Вкус Цвета

      Сотни выжидающих лиц были направлены на импровизированный помост. Над площадью витала радостная, праздничная атмосфера. Я знала, что многие постарались подготовиться, чтобы сделать этот день особенным. Кто-то испек пироги, потратив кучу ингредиентов из-за неудачных попыток. Кто-то украсил дома на нескольких главных улицах. Кто-то в шутку нарядил чахлое деревце, как праздничную ель на Рождество. Что ж, это было мило и, что не мало важно, безобидно.       Но затем я сделала еще один вдох и время будто замерло.

***

Мелодия: Kamelot — The Mission

      Воздух спертый, как в старом чулане. Небо темно, как бездонный космос, где свету негде задержаться и на тысячи, миллионы световых лет нет ничего. Холод. Но холод живой и пропитанный отчаянием. Отчаянием, но не моим. Мое тело собранно, мое лицо застыло в сосредоточении.       Эта атмосфера слишком сильно напоминала мне о студии, о том городе, что несколько десятилетий тонул в боли и скорби, до того, как его освободили. Я освободила.       Но были и разительные отличия.       Искореженные трубы торчат из стен и мостовой. Разрушенные дома, заваленные обломками улицы, лужи чернил, что вырвались на поверхность через канализационные люки.       Его глаза, которых никто никогда не видит. Они направлены на его противника, что осмелился бросить вызов и мог помешать планам. Свергнуть его — Чернильного Демона — и стать новым Властелином Чернильной реальности.       Его взгляд на мир — однобок. Его ошметки морали — грязь и гниль, вонь разлагающегося тела. Демон видел многое. Те, кто вынуждены жить бок о бок с ним и мириться с террором, они для него лишь мухи, он не пытается понять кого-либо. В безумии из-за бессилия они начали поклонятся Дьяволу в надежде на меньшую боль. Но в черном сердце нет милосердия, а в теле никогда не имела пристанища душа.       Так шептал мне голос. Особый голос. И усомниться в нем — кощунство.       Замах. Острые длинные когти совсем рядом. Стремительный уворот. Вновь дистанция восстановлена. Враг зло рычит, подогревая свою ненависть и азарт.       Что, никогда раньше не встречал противника, настолько же сильного, что мог долго биться с тобой и заставить запыхаться?       Вновь удар, на этот раз сверху-вниз. Брызнули осколки камня. Мелкая крошка посыпалась на нас обоих, Демон лишь оскалился, припадая к земле, как волк. Он зол. Но не настолько, чтобы вкладывать всю свою силу в атаки. Боится, что сломается интересная игрушка? Только вот он явно что-то попутал. Но мне плевать. Я не играю. Задача: изучить врага, оценить его возможности.       Он что-то зло шипит. Демон тоже изучает соперника — меня. Он еще не до конца осознал, что я на голову выше всех прочих когда-либо нападавших на него.       Алиса слишком боялась его, однажды он уже изуродовал ее лицо. Бессердечный Борис был слишком туп и твердолоб — капля хитрости и вот он уже лежит, мордой в холодную землю. Прожекторист — его шея и голова слишком уязвимые места, хоть безрассудства ему и не занимать.       Басистый, потусторонний голос что-то рокочет. Обрывки фраз доходят с трудом и тут же стираются из сознания, как следы мелка на камне во время ливня. Не важно что он говорит. Оскорбление, угроза или попытка пошатнуть веру. Цветная пелена надежно защищает от посягательств. Только вперед, только сила и ловкость. Только поставленная задача.       В конце останется только один.

***

      Я с трудом проморгалась, не сразу понимая, где нахожусь.       Это прошлое? Но я не помню подобного.       Это будущее? Но ведь он уже побежден. Наше противостояние, увы, не было таким эффектным и захватывающим… Таким смертоносно-завораживающим. А какое оно было?.. Нет-нет, лучше не вспоминать.       Это… возможно признаки помешательства?..       Нет. Надеюсь, что нет.       Все одновременно до боли знакомо и до жути чуждо и слишком реалистично. Больше, чем как просмотр кино через старую, поврежденную пленку, которую не восстановить до конца.       «Не проще ли было бы организовать менее пафосное выступление на праздник? — с ворчанием думала я. — С живой музыкой, столами с едой и прочим. А не ожидать от меня банальных речей и пафоса на урчащий от стресса желудок». — Жители Возрожденного города! — Начала я. Эд позаботился о том, чтобы мы порепетировали перед выступлением, но язык все равно заплетался, а ноги предательски подкашивались. — Я рада видеть всех вас и приветствовать сегодня в полдень на Яркой Площади.       Пришлось выждать паузу, в течении которой Потерянные загомонили, выражая свою радость. — Хочу поздравит от всего сердца с переименованием города, а также с наступлением новой главы для всех жителей Чернильного мира! Да, я одолела лжеца и подлеца Уилсона, а все плакаты с его лозунгами были сожжены. — Я на секунду прервалась, украдкой встречаясь взглядами с Эдгаром, стоящим рядом. Затем продолжила: — Да, главный ужас студии был также побежден и низвергнут с трона…       При написании речи Эд настоял на том, чтобы в нем не было названо ни одно из Его имен, особенно — Чернильный Демон. Моих последователей, — они же Последователи Добра — с каждым днем становилось все больше, но еще остались последние отголоски культа Самуэля Лоуренса и именно их не хотелось бы лишний раз провоцировать в этот прекрасный день празднества. Я была согласна с доводами моего помощника. — Но. — Я сделала паузу, чтобы на некоторое время воцарилась тишина на площади. — Без вас город бы не вздохнул во всю грудь, в нем не заиграли бы новые краски. В нем не был бы слышен смех и не закипела бы бурная деятельность, во славу созидания. Только вы, все вы вместе могли дать этому месту новую надежду, начать возрождать его и изменить, чтобы он стал таким, каким должен был быть изначально.       После этих слов раздался оглушительный рев одобрения. Будто мыльный пузырь, сдерживающий все звуки, прорвало и нас оглушило, еще немного и смело бы с помоста, как при урагане. Кто-то из Потерянных вновь начал скакать, будто угодил пятками на раскаленные угли, кто-то махал руками высоко над головой, периодически ударяя соседей, и все они что-то самозабвенно кричали.       С этой частью своей речи я была в большей степени согласна, хотя претенциозность не нравилось. Сколько бы я ни убеждала Эдгара, что в моем участии нет необходимости, что он и сам мог бы все это сказать и не было бы никакой разницы, он был непреклонен. За это очень сильно хотелось его побить. Почти по-дружески, хотя я не могла назвать его другом.       Мы выжидали, когда все вновь успокоятся. Я скользила взглядом по людям, как заметила в толпе, в третьем или четвертом ряду, одного Потерянного в пыльном буром столярном фартуке с повязкой на глазу. Возможно, он не был одноглазым и ему просто нравилось выделяться среди остальных таким образом. Это еще не самое странное, что можно было бы увидеть.       Карминовый глаз буравил всех не мигая, периодически перебегая на сцену и на нас двоих. Я поежилась, когда он перестал оценивать обстановку и уставился только на меня. Мы будто оказались друг на против друга в пустынном зале без единой живой души. Я собиралась вернуться мыслями к заготовленной речи, но уловила, что он что-то сказал, продолжая смотреть мне прямо в глаза. Одноглазый был одним из тех, кто стоял спокойно и не вносил в общий гвалт еще больше хаоса, его рот до недавнего времени не шевелился.       Я вновь укусила себя за щеку с внутренней стороны, потому что становилось не по себе, будто стоишь не перед толпой фанатов, готовый ради тебя накинуться на любого, а перед ямой со змеями, которых было так много, что можно было провалиться вглубь и не коснуться носками туфель каменистого дна. Воображение продолжало дорисовывать жуть. Например, что тот Потерянный — это переродившийся Арч младший и он с удовольствием понаблюдал бы, как я погибаю в клубке тысяч разозленных змей.       Образовавшийся ком в горле удалось сглотнуть только со второй попытки. Я так и не смогла понять, что сказал этот подозрительный тип. У Потерянных не было ртов, как у людей, не подвергшихся трансформации из-за живых чернил, но у них были небольшие отростки и они шевелились, когда они говорили. Но научиться читать по ним казалось еще сложнее, чем по губам. Я даже задержала дыхание, внимательнее рассматривая незнакомца, но с некоторым облегчением поняла, что все-таки это не Уилсон. Чутье подсказывало, что нет. Конечно, существовала небольшая вероятность того, что это мог быть обман и виртуозная маскировка, и поэтому подозрение не полностью ушло.       Я поспешила отвести глаза и прокашлялась. Все почти стихли и можно было продолжать. — Спасибо, что вы продолжаете борьбу и вернулись к созиданию. Этот праздник в честь вас! Пожалуйста, радуйтесь и веселитесь! — Завершила я речь. Народ вновь подхватил радостное ликование, но, к счастью, уже не такое сильное и оглушающее.       Я повернулась к Эдгару и он торжественно прикрепил значок к моей груди. Они еще не избрали мера города, а потому награждал Эд. На кануне празднества мой помощник сообщил, что они рассматривают идею по вознаграждению тех, кто особо отличился в поддержании порядка на улицах города. Позже они введут награды и за иные заслуги, чтобы поощрять людей к полезной деятельности. Я была не против, это была хорошая мысль.       Для приличия я постояла десяток секунд перед толпой и немного неуклюже поклонилась. Многие Потерянные с интересом смотрели на металлическую эмблему, состоящую из стилизованной гент-трубы и кисточки художника, а под ними шестеренка, к которой были прикреплены детали поменьше. Шестеренку достать было не так сложно, разных запчастей было навалом по всей студии, сложнее было с тем, чтобы из маленьких деталей стилизовано обозначить гент-трубу и кисть и так, чтобы в них сразу угадывались эти предметы. Кто-то явно постарался и поломал голову над дизайном. Для Потерянных вещи имели большое значение, с помощью них они могли подчеркнуть свою индивидуальность. Так что скоро к нам выстроится огромная очередь из желающих. Я аккуратно отставила микрофон подальше, чтобы не зацепиться и, не глядя на личного помощника, поспешнее, чем стоило бы, ушла со сцены, за ступенями заворачивая за угол. За ограждениями узеньких улиц, что были позади сцены, тоже стояли люди, но их было явно меньше и не все предпочли перейти по коридору к площади. Я могла понять их — вот те немногие, кто мог трезво мыслить и не видел романтики в том, чтобы толпиться и дышать спертым воздухом ради того, чтобы издали увидеть и услышать нового спасителя. Я тоже предпочла бы не давку, а более расслабленное, спокойное место, если уж покидать свой домик ради ощущения сопричастности к чему-то бо́льшему.       Здесь не наблюдалось такого слепого восторга, но и особой враждебности я не встретила. Кто желал зла, умело скрывал это сейчас, потому что Эдгар позаботился о том, чтобы среди толпы были и те, кто следил за порядком, и, в случае агрессии, нападающего остановили бы и тот не смог бы никому навредить.       Мы с Эдом не обговаривали, что я буду делать дальше, приму ли участие в празднике и тому подобное. И грех было не воспользоваться этим, чтобы не по-геройски сбежать и найти более тихое и спокойное местечко.       «Не думаю, что Эд пойдет за мной. - Пришла мысль, наполненная едкостью и легким раздражением. - Он наверняка заметил, как поспешно я ушла. Ничего, он мне не нянька. Потом дома поворчит и отстанет. А если будет перегибать палку в нравоучении, пригрожу увольнением. Я, конечно, вряд ли найду такого же способного и умного Потерянного, который, в придачу, не будет лебезить, но ему не обязательно знать, что я это знаю. Что мы оба это знаем».       Когда я вышла на безлюдную улицу, что шла параллельно Яркой Площади, я довольно улыбнулась и высоко подняла руки, ощущая такой желанный простор и легкость, и облегченно выдохнула. Насколько мне нравилось это чувство освобождения, настолько же внутренне содрогалась, зная, что новая встреча с толпой жителей неизбежна. Герой, который избегает тех, кого спас…       Я быстро осмотрелась и убедилась, что никого нет поблизости, пошла непринужденной походкой, иногда перепрыгивая выступающие булыжники в мостовой. Сама собой возникла какая-то простоя и навязчивая мелодия, которую я стала тихо напевать под нос. Сильно захотелось побыть вновь маленькой хотя бы на пять минут и подурачится. Это хорошо действовало и отгоняло тревожность. Забыть об ответственности, забыть, что я принадлежу сразу двум мирам и отовсюду валились проблемы и заковыристые задачки. Душа стремилась насладиться хотя бы этими мгновениями, когда почти ничто не сковывало и действительно можно было ощутить радость, что главные злодеи сего мира навсегда канули в лету.       Возможно, кто-то из моих последователей приглядывал за мной, чтобы я не угодила в беду или меня не загнали в тупик приспешники Зла, то есть Чернильного Демона. И с этим приходилось мириться, но если защитники и были, то хотя бы не навязывались и были незаметны. И даже без первых и вторых в городе было полно тех, кто мог подсматривать, подслушивать и Бог знает как еще следить за спасителем.       Бр! Лучше думать о чем-то другом. Тело ощущалось таким легким, словно в нем был гелий. Еще чуть-чуть и смогу коснуться пальцами конька крыш! На самом деле, нет, конечно, но это было и не важно.       Я вздохнула, вспомнив о Бенди. Давно не видела дорогушу дьяволенка. А ведь он должен быть здесь, как и я.       Вообще никого не было видно из тех, кого я повстречала в Цикле до битвы. Эд неохотно докладывал, когда я время от времени настаивала на своем, чтобы узнать как у них дела. Он сообщал, что у «ваших хороших знакомых» все идет своим чередом, каждый занят каким то своим делом. Но Эд не давал ответа, почему никто из них не изъявил желания навестить меня.       Я пробовала найти их самостоятельно, но… они как будто сквозь землю провалились. Все это было странно, но я не могла посвятить все свое время на их поиски — всегда находилось какое-то дело, где требовалась моя помощь или участие.

…♪ ♫ Kamelot — Insomnia ♪ ♫…

…My wide eyed confidence

…Моя наивная уверенность

Still echoes in mind

Всё ещё слышится эхом в сознании,

A bright white prophecy

Ослепительно-белое пророчество,

Protector of the light…

Защитник света…