Тонкий Человек

Поиски не увенчались успехом. Кажется, они залезли в каждую яму, под каждый куст и корягу, опросили все близлежащие дома и случайных прохожих, но получили абсолютное ничего. Джереми занимал заднее сиденье в машине Эндрю, пока тот сопровождал Жана в номер отеля за всеми необходимыми документами. Нил сидел на пассажирском, задумчиво смотря в окно на темноту ночи, пока Миледи едва слышно сопела на его ногах. — Ты думаешь, он причастен? — тихо спросил Джереми, глядя на свои пальцы. У него не было сил поднять голову и встретиться с другом взглядом в зеркале заднего вида. Он жаждал услышать его ответ — вместе с тем, как и боялся его услышать. — Я не знаю, — так же тихо ответил Нил. Джереми выдохнул от сочащейся честности. — Но Эндрю прав — это слишком подозрительно. Особенно теперь, когда мы знаем, что он был здесь при… подобных обстоятельствах в прошлом. — Как… Аарон и Кейтлин?.. — Сам можешь представить. И да, к сожалению, Джереми мог. Собственные детские воспоминания превратились в размытое пятно, где каждый день был похож на предыдущий. Если бы не Бекки, черт знает, что было бы с маленькими Джереми и Мэгги. Кажется, в то время сестра повзрослела сразу на пятерку лет, если не больше. Именно на ее плечи легла основная обязанность заботы о младших. Отец сутками пропадал на работе, тогда как мать — в своей спальне. Если она и выходила, то только для того, чтобы присоединиться к отцу в его выходные дни, чтобы оббивать порог полицейского участка. Вкус разогретых в микроволновке консервированных макарон с томатной пастой, казалось, до сих пор преследовал Джереми — такой же яркий, напичканный химией и горем. — Эндрю не позволил Аарону участвовать в поисках, — неожиданно сказал Нил. — Его и самого не хотели прикреплять к делу из-за… семейной связи. Или из-за страха, что Эндрю разнесет весь город, — вот, что было больше похоже на правду. — Нил, я не думаю, что Жан… — Это не имеет значение, Джер, — тихо перебил его Нил с сожалением. — Он либо как-то причастен, либо — нет. То, что ты думаешь, никак не повлияет на расследование. Или на Эндрю. — А на тебя? Нил задумчиво промычал. — Я верю фактам, которые вижу сам. Я… был знаком с людьми, про которых нельзя было подумать, что они способны на преступления. Но они их совершали, а все остальные думали, какие же они хорошие люди. — Я просто пытаюсь… Мне нужно… Или хочется… — Убедить себя? Понять, что думаешь и чувствуешь сам? — Нил беззлобно усмехнулся, и Джереми услышал, как едва скрипнула обивка сидений, а потом голос Нила стал ближе: — У тебя есть… Может, ты хочешь чем-то поделиться? И Джереми… Джереми громко застонал, скрывая лицо в ладонях. Потому что Нил прав — он не понимал. Он чувствовал сейчас так много всего, и все это — за какие-то сутки. — Давай узнаем, что он может нам рассказать. А потом уже будем что-то думать. Через мгновение Джереми услышал щелчок открывающейся дверцы автомобиля. Он убрал руки от лица, но повернуться и посмотреть на кого-то из присутствующих так и не смог.

***

— То есть, ты хочешь сказать, что какой-то детский мультик глупые дети превратили в культ, а потом… что? Убивают других детей во имя персонажа? Ты держишь нас за полных идиотов? Было около пяти утра, когда Джереми выслушивал эту перебранку, кажется, в шестой раз. Они впятером расположились в переговорной комнате полицейского участка — Эндрю согласился на разговор только здесь. Нил отказался ехать домой без него, и даже Ваймак, главный шериф округа Нокс, знал, что легче согласиться, чем настаивать на их разделении. Почему позволили остаться Джереми, оставалось загадкой. Может, Нил замолвил за него слово. А может, понимали, что, если дело даже отчасти касалось Дерека, то Джереми будет ночевать под дверью, но не уйдет. Вся информация, предоставленная Жаном, не вызывала доверия ни у одного из присутствующих. — Первый случай произошел не здесь, а на Юго-Востоке, в Каролине. Пропало трое детей, ни одной зацепки, ни одного доказательства. Разный пол, внешность, возраст — ни одной общей детали. Рокленд стал вторым, и тогда-то и пропали те пятеро детей, — Жан произнес последние слова настолько холодно и отчужденно, словно не его сестра — одна из «тех пятерых». В центре длинного стола стояла добытая из архива коробка. В ней — пять тонких папок с детскими фотографиями на первой странице. И красным штампом «Дело закрыто за отсутствием улик» на обложке каждой — как вынесенный приговор. Джереми не выпускал из рук старую фотографию брата уже несколько часов. — Через несколько месяцев все повторилось во Флориде. А потом в Техасе, в Вашингтоне, Иллинойсе. Опять Северная Каролина, Калифорния, Невада. По моим данным, в основе этого всего лежит пластилиновый мультик «Тонкий Человек», или же «Слендермен». — Жан положил несколько фото перед Ваймаком и Эндрю. — Его начали выпускать на кассетах за год до событий в Рокленде. Там не было как такового сюжета, главный герой — это просто высокий белый человек без лица и волос, в черном костюме. Тонкий, как не сложно догадаться. Он просто ходит по городу, ищет детей на площадках или у школы и помогает им в мелочах: несет портфель, покупает мороженное, раскачивает на каруселях. С появлением интернета, мультфильм перекочевал туда. Появились целые фанбазы, люди давали разные имена этому персонажу, рисовали новые эпизоды в разных стилистиках, использовали фотошоп, чтобы создать подобие доказательств существования этого персонажа. Вокруг пыльной коробки были разложены десятки распечатанных статей из интернета и вырезки из газет. Небольшие стопки, распределенные по годам и городам, — все о почти сотне пропавших без вести детей. Все — с пометками аккуратного почерка Жана. — Это кажется ерундой, я знаю. Но я был там. И я помню, как Элоди смотрела этот мультик. Как она потом говорила о нем. Я помню это. — Жан звучал уверенно и жёстко, но едва ли этого хватало, чтобы пробить скептицизм Ваймака или Эндрю. — Джер? Ты помнишь что-то подобное о Дереке? Джереми прикрыл глаза, крепче сжимая старую фотокарточку брата. Он притаился на другом конце стола, как можно дальше от остальных. Он слушал все, что рассказывал Жан, — вслушивался, чтобы вспомнить. Но едва ли ему для этого хватало сил. День назад он встретил парня, что зажег в нем искру интереса, ярко разгорающуюся до пламени надежды. Вчера пропал член семьи его близкого друга — он знал Лиззи и Беллу лично благодаря всем проведенным совместным праздникам. На какое-то мгновение, тогда в лесу, он даже осмелился подумать, что на месте Лиззи могли быть его племянники. Как Эндрю все еще мог оставаться в здравом рассудке, казалось Джереми непостижимым. И Судьба будто посчитала, что этого мало: она решила вскрыть те раны, на месте которых, как думал Джереми, уже был старый рубец. Но вот она — фотография Дерека в его руках, сделанная незадолго до исчезновения. Ему тут десять: каштановые кудри, в широкой улыбке не хватало двух дальних зубов, на щеке — пластырь. Помнилось, что незадолго до этого снимка, он пытался научить Джереми кататься на роликах, но урок закончился групповым падением. Оставленный после того дня шрам на коленке Джереми никогда не болел — в отличие от того, который остался после потери старшего брата. Джереми услышал, как Нил встал со своего места — маленького диванчика у стены, — но едва ли он успел сделать шаг, как колени подкосились. Он бы упал, если б Эндрю не подоспел во время. — Я сказал тебе его снять два часа назад, — раздраженно пробурчал Эндрю, придерживая Нил за талию и усаживая обратно. Нил поморщился от боли и кинул виноватый взгляд на Джереми — извинение за то, что не мог поддержать физически, ведь знал, как это важно для Джереми. — А три часа назад ты сказал ехать домой. Я все еще тут. — Все еще гадаю, упрямство это лишь часть тебя или ты из него создан? — Спустя столько лет брака еще не догадался? Кажется, ваш мозг стареет, мистер Миньярд. — Кажется, тебе нужно его снять, мистер Миньярд, — в тон ответил Эндрю, и почему-то Джереми был благодарен их перебранке. Будто она доказывала, что в этом мире еще остались неизменимыми вещи из прежней, обычной жизни. Нил закатил глаза, но все же поднял штанину, обнажая спортивный протез. Джереми знал, что у Нила их было несколько, и спортивный он использовал для своих пробежек, поэтому не удивительно, что на поиски Лиззи, которые могли продлиться неизвестно сколько времени, он выбрал этот. Когда Нил отстегнул ремни на бедре и убрал протез в сторону, Эндрю подхватил тканевую прокладку, облегающую колено. Джереми заметил на ней красные пятна. — Как я тебя ненавижу, — сказал Эндрю, сжимая ткань. — Не верю в это уже больше десяти лет, — беспечно ответил Нил. Его лицо все еще было сковано гримасой боли. Миледи запрыгнула ему на ноги, и ее тихий скулеж прекратился, как только Нил запустил руку в жесткую шерсть на спине. — Нил, ты уверен, что не нужно… — Продолжай, Ваймак. Мы тут не для этого собрались, — перебил Нил и откинулся на подголовник, прикрывая глаза. Ваймак обменялся с Эндрю понимающими, раздраженными взглядами, а потом вновь обратился к Джереми, приподняв бровь в вопросе. Жаль, что перебранка Миньярдов не отвлекла всех на подольше. — Я ничего такого не помню, простите, — сумел выдавить Джереми. Ваймак сдержанно кивнул, и его лицо было лишено эмоций — невозможно было понять, что он думал на самом деле. — Это все еще выглядит как бред сумасшедшего, — вклинился Эндрю со своего места, растирая бедро Нила, уложенное на свое собственное. — У двоих детей в Вашингтоне в девяностом году нашли кассеты с этим мультиком, — продолжил Жан, не обращая внимание на реплику Эндрю. Он вытащил несколько фотографий и отчетов полиции из разных папок. Даже секунду не думал, откуда что брать — настолько точно он знал дело каждого ребенка. — У девочки из Техаса в девяносто третьем были десятки рисунков этого человека, но полиция не обратила на них внимания, потому что, по словам ее матери, она просто любила рисовать и обладала богатой фантазией. Почти в каждом городе была связь этого мультика с потерянными детьми. — Но нет доказательств причастности этого Тонкого Человека к настоящим престу… — Есть, — Жан остановил Ваймака и придвинул мужчине одну из стопок. — Все стало очевидным в этом столетии. Две тысячи четырнадцатый, «Дело Слендермена», Висконсин. Две двенадцатилетние девочки, Анисса Вейер и Морган Гейзер, подкараулили после школы свою подругу и нанесли ей девятнадцать ножевых ранений. Знаешь, как они объяснили свою причину этому? Они пытались понравиться Слендермену. Это была попытка задобрить его; чтоб он гордился ими. — Что с ними стало? Жан даже не посмотрел на бумаги, прежде чем вернул их на место. — Признаны невиновными по причине наличия психических заболеваний и помещены в психлечебницы. — Жан пододвинул новую стопку. — В том же году тринадцатилетняя девочка из Огайо с ножом напала на собственную мать, написав предварительно макабрическую историю, упоминающую и Слендермена. По словам матери, именно он стал причиной атаки. Четвертое сентября следующего года. Четырнадцатилетняя девочка подожгла дом, в котором находились её мать и девятилетний брат. Полиция сообщила, что она читала мангу и истории о Тонком человеке. Шериф отметил, что девочка «посещала сайт, содержащий большое количество информации о Слендермене». Они утверждают, что он стал одной из причин инцидента. — То есть, по твоему мнению, детишки смотрят этот мультик, а потом что? Идут убивать других детишек, потому что им промыли мозги? — Не только. — Жан избегал взгляда Эндрю. — Возможно, они даже идут… убивать себя сами. — Это бред. — В пятнадцатом году было совершено большое количество попыток суицида среди лиц в возрасте от двенадцати до двадцати лет, проживающих в индейской резервации Пайн-Ридж. Вождь племени Оглала заявил, что многие коренные жители до сих пор верят в «дух самоубийства», который имеет сходство со Слендерменом. — Все еще… — Я показал тебе все доказательства, которые у меня были… — Нет, это не доказательства, а домыслы. Это все, — Эндрю обвел стол рукой в воздухе, — даже на расследование не похоже. Это все настолько притянуто за уши, что тут даже нельзя составить настоящие связи между этими делами. Дети убивают друг друга, потому что они больны. Дети убивают себя — потому что они больны. Так ты хочешь сказать что? Что твою сестру убил какой-то ненормальный ребенок или что она сама себя убила? А остальные? А Дерек? — Как интересно, что ты не говоришь о своей племяннице, — сухо заметил Жан, не оборачиваясь. Он начал поправлять стопки, и Джереми не мог не отметить, какими бережными и аккуратными были его движения. — Закрой свой рот. — Ты не хочешь об этом говорить, потому что правда считаешь, что все это бред, или потому что веришь, что это может быть правдой? — наконец, Жан развернулся к Эндрю, привалившись к столу бедрами и сомкнув руки на груди. — Я понятия не имею, как этот мультик пробирается в головы детей, но ясно одно — под его влияние попадают несчастные дети. Брошенные, обделенные вниманием — как угодно. Этот Слендерман, в мультике, говорит им то, что они хотят услышать, — что он будет ими гордиться, что он их полюбит, если они сделают… это. Он заменяет им родителей, поэтому они и верят ему. — Ты пришел к этому по собственному опыту? — Тебе просто нравится думать, что твой брат и его жена — хорошие родители, и у них — нормальные, любимые дети. — Я сказал, закрой рот. — Я думаю, нам нужно поговорить с Бел… — Забудь об этом. — Если она подтвердит, что они смотрели мультик или, может, залезали на сайт… — Мы не будем этого делать. — И даже со своего места Джереми заметил, с какой силой руки Эндрю сомкнулись на коже Нила. — Эндрю. — Не факт, что он прав, — вклинился Ваймак, — но это поможет подтвердить или опровергнуть теорию. — Он не прав. — Но у нас ничего нет, ты ведь сам понимаешь? — Шериф посмотрел на Эндрю испытующим взглядом, и, не дождавшись ответа, продолжил: — Абсолютно ничего. А эта информация хоть что-то. — Это херня. — Может, да. Может, нет. Мы не узнаем, если не поговорим с Беллой. — Сейчас шестой час утра. — Да, и нам всем нужен перерыв. Бери Нила и собаку, отправляйтесь домой… — Я не уйду, оставив это… — Нет, ты уйдешь, Миньярд. Это приказ. Сейчас мы ничего не можем сделать. Нам всем нужно успокоиться и подумать. Принять душ и поспать хотя бы пару часов. Кому-то еще нужна мазь и укол, верно? — Нил лениво махнул рукой в непонятном жесте. — Заедете днем к нам, Эбби поставит обезбол. А после — позвоним Аарону и договоримся о встрече. Как минимум, нужно узнать, что об этом думают он и Кейтлин. Без их согласия все равно ничего не получится. — Я могу поехать с вами? — неожиданно даже для себя спросил Джереми, и почти сразу пожалел об этом. Сочувствующие взгляды — это одно. К ним Джереми уже даже привык. Но жалостливые — совершенно другое. И точно не их он хотел получить от шерифа или лучшего друга. По Эндрю подобного нельзя было сказать — казалось, он до сих злился, что их прогнали на отдых, и его руки, по сути, оказались связаны. Жан же… Жан все еще подтверждал тот факт, что он — загадка. Как человек мог с таким равнодушием говорить о своей сестре, а в другой момент — так елейно мог относится к каким-то бумагам о чужих детях? Он утверждал, что приехал в город, чтобы узнать правду об Элоди, но как он мог это сделать? — Думаю, Аарон не будет против, — нарушил молчание Нил. — Ты его друг.

***

— Я не представляю, что ты чувствуешь, но… Просто будь осторожен, Джереми. — С Жаном? — С собой, — мягче ответил Ваймак, когда остановился возле многоэтажки Джереми. Добравшись до кровати после бесконечного дня, Джереми думал, что уснет, как только голова коснется подушки. Но на место сна приходили навязчивые мысли. Он никогда не любил загадки. Детективные истории никогда не привлекали его настолько, чтобы уделять им время в книгах или фильмах, но когда оказываешься в эпицентре одной из них… Огромное множество вопросов бороздило его мысли, и в основе всех них был Жан. Что-то казалось неправильным — почти ненормальным. Как будто с отклонением. После того, как пропал Дерек, их мать, всегда активная и яркая женщина, угасла в одно мгновение. Будто потеря старшего сына затушила в ней свечу жизни. Ее взгляд стал далеким, присутствие — почти не касаемым. Пустая оболочка от некогда живого человека. Она принимала столько таблеток, что сутками спала в своей спальне. А в те редкие моменты, что спускалась к детям, ей будто сложно было вообще вспомнить, кто они такие и как с ними говорить. Она будто забывала слова или произносила совершенно не те — будто забыла какой-то сценарий, по которому привыкла жить. В Жане было нечто подобное. Паузы между фразами, краткие задержки в движениях, словно он резко передумывал на середине, вспоминая, как нужно себя вести. Противоречивые эмоции, которые касались личного и чужого — словно они смешались и не могли найти себе верную пару. Там, где должны были быть боль и любовь, — пустота. А там, где место равнодушию и бесстрастию, — забота и внимание. Поначалу, Джереми списывал эти странности на поверхностное знакомство. Однако за те сутки, проведенные вместе, он успел поверить, что они с Жаном понимали друг друга на каком-то ином уровне. Или хотя бы могли… К двум часам дня Джереми был готов. Он едва ли проспал больше часа, и полудремный сон был наполнен странными образами. Однако он получил сообщение от Нила, в котором говорилось, что Аарон согласен их выслушать сегодня у них дома, и Джереми не мог пропустить эту встречу. Когда он вышел из дома, Жан уже ждал его, облокотившись на капот темной машины. В новой одежде, с, казалось, еще влажными смольными кудрями. Первой мыслью стала: «Как же он все-таки хорош». А второй — имело ли теперь это большое значение?.. — Я, вроде, мог добраться и сам, — произнес Джереми, подходя ближе. — Это твой прямой отказ? — Я не знаю, что думать о тебе, — честно признался он, глядя в глаза и пытаясь отыскать какие-то ответы. Но там — вновь ничего. Не пустое равнодушие, но и не… не то, что Джереми желал найти. Жан нахмурил бровь и прикусил губу, опустив взгляд куда-то на плечо Джереми. Мысль, что Жан мог оказаться патологическим убийцей, прошлась леденящим ознобом по внутренностям. Оставила отпечаток страха где-то на затылке. — Я работаю над этими делами уже несколько лет. — Да, ты детектив, я помню. Но не это важно. Все просто слишком… — Джереми разочарованно провел рукой по волосам, не находя правильных слов. — Это кажется бредом, но и смысл в этом есть, я вижу, но, черт… Это все слишком запутанно. И он умолчал о том, что сам Жан — главная паутина загадок. — Если нам удастся поговорить с девочкой, это может помочь. — Сначала нужно поговорить с ее отцом. И сразу скажу: готовься к тому же, что было с Эндрю. Аарон скептик в таких вещах даже побольше, чем его брат.

***

Джереми не ошибся. Аарон с недоверием слушал доказательства Жана на небольшой кухне в доме Миньярдов. С сомнением рассматривал копии документов на ноутбуке Жана — те же статьи, что он предоставил ночью. От Эндрю брат отличался лишь одним: там, где у Эндрю были злость, ярость и негодование, у Аарона засело безразличие. — И это все, что у вас есть? — спросил Аарон, поднимая взгляд от экрана. Там — одна из фанатских страничек в интернете, посвященная Слендермену. Несколько роликов в разных рисовках, какие-то истории, написанные пользователями, рисунки и фотографии, прошедшие через фотошоп. Изображение Тонкого Человека было жутким даже для взрослого Джереми. Он никогда не был фанатом ужастиков — виной тому богатое воображение и повышенная тревожность, — и каждая картинка вызывала в нем отголоски омерзения и паники. У Слендермена не было глаз, но была тонкая линия улыбки, которую он дарил маленьким детям в мультиках или на рисунках. Жуткая, до ужаса неестественно оседающая на пустом лице. — Это лишь версия, — ответил Ваймак, сцепив руки на груди. Казалось, шериф не прислушался к собственному приказу и едва потратил на сон больше времени, чем Джереми. Хотя, кто в этой комнате вообще спал? Глубокие тени залегли под глазами Нила, у Эндрю — рваные и дерганные движения. Хмурая складка на бровях и стиснутая челюсть не покидали лицо Жана. Джереми чувствовал себя словно вышедшим из-под катка. Но стоило ли говорить, что хуже всех было Аарону? Джереми не представлял, что чувствовал друг — откуда он черпал силы хотя бы на эту же встречу. Пропажа одного ребенка — лишь часть беды, ведь наверху в комнате его ждал второй, нуждающийся в защите и любви. Аарон будто постарел на десяток лет за одни сутки, и что было хуже — это его потерянный взгляд. Словно он с усилием цеплялся за происходящее, чтобы не вернуться в пучину собственных мыслей. — А ты что думаешь? — Аарон посмотрел на брата. Ответом ему стал скептичный взгляд. — Мы хотим поговорить с Беллой, — осторожно начал Ваймак. — Понимаю, что полиция вчера уже опросила ее, но сегодня мы хотим спросить исключительно об этом. — Он кивнул в сторону ноутбука. Аарон промолчал, задумчиво переведя взгляд на экран, где все еще была открыта фанстраница с рисунками. — Кто будет говорить? — наконец спросил Аарон, возвращая внимание на шерифа. — Я знаю, что ты друг семьи, но сейчас ты в форме, а вчера твоих ребят и так было слишком много. Эндрю тоже. Нет, — Аарон не позволил брату даже открыть рот, чтобы начать спор, — ты не пойдешь. Ты сейчас тоже на службе. — Можем мы с Миледи, — сказал Нил, и Джереми заметил, как при этих словах он сильнее сжал ладонь Эндрю. Собака дремала у его ног, и это было верным решением — взять ее с собой. Даже не из-за любви девочек к этому мохнатому существу — то ли Миледи была специально обучена для оказания ментальной поддержки, то ли это было ее врожденное умение. В любом случае, сейчас она была их самым сильным инструментом поддержки. Особенно для напуганной, одинокой девочки. — И я. По сути, я никак не отношусь к делу и все еще просто ее знакомый дядя Джереми. Мы просто спросим, что она делала в последнее время. Какие мультики смотрела. Может, не стоит упоминать Лиззи, чтобы не было давления? — Нам нужно будет показать ей это, — сказал Жан, чуть отодвигаясь, чтобы обернуться к Джереми и указать на ноутбук. — Я не полицейский, но детектив. Я знаю, как вести допро… — Это не должно выглядеть как допрос, — медленно, с предостерегающим холодом в словах произнес Нил. — Мы ее семья, поэтому это должен быть обычный разговор. — Я лишь неправильно выразился. — Решительность Жана резко сменилась на смирение. Делал ли он это, потому что устал от явного предубеждения на его счёт или потому, что хотел получить желаемое любым путем… Джереми вряд ли когда-нибудь узнает. — Я просто знаю, какие вопросы надо задавать, чтобы получить ответы с минимальной погрешностью лжи. — Вчера ты обвинил Лиззи в том, что она может быть суицидницей, а сегодня решил Беллу поймать на лжи? — Эндрю. — Если ты не можешь эмоционально дистанцироваться от дела, то, может, тебя нужно просто снять? — флегматично предложил Жан, смотря на Эндрю в упор. — Подумай еще раз, прежде чем открывать свой рот… — Скажи, в чем я не прав, и потом уже… — Так, хватит! Миньярд, сядь на место! Мистер Моро, воздержитесь от дачи советов, кого и когда мне снимать с дел… — Вам я ничего и не говорил. Я лишь высказал свое мнение мистеру Миньярду… — Как будто тебя спрашивали, — фыркнул Эндрю. — Ты все еще должен сидеть под стражей. — За что? За то, что приехал в неподходящее время? Или за то, что знаю больше тебя, а твое уязвленное эго… — Жан, пожалуйста, прекрати, — тихо попросил Джереми, но, на удивление, это сработало. Мужчина замолчал на полуслове, почти виновато опустив глаза. — Если вы закончили свой детский сад, давайте уже вернемся к главной причине нашего пребывания. Аарон, так мы можем поговорить с Беллой? Аарон еще раз осмотрел собравшихся. — Пусть идут Нил и Джер. Потом, если она что-то подтвердит, вы выйдете к ней. Все. Но, мистер Моро. Я понимаю, что вы — детектив, и это — ваша работа. Но если вы скажете хотя бы одно неверное слово или начнёте с Эндрю то же самое, при моей дочери, я самолично выставлю вас за дверь, и мне будет глубоко наплевать, что я как-то мешаю вашему расследованию.

***

Джереми помнил, как его родители выступали перед репортерами или вели себя в присутствии полиции. За краткий период времени между ними выстроилась настоящая стена — из взаимных обвинений, собственной вины и бесстрастного отчуждения. Всегда на расстоянии вытянутой руки, всегда сдержанные и безразличные взгляды в сторону друг друга — даже не прямые, а так, по касательной. Миньярды же напротив — выступали единым фронтом, и почему-то от этого у Джереми заныло в груди. Когда Кейтлин спустилась на кухню, она едва посмотрела на гостей. Казалось, единственный, кто для неё существовал, был Аарон. То, как он чуть расслабился после появление жены, будто не мог находиться вдали от неё слишком долго. То, как крепко он обнимал её и поглаживал выпирающие лопатки. С каким отчаянием после Кейтлин сжимала его ладонь, как близко находилась, каким взглядом смотрела… Это было больно. Да, они были такие и прежде — эти двое так долго были вместе, и ни у кого не было сомнений в искренности их любви, но сейчас… Сейчас они будто зависели друг от друга. Джереми помнил, как вели себя его родители в подобной ситуации. Как холод и разлад обосновались в их доме после пропажи Дерека. Как они прекратили быть семьёй. Но, смотря сейчас на семью Миньярдов, Джереми понимал, что теория Жана о несчастных детях не имела никакого подтверждения в этом доме. Все знали, что Белла и Лиззи были желанны, любимы. Может, Дерек, Бекка, Джереми и Мэгги тоже. Но семью Ноксов убило горе, а семью Миньярдов — сплотило. Может, Джереми даже мог признать, что маленький мальчик, живший внутри него, завидовал сейчас этой картине. Может, парень-подросток, что жил там же, сейчас даже ненавидел своих родителей. Он был так похож на Дерека, что прекратил существовать для матери как Джереми. Он так отличался от брата, что стал пустым местом для отца. На счастье, сестры избежали подобного. Им не приходилось обесцвечивать каштановые волосы в попытках выделить себя как отдельного человека. Ключи от отелей — семейного бизнеса со стороны матери — были вложены в их руки по желанию, тогда как Джереми достался лишь счёт в банке, куда капали несчастные пять процентов от прибыли. — Ты как? — тихо спросил Нил и осторожно коснулся плеча Джереми, как только они вдвоём прошли в гостиную. Миледи следовала за ними, чуть повиливая хвостом. — Не знаю, — честно ответил Джереми. — Сейчас нужно думать о Белле. Нил чуть сжал его плечо, но больше ничего не сказал. Через несколько минут на лестнице заслышались шаги, и Миледи оживилась, как только в комнату зашла Кейтлин, ведя за руку дочь. Белла выглядела… Обычно. Джереми неизвестно, какая реакция ребёнка считалась нормальной, когда пропадала собственная сестра. Может, Белла должна была скорбеть, но, скорее, это было чересчур сложной эмоцией для ребёнка. Может, она должна была быть напуганной. Насколько Джереми знал, Беллу ударили по голове сзади, и она потеряла сознание на неопределённое время. Они с Лиззи были постоянно вместе — даже в свои восемь они отказывались выбирать собственных друзей или кружки по интересами. И сейчас, на памяти Джереми, он впервые видел её одну, без сестры. Однако это как будто не заботило её настолько, насколько должно было. Она улыбнулась, завидев гостей: крепко обняла Нила, затем уже слабее Джереми. Белла села прямо на пол гостиной и принялась гладить возбужденную Миледи, что выставила перед ней белоснежный живот. — Как ты, Колокольчик? — ласково спросил Нил, наблюдая за их игрой. Его выражение лица было мягким — как всегда, когда в поле зрения появлялись племянницы. Но Джереми отчётливо видел в его взгляде ту же растерянность и подозрительность, что ощущал сам. — Как сегодня спала? — Хорошо, — с лёгкостью ответила Белла, даже не поднимая на него взгляд. — Мама сделала мне вчера специальный чай. Он пах ягодами и мятой. Думаю, тебе бы понравился. — Не сомневаюсь. Как-нибудь попрошу твою маму и мне сделать такой. Кейтлин слабо улыбнулась, погладив дочь по волосам с задумчивым выражением лица. — Вы пришли спросить про Ли, да? Меня вчера много про неё спрашивали. Мама с папой, офицеры. Эндрю, дядя Дэвид. — Это их работа, — мягко объяснил Нил. — Когда кто-то теряется, про него начинают много спрашивать, чтобы найти. — Вы тоже хотите спросить? — Нет, Колокольчик, мы тут не за тем. Мы хотели спросить, что вы делали до этого. Чем занимались на каникулах. Может, нашли новые интересные книжки или мультики. Миледи перевернулась обратно и, облизнув щеки Беллы, уселась на её ногах. Наивное существо, простое счастье которого было непоколебимо; которое не понимало, что происходило в комнате. — Все как всегда: играли с Рози и Тиной, в доме у бабушки Рози, несколько раз даже оставались на ночевку. Я ведь вам рассказывала. — Да, я помню это, — согласился Нил. — И как вы всю ночь смотрели «Холодное сердце». — Да, бабушка Рози сшила нам плащи: мне и Тине как у Эльзы, а Рози и Лиззи как у Анны. — Это здорово, милая. Помню, как в детстве мне сделали костюм Бэтмена на Хэллоуин, — поделился Джереми, чтобы поддержать верный настрой. Он видел, что сейчас была прекрасная возможность для вопросов. — А еще какие-то мультики смотрели? Кроме «Холодное Сердце»? Белла на мгновение задумалась, подняв взгляд к потолку. Нил незаметно положил ладонь на дрожащее от нетерпения колено Джереми. — Да. Тина показала нам один на планшете. Но он старый, поэтому мне не особо понравился. Не такой красивый, да и цвета не такие яркие. Джереми осознал, что задержал дыхания после невинного «да», только когда голова начала кружиться. Он мельком обменялся взглядом с Нилом — встревоженным и шокированным одновременно. — И о чем он был, милая? — ласково спросила Кейтлин, все еще нежно перебирая волосы дочери. Кейтлин была введена в курс дела быстро, без лишних слов и деталей «подобных» дел — без упоминания доказанных случаев. Близнецы были едины в своем скепсисе, но Кейтлин же слушала Жана с проблеском надежды в усталых карих глазах. — О ведьмах. — Джереми с Нилом резко выдохнули после этих слов. — Точнее, чародейках. Он, кажется, даже так и назывался… Нил повернулся к Джереми и кинул взгляд на кухню; в арочном проеме показались близнецы, за спинами которых — Ваймак и Жан. В руках последнего был ноутбук, повернутый экраном к Джереми: все с той же интернет-страницей о Слендермене. Что ж, пора было спрашивать напрямую. — Белс. — Он спустился к ней на пол, и Белла оторвалась от собаки, чтобы посмотреть на него вопросительным взглядом. — Один мой друг, он… Он нашел новый мультик. И он бы хотел спросить, видела ли ты его когда-нибудь. Ты или Лиззи, или, может, вы с Тиной и Розой смотрели его когда-то на планшете… — А он интересный? — оживилась Белла, пока за ее спиной гостиная постепенно пополнялась людьми. — Ну, если честно, — он почесал затылок и пожал плечами, — я не знаю. Я его не смотрел. — Ну тогда… — но Белла отвлеклась на Миледи, которая, видимо, почувствовала присутствие хозяина и, подорвавшись с места, побежала к Эндрю. Белла повернулась в сторону вошедших, и резко встала. Её лицо заискрилось такой неподдельной радостью: глаза широко раскрылись, улыбка озарила губы и протянулась по пухлым щекам. Но Джереми понял, что взгляд её устремлен не на отца или дядю, и даже не на Ваймака. А на Жана. Внутренности скрутило в тошнотворный узел от этого понимая, но следующие ее слова стали подобны удару за секунду до нокаута. — Я тебя помню! Мы виделись в лесу. Ты сказал Лиззи, что он будет ей рад. Это ведь был ты, верно? — радостно спросила Белла, а Джереми почувствовал, как земля под его ногами пошатнулась.