From different worlds

Когда он открыл глаза той ночью, тебя рядом с ним не было. Даже если ты не ушла, даже если вы снова взяли друг друга за руки, все уже не было так, как раньше. Возможно, никогда уже не будет как прежде. Ты была не так уж далеко: он нашел тебя спящей, сидящей за столом, с головой лежащей на столе, а чуть дальше - стакан, наполненный водой, вероятно, под предлогом, который заставил тебя встать с постели. Он не думал, что может испытывать к кому-то столь сильную тревогу, словно, когда он молча смотрел на тебя, между вами была бездонная пропасть. А может быть, он видел, как призрачные руки вокруг тебя ласкают тебя, приглашая уйти, в более легкую жизнь. В его голове твои крики, то, как ты умоляла его оставить тебя, все еще звучали на фоне каждого слова, сказанного вами друг другу, и каждого молчания, которое было. Он накинул на твои плечи теплое одеяло, с любовью защищая тебя от холода, но когда он увидел, как ты свернулась под ним, словно маленький ежик, у него возникло четкое ощущение, что ты все еще прячешься от него. Ты была перед ним, но словно пар в его пальцах. И он так и стоял, созерцая тебя, не зная, что делать, не желая отходить, но и не имея смелости подойти. Это напомнило ему о том, как он впервые увидел тебя. Он не сразу понял, что происходит, возможно, он бы съел тебя без особых проблем, но ситуация была почти такой же: его шаги замирали на полпути, не слишком далеко и не достаточно близко, скрепленные страхом и любопытством, которые он не знал, как назвать их по имени. Слабая улыбка расплылась по его бледным губам. Она была тонкой и почти трепетной, но он не мог сдержать своей нежности к тебе. Ведь ты все еще была рядом. Несмотря на неуверенность и пережитый ужас, гнев и страдания жертвы ты все равно прильнула к нему и заботилась о нем, пусть и молча. И Ута медленно опустился на колени рядом с тобой, как если бы он любовался одной из своих масок со всех сторон. Его рука поглаживала твою голову, и он был уверен, что ему только кажется, что она дрожит. Когда твои сонные глаза медленно открылись, ему показалось, что его сердце на мгновение остановилось, словно он был удивлен, когда ему пришлось остаться незамеченным. Но все равно он улыбнулся тебе, возможно, вынужденно, возможно, чтобы успокоить тебя, но он улыбнулся для тебя. В тишине и полумраке комнаты его кровавые глаза, казалось, сияли, и создавалось впечатление, что этот момент никогда не пройдет, этот момент абсолютной неподвижности, в котором существовали ты и он, никогда не находясь слишком далеко друг от друга. Но вот ты шевельнулась, протянула руку и тыльной стороной второй фаланги пальцев слегка погладила контур его носа. Ты не могла знать, как ему нравится твое прикосновение, но в нем ощущалось напряжение, которое не было твоим, и это пугало его. Твой указательный палец остановился между его губами, выжидая, и он подумал, ждешь ли ты поцелуя, но тут от тебя исходило легкое давление, и твоя кожа скользнула между его губами, прижавшись к его зубам. Красные радужки мерцали на твоем лице в тревоге и замешательстве, но ты упорно продолжала. Ты так настойчиво продолжала давить на зубы, что тебе стало больно, и он сдался, и твои пальцы скользнули в его челюсти. Он был едва удивлен тем, что они оказались именно в том месте, где при укусе их можно было бы отнять у тебя. Несмотря на то что он старался не причинить тебе боли, несмотря на то что хотел уйти, его челюсти просто сжались вокруг твоей плоти, напряженно и опасливо содрогаясь. Ему не потребовалось бы усилий, чтобы причинить тебе боль. Ты знала, каково это? Чувствовать твою плоть у себя во рту, ощущать, как твои мышцы вибрируют на его языке, как твой аромат струится по его горлу? Но, задаваясь вопросом, почему ты так поступаешь с ним, он заметил, что твои глаза никогда не опускаются от него. Как он мог сказать, что любит тебя, если не читал твоих глаз? Ты не переставала смотреть на него, пока прислушивалась к себе. То, что для других было обычной милой игрой между влюбленными, для тебя было чем-то чрезвычайно серьезным, опасным, почти запретным. И все же Ута воспринимал это как нечто чрезвычайно реальное и живое. А как это было для тебя? Чувствовала ли ты себя так, словно засунула руку в волчью пасть? Боялась ли ты боли? Волновалась ли ты из-за того, что эти зубы иногда сжимались на тебе? Было ли тебе страшно? Он ушел, оставив на твоих костяшках тот самый поцелуй, о котором думал в самом начале. - Я не причиню тебе вреда, если ты хочешь этого знать, - он слабо пробормотал, отводя от тебя взгляд. Прежде чем что-то еще успело произойти, ты обхватила его за шею, прижалась лицом к его щеке, и если бы он не держал тебя, ты бы наверняка соскользнула со стула. Ута едва не почувствовал нехватку воздуха. Он не думал, что ты когда-нибудь обнимала его вот так. Он был явно сильнее тебя, но в тот момент почувствовал себя слабым, когда ты прижалась к нему с такой силой, о которой он и не подозревал. Он был в замешательстве, но не в том, в котором пребывает тот, кто дезориентирован или ничего не понимает, а в том, которое возникает от неожиданного сюрприза, от удовольствия, о котором он и не подозревал. - Ута, неужели мы действительно такие разные? - твой шепот ласкал его ухо. Он был сладок, это был интимный секрет между вами, мольба о том, чтобы хоть отчасти раскрыть то видение, которое вы не могли понять. Он принял этот вопрос, оставил его себе и улыбнулся собственной глупости. - Нет, это не так, - по правде говоря, он не мог представить себе никого более похожего на него, чем ты. Ты приподнялась, чтобы посмотреть на него, и наконец улыбнулась ему. Твои руки ласкали его лицо, скользнули к его коленям и поцеловали его челюсть. - Что ты чувствуешь? - наконец спросила ты, в твоем голосе звучали любовь и забота. - Забота обо мне, - он пошутил, и ты счастливо рассмеялась. Конечно же, ты заботилась.