он и вправду выглядел ужасно… Глаза были красные от лопнувших капилляров, нос и щёки немного вспухшие от слёз. Приобняв плохо реагирующего Германа, ЯИ почти что втащила его в дом.       — Tut mir leid… Mir geht es einfach wirklich schlecht… — пробормотал немец, снимая с себя верхнюю одежду.       — 大丈夫、謝る必要はないよ。       — Und Herr UdSSR hat nichts gegen mein Kommen? — спросил Герман, обеспокоенно смотря то на ЯИ, то на пол.       — 彼は気にしないと思うけど… — слабо кивнув, немец осторожно прошёл дальше. В доме было очень тихо, правда, прислушавшись, он смог различить едва уловимый звук воды, доносившийся из ванной комнаты.       — Wo ist KI?       — 彼はもうすぐ到着します — спокойно ответила империя, отойдя на кухню за небольшим перекусом для Германии, тому явно не помешает покушать и успокоиться… Сняв очки и положив их рядом, ФРГ закрыл глаза руками. Голова продолжала «тикать».       — Ich könnte ein paar Schmerzmittel gebrauchen… — но вставать не было ни сил, ни желания. Послышались негромкие шаги.       — Здравствуй, как доехал? — раздался негромкий и немного уставший голос СССР. Тяжело вздохнув, он достал из кармана мобильник, который вибрировал, предупреждая о входящем вызове. Сбросив звонок, Советы убрал телефон обратно в карман.       — Ох, здравствуйте… Доехал, в целом, неплохо… По крайней мере без аварий, — проговорил немец, смотря на коммуниста широко открыв близорукие глаза.       — Уже неплохо, — вымученно улыбнулся Союз, — с тобой всё нормально?       — А вы как думаете? — криво усмехнулся немец.       — Думаю, так же как и всем нам — хуёво, — честно ответил коммунист, — что? Не смотри на меня так. Ты ведь общаешься с моим сыном, да? Я уверен, что он способен и похлеще выражаться.       — Да, с этим я согласен… Я бы хотел с вами со всеми обсудить… Ну… Похороны, подготовку к ним… Вы не возражаете? Вы сейчас в состоянии об этом говорить?       — Да… — коротко ответил коммунист и быстро смылся зачем-то на кухню.       «Verdammt, ich habe Rossi nicht angerufen…» — подумал Германия. Действительно, неплохо было бы извиняться и немного прояснить ситуацию, а то накричал на того, кто даже не в курсе всех событий. Нащупав свои очки и достав телефон, Герман набрал номер Росса. Пошли гудки.       — Да?       — Я… Это… Извиниться хотел… — пробубнил немец, — просто у меня сейчас в жизни не самые лучшие времена настали… Прости, я не должен был на тебя орать…       — Извинения приняты, — усмехнулся Россия, — а теперь, друг мой, колись, что у тебя случилось? — Герман вновь зажмурил глаза. Одинокие слезинки покатились по щекам.       — Отец… Он… Он умер… — тут уже стал черёд русского офигевать от жизни. Как… Как этот фриц смог умереть?! На него было совершено бесчисленное множество покушений и из каждого он вышел живым, этот нацист подстроил свою собственную смерть и столько десятков лет жил, и никто, никто не знал об этом! А тут… Умер… Да как такое вообще возможно?!       — Оу… Мне очень жаль… — прошептал Россия, крепче сжав в руке телефон, — как такое случилось?..       — Остановка сердца… — тут глаза Росса на лоб вылезли. Этого поистине неубиваемого нациста убил собственный же организм?! Да быть не может у него проблем с сердцем! Насколько Россия помнил, Рейх очень даже лихо бегал от него летом. «Чёрт знает… Может действительно роковая случайность…»       — Ты сам-то как, Гер? В порядке? Я, если хочешь, могу приехать к тебе…       — Не нужно… Я сейчас у твоего отца дома…       — Кстати… Герман, как там мой папа? Он… Он как это пережил? — русский прикусил губу.       — Твой отец очень подавлен… Как и все мы… — прошептал ФРГ, — Извини, но мне пора идти. До встречи, — сбросив вызов, он быстро ретировался в ванную и заперся там. Глаза вновь покраснели, да и остальное лицо выглядело ничуть не лучше. Быстренько умывшись холодной водой, он вернулся вниз. Как раз в этот момент раздался стук в дверь.       Как неудивительно, но это прибыл Фашистская Италия. Быстро стянув с себя мокрую верхнюю одежду, итальянец удивлённым взглядом осмотрел помещение. Как минимум, он не ожидал увидеть Германа, но, в целом, понимал почему тот находится здесь.       — È tutto assemblato, vedo… — протянул итальянец, садясь в кресло. ЯИ сидела рядом с Германом, который в данный момент активно поедал бутерброды, СССР же молча сидел на полу, прислонившись спиной к дивану.       — Onestamente, sembri un ubriaco dopo un'abbuffata, — произнёс КИ, прикрыв глаза.       — Спасибо за комплимент, Дуче.       — Всегда пожалуйста… Tedesco, come stai? — ФРГ лишь пробубнил что-то вроде: «Mir geht's gut» — КИ понятливо кивнул.       Совещание по поводу похорон и всего прочего приготовления прошли достаточно быстро. Было решено всё же хоронить, также выбрали кладбище и участок. Остальные элементы тоже, вроде, были улажены. Но, честно, Советы плохо это помнил, он был погружён целиком в себя. Очнулся коммунист разве что только когда его потрясли и привели в чувства. За окном уже был вечер. Солнце давно скрылось за горизонтом, а дождик всё не прекращал барабанить по крыше. Германии предложили остаться здесь на ночь, но он опять отказался. Завтра ведь снова нужно на работу… ЯИ, правда, была против ночных поездок в таком состоянии, но Германия каким-то чудом смог её убедить, что с ним всё будет хорошо. Империя и Королевство решили ночевать на первом этаже в гостиной. Советы особо не возражал, он просто был рад, что не находится в полном одиночестве.       На автомате умывшись, Советы лёг в кровать и отвернулся к стенке. Немного поворочавшись, он всё-таки смог уснуть.

***

      — Будем надеяться, что наши отцы здесь нас не найдут, — с усмешкой проговорил СССР, садясь в кресло, расположенное около камина. За окном в медленном танце кружились большие снежинки. Хотелось как в детстве выбежать на улицу и прыгнуть в сугроб. Но сейчас нельзя…       — Und warum hat mich mein Vater hierher gebracht? Er weiß sehr gut, dass ich ein schrecklicher Walzertänzer bin… — недовольно прошипел Рейх, поправив свой костюм. Это был очередной наискучнейший бал, на который Рейха и Союза буквально приволокли их отцы. Нужно же будущим правителям уметь показать себя. Правда, стопроцентно гарантировать своё восшествие на престол не мог гарантировать себе ни СССР, ни Третий Рейх.       — Ничего подобного. Ты хорошо танцуешь, — немец криво усмехнулся, садясь впритык к Советам, закинув ногу на ногу. Конечно, было не совсем удобно вдвоём сидеть в небольшом кресле, но обоих это вполне устраивало. Приобняв друга за плечо, СССР мягко улыбнулся.       — Именно поэтому все девушки отказывались и отказываются со мной танцевать… — ариец прикрыл глаза, кладя голову на плечо Союза.       — Рей, ты серьёзно переживаешь по этому поводу? — наци кивнул, состроив максимально грустную мордашку, лишь в этих хитрых, но безумно красивых глазах можно было увидеть совершенно обратное. Советы смотрит на немца и закатывает глаза, — Ой, только не начинай мне строить глазки… Ты же знаешь, что я не смогу устоять перед тобой! — с широкой улыбкой сказал СССР. Рейх усмехнулся, и оба залились смехом. Такие посиделки в тайне от родителей были частым явлением, особенно на балах и различных торжествах. Мальчики находили пустую комнату и сидели там практически до утра, пока их отцы были заняты.       — Ты очень хороший, Совок… — Рейх взял своего друга за руку и счастливо улыбнулся. СССР даже смутился, заливаясь румянцем. В его кудрявой головушке возникают странные мысли.       «Он очень красивый…»       — Не хочешь потанцевать? — неожиданно для себя предлагает советский, поднимаясь с кресла, — Будет тебе заодно практика, — ариец несколько секунд колеблется, а затем вскакивает и подходит к другу.       — Хорошо, — Союз аккуратно взял руку наци, слегка сжав. Рука немца оказалась на плече СССР. Оба расслабляются. Их сейчас никто не увидит…       Шаги в такт ритма. Раз, два, три, раз, два, три. Глаза в глаза. Движения плавные и нежные.       — А кто-то говорил, что ужасно танцует… — усмехнулся СССР.       — Для тебя сделаю исключение, не буду отдавливать ноги, — улыбнулся Рейх и положил голову на плечо Советов.       — Устал?       — Немного… Эй, ты что делаешь?! — вновь в комнате раздаётся смех. Коммунист подхватил друга на руки и начал кружить вокруг себя, а затем осторожно посадил свою драгоценную ношу на диван, — Завидую твоей будущей жене, если ты её так же на руках носить будешь, — Советы вновь закатил глаза и сел рядом. Руки немца моментально зарылись в мягкую копну рыжих волос.       — Ich liebe deine Locken… — они тихо смеются. Дрова в камине тихо потрескивали, а снег за окном всё усиливался.       — Тогда выбирай себе будущую жену среди кудрявых и рыжих. Ирландку, к примеру, — Рейх лишь пожал плечами, продолжая этот своеобразный массаж.       — И не дай Бог, Союз, если ты подстрижёшься…       — Бога нет, — Рейх закатил глаза.       — Без разницы… — он на несколько секунд замолкает, — Не хочу уходить… — коммунист тяжело вздыхает и аккуратно берёт немца за руку.       — Всё наладится, Рейх, всё будет хорошо, верь мне, — наци молчит, но, мягко улыбнувшись, согласно кивает. Ему он точно будет доверять. Союзу можно доверять… — может сходим перекусить?       — Мне лень вставать… Принеси сюда что-нибудь, пожалуйста, — «любой каприз ради этих глаз», — усмехнулся про себя СССР и, поднявшись с кресла, тихо прошмыгнул в коридор. Пройдя вперёд, СССР оказался в громадном бальном зале, который буквально сиял. Мужчины и женщины танцевали и разговаривали, некоторые стояли около стола с закусками и напитками.       Подойдя к столу, Советы стал выбирать, что из съестного он сможет унести. Выбор пал на небольшие кусочки мяса и мороженое на десерт. Положив все эти вкусности на поднос, он уже было хотел по-тихому свалить восвояси, но властный голос его остановил.       — UdSSR, hast du meinen Sohn gesehen? Ich kann es nirgends finden, — обернувшись, Советы увидел перед собой Германскую Империю собственной персоной. Его строгий взгляд тёмно-красных глаз явно не внушал никакого спокойствия или же доверия.       — Ähm, nein, Herr, ich habe das Reich nicht gesehen, tut mir leid, — «выпалил» Союз и глазом не моргнув. Недовольно хмыкнув, Империя недоверчиво зыркнул на парня и быстро ушёл, что-то прошипев себе под нос. Выдохнув, Советы быстро схватил поднос с едой и ушёл в комнату.       — Ох, благодарю, мой верный дворецкий… — сонно пробубнил Рейх, мягко улыбаясь и беря с подноса кусочек мяса.       — Рейх, твой отец тебя ищет, — конечно, наци не был особо рад такому раскладу, но и бежать к отцу не спешил. Не хотел. Опять будет недовольным тоном спрашивать, куда он ходил, что делал, и вообще, почему он на балу не танцует с дамами?       — Пусть ищет… Он всё равно не уйдёт раньше семи-восьми утра… Я, скорее всего, останусь на ночь… И он тоже… — речь немца прерывиста и неохотна. Он медленно засыпает. Глаза СССР загорелись. На ночь… Значит, он с отцом скорее всего тоже здесь заночует. И тогда он выскользнет из комнаты ночью, и они с Рейхом вновь закроются в маленькой комнатушке и будут говорить… Не важно о чём, можно даже молчать.       «Главное: просто провести время вместе.»       — Спишь уже? Не будешь мороженое? — Союз сел рядом, а Рейх моментально к нему прижался, — Ну ладно, — Советы запустил руку в волосы наци, перебирая пряди.       — Nachts, um zwölf Uhr, werde ich hierher kommen. — прошептал Рейх, закидывая ногу на Союза, практически ложась на него.       — Не стоит, лучше выспись, — наци отрицательно помотал головой. Спустя несколько минут дыхание выравнивается и он окончательно засыпает, тихо посапывая.       «Милый…»       Как молния, сверкнула в голове Союза такая странная мысль. Помотав головой, парень постарался ни о чём таком не думать и просто подремать. В конце-концов он тоже устал за день, да и тепло, исходящее от камина, согревало и усыпляло. Немного повозившись, коммунист прикрыл глаза и, на удивление, практически сразу уснул.       К сожалению, полноценно выспаться ему не дали. СССР был вынужден проснуться из-за чувства, что его кто-то настойчиво трясёт за плечо. Промычав что-то нечленораздельное, Советы кое-как смог разлепить глаза.       — Hey, ihr beide, wacht auf! — окончательно придя в себя, СССР увидел перед собой старшего брата Третьего Рейха — Веймарскую Республику. Парень обеспокоенно глядел на них, пытаясь разбудить, тряся за плечи, — bitte!       — Да всё, всё… — кое-как разбудил младшего немца, который явно был недоволен произошедшим.       — Weimar, was ist passiert? — голос после сна был слегка хриплый.       — Vater sucht dich, — нахмурившись, Рейх поднялся на ноги и пошёл вслед за братом, который явно был не слишком рад увиденной картине, но ничего такого не говорил. Напоследок Рейх мягко улыбнулся Союзу, отчего последний немного покраснел.       — Встретимся сегодня ночью, — негромко говорит немец, хитро подмигнув. Советы кивнул и, выждав несколько минут, сам вышел из помещения, прикрыв дверь.

***

      Сон на этом моменте как-то глючно обрывается. Вся картинка быстро темнеет, проходясь по всей градации чёрного цвета, оставляя непонятные сероватые пятна неправильной формы. Перед глазами лишь тьма. Ничего нет. Ничего не ощущается. Пролежав в таком состоянии минут пять, Советы всё же понял, что проснулся. Разлепив глаз, он уставился в тёмный потолок. За окном продолжал стучать дождь и где-то вдали кричали птицы. В голове промелькнула вялая мысль, что неплохо бы сходить умыться, а потом подышать свежим воздухом. В «прошлой» жизни Союз — он так мысленно назвал период, когда был зависим от курения — наверное потянулся бы за сигаретой, но нет… Во-первых, он сам прекрасно понимал, что привычка это вредная, а во-вторых… Рейх не любил, когда курят в его присутствии.       — Я сойду с ума… — констатация факта. Тихонько пробравшись в ванную комнату, мужчина умыл лицо холодной водой. Стало чуть полегче. Глянув на своё отражение в зеркале, коммунист горько усмехнулся. Он походил на алкоголика, который пил неделю. Советы будто бы вообще не спал… Сам сон упорно держался и не думал исчезать из памяти, от этого становилось ещё хуже. Раньше было так хорошо… С ним… В объятиях…       Спустившись на первый этаж, Советы открыл окно, выходящее во двор, параллельно решив, что неплохо бы что-то приготовить. Взяв яблоко, коммунист встал напротив окна. Капли дождя попадали на лицо и одежду, но его это совершенно не волновало.       — Ты тоже не спишь? — раздался тихий и немного насмешливый голос. Высунувшись целиком из окна, Советы увидел стоящего на крыльце итальянца, который, наверное, курил уже хрен знает какую по счёту сигарету. Заметив немного недоумевающий взгляд СССР, Дуче пояснил, — Помогает успокоиться… Хах, даже Рейх не смог «отбить» у меня эту привычку… — очередная затяжка. Одежда мужчины была уже влажная и он слегка подрагивал от прохлады, но, видимо, его это не слишком сильно волновало. Коммунист ничего не говорил, лишь смотрел невидящим взглядом куда-то вдаль… Далеко-далеко… Со стороны Дуче послышался глухой всхлип. Советы опустил голову, совершенно забыв про яблоко, которое он всё также сжимал в руке.       — Выговорись, я же вижу, тебе плохо… — шепчет он, смотря на европейца, тот тушит сигарету и закусывает губу.       — Тебе тоже плохо, — и вновь констатация факта.       — Нам обоим хуёво… Говори… — вдох-выдох, Дуче прислоняется к двери и сползает вниз, садясь и обхватывая колени.       — Знаешь… Мне снились воспоминания о нём… Не знаю даже что и говорить… Просто ощущаю пустоту… — СССР понятливо кивнул.       — Можно спросить?       — Ради Бога, — безразлично отвечает Ита.       — Помнишь наш диалог в машине, когда мы Рейха «выкрали»? — кивок. — Так вот… Ты и до этого знал о… Его предпочтениях, — почему-то это первое, что пришло в рыжую голову Совка. Фашист криво улыбнулся.       — Ну, никакой мистики тут нет, Союз, просто… Просто мы с ЯИ — внимательные люди, в отличие от бывших соседей Рейха… Кстати, он тогда временно жил в том же городе, что и ты. Хах, забавно, что вы ни разу не пересеклись, — Ита практически ни на секунду не останавливался, а СССР не решался прервать монолог. Пусть говорит, — так вот, Союз, как ты думаешь, если человек имеет гетеросексуальную ориентацию, то интим услугами кого он будет пользоваться? — вопрос риторический, естественно, — я за всё время смог «застукать» женщину, которая выходила от него, один раз, зато мужчин раз десять видел. Ну, тут вывод сам собой напрашивался… Рейх особо от нас это не скрывал, да и мы его вопросами не доставали, в душу не лезли… Как-то так… — мужчина замолчал и прикрыл глаза. Разговор дальше практически никак не клеился и мужчины молчали, думая о своём. Где-то вдали виднелась вспышка молнии, через несколько секунд прогремел гром.       — Ho paura che la sua anima finirà all'inferno, — Советы на это не решился что-то конкретное ответить, — да, может для тебя это и удивительно, но я верующий католик.       — По тебе не особо видно. Да и если честно, твоя так называемая душа тоже будет кипятиться в аду.       — E anche il tuo.       — У меня нет души, — негромко произнёс коммунист, — ты давай закругляйся и заходи в дом, а то ещё воспаление какое-нибудь подхватишь… — Ита заторможено кивнул и, поднявшись на ноги, тихо проскользнул в дом. СССР налил себе полный стакан воды, пожелал европейцу спокойной ночи, а сам остался сидеть на кухне. Сон всё равно не придёт… Правда, в этом Советы ошибся, организм спустя полтора часа стал настойчиво требовать отдых и долгий сон. Махнув рукой, СССР всё же вернулся к себе в комнату и, плюхнувшись на кровать, вновь провалился в беспокойный сон.

***

      — Чёрт, что же делать-то… — после разговора с Германом Россия несколько раз пытался дозвониться и дописаться до отца, но тот не отвечал, хотя было видно, что он в сети и все присланные сообщения читал. Лишь спустя часа два после этих звонков России пришло сообщение. Он в этот момент уже ехал с работы, опять выйдя пораньше. Остановившись на очередном светофоре, парень достал телефон и прочёл следующее:       «Я не хочу это обсуждать, Росс. Мне сейчас слишком плохо. Но не беспокойся, со мной всё будет в порядке.»       Сглотнув неприятный ком в горле, Российская Федерация убрал телефон и мягко тронулся вперёд, как только загорелся зелёный. А ещё нужно будет всё рассказать Белле… О Боже, это будет ужасно…       — Вся жизнь идёт по одному месту… — спустя буквально десять метров, Россия попал в очередную пробку, — ой, блять… — он взял телефон и набрал номер Беларуси.       — О прывітанне, Рос, слухаю, — ладно хоть она была в хорошем расположении духа даже под конец рабочего дня.       — Да, привет, Белл, давно тебя не слышал. Целых… — он посмотрел на время, — целых полчаса тебя не слышал, — смешок получился немного нервный, — ты не против, если я к тебе буквально на двадцать минут заскочу. Дело одно есть, а по телефону рассказать не могу.       — Ды не, я не супраць. А нешта здарылася? — Россия эту её способность чувствовать что-то плохое на расстоянии понять не мог. Откуда, как работает, хрен знает, но Беларусь практически всегда знала, когда с кем-то из её близких случалась беда.       — Можно и так сказать… Короче, я минут через двадцать приеду.       — Хорошо, кстати, а что случилось с отцом? Он сегодня не брал трубку, только написал, что очень занят и вообще ремонт в доме устроил. Ты ничего не знаешь насчёт этого? — Россия устало вздохнул. Нужно будет запастись лишними нервами…       — Знаю, как приеду — расскажу, — сбросив вызов, он поехал дальше.       Обещанные двадцать минут растянулись на все тридцать. Ладно хоть не на час. Припарковав авто, Россия зашёл в третий подъезд и поднялся на нужный этаж. Беларусь открыла ему практически сразу, запуская в квартиру.       — Будешь чай? Я могу заварить, — «лучше водки мне налей» — мысленно попросил Россия, но вслух лишь пробормотал, что чай он не хочет. Умыв руки, он прошёл на кухню и сел за стол, Беларусь села напротив.       — Ну? Што ты мне хацеў расказаць?       — Белл, ну, для начала нам нужно обязательно завтра заехать к отцу, и это не обсуждается. У папы… У папы сейчас сложный период в жизни… — «у него умер друг, который не совсем ему друг… Ну ты его знаешь… Он умер в сорок пятом, застрелившись у себя в бункере…»       — Росс, что произошло? Скажи ты, блять, толком! — Белла стукнула кулаком по столу. Девушка уже начинала нервничать. Если уж Росс начинал ходить вокруг да около, не говоря сразу в чём проблема, то эта проблема наисерьёзнейшая. Русский со свистом выдохнул, прикрыв глаза.       — В общем, помнишь друга отца, который живёт в том же посёлке? — кивок, — так вот… Он не тот за кого себя выдаёт.       — Ах, няўжо ён іншапланецян? — усмехнулась девушка. Все же зная своего брата, она прекрасно знала, в каких случаях из его рта вырывается чистый сарказм, враньё и шутки.       — Бел, я серьёзно, он убийца, насильник, психопат, который развязал Вторую Мировую… — Росс на пару секунд замолчал, а республика уставилась на него недоумённым взглядом.       — Погоди… Он же…       — Ты мне веришь, что это он?       — Росс, к чему ты клонишь? Ты прекрасно знаешь, что этот нацист давным-давно умер…       — Этот фриц был живее всех живых… Он почти восемьдесят лет со дня своей «смерти» прожил… — в качестве доказательства, он показал Белле видео, где собственно и «засветился» наци. Весь спектр эмоций, отобразившийся на личике Беларуси было сложно описать… Смесь ужаса, недоумения, злости, причём злости скорее на Росса, чем на отца. Этот придурок значит всё знал, а ей ничего не сказал! Даже не намекнул!       — Слушай сюда, ты… — далее последовала откровенная брань, выражавшаяся всю злость и непонимание девушки. Россия спокойно это всё слушал, у него же была примерно такая же реакция, просто он вслух не выражался так.       — Всё? Успокоилась? Послушай, нам нужно съездить к нему завтра. Обязательно…       — Как… И ты всё это знал, и отец был в курсе кто это был… Ужас… — Белла прикрыла глаза, — а Герман… Он тоже всё знает?       — Да… Я хотел с ним поговорить, но он пока не хочет…       — Пиздец… — встав из-за стола, Беларусь стала ходить взад-вперёд по комнате, — Что ты мне ещё расскажешь?! Кто у нас ещё «воскрес?!»       — Пока что больше никто… Ну, или я пока не знаю… — нервно усмехнулся русский, — Во сколько ты сможешь завтра выехать? Желательно, конечно, утром, но у меня самого работы столько, что я ещё после своей кончины работать буду…       — Насраць на гэтую працу, заўтра выязджаем у сем раніцы! — резко рявкнула Беларусь, — Понятно?       — Так точно, товарищ! — вскрикнул Россия, слегка улыбнувшись. Усмехнувшись, губы Беларуси тоже растянулись в уставшей, но искренней улыбке. Отправив Роську домой спать, Белла закрыла за ним дверь. Парень выдохнул. Что ж, одной проблемой меньше, Белла теперь в курсе вещей. Даже не было летающих стульев. Выйдя из многоэтажки, Россия прыгнул в своё авто и поехал к себе домой.       — Неплохо бы ещё позвонить Герману, а то мало ли, что он может натворить… — обычно, конечно, «творил» Россия, но учитывая абсолютно никакущее состояние немца, то лучше было перестраховаться и узнать всё ли хорошо. Набрав номер телефона, Россия принялся ждать. Первая попытка, вторая, третья. Никто трубку не берёт, — Заебись, вот только этого мне не хватало для полного счастья! — стоит ли ехать сейчас к нему на другой конец города? Может, Гера просто спит? Заехав к себе во двор, Росс припарковал авто и стал думать, нервно постукивая пальцами по рулю. За какие-такие грехи, блять… Но раздаётся мелодия звонка.       — Was ist passiert? Warum hast du mich fünfmal hintereinander angerufen? — облегчённый выдох. Он цел. Голос, правда, у ФРГ был довольно хриплый и уставший, но тем не менее…       — Наконец-то! Ты почему трубку не берёшь?! Я волнуюсь же! Думал, что ты там уже коньки отбросил!       — Да всё хорошо, Росси… — промямлил немец.       — Ладно, короче, нужно чтобы я к тебе приехал? — спросил Россия.       — С чего такая доброта? — в голосе проскальзывали нотки недоверия. Русский закатил глаза.       — Чтобы ты от одиночества с ума не сошёл, — со стороны Германа молчание, видимо, раздумывал над предложением.       — Ладно, приезжай ко мне и возьми свою кошку, если тебе не сложно, — Россия тихо хихикнул, но согласился взять с собой Дусю. Ну, а что? Лучший способ избавиться от плохого настроения — это погладить мурчащее и пушистое существо.       — Хорошо, Герочка, жди, минут через двадцать приеду, — услышав стандартное: «А за «Герочку» ты потом ответишь…» — Росс вышел из машины и пошёл к себе домой.

***

      Sono andato in città per affari. Dobbiamo discutere di alcune cose con Herman e le pompe funebri. Tornerò più tardi la sera. Tesoro, cerca di rilassarti e non stressarti troppo. Ti amo. E cerca di non lasciare che questo comunista si beva fino a morire. — именно такую записку обнаружила Японская Империя, когда зашла на кухню, чтобы найти что-то съестное. Было ещё довольно рано, около восьми утра.       Приготовив незамысловатый завтрак, девушка села за стол и принялась есть. В целом, сейчас она себя чувствовала намного лучше, чем вчера. Вот что значит хороший сон… Вымыв посуду, ЯИ заметила слегка приоткрытый нижний ящик. То ли из чистого любопытства, то ли по какой-то инерции, она заглянула внутрь. В углу ящика одиноко стояла бутылка какого-то дешёвого алкоголя.       — 親愛なる、あなたは超能力者ですか、それとも何ですか？ — усмехнулась она, закрыв дверцу. Поднявшись на второй этаж, японка постучала в дверь и, не дождавшись ответа, вошла. СССР сидел, прислонившись к кровати и обхватив голову руками. Около него стояли несколько бутылок со спиртным. Благо, они пока что не все опустели, но, видимо, коммунист уже чувствовал себя максимально хуёво.       — Уйди… — Советы даже не посмотрел в сторону азиатки, — Уйди… Пожалуйста… — тяжело вздохнув, она присела рядом.       — СССР-сан, я вижу, что вам плохо… — Советы поднял голову, непонимающе смотря на ЯИ. Видок у него конечно был не ахти какой. Неудивительно, ведь алкоголь с утра человека не красит, — Но ведь вы не сможете вернуть его… Только хуже себе сделаете… — Союз это прекрасно понимал, но ничего поделать с собой и своими чувствами не мог.       — Мне плохо без него… — голос хрипел и был сильный запах спиртного, — Я просто пытаюсь заглушить боль…       — Понимаю… — ЯИ присела рядом, положив руку на плечо СССР, — Только вот Рейха это, увы, не вернёт… Вы же это прекрасно понимаете.       — Понимаю, но мне легче от этого нихуя не становится… — из покрасневшего глаза покатились слёзы, — Да ты и сама меня понимаешь… — схватив бутылку, Советы запрокинул голову назад и сделал большой глоток, — Сопьюсь и никому до меня не будет дела…       — Не говорите так, пожалуйста… У вас же есть дети, они без вас не смогут… — Советы лишь махнул рукой.       — Смогут… Они лет тридцать уже меня отцом не считают и видеть не хотят… — настроение было ни к чёрту, ничего не хотелось, и мозг пожирало отвратительное чувство ненужности и опустошённости.       — А как же Беларусь и Россия? Они же вас любят… — СССР молчал, сверля взглядом пол. Мягко взяв бутылки, ЯИ поспешила отодвинуть, — Им будет плохо без вас, — будет, но ведь они взрослые, пережить смогут, — и не смейте говорить, что это не так! — неожиданно повысила голос ЯИ, — у вас есть ваши дети, так живите хотя бы ради них! Да, это больно, я с вами согласна, но это не повод умирать!       — С чего такая мотивация?       — У меня тоже были такие мысли… — Советы нервно усмехнулся.       — ЯИ, у тебя есть муж и, насколько я знаю, дочь тебя не ненавидит, пусть вы мало общаетесь, — японка нервно заправила прядь волос за ухо.       — У меня нет мужа… — тут Совет опять удивился.       — В смысле? А разве вы с КИ…       — Нет, — на несколько секунд повисло молчание, — ну что ж… — Империя поднялась на ноги и, взяв бутылки, подошла к двери, — Я очень надеюсь, что вы меня услышали и не будете сажать свою печень, — СССР улыбнулся.       — Спасибо… — «мне стало немного легче». К сожалению, хоть СССР и мог быстро приспособиться к изменившимся обстоятельствам, но ему часто было неприятно и больно что-то менять, даже если он на эти изменения не мог повлиять. Мягко улыбнувшись, азиатка кивнула и покинула комнату.       Во входную дверь раздались настойчивые стуки.

***

      — Чорт бы цябе ўзяў, Рос, ты дзе?! — кричала Беларусь в трубку чуть ли не на весь двор. Время уже было без пяти шесть, а Роська всё не выходил из дому. По телефону он сказал сестре, что скоро приедет. И какого он вообще куда-то уехал на ночь-то глядя? Посмотрев по сторонам, девушка заметила машину, заезжающую во двор, — О, наконец-то… — усмехнулась республика. Ну, как говорится, вспомнишь солнце — вот и лучик, — Добрай раніцы, Расійская Федэрацыя, ці не дазволіце вы паведаміць мне прычыну свайго начнога ад’езду? — Россия нервно улыбнулся.       — Д-да рабочие дела и всё такое… — промямлил он, — Ладно, давай садись, — хмыкнув, девушка села в машину, и они быстро тронулись с места, выезжая на главную дорогу, — долго меня ждала?       — Нет, не очень… — Белла отвернулась к окну, наблюдая за мелькающими зданиями, — Росс, а если честно, куда ты уезжал? — зная своего братца, девушка могла уверенно сказать, если нет крайней необходимости, то Россия в жизни не поднимется в такую рань, ну или его пинками придётся выгонять.       — Да к Китаю по делу ездил. Срочно нужно было… — произнёс Россия, — А что?       — Да нет, ничего… — в голосе прозвучали нотки недоверия, но что-либо говорить Беларусь не стала, она просто продолжила смотреть в окно и думать о своём. В голове в основном крутились мысли об отце. Мозг отказывался до конца верить в происходящее. Он общался на протяжении нескольких месяцев с нацистом, вроде как они даже снова стали дружить… А, судя по всему, там не только наци был, там ещё ЯИ и ФИ были, полный комплект, так сказать. Белла нервно усмехнулась. И этот до ужаса живучий фриц умудрился умереть?! Выдохнув, республика прикрыла глаза, попытавшись немного отдохнуть от всего этого добра. Россия же молча следил за дорогой, до самого приезда они не проронили ни слова. Каждый думал о чём-то своём. Спустя два часа они наконец-то подъехали к нужному дому.       — Всё, приехали… Вылезай давай, Белл, — несильно толкнув сестру в бок, Россия заглушил мотор авто и вылез наружу. Девушка потянулась и тоже вышла на улицу, устало зевнув. Они вошли во дворик и подошли к двери. Белла три раза постучала, ждать им долго не пришлось, секунд через десять послышался щелчок замка и входная дверь распахнулась.       — Эм, здравствуйте… — неуверенно произнёс Россия, виде перед собой Японскую Империю. Она лишь кивнула и жестом пригласила внутрь. Беларусь молчала, лучше расспросить обо всё самого отца. Японка слегка сощурила глаза и, проговорив что-то вроде: «Он наверху», — скрылась в одной из комнат. Переглянувшись, Росс и Белла прошли на второй этаж.       — Пап?.. — зайдя в комнату, республика ахнула, видя настолько подавленное состояние отца. Советский даже не сразу на них среагировал, а когда увидел, то лишь слабо улыбнулся. Буквально подлетев к отцу, Беларусь крепко обняла его, бормоча что-то успокаивающее. «Всё будет хорошо, пап. Мы рядом…» Россия тоже осторожно подошёл и присел напротив.       — Тат, ты жудасна выглядаеш. Калі ты апошні раз спаў? — Советы лишь молча пожимает плечами. Впрочем, его внешний вид говорил сам за себя, — Ты пил, да? — слабый кивок. Россия тяжело вздыхает и смотрит на сестру, та в свою очередь смотрит на отца, — Я сейчас вернусь, — она быстро покидает комнату, хлопнув дверью.       — Бать, ты как? — вопрос, конечно, риторический. Можно подумать и так не видно. Советы мотает головой.       — Плохо… — Россия снова вздыхает.       — А я говорил тебе, что это общение до добра не доведёт… — удивительно, но СССР не реагирует как-то негативно, он просто нервно усмехается и отворачивает голову, — Серьёзно, бать, общение с нацистом это уже просто что-то за гранью…       — Хах, ну как тебе сказать… Я не то что бы с ним общался… — Советы прикрывает глаза. Всё. Решено. Он говорит правду. Его дети должны знать правду. Даже если после этого они отвернуться от него. Всё равно хуже быть не может.       — То есть? — русский наклонил голову.       — Росс, Рейх был моим любовником… — Советы вновь смотрит в глаза своему сыну. От шока Росс приоткрыл рот, а его глаза стали напоминать два блюдца. Но спустя пару секунд он овладевает собой и отползает подальше от СССР. Коммунист же никак не реагирует, лишь безэмоционально смотрит.       — Погоди… Т-ты серьёзно? — кивок, — Вы серьёзно вдвоём… — вновь утвердительный кивок. Россия в этот момент чуть воздухом не подавился и, пару секунд постояв в ступоре, вылетел из комнаты, по дороге чуть не сбив Беларусь.       — Ты чаго робіш?! — но Росс лишь зло шикнул и, судя по звукам, потащил девушку вниз. Союз прикрыл глаза, в уголках которых стали наворачиваться слёзы. Он не слышал разговор внизу, но, судя по выкрикам, — всё хуёво. СССР не нашёл в себе силы даже встать на ноги, продолжая сидеть на полу.       — Он мне после такого не отец! — глаза уже нещадно болели и были все красными. Далее последовал хлопок входной двери. Советы зажмурил глаза, всхлипывая. Всё равно больно.       — Мне очень жаль, Союз… — коммунист даже не слышал, что ЯИ пришла в его комнату.       — Уйди… Пожалуйста… Оставь меня… — вздохнув, японка тихо закрыла дверь.

Ну вот… Теперь я абсолютно один…

***