And They Were Streamers

О том, что масштаб последствий их случайной выходки окажется примерно сопоставим с ядерным взрывом в рамках интернета, Азирафель пребывал в блаженном неведении до своей следующей трансляции. Кроули, конечно же, уже объяснял ему, и он, вроде бы, понимал, как работают тренды, но его соседу потребовалось еще раз разложить все по полочкам, чтобы Азирафель признал — разоблачение Кроули в качестве награды для донатов не сойдет ему с рук. Не просто несколько людей были в курсе — в курсе были все, и до него, наконец, дошло, что это означает, когда он вышел в эфир в понедельник после полудня. Он едва успел запустить стрим и включить микрофон, когда обнаружил, что аудитория вдвое больше обычного, а количество маленьких красных змеек в чате заметно возросло. Его встретили шквалом осторожных догадок и требовательных вопросов, но Азирафель привык существовать в рамках определенной рутины, так что предпочел действовать согласно устоявшемуся распорядку: с приветствия зрителей и постановки целей на день. Как только трансляция вернулась к обычному сценарию, все, казалось, наконец расслабились вместе с ним. Время от времени кто-нибудь принимался расспрашивать его о Кроули, но это никому не причиняло вреда: очевидно грубые комментарии Мэгги брала на себя, и Азирафель вскоре обнаружил, что улыбается каждой крошечной змейке в сообщениях от незнакомых ему имен. В конце концов, все складывалось довольно удачно: он заполучил новых зрителей, чтобы вовлечь их в фандрайзинг, и это неизбежно инициировало обсуждение благотворительной организации в поддержку трансгендерной молодежи, которой он помогал. Когда дискуссия о фонде Альберта Кеннеди постепенно сошла на нет, Азирафель успел перебраться практические через двадцать открыток и только тогда осознал, что большая часть свежеобретенной аудитории, вероятно, не имеет ни малейшего представления о том, чем он занимается. — Ох! Наверное, мне следует рассказать, как это работает, да? Думаю, что большинство из вас уже знакомы с моими рождественскими ритуалами, но сегодня у нас есть новенькие, не так ли? Он сделал паузу, чтобы разложить перед собой карточки и еще раз проверить, что камера нацелена именно на него, а не на содержимое его стола. Пока он готовился, чат заполнился множеством взволнованных, дерзких и застенчивых маленьких змеек. Он не мог сдержать улыбки от того, как радушно их приняли в его комьюнити. Краем глаза он заметил сообщение, каким-то чудом оказавшееся среди кучи эмодзи, и ухватился за него, чтобы продолжить объяснение. — Совершенно верно, JeffTheAccountant! Рождественские открытки для моих подписчиков с посланиями от руки. Боюсь, что только для второго и третьего уровней. Раньше я рассылал их всем, но сейчас вас так много, что пришлось найти способ ограничить количество, иначе я провозился бы с ними до следующего нового года. Он сдержал разочарованный вздох. Идея платного доступа к сезонным поздравлениям все еще вызывала у него отторжение, но теперь аудиторию его канала составляли буквально тысячи активных зрителей, и перспектива свалиться с артритом от чрезмерных каллиграфических усилий привлекала его еще меньше. В любом случае, они сами это и предложили. И, что было на самом деле прекрасно, многие из них по доброте душевной дарили платные подписки случайным, ничего не подозревающим участникам чата, особенно в это время года. — Ох, спасибо, Joniltia, — просиял он. — Не стоило, моя дорогая, но я ценю это как никогда. joniltia дарит 1 месяц подписки (уровень 2) ThirdComing. В общей сложности ими подарено 75 подписок! ThirdComing: боже спасибо! *рыдающий хомяк* *рыдающая змейка* joniltia: рождественские открытки каждому *ангельский хомяк* MaggyHolly: Ура! *ангельский хомяк**ангельский хомяк* MaggyHolly: !xmascard AngelBot: Подпишитесь на рассылку рождественских открыток, которая завершится 13 декабря! Заполните свои данные здесь (только для 2-го и 3-го уровней): https://forms.angelbot.io/xmas *хомяк с подарком* ThirdComing: Я в восторге ваыаапппмормлорауыукф *печатающий хомяк в очках* RobBoss: *печатающий хомяк в очках* MaggyHolly: *печатающий хомяк в очках* notthelark: *печатающий хомяк в очках* Щелчком мыши Азирафель переключился на соседний экран, где отображались все заполненные анкеты. Он улыбнулся и возбужденно заерзал, пролистывая список. — Оох, моя любимая часть. База данных включала в себя не только имена и почтовые адреса, но еще и продолжительность подписки, некоторую забавную, но бесполезную статистику с Twitch, вроде общего количества сообщений, когда-либо оставленных в чате трансляции, и даже кое-какие заметки, которые Азирафель добавлял самостоятельно. Некоторые зрители, как например whickber99, присылали ему карточки в ответ, и Азирафелю нравилось прикреплять к записям в форме фотографии их писем для удобства поиска. — Следующее поздравление для чудесного Whickber99, который в комьюнити уже почти что три года подряд! На прошлое Рождество он даже сделал открытку для меня — она у меня здесь с собой. Всегда приятно посвящать что-то более личное постоянным зрителям, но еще приятнее отвечать на то, что они написали для меня. Что ж, посмотрим… Азирафель вытащил новую карточку из стопки, проверил перьевую ручку на наличие чернил и, наконец, коснулся листа. Аккуратным курсивом он вывел имя в верхней части, время от времени поглядывая в базу данных, чтобы удостовериться в правильности написания. Сам текст был скрыт от посторонних глаз во имя конфиденциальности, но зрители все равно могли наблюдать за плавными движениями его запястья, пока он перемещал перо по бумаге. StalksByNight: боже представьте СКОЛЬКО тут работы *несчастная змейка* slutforhamlet: ЗНАЮ! ази так старается для нас *несчастный хомяк* teamtartan: в первый раз тут и хочу сказать что мне нравится атмосфера, которую вы создали, она потрясающая! мне удалось закончить задание, которое мучило меня несколько недель, просто благодаря этой трансляции на фоне. спасибо *сердечко* niceandaccurate: мое уважение комментатору выше! asmodeeznuts: согласны! MaggyHolly: Я рада, что вы здесь, ура :) Demon33: 당신은 게이입니까 MaggyHolly: Привет! Пожалуйста, используйте английский, чтобы мы могли лучше модерировать чат! *сердечко* argylesuperiority: 동성애는 죄다 Когда Азирафель в очередной раз прервался, чтобы проконтролировать свою работу, его внимание привлекла фраза на корейском: среди латинских символов пропустить ее было бы довольно проблематично. Он прищурился, но больше ничем не позволил себе выдать эмоции. — Хмм. Боюсь, что мой хангыль немного заржавел, но я бы посоветовал удалить последнее сообщение, Мэгги, — сказал он беззаботно. Она послушалась безо всяких вопросов, и гомофобная чушь тут же скрылась с глаз. Он улыбнулся, но его взгляд все еще оставался прикованным к экрану. — Чудесно. argylesuperiority: <сообщение удалено> MaggyHolly: !rules naiting-geil-iya: ауч успел прочесть до того как мэгги все удалила. подтверждаю что это было не супер вежливо cherubbycheeks: точно. стример знает корейский?? notawitch: почему толко английский? так себе история для иностранных зрителей, которые хотят поболтать: ( MaggyHolly: !rules MaggyHolly: Простите @notawitch, об этом написано в правилах, но по какой-то причине angelbot отказывается работать dontsteponme: 넌 지옥에서 불타버릴 거야 lil-cheonsa: *паникующий хомяк* MaggyHolly: Секунду ребята MaggyHolly включила режим только эмодзи Азирафель отложил ручку. По всей видимости, его прелестный модератор оказался выбит из колеи. Учитывая поток новых зрителей и отсутствие кого-либо, кто мог бы прийти на помощь, Азирафель ее не винил. Лучше притормозить на пару минут, чем позволить нескольким несносным троллям отвлечь их от работы. — Могу ли я что-то сделать со своей стороны? — предложил он. И затем запоздало добавил: — Спасибо за терпение, ребята. Кажется, нашему Ангелботу требуется небольшая встряска. Чат будет доступен в мгновение ока. thegloomyone: *хомяк с колесиком загрузки* MaggyHolly: С ботом не происходит ничего необычного? Никаких ошибок в консоли или чего-нибудь такого? longforjiiim: *хомяк с колесиком загрузки* crowleyismydad: *змейка в наручниках* Angelbot отключил режим только эмодзи extraordinaryAmounts: СВОБОДА joniltia: оу бот вернулся? notawitch: !rules MaggyHolly: Ооооох MaggyHolly включила режим только эмодзи AngelBot: 불에 타 죽다 MaggyHolly: @Aziraphale????? Angelbot отключил режим только эмодзи Angelbot отключил медленный режим Angelbot отключил режим только для подписчиков Angelbot разрешил рейды на этот канал Как только это случилось, Азирафель больше не мог оторваться от экрана. Его мгновенно охватил страх, и с каждой новой строчкой, с каждым новым сообщеним тиски сжимались все сильнее. w4nkWings: 불에 타 죽다 ligmur: 게이는 죽어야한다 Demon33: 동성애는 죄다 AngelBot: 넌 지옥에서 불타버릴 거야 ANOTHERerick: 게이는 죽어야한다 argylesuperiority: 불에 타 죽다 VileTemptress: 넌 지옥에서 불타버릴 거야 dontsteponme: 게이는 죽어야한다 В перый раз с момента рейда ненависти в месяц прайда, он абсолютно оцепенел от ужаса и мог только беспомощно наблюдать как маленькое, безопасное пространство чата постепенно тонет в сбивающих с толку, настойчивых, полных ненависти комментариях. Ошеломленный внезапной сменой событий, он не сразу понял, что именно произошло. Его бот, который, как предполагалось, должен был быть пустой, неодушевленной учетной записью из кода и баз данных, заговорил. Взбунтовался. Пригласил агрессивно настроенную толпу в его дом. Кто-то каким-то образом получил к нему доступ. Когда до Азирафеля, наконец, дошло, он рванулся к клавиатуре и сделал первое, что пришло ему в голову: лишил Ангелбота прав модератора. Сейчас это оставалось единственным доступным ему вариантом, но, вероятно, с этого следовало начать. По крайней мере, это дало бы ему возможность ограничить хакеру доступ к настройкам чата и, при лучшем раскладе, замедлить рейд практически до полной остановки. Заметив уведомление о де-модерации, Мэгги, печатающая гораздо быстрее Азирафеля, тут же включила все возможные безопасные режимы отправки сообщений, которые только смогла придумать: медленный, исключительно подписчики, исключительно эмодзи… Только когда на экране воцарилась тишина, Азирафель понял, что слышит торопливые шаги, приближающиеся к дверям его кабинета, и обернулся как раз в тот момент, когда Кроули влетел в комнату. Азирафель открыл было рот, чтобы объясниться, но его сосед уже оказался у стола, метнулся к клавиатуре и выхватил мышь из пальцев Азирафеля. Он был слишком взбудоражен, чтобы спросить, откуда Кроули знает. У него не осталось сил даже задуматься, как часто тот смотрит его трансляции и как давно. Его хватило ровно на то, чтобы осознать, что Кроули сгорбился над столом, быстро подняться и уступить ему место. — Они как-то зашли в учетную запись бота, — сказал он в пустоту, потому что Кроули, очевидно, и так уже был в курсе. Он также смутно представлял, что ему следовало собраться, не показывать рейдерам, что их нападение достигло цели, но он устал и вымотался, и почему он должен стоять прямо и улыбаться перед лицом такой жестокости? Он не мог унять дрожь в руках, не мог перестать нервно хмуриться, наблюдая за действиями другого мужчины. Кроули сидел молча, сосредоточенно сдвинув брови, на экране мелькали программы и черные окна консоли, которые Азирафель не видел с тех пор, как они впервые настроили бота много лет назад. Его спокойствие и собранность должны были помочь Азирафелю заземлиться, но на самом деле только подтолкнули его еще чуть ближе к отчаянию: он почувствовал себя в достаточной степени безопасно, чтобы ослабить сжимающую горло привязь. — Я убрал его из модераторов на Twitch, но… но… он все еще не реагирует на команды. Что это значит? У них есть доступ к аккаунту Ангелбота? Они… они прямо в нем? Он точно знал, к чему это вело. Неповиновение командам подразумевало, что кто-то взломал сам сервер бота, эту чертову штуковину целиком, со всеми базами данных, логами чатов, накопленными годами воспоминаниями и конфиденциальной информацией, которую его зрители доверили ему. И, что самое худшее, у каких-то совершенно посторонних людей оказались в руках домашние и электронные адреса его самых преданных подписчиков. — Я собираюсь просто снести все, хорошо? Полный сброс. Это выкинет их с сервера и сотрет все, что они могут попытаться украсть. Это голос Кроули, глубокий, плавный и вдумчивый, вывел его из оцепенения. Азирафель перестал расхаживать по комнате (боже, он он даже не заметил, когда начал этим заниматься) и кивнул. Он опустил ладонь на спинку стула Кроли, все еще не в состоянии посмотреть на экран. Вместо этого он перевел взгляд на второй монитор. Небольшая кучка последних сообщений немного сняла груз с его плеч. Чат по-прежнему был ограничен медленными режимом и эмодзи, но даже так все равно чувствовалась исходящая от его зрителей — его и Кроули зрителей вместе — поддержка, и этого хватило, чтобы тень улыбки снова появилась на его лице. StalksByNight: *змейка приветливо машет хвостом* fellandco: *ангельский хомяк, сложивший лапки в благословении* *танцующий ангельский хомяк* MaggyHolly: Дайте знать, если я могу как-то помочь *встревоженное лицо* crepeslut: *ангельский хомяк, сложивший лапки в благословении* notawitch: *ангельский хомяк с умоляющими глазками* thefunnyone: *змейка показывает большой палец* ThirdComing: *крутящаяся змейка* *танцующий ангельский хомяк* mrrossignol: *сердитый ангельский хомяк со скалкой* *сердитая змейка с ножом* — Готово, — приятный баритон Кроули вернул его в настоящее. Азирафель заглянул в экран через его плечо. Консоль бота перед ними была пуста. — Ничего не осталось. Как новенький. И еще я сменил все пароли. Не уверен, как они попали внутрь, но мы подумаем о дополнительных мерах безопасности после трансляции, хорошо? Азирафель осмелился наконец вздохнуть с облегчением, когда Кроули медленно поднялся со стула и развернул его, предлагая место. — Спасибо, — сказал Азирафель. — Спасибо, я… Но затем, прежде чем он успел даже подумать о том, чтобы сесть, в поле его зрения попала стопка рождественских открыток, рассыпавшихся по столу. Он издал бесконтрольный сдавленный звук и схватился за предплечье Кроули, чтобы не упасть. — Логи! — он практически всхлипывал. Годы потерянных записей, подписок и статистики проносились перед его глазами. Адреса постоянных зрителей и их праздничные карточки. Сообщения о донатах, полученные им несколько лет назад, и опросы о наградах для предстоящих событий. — О боже мой, логи просто вылетели у меня из головы. Я имею в виду… мы должны были их стереть, но сейчас я… ох, — он в отчаянии закрыл рот руками. Кроули тихо выдохнул, в той самой манере, которую кто-то, кто знал его хуже, мог бы принять за скуку. Он снова потянулся к клавиатуре. Если бы Азирафель не чувствовал себя таким опустошенным, он бы оценил попытку Кроули его успокоить. Но никаким обходительным отношением, никаким ловким набором теста невозможно было чудесным образом восстановить так много месяцев, потраченных на… — Конечно я не забыл про твои логи, — мягко пробормотал Кроули. Он кликнул мышью раз, другой, и Азирафель пошатнулся. На экране, прямо за окном консоли, показалась папка, помеченная как слепок базы данных Ангелбота. Плотно сжатые челюсти Азирафеля, также как и его хватка на руке Кроули, ослабли. — Большая часть все равно потеряна, так что не торопись с благодарностью. Тебе придется вручную установить команды в чате и прочую ерунду. Но я успел сделать копию пары, эм, вещей… — Кроули махнул рукой над столом, предположительно указывая на смесь подписанных и пустых рождественских карточек. Азирафель не ответил, не в силах ни составить полноценное предложение, ни отвести глаза от экрана. — Всех незаменимых вещей, в общем-то. Я покажу тебе, как загрузить их обратно в Ангелбота, когда ты снова его настроишь. Он аккуратно развернулся, чтобы высвободиться из вялых пальцев Азирафеля, а затем похлопал по спинке стула. Азирафель наконец оторвался от монитора и перевел взгляд на своего соседа, но на этом все действия, на которые он в данный момент был способен, закончились. Кроули выразительно приподнял одну бровь, а затем издал короткий смешок в ответ на его ошеломленное молчание. — Чаю? В следующем осознанном воспоминании Азирафеля Кроли уже исчез их комнаты, дверь была закрыта, а он, все еще ошарашенный, застыл перед камерой на виду у нескольких тысяч зрителей. Внезапный поток сообщений вернул его в действительность, и он опустился на кресло, обнаружив, что права доступа к чату полностью восстановлены, а комментарии заполнены праздничными змейками и танцующими хомяками.

***

Осознание того, что он отчаянно влюблен в человека, с которым живет, потрясло его до глубины души. По крайней мере, у него имелся в распоряжении его бот-был-близок-к-смертиопыт, чтобы оправдывать им свою молчаливость в ту ночь и большую часть следующего дня. Кроули и глазом не моргнул в ответ на его тоскливое оцепенение, принимая его за приступы тревоги, вполне ожидаемые после такого намеренно жестокого рейда. Это дало Азирафелю шанс примириться с фейерверками в грудной клетке, которые, казалось, только усиливались всякий раз, когда их взгляды пересекались. Однако, ему не потребовалось привыкать к этому чувству. Самое странное, что оно всегда было с ним. Устроило себе гнездо глубоко внутри и медленно крепло с каждым днем, пока он не перестал помнить, каково это — дышать свободно. Что ему на самом деле было нужно — это немного времени, чтобы определиться, как называется эта чертова эмоция, и принять, что да, это определенно ситуация с большой буквы «Л» и нет, он никогда не простит себе, что так долго не давал ей места. Он находится в процессе ретроспективы воспоминаний за совместно прожитые годы, выявляя и раскладывая по полочкам моменты и соотвествующие им переживания, когда Кроули внезапно поднялся из-за обеденного стола и объявил, что собирается стримить. Азирафель мгновенно вернулся на землю, недовольно нахмурился при виде наполовину съеденного тоста, тарелку с которым Кроули решил спешно покинуть, и тут же споткнулся о пытку примирить свои пугающие откровения с осязаемой реальностью прямо перед ним. — Я… Ох, удачи, — слабо сказал он, провожая взглядом кружку Кроули, пока тот расправлялся с остатками кофе и ставил ее на стойку. — Могу ли я… эм… что-нибудь для тебя сделать? Причина, по которым ситуация выглядела такой безысходной, крылась не в том, что ему приходилось делить пространство и со своими чувствами, и со своим соседом, и даже не в постоянной борьбе, чтобы скрывать одно, пока другое занимало так много места в его жизни. Что приводило его в ужас больше всего, так это то, как, как, ради всего святого, он должен был выразить свою любовь, которая ощущалась такой всепоглощающей, такой выходящей за рамки ничтожных действий и никчемных слов. Каким образом он собирался позволить этому происходить постепенно, без страха, что его накроет с головой, как только он сообразит, что ему вообще следует сказать. Кроули адресовал ему странный взгляд, что было вполне закономерно, потому что он задал странный вопрос. — Все окей, — пробормотал он почти c подозрением. — Я сделаю тебе чай чуть позже, — пообещал Азирафель, надеясь, что это сработает. Но, конечно, Кроули только расслабился и небрежно пожал плечами, потому что Азирафель приносил ему чай практически каждый день. Такое предложение вряд ли можно было принять за глобальное проявление симпатии, когда для них обоих оно сводилось к повседневной рутине. Все казалось таким незначительным, каждый крохотный акт привязанности мерк по сравнению с колоссальным количеством тепла, которое разливалось в груди Азирафеля, когда бы Кроули ни оказывался рядом. Тем не менее, эти маленькие движения требовались ему, чтобы каким-то образом выплескивать это наружу небольшими, управляемыми порциями. Как и обещал, примерно через час он появился на пороге комнаты Кроули с чашкой и кусочком ангельского торта. При виде блюдца Кроули оживился, даже поставил игру на паузу и снял наушники, чтобы подарить ему все свое внимание. Поначалу Азирафеля слегка расстроило, что тот не воспринял его доброе дело так, как он себе представлял: вместо удивленной, восхищенной улыбки или любого другого выражения признательности Кроули больше заинтересовал сам десерт. Однако, он не мог долго сердиться, да и в принципе рассердиться по-настоящему, потому что это был первый раз, когда он взглянул на своего соседа ясно с момента подрыва эмоциональной бомбы. Завеса наконец спала, а он остался, переполненный… нет, не влечением и не обожанием, а скорее чем-то вроде благодарности. Не по какой-то конкретной причине. Ничего связанного с его манерой разваливаться в кресле, или с тем, как он аккуратно слизнул с пальцев остатки глазури, или как его взгляд метался между тремя мониторами, чтобы держать происходящее там под контролем. Просто он, сам по себе. Когда находился в доме Азирафеля, делил с ним одно пространство, проводил с ним время. Та легкость и уверенность, с которой он протянул Азирафелю пустую кружку, потому что знал, что тот захочет унести ее обратно на кухню. Непринужденная красота, что он дарил миру своим существованием, с этим его желтым оттенком глаз и растрепанными кудрявыми прядями, падающими на лоб, когда он стягивал наушники. Сам его присутствие. Азирафель чувствовал себя благословленным. Это было почти слишком. Азирафель потянулся к особенно непослушному локону, и тот запутался в его ладони, пока он пытался вернуть его на место к остальной прическе Кроули. Его мысли все еще витали где-то около ангельского торта и благодарности, неспособные синхронизироваться с телом, в отчаянии рванувшимся вперед, чтобы поделиться своей люблю хотя бы чуть-чуть. С такого близкого расстояния, точно сквозь розовые очки, он мог разглядеть нежную линию, где окрашенный малиновый переходил в рыжий. Отросшие натуральные корни его волос казались такими мягкими, будто шелк под кончиками пальцев. — Эм, у тебя все в порядке? Азирафель заправил выбившуюся прядь за ухо и убрал руку. К его разочарованию, она тут же упрямо выскользнула обратно. Возможно, если бы он переплел ее с остальными, у него получилось бы закрепить ее как следует… Он одернул себя, прежде чем успел сделать это движение снова. Кроули нахмурился. Азирафель замер, заметив, как тот напрягся. Широко распахнутые испуганные глаза следили за ним поверх очков. — Собираюсь подарить тебе заколку на Рождество, — проворчал Азирафель. Кроули усмехнулся и снова натянул наушники на голову, подвинув их сначала вперед, а потом назад, чтобы убрать волосы с лица. Он оставил их чуть скошенными в сторону, чтобы не отгораживаться от Азирафеля полностью, однако повернулся к монитору с чашкой чая в одной руке и мышкой в другой. Азирафель понял намек достаточно быстро: помимо прочего, тот все еще был в эфире. Тем не менее, он не смог удержаться и остановился в дверях, прежде чем расстаться с Кроули окончательно. Ему пришлось прочистить горло, чтобы привлечь внимание мужчины, за что он получил слегка нетерпеливое фырканье. — Я подумываю приготовить завтрак сегодня на ужин. Кроули слегка выпрямился, серьезное выражение исчезло с его лица. — Оу, да? — Да, я как раз в настроении для вечера кино. Так что, может быть, я быстро соображу что-нибудь поесть, и мы посмотрим «Золотых девочек», когда ты освободишься? Кроули заметно оживился при упоминании своей обожаемой четверки, но на пару мгновений замер, уставившись в пространство, прежде чем ответить. — Окей, — наконец произнес он, медленно и почти осторожно. — Хорошо. Звучит неплохо. Только позже, у плиты, разбивая яйца и уворачиваясь от брызг масла, он понял, что таким образом Кроули, скорее всего, пытался защититься от смущения. Ну конечно же так и произошло, потому что — а как еще он должен был среагировать на внезапное навязчивое и незнакомое поведение прямо в разгар его трансляции? После этого заключения, в процессе жарки яичницы и переворачивания сосисок, он начал сомневаться, не сделал ли он все абсолютно неправильно. Он никогда не относил себя к тем, кто способен противостоять искушениям, или соблюдать меру, когда обнаруживает новый интерес, но ведь едва ли приемлемо оставаться таким эгоистичным, когда объектом его увлечения является другое человеческое существо? Вероятно, Кроули не прельщала идея быть залюбленным и избалованным до полусмерти, и Азирафель не мог его за это винить. Вероятно, положение дел устраивало его таким, какое оно есть. Вероятно, он никогда даже не рассматривал Азирафеля в таком ключе. Кому вообще нравятся перемены? Азирафель убеждал себя в этом, пока раскладывал еду по тарелкам, но волны разочарования все равно обрушивались на него слишком жестко. Он никогда не умел сдерживаться, но это не было бы честно — выплескивать свои чувства на кого-то против его воли. Особенно на кого-то такого своенравного и беспокойного как Кроули, которому с трудом удавалось сохранять последовательность в своих действиях даже в лучшие дни. К облегчению Азирафеля, Кроули казался гораздо более довольным, когда его стрим завершился, оставляя ему возможность сосредоточиться исключительно на ужине и телешоу. Он сбежал по ступенькам и подхватил свою порцию молча, но его остекленевший взгляд свидетельствовал, что он еще не полностью отошел от эфира, и ему всего лишь требовалась пара минут, чтобы, как он это называл, «де-траслироваться». Его плечи поникли устало, а не напряженно, и он одобрительно хмыкнул, прежде чем утащить свое масляно-протеиновое чудовище в гостиную. Азирафель последовал за ним. Он расчистил на кофейном столике пространство ровно на одну тарелку, тогда как Кроули скрестил ноги на другом конце дивана: свое блюдо он балансировал на коленях. В нормальном состоянии Азирафель не признавал трапез вне обеденного стола, но, по всей видимости, влюбленность вскружила ему голову в достаточной степени, чтобы он немного поступился своими ценностями. Он отыскал мгновенно затерявшийся пульт, вывел «Золотых девочек» на огромный телевизор — по его мнению, чересчур огромный, чтобы вписываться в рамки приличия — и пытался не воспламениться от маленьких восторженных комплиментов, которые Кроули бормотал, поглощая свой дымящийся завтрак-ужин. Учитывая обстоятельства, все шло довольно неплохо, за исключением того, что они ели на диване как язычники. Они собирали тостами остатки желтков под титры второго эпизода. На экране Бланш дразнила Розу за окрашенные волосы, и молниеносно вспыхнувшая в голове логическая цепочка заставила Азирафеля покоситься в сторону Кроули и его рыжего омбре. Должно быть, он двинулся слишком очевидно, потому что в ту же секунду Кроули повернулся, чтобы перехватить его взгляд. — Ммм? Азирафель сложил на тарелку столовые приборы и чопорно пожал плечами. — Как я заметил ранее, твой розовый цвет отрастает. Мы могли бы… Я имею в виду, я с радостью помог бы тебе подкрасить корни, если ты хочешь продолжить делать это дома. Он оторвался от тщательно выровненных ножа и вилки и увидел, что Кроули корчит ему недовольную гримасу. — Это не розовый. И никогда им не был. По крайней мере, этого хватило, чтобы Азирафель расслабился. Он закатил глаза: — Хорошо, бордовый, или как ты там его называешь. Или ты решил вернуться к своему натуральному цвету? — Бордовый даже слегка не напоминает розовый. И это малиновый, в любом случае. Азирафель посмотрел на него. Кроули посмотрел на него в ответ. — Ладно, хорошо. Малиновый, — уступил Азирафель, уверенный, что все равно про себя продолжит считать его розовым, и ни Кроули, ни его прекрасные хмурые глаза ничего не смог с этим сделать. — Я как-то не задумывался об этом, — наконец ответил Кроули. Он откинул голову на спинку дивана и продолжил наблюдать за сериалом из-под ресниц. — Все не настолько кошмарно. Из Азирафеля вырвалось неуверенное мычание, которое определенно не должно было прозвучать вслух. Кроули немедленно взглянул в его сторону почти что с вызовом. — Ох, нет, конечно нет, — отозвался Азирафель быстро. — Носи их, как тебе нравится, и все такое. Но объективно, корни немного отросли. Кроули недоверчиво скривился, и Азирафель, не раздумывая, подался вперед. Он пропустил одну из прядей сквозь пальцы, пока не добрался до линии, где рыжий переходил в розовый (малиновый), а затем отметил ее ребром ладони. Оно практически доставало до уха. — Вот до такой длины, ты, болван, — проворчал он нежно. Кроули, по всей видимости, не был готов с этим смириться. Он выдернул локон из хватки Азирафеля и скосил глаза, пытаясь рассмотреть его вблизи. Когда это оказалось слишком сложно, он сдался и отбросил волосы назад. Возмущение на его лице сменилось благодушием. — Ладно, — усмехнулся он. — Может, ты и прав. Азирафель вздохнул и убрал было руку, но его запястье непроизвольно дернулось, прежде чем отодвинуться полностью. Он просто… Быстро поправит, и все. Он осторожно потянул на себя прядь, которую Кроули небрежным движением перекинул через пробор, и вернул ее туда, где ей полагалось находиться. Кроули принял его заботу неподвижно, но, к его удивлению, издал тихий протестующий звук, когда он остановился. Азирафель едва сдержал дрожь восхищения и снова запустил ладонь в волосы Кроули. Он был теплым, а волосы под пальцами — мягкими и свежевымытыми, и они так прекрасно рассыпались от его прикосновений, как будто он погружался в согретые солнцем потоки воды. Если бы люди умели мурлыкать, из глубины груди мужчины наверняка раздавался бы ровный гул. — Ты просто смешон, — пробормотал Азирафель, когда Кроули зажмурился. Он не находил в себе сил перестать пялиться на его ресницы и редкие веснушки на скулах, и неглубокие морщинки между бровей. Кроули фыркнул, но было совершенно невозможно определить, выражает ли он согласие или негодует. Его веки оставались решительно сомкнутыми, он сполз чуть ниже. Азирафель перенес свой вес назад и перекинул локоть через спинку дивана, чтобы дотянуться до макушки Кроули. Поза вышла не самая удобная, ему пришлось изогнуться почти горизонтально… Но все ощущалось так уютно и правильно, и он был очарован тем расслабленным состоянием, к которому ему удалось подтолкнуть Кроули. Он придвинулся немного ближе. Он никогда не умел сдерживаться.