Равновесие мира (18+)

Водоворот смерти кружился вокруг Джеда и Мадлены – звуки битвы проникали в само нутро, выворачивая его наизнанку. Кровь лилась потоками совсем рядом, крики просачивалась в уши, разум, сознание. Девушка сжалась в комок и беззвучно плакала, а Джед укрыл ее собой… Крики резни что, казалось, длилась вечно, стали понемногу стихать. Отдаленные короткие фразы донеслись до охотника, но он не мог никак разобрать, кто это был – солийцы или эльфы. Голоса приближались, они уже были совсем близко, когда свист стрел пронзил воздух, полоснул по нему, словно нож разрезает бумагу… Предсмертное горловое клокотание умирающих наполнило пространство, отдавая тошнотой, а после наступила мертвая тишина. Мадлена задрожала в руках Джеда, попыталась освободиться, но он держал ее крепко, всё еще зажимая рот, чтобы она не издала ни одного лишнего звука. - Отпусти её! – послышался низкий женский голос. Охотник ощутил, как чей-то сапог больно пнул его в бок, - отпусти, я сказала, или же сейчас моя стрела пронзит твою глупую башку, как арбуз! – повторила женщина. Джед разжал руки и отпустил Мадлену, которая тут же зашлась рёвом, а потом, немного придя в себя, залепетала: - Не делайте ему плохо, он ни в чем не виноват! — Это мы разберемся, кто в чем виноват. Мужчины всегда во всем виноваты, - молвила черноволосая воительница, кивая Джеду наконечником стрелы, приказывая отойти от Мадлены, - иди! Охотник тут же узнал женщину, ведь совсем недавно видел её совершенно голой, купающейся в холодных струях водопада и окунающейся в сладкое удовольствие от касаний и ласк своей подруги. Сейчас же ее тело покрывала растрепанная, слегка влажная одежда, а лицо искажала гримаса злости и, как ему показалось, неудовлетворенности. На все мольбы и причитания Мадлены, воительницы, а было их, как посчитал Джед, не меньше шести, включая светловолосую, отвечали коротким «Молчать» и «Матери разберутся». Охотнику крепко связали руки за спиной, надели на голову мешок и, упирая в его спину крупную дубинку, повели под руки узкими тропинками. Девушка кричала и умоляла, но ее голос всё отдалялся, становился тише, а когда они вошли в какое-то темное и холодное место - совсем стих. - Куда вы меня ведете? – сказал охотник, чувствуя, как его обволакивает холод. - Никаких вопросов, - ответил всё тот же томный голос, и в продолжение ответа женщина пнула его дубинкой. Дальше они еще несколько минут шли молча. Джед то и дело оступался, оскользался на мокром камне, иногда даже ударялся головой о что-то, пока делегация не остановилась. - Готовиться к смерти? – ледяным голосом просипел охотник. - Пока нет, - ответил всё тот же голос. Металлический скрежет эхом прокатился помещением, и у Джеда возникло чувство, что он под землей. Женщины завели его внутрь, развернули, а через несколько долгих секунд холодные металлические кандалы сомкнулись на запястьях. Охотник попытался пошевелиться, но цепи были тяжелыми. Наконец кто-то сорвал мешок с его головы, и пленник осмотрел свою камеру. Металлическая клетка находилась внутри глубокой пещеры, куда не проникал дневной свет, потому женщины принесли с собой несколько факелов. Цепи, что теперь плотно держали его в плену, стелились по земле, а потом поднимались вверх, к потолку, где висели огромные барабаны, на которые они были намотаны. В углу одиноко стояло ведро. - Что вы сделаете с Мадленой? – Джед попытался высвободить руки, но это было бесполезно. - Ничего плохого, - ответила, улыбаясь черноволосая, - для начала мы у нее выясним, что собирался с ней сделать ты. Ни в чем себе не отказывай. Это место теперь твой новый дом, пока мы не решим, как ты умрешь, - добавила она серьезным тоном. - Если вы обидите Мадлену, я убью вас всех по очереди – прокричал Джед в темноту, но воительницы уже покинули его камеру, потому звук лишь отскочил от низкого каменного потолка и эхом разлетелся по всему залу повторяясь из раза в раз – «Мадлену… Мадлену… Мадлену… по очереди, по очереди, по очереди…» * * * Когда Мадлена поняла, что Джед ее уже не слышит, обхватила голову руками и молча зашагала с воительницами узкой тропинкой, периодически всхлипывая. Дорожки плелись, словно узоры, как змеи в своем клубке, заползая друг на друга, пересекаясь под непонятными углами. Они шли над обрывом скалы, стараясь не оступиться, проходили под огромным валуном и снова куда-то вниз, а потом вверх. Девушка потеряла счет поворотам и просто отдалась на милость страже, которая сопровождала её. Наконец они вышли на широкую площадь посреди скал. Поляна была обитаема – вокруг стояли небольшие домики, а кругом кипела жизнь – то тут, то там сновали женщины, неся корзины или дрова, вдали просматривался загон с лошадьми, совсем рядом – подобие кузницы. - Где мы? – прошептала Мадлена, изумленно рассматривая всё, что видит своими глазами. И главное – ни одного мужчины. - Добро пожаловать в Утопию, - огласила радостно одна из воительниц, - место, где тебе больше не нужно будет бояться и прятаться от мужчин. Идеальное место для жизни. Скоро ты станешь одной из нас. - Но я… - глаза у Мадлены округлились, - я не хочу, я… Никогда не пряталась от мужчин. - Мы спасли тебя! – женщина с луков в руке угрожающе нависла над Мадленой, - и такая твоя благодарность? - Нет! – взмолилась девушка, - я не то имела в виду. Я очень вам благодарна! Просто… - Оставь её, Милиада, - послышался вдали властный голос, который без сомнения принадлежал кому-то высокому по статусу. - Да, матери… - Милиада поклонилась и отошла. Мадлена обернулась и увидела двух женщин в годах. Они отличались от воительниц, которые окружали девушку, не только возрастом, но и одеяниями. Говорившая женщина была темноволосой, с уже заметными морщинами на лице. Если молодые и сильные стражницы носили легкие доспехи и походную одежду, то матери были одеты более по-женски – длинные цветные пышные юбки, богатые платья, массивные украшения на шее и в ушах обоих. - Как Тебя зовут, дитя? – заговорила вторая мать. Она была ниже ростом, со светлыми, почти белыми волосами, тонкими чертами лица. Возраст не так сильно сказывался на ней, но по манере разговаривать было понятно, что она такая же опытная и повидавшая всего на свете, как и первая мать. - Мадлена, - проговорила девушка, не зная, что говорить дальше. - Идем, Мадлена, поговорим, - мягко молвила светловолосая мать, и взяла за руку девушку. В тот же момент, Мадлена почувствовала разряд, пробежавший по всему ее телу. Мать дернулась и отпрянула, глубоко вдохнув. - Что-то случилось? – Темноволосая подхватила другую мать под руку и еле слышно продолжила шептать ей на ухо, - что ты ощутила? - Не здесь… - ответила та, - идем. Втроем они вошли в небольшой, но очень уютный дом в самом центре Утопии. Стражницы остались на улице, оставив Мадлену наедине с матерями. Светловолосая мать что-то шепнула девушке у входа, и та быстро помчалась прочь. В доме пахло цветочными и фруктовыми ароматами, легкий дымок поднимался над аромалампой, погружая помещения в приятную, слегка пьянящую атмосферу. Стены были увешаны разнообразными украшениями, которые перекликались с дикой природой, делая жилище естественным продолжением леса и скал. Было заметно, что это женский дом, а не мужской. - Меня зовут Айрис, - мягко заговорила темноволосая мать, как только они присели за массивный дубовый стол, - а это Миримэ, - она легко и почтительно взмахнула ладонью в сторону светловолосой матери. - Отпустите, пожалуйста, Джеда, - залепетала Мадлена, почти не слушая их. - Джеда? – Матери переглянулись между собой с удивлением, - того, кто чуть не убил тебя? — Это ошибка! – Мадлена вскочила на ноги, но тут же села обратно, ощущая, что здесь она не в праве требовать, - в нем большая сила, - добавила она уже спокойнее. - У всех мужчин есть сила… - покачала головой Айрис, - в этом и заключается самая большая проблема этого мира. Ох, дитя… Ты знаешь, почему мы здесь? Из-за мужчин… Всё в нашем хрупком мире из-за мужчин. Мужчины ведут войны, мужчины зарабатывают деньги, мужчины служат богам, мужчины охотятся, добывают пищу, мужчины, мужчины, мужчины… А женщины всегда были лишь прислугой, послушной тенью, которые не имели права и слова сказать. Которыми всю жизнь пользуются мужчины, и буду пользоваться... Везде, но только не здесь. В Утопии этого нет и не будет никогда. Утопия - совершенная. Здесь нет места мужчинам и их злости, ненависти, грубой силе, их желаниям и привычкам. Их злу! Здесь нет места ничему этому. Поэтому, все мужчины, которые попадают сюда – подвергаются казни… - Нет! – Мадлена вскрикнула и заплакала, - в нем огромная сила… — Это в тебе огромная сила, девочка, - заговорила Миримэ, снова легко касаясь руки Мадлены. Ее теплая ладонь легла сверху, но уже не отпрянула. Девушка подняла глаза на светловолосую мать и их взгляды встретились. Они обе ощущали это прикосновение по-новому, как никогда раньше. Будто сила пульсирует между их руками. Через секунду ощущение медленно распространилось по всему телу девушки, приятно покалывая, расслабляя и погружая в ощущение блаженства и спокойствия. - Что это? – прошептала Мадлена. - Я умею чувствовать силу, - так же тихо ответила Миримэ, - иногда это лишь малая вспышка, иногда легкая пульсация, чаще всего только одно слабое касание… А в тебе, дитя, океан этой силы. Чувствуешь, как он колышется, рвется наружу, плещется словно во время грозы. Ты и сама чувствуешь. - Чувствую… - кивнула смущенно Мадлена, - Миримэ… это эльфийское имя? - Да, - после короткой паузы ответила светловолосая мать, - я эльфийка по рождению, и валькирия по духу и призванию. Как и Айрис, как и все мы здесь в Утопии. Как и ты, Мадлена. Тебе суждено стать одной из нас. Такая сила… Это просто божественно! - Если я присоединюсь к вам, пообещайте, что не убьете Джеда, - всхлипывая, шептала девушка, схватив обеих матерей за руки. Те переглянулись между собой – Айрис вопросительно вздернула подбородок, а Миримэ утвердительно кивнула. - Матери, всё готово, - предварительно постучав, в прорези двери показалась запыхавшаяся девушка. - Что готово? – забеспокоилась Мадлена. - Всё для твоего обряда посвящения, дитя, - проговорила ласково Айрис, поднимаясь и подавая Мадлене руку. Когда девушка в сопровождении матерей вышла из дома, их уже ждали, казалось, абсолютно все жители Утопии – женщины, одетые в разные одеяния – рабочие, красочные, военные – абсолютно все радостно загудели, выкрикивая что-то и приветствуя Мадлену. Процессия шла сквозь Утопию, минуя дома, стойла, амбары, пока не остановилась у небольшого озерца у самого подножья скалы. - Идеальное время, идеальный момент, - прошептала Айрис на ухо Миримэ, кивнув в небо. Мадлена подняла голову и на безоблачном небе, которое уже стали окутывать сумерки, увидела первую звезду. Казалось, она засияла прямо над ними. — Это Венера, - заговорила Миримэ к девушке, - а теперь посмотри на водяную гладь. Мадлена опустила глаза и увидела в тихих водах озерца отражение звезды. - Зеркало Венеры, - продолжила Айрис, — это наше священное озеро, оно символизирует женское начало, символизирует чистоту, любовь, материнство, ласку, нежность, сострадание… все качества, которые присущи женщинам. Сейчас ты войдешь в эти святые воды, а выйдешь оттуда уже валькирией. Тело Мадлены было ватным, ноги подкашивались, руки дрожали, а в голове роились мысли, что только так она может спасти Джеда от смерти… - Мы все здесь одно целое, мы все вместе, а не каждая порознь, - продолжила Миримэ, перебирая слово у другой матери, - с тобой в воды войдут и другие валькирии, которые будут рядом в этом чудесном моменте, которые будут рядом всегда. Потому что таков наш закон. Совсем молодая, облаченная в простую рабочую одежду, девушка подскочила к Мадлене и из огромного кувшина стала сыпать ей под ноги лепестки цветов – совершенно разные, большие и маленькие, пестрых и спокойных красок, сладко пахнущие и без запахов. Она медленно устилала ими дорогу от ног Мадлены к берегу. Другая встала рядом, держа в руках глиняную чашу. - Выпей, - кивнула Мадлене Айрис. - Что это? – смущенно спросила девушка. — Это поможет тебе очистить разум, отбросить всё, что уже не важно и открыться всему новому, - по-матерински ответила та. Мадлена неуверенно взяла чашу и пригубила из нее. Напиток оказался слегка терпким и теплым, приятным на вкус, тягучим, пахнущим цветами. Послевкусие мягко пощипывало горло и согревало внутри. Когда девушка отпрянула от чаши, собравшиеся вокруг валькирии одобряюще загудели. Девушки, которые отвечали за подготовку обряда, подошли к Мадлене и стали расстегивать пуговицы на ее рубашке. - Что вы делаете? – опешила она, но их прикосновения не вызвали смущения или отторжения. Приятное тепло начинало пульсировать в груди, с каждой секундой опускаясь ниже и поселяясь в глубине между бедер. Разум словно раскрылся, сбросил оковы и в него ворвались запахи цветов, звуки природы. Спокойствие и расслабление окутало девушку, как легкий туман. - Ты сбрасываешь с себя всё старое, полностью всё – физическое и моральное, материальное и мысленное. И перерождаешься, - спокойно ответила Миримэ, - не нужно стыдиться. Ты естественна без одежды, мы все такие, когда рождаемся в этом мире. Этот момент – твое второе рождение. Рубашка упала на пол, а за ней и вся оставшаяся одежда. Мадлена вышагнула из нее и встала босыми ногами на лепестки. Порыв прохладного ветра стал приятно щекотать ее обнаженное тело, от которого по коже забегали мурашки, а соски приятно налились и затвердели. Разум девушки словно пел песню, совершенно новую. Она не была уверена, поет ли вместе с ним, или это лишь в ее голове, или это поют валькирии, собравшиеся за ее спиной. Венера в зеркальном отражении засияла ярче, маня… Мадлена смотрела на нее, а голос в голове шептал – «Иди к ней, иди, иди…» И она пошла, мягко ступая по лепесткам, к берегу, а потом вошла в воду. Прохлада стала подниматься телом, вступая в реакцию с теплом внутри, превращая этот контакт во что-то яркое, интимное и немыслимое. Девушка не ощущала страха и тревоги, лишь радость, счастье и удовольствие, она слилась с мыслью о Венере, покровительнице Валькирий, она становилась одной из них… Туман в голове разлился на полную силу, в какой то миг девушка почувствовала что ноги подкашиваются, но тут же чьи то руки подхватили её, другие тела прижались к ней, стало очень тепло, она улыбнулась, закрыла глаза и в полном доверии отдалась на милость новых сестер. На берегу матери читали святые тексты обряда, фразы летели над озером, кружились, отражаясь от скалы и звучали в ушах, повторяясь шепотом сестер, что обступили Мадлену. Сквозь пелену тумана она видела их – молодых и красивых женщин, с разноцветными волосами и кожей, совершенно обнаженных. Они по очереди обнимали ее и касались губами ее лица, глаз, губ, ушей… Шептали слова… «И Венера свидетель нам… Быть вместе в оружии и спокойствии… Дарить любовь и ласку». Мадлена стала отключаться, но валькирии держали её, обступив со всех сторон, продолжая шептать… «Сестра в Венере – Мадлена… в оружии и спокойствии… Делать этот мир лучше…». Сумерки превратились в ночь, на небе замерцали новые звезды, или это у Мадлены шла голова кругом? Она не была уверена, а внутри звучало: «Сестра в Венере – Мадлена… Дарить любовь и ласку…». Ее тело наполнила эйфория, пульсация внутри просилась наружу. Девушки на берегу рассыпали еще больше лепестков, устилая ими всю траву на берегу. - Этап Перерождения завершен, - торжественно объявила Айрис, - на очереди Слияние! Валькирии радостно засвистели, приветствуя появление новой сестры, а потом вдруг развернулись и, словно по команде, стали организованно покидать поляну перед Зеркалом Венеры. Следом за ними проследовали матери. Мадлена открыла глаза, но, ничего не понимая, растворилась в радости… Она видела, как за несколько минут берег опустел, но не осмысливала ничего, она ощущала лишь прикосновения сестер, чувствовала, как ее ведомые ноги медленно перебирают по дну озера, пытаясь сделать шаги. Вода постепенно освобождала её из своего плена – это валькирии вели девушку к берегу. А когда они вышли на берег, усеянный нежными лепестками, хватка воительниц ослабела и ватное тело Мадлены мягко опустилось на импровизированное ложе. Прохладная земля приняла её влажное тело приятным покалыванием травы и мягкостью лепестков. Легкость от перерождения, тяжесть всего старого мира, который развалился в ее голове, и новизна родившегося ему на смену обволокла Мадлену, а с ними вместе её стали обволакивать и прикосновения сестер. Тело радостно отвечало на ласковые касания, заставляя прогибаться струной, когда нежные ладони легли на её бедра и медленно пробежали по влажной коже, касаясь то с внутренней стороны, то с внешней, натыкаясь на бугорки и впадинки, обволакивая их, наполняя блаженством. Мадлена застонала и прикрыла глаза от удовольствия, покусывая и облизывая собственные губы, будто ощущая на них аромат пьянящего напитка, а потом чьи-то губы накрыли сверху ее собственные. Жар от поцелуя пронизал так глубоко внутри, а между ног сладко запульсировало. Девушка с наслаждением ловила губы незнакомки, впиваясь в них как пиявка, желая и требуя еще и еще. Рассудок помутнел еще сильнее, когда еще две пары губ пленили ее торчащие возбужденные соски и принялись покрывать их поцелуями. Танцы горячих языков не оставляли на груди Мадлены ни одного необласканного места. Девушка извивалась, подставляя под нежные женские губы всё свое тело. Пульсация родилась вместе с участившимся сердцебиением, она перемещалась по телу как шаровая молния – хаотично и непредсказуемо, била разрядами, заставляя девушку стонать. Жар опускался ниже, поселяясь в лоне, рождая удовольствие и блаженство. Она чувствовала, как набухают губки, ощущала капельку, что медленно устремилась из ее лона, и желала ощутить еще больше. Двигая бедрами, она будто призывала, была открыта и желала продолжения. Ее манящая, благоухающая, словно раскрывшийся цветок, киска, пульсировала, призывая пчелку прикоснуться и собрать весь нектар… Ждать пришлось совсем недолго. Мадлена взвыла от неописуемого наслаждения, когда мягкие губы коснулись ее уже совершенно влажной киски, а язык погрузился между губок, проникая в разгоряченное лоно, собирая капельку за капелькой весь мёд. Стоны Мадлену рождались и утопали в таинстве с незнакомкой, которая, стоя на коленях над ее головой, склонилась и касалась ее губ своими в перевернутом поцелуе. Ватными руками девушка хотела обнять голову той, которая целует, но натолкнулась на обнаженные тела еще двух женщин, что продолжали нежно ласкать ее грудь. Пальцы Мадлены судорожно заскользили по их бедрам – мокрая кожа была прохладной, обдуваемой прохладным вечерним бризом, а когда девушка провела ладонями у них между ног, те синхронно задвигали тазом. Они медленно терлись о руки Мадлены, покрывая ее пальчики своими соками, зажимая бедрами ее ладони и без слов требуя продолжения, сильнее впиваясь, лаская и покусывая соски девушки. Ее киска потекла словно безумная, хлюпая от каждого прикосновения языка, а он, такой дерзкий и непослушный, танцевал с набухшими губками, скользя по ним и между ними, размазывая ее соки по всей промежности между губками и колечком ануса. Мадлена подсознательно тянулась жаждущей киской к этому языку, моля мысленно о большем, и большее наступило. Ласковые пальцы, властно прижались к ее губкам и, совершенно не ощущая сопротивления, проникли внутрь. Мадлена жадно обхватила их лоном и стала неистово насаживаться, желая почувствовать их глубже и быстрее. Теплая рука трахала ее так быстро и умело, что девушка взвыла, как волчица на луну, а когда пальцы с хлопком выскользнули из текущей киски, соки брызнули на траву и лепестки цветов. Мадлена остановилась за мгновение от оргазма, и поэтому всё ее тело пылало. Она безумно развела бедра, желая лишь одного – чтобы вошли в нее снова, и чтобы оттрахали до умопомрачения… Незнакомка, что целовала ее в этот момент сверху, отпустила губы и принялась перемещаться поцелуями по ее телу – сначала подбородок, потом шея, ключицы, грудь, пупок. Пока она постепенно, сантиметр за сантиметром продвигалась горячим телом Мадлены, та, неистово работая языком, ловила все прелести ее тела, что нависли на ней. Одновременно с тем, как влажная, безумно пахнущая женщиной киска опустилась Мадлене на лицо, шаловливые пальчики, что массировали анус, протиснулись в него, а потом и между текущих губок… От двойного проникновения Мадлена прогнулась стрункой, застонала что было силы, но ее стон тут же утонул в хлюпающих звуках половых губ, которые властно заерзали по ее личику. Безумие продолжалось то ли вечность, то ли с минуту, а потом необычайной силы оргазм накрыл обоих почти одновременно. Тело Мадлены задрожало, как земля перед землетрясением и мышцы, неистово сокращаясь, выплеснули наружу жар вместе с соками, обволакивая пальчики, которые чуть снизили темп, но не спешили покидать её. Верхняя девушка прогнулась и, сильно прижавшись киской к лицу Мадлены, крича в небо излилась на ее губы, подбородок и грудь струйным оргазмом, а потом, чуть придя в себя, наклонилась к девушке, которая творила пальцами чудеса и стала целовать ее губы. Дрожь медленно покидала Мадлену, возвращая в реальность. Ее глаза раскрылись и в отраженном Луной свете она увидела прямо перед собой такую манящую, влажную киску, которая всё еще выпускала капельку за капелькой, а те в свою очередь, медленно катились по коже и скапывали Мадлене на грудь. Рядом на траве, в такой же позе лежали еще две девушки и, поглощенные друг дружкой, не обращали ни на кого внимания. Женщина с умелыми пальчиками, как мысленно прозвала ее про себя Мадлена, уселась на траву и переплетаясь с ней бедрами, плотно прижала свою киску к ее, а та, что была сверху, прильнула губами к двум сомкнувшимся кискам и принялась ласкать их по очереди и вместе. Трение было медленным и ласковым, оно снова включило желание Мадлены, и та не стала противиться. Ощущая, как соки сливаются в одно целое, девушки сильнее заерзали друг по дружке, плотно, руками, прижимая губы третьей сверху, пока еще один оргазм не накрыл их с головой. Через несколько минут, лежа все вместе впятером на приятной, совершенно помятой траве, плотно обнявшись, потому что прохладная ночь уже входила в свои владения, и поглаживая неслушающимися ладонями, Мадлена ощущала, что ей хорошо и спокойно, а потом на ум пришла мысль о Джеде…