Благословенный дар

Юнги застывает перед разворошенной постелью, на которой посапывает Чимин. Он такой маленький, невероятно крошечный: лежит, свернувшись в клубочек, подложив обе ладошки под пухленькую щёчку. Невероятно уютный, нежный, такой... трепетно любимый. У Юнги замирает сердце, стоит ему представить, как они расстанутся на непонятно какой срок. Утешает лишь мысль, что Чимин сможет придумать способ видеться. Будет ли это амулет, портал или заклинание... его золотая птичка справится. Не сумев совладать с собой, Юнги проигрывает битву разума, присаживаясь на край постели. Он уже полностью собран, одет, чтобы отправиться на очередное совещание со своими генералами и выбрать оптимальный путь движения в сторону страны Чимина… Сильдор. Неприступная страна, окружённая огромными, возвышающимися к самому небу песчаными стенами. Не сказать, что она слишком велика — столица и несколько провинций, расположенных по краям. У живущих там айлес не было времени, чтобы развиться в достойное к конкуренции государство. Они смогли лишь возвести тот минимум, который необходим для выживания, и примитивную защиту, давно не действующую на их веку. Почти сразу на них напали варвары. Племя Кхан Голя ещё до того, как их предводитель принёс дар Императору, напало на маленьких дьяволов. Юнги не может знать, было ли это быстро, предал ли кто-то айлес изнутри или же сначала варвары пошли на переговоры, чтобы предложить свою защиту — это навсегда останется тайной, покрытой пылью времени. Сейчас он знает лишь одно: несчастные золотые птицы, о ком слагают лишь устрашающие легенды, подавлены и практически уничтожены. Не их тела, но их воля. Юнги с силой стискивает губы, занося ладонь над пушистыми волосами Чимина, но не касается их, боясь разрушить магию этого странного утра. Внутри него зреет пламя битвы. Решительная готовность уничтожить всё на своём пути, чтобы преподнести своему дорогому супругу освобождённую столицу Сильдора. Вокруг чужой страны располагается лишь неплодоносная пустыня, а под их землями есть вереница древних руин. Юнги помнит доклад, где рассказывалось, как один из подчинённых Хосока попытался наведаться туда, чтобы разыскать путь на волю и вывести всех айлес, но едва не потерялся и не умер от истощения. Возможно, после войны он лично спустится в эти подземелья, чтобы разузнать как можно больше о скрывающихся там тайнах. — Юнги? — Чимин сонно перекатывается на спину, тепло улыбаясь. В нём не чувствуется страха или сожалений, которые сковали маленькое тело несколько дней назад. Сейчас его Императрица в покое наслаждается прорывающимися сквозь шторы и самого Юнги солнечными лучами. — Ты собрался без меня? — Мне пришлось. — Наглый Император, — Чимин выгибается, показывая, то насколько его тело идеально и желанно. В груди вспыхивает возбуждение, не желая затихать даже под натиском звучащих в разуме аргументов. — Ты должен извиниться. — И за что же? — Юнги игриво прищуривается, обласкивая ладонью нагой бок: прощупывает каждое нежное местечко, сминает бедро, не рискуя надавливать на бок. Вдруг он потревожит растущую в утробе малышку? Не хотелось бы. — И как же? — Как? — Чимин хихикает, прикрывая ладошкой рот. — Целуй меня, ласкай и никуда не уходи. У нас осталось несколько дней, прежде чем мы расстанемся. Я ещё не создал пространственного амулета, который бы не дал нам быть вдали друг от друга слишком долго, но уже нащупал верный путь. — Вот как? — Юнги покорно опускается едва ощутимыми поцелуями на сгиб шеи, скользит по груди, а руками настойчиво раздвигает полные ножки. — Ты не позволишь мне остаться в одиночестве? — Не позволю забыть меня, ах, — Чимин протяжно стонет, выгибаясь, когда скользкий язык Юнги принимается облизывать истекающее соками лоно. — Да, вот так, мой Император. Как давно Юнги не пробовал Чимина на вкус? Они довольно часто делят постель, иногда и за пределами кровати: в тронном зале, в кабинете, в любимой нефритовой комнате Чимина и даже однажды в саду. Чувствуя скорую вынужденную разлуку, их невозможно отлучить друг от друга, но обычно это жадные, полные страсти моменты слияния. Когда член Юнги наполняет сочную, пухленькую киску Чимина. Когда они двигаются в едином ритме, забывая обо всём на свете, кроме грубых толчков и сладких поцелуев. Сейчас же Юнги с наслаждением, не отвлекаясь на праздные разговоры, погружает язык в гудящую от желания промежность. Он неторопливо облизывает мягкие складочки, втягивает губами набухший клитор и толкается двумя пальцами вглубь. Чимин сжимает его, не отпускает и охотно насаживается на всё, что проникает в его ненасытное нутро. — Ах! Юнги! Спальню наполняет тяжёлое, шумное дыхание и бессвязный лепет Чимина. Его стоны — услада для ушей Юнги, и он напирает, чтобы как можно дольше слышать эти звуки, близкие к идеальной мелодии, вытканной струнными инструментами. Чимин и сам как струна. Тонкая, натянутая. Он выгибается, отчаянно цепляясь и комкая пальцами простыни. Видеть и ощущать эти честные, неподдельные реакции — самое ценное для Юнги. Шире раскрыв рот, он ритмично толкается языком внутрь, пальцами же сминая пышные ляжки. Юнги совсем не против толкнуться на всю длину члена, но медлит. Ему хочется запомнить каждую скользнувшую по коже дрожь, почувствовать магию, вибрирующую между их телами. Прикрыв глаза, он отпечатывает внутри себя это мгновение, чувствуя, что оно последнее на очень долгий срок. — М-м-м… М-мой Император! — Чимин зарывается пальцами в волосы Юнги, путая прядки и жадно сжимая их, растрёпывая. Такой ненасытный и славный, совсем недавно шипящий и ругающийся, а теперь рассыпающийся перед ним на маленькие искорки. — Юнги, хочу тебя, ах. Хочу. — Твоё слово для меня закон, Императрица, — Юнги отстраняется, чмокнув напоследок разрумянившийся цветочек между ног Чимина, и быстро стягивает штаны. Он толкается, не чувствуя никакого сопротивления. Чимин полностью готов и раскрыт для него, охотно принимая всё до самого основания. Его руки властно поднимаются вверх и притягивают Юнги ближе для поцелуя. Приятно видеть, как в одной маленькой птичке самым наилучшим образом смешивается нежность и строгость. Гибкие ножки плотно обхватывают за бёдра, не позволяя отстраниться, а настойчивые губы требуют к себе неустанного внимания. Юнги улыбается в поцелуй, быстро и жадно вбиваясь в Чимина. Он слышит хлюпанье, чувствует дрожь, видит поплывшие глаза и понимает, что эта картина добавит лишь ещё больше жара в огненной стране маленьких дьяволов. — Люблю-люблю-люблю, — отчаянно шепчет Чимин между поцелуями и облепляет Юнги всеми конечностями. Если бы он подумал, то наверняка вернул бы крылья, чтобы укрыть их двоих от внешнего мира, который так грубо жаждет их разлучить. — Люблю. — И я люблю тебя, Чимини, — Юнги едва успевает вставить хоть слово между поцелуями и попытками Чимина удержать его подле себя, — и мы всегда будем вместе. Шумное, загнанное дыхание сплетается в единую мелодию, поднимающуюся и опускающуюся в такт движениям. Юнги ощущает, как ровные ритмы сердца сходятся с трепетом тела Чимина, создавая искорку магии между ними. Она не обжигающим пламенем охватывает их, укутывая в пульсирующий кокон. Юнги отстраняется лишь на мгновение, чтобы увидеть в глазах напротив желанный ответ: несмотря на надвигающуюся войну, ничего не сможет разлучить их. Он порывисто возвращается к Чимину, утягивая в глубокий и долгий поцелуй, не прекращая двигаться внутри горячего тела, и все страхи перестают иметь значение. Сплетаясь воедино, они дают беззвучное обещание — их любовь не угаснет под натиском жестокой действительности. — Чимин, — громкий шепот Юнги мурашками опускается на нежную кожу Чимина, — ты — мой огонь. — А ты — мой, — моментально звучит в ответ. — Мы со всем справимся. Юнги стискивает зубы в попытке сохранять контроль, но тело принимается двигаться самостоятельно, грубо и хаотично доводя их двоих до финала. Чимин, реагируя на каждый толчок, поднимает бедра выше, позволяя члену погружаться всё глубже и глубже. Они оба срываются на безумный темп, забывая обо всём на свете, растворяясь лишь в том шквале эмоций, который скручивается между ними. Стоит ощутить, как Чимин, громко вскрикнув, стискивает член, Юнги тут же несдержанно рычит, теряя остатки самообладания. Страсть между ними вспыхивает с новой силой, почти сразу угасая — они оба кончают, судорожно хватая распахнутыми ртами воздух. Кажется, будто огонь, окруживший их, сжигает всё дотла, оставляя лишь их одних. — Ты — мой дом, — Юнги помнит, как однажды не смог признаться в этом, испугавшись, что Чимин не примет столь поспешного признания. Сейчас же между ними куда больше доверия и привязанности, чем когда-либо. Юнги выскальзывает из Чимина, неторопливо отстраняясь. Он любуется раскинувшимся перед ним видом: заласканный, разнеженный, абсолютно довольный и очаровательно улыбающийся птенчик, манящий пальчиком склониться ниже. Как тут не подчиниться? — Мой Император, — Чимин нежно оглаживает ладошкой щёку, — вы слишком чувствительны в это утро. — Говоришь мне ты? — Юнги с хитринкой в глазах щипает Чимина за бедро, добиваясь писка и моментального удара в плечо. — Некоторые вещи не меняются, да? — Несносный Император, — аккуратная стопа упирается в торс, отпихивая от себя массивное тело Юнги, — вы куда-то собирались уходить? Вот и уходите. — Чимини… — Нет уж, — Чимин непреклонно скрещивает руки на груди, — оставьте меня одного. Мне надо помыться, собраться и вот тогда, быть может, я почту вас своим присутствием. Юнги со смешком подхватывает хрупкую ножку и оставляет лёгкий поцелуй на лодыжке. Обхватывает губами выпирающую косточку, подняв глаза на вспыхнувшего от смущения Чимина, спускается по стопе ниже до самых пальчиков. Он уже готов игриво взять один из них в рот, как, совершенно очаровательно взвизгнув, Чимин практически сбегает от него в ванную комнату, краснея всем телом. Знание, что даже став супругами и почти заведя первого ребёнка, Юнги всё ещё может смущать Чимина, — самое ценное. Он тепло улыбается, опустив ладонь на быстро бьющееся сердце. На место, где высечен символ их чувств.

***

Юнги выслушивает доклады гонцов, кивая и запоминая особенно важные детали. Часть призванной на войну армии отправилась к граничащим с Сильдором землям. Там их должен встретить господин Ким Сокджин, который через людей Тэхёна подтвердил готовность оказывать любую поддержку в будущем сражении. Кто знает, возможно, эта битва станет для него поводом получить новый титул. Юнги никогда не обделит вниманием действительно достойных людей. — Меня беспокоит, что до сих пор нет никаких вестей от шпионов, — поджав губы, говорит генерал Ким Намджун. Его суровый стан, лишь усилившийся после слияния с Рарогом, внушает трепет и страх обычным солдатам. — Я мог предположить, что одного, допустим, двоих взяли в плен или убили. Но их уже было отправлено больше десятка? Господин Император Сердца, есть ли вести от ваших людей из гильдии? — Прошу, не используйте этот титул, — Тэхён скупо улыбается, покачивая головой из стороны в сторону. Юнги был готов видеть грусть от осознания, что его фигура потеряла былую власть среди знати, но ему приятно заметить тень улыбки на лице брата. — Место подле Императора теперь занято его дрожайшей супругой, поэтому не стоит смешивать все титулы воедино. Намджун неловко откашливается, торопливо кивая. — Касательно вашего вопроса, неприятно удивляет тот факт, что новых вестей от гильдии не поступало, — вот теперь Тэхён недовольно постукивает пальцем по столешнице, неосознанно оглядываясь на присутствующего тут Чонгука. У дьявола есть личное разрешение от Императора, брата Императора и самой Императрицы стать частью доверенного круга лиц в предстоящей войне. Ему всё ещё приходится обучаться таким простым вещам, как чтение и письмо, но Юнги отмечает довольно быстрый прогресс. — Предательство исключено? — уточняет Намджун. Это разумный вопрос, ведь если допустить мысль, что варвары… Нет. Юнги хмурится. Может быть, это его ошибка — недооценивать столь малоразумных людей, но он сильно сомневается, что гильдии, созданные Тэхёном и братьями Кан, выберут сторону насильственных захватчиков. Он видел контракт, который подписывает каждый, вступающий в гильдию, и знает, что Драконьи Жрицы особенно сильно были заинтересованы в неподкупности этой новой для их мира структуры. Пергамент, используемый при заключении договора, пропитан их магией, что сразу же исключает предательство. — Исключено, — что подтверждает и Тэхён. Его непреклонный голос звучит подобно стали, рассекающей тканевое полотно. — Я не могу сказать всех деталей, но, поверьте, генерал Ким, они не смогут предать. — Тогда у нас не остается вариантов, — Намджун недовольно отходит в сторону, принимаясь расхаживать по довольно вместительному залу. — А что касается допроса Дайна и прочих варваров? — Они охотно рассказали про все племена, которые были под контролем Голя, — включается в обсуждение второй генерал — Ли Тэмин, — мы также получили карту с отметками уязвимых зон, укреплённых и где размещены ловушки. Информацию невозможно проверить, но, когда Дайн рассказывал, он был поразительно честным и готовым идти на контакт. Юнги неосознанно кивает, вспоминая их с Дайном разговор. Этот варвар, очевидно, жаждет стать тем, кто возьмёт под своё управление остатки выживших соплеменников. Вот только ему неизвестно, что этого не будет никогда. Они уничтожат всех. Всех до единого, и то, как клятва пульсирует в такт мыслям — лишь подстёгивает решимость Юнги идти до конца. — Если Дайн был так откровенен, значит, в нём ещё осталась частичка надежды. Это может сыграть нам на руку, — словно прочитав мысли, говорит Тэхён, встречаясь взглядом с Юнги. В его глазах читается понимание ситуации, но понимает ли он всё до конца? — Мы не можем позволить себе расслабляться, — резко добавляет Намджун, — каждый день без новостей — это шанс для варваров. Тем более, когда им хорошо известно, что их предводитель мёртв. Повисшую тишину можно резать. Юнги не мог утаить от своих подчинённых столь ценную информацию, потому что без неё их стратегия носила бы совсем иной характер. Проигрышный. Не вдаваясь в детали, он просто сообщил, что все племена варваров знают, что Кхан Голь мёртв. Дополнительных вопросов не последовало, и он в который раз убедился, что верно подобрал людей. Юнги уверенно хлопает ладонью по столу. Его взгляд острой молнией перескакивает от одного генерала к другому, оставляя на каждом несмываемый след. — Вероятно, Сильдор придётся осаждать. Стены, возведённые маленькими... нет, айлес, крепки и нерушимы, но и у них есть уязвимости, — Юнги знает об этом со слов Чимина, да и Чонгук подтвердил информацию, — именно ею мы и воспользуемся, чтобы проникнуть внутрь. У варваров нет лучников, но в ближнем бою они опасные противники. Проникнув внутрь, у нашей армии не будет времени на перегруппировку. Юнги смотрит на каждого из присутствующих и видит в их глазах согласие. Они рассматривали и другие стратегии нападения, но стоит выделить ключевую, чтобы знать, от чего отталкиваться, когда они прибудут на место. Суеты и хаоса среди солдат нельзя допустить, а это возможно лишь с нерушимой уверенностью генералов и самого Императора. — Основная часть войск расположится на подходах к Сильдору, — поясняет Юнги, указывая на карту, выложенную на столе, — а несколько небольших групп направится к слабым местам, чтобы отвлечь внимание и задействовать наименьшее количество ресурсов. — За два дня до прибытия на место отправим отряд для рекогносцировки, чтобы подтвердить данные Дайна, оценить особенности территории и найти возможные тайные пути, — тихим голосом добавляет третий генерал Пак Сонхва. Он обладает быстрым мышлением, моментально оценивая обстановку на поле боя и подыскивая наилучший вариант для победы. — Если мы обнаружим подземные ходы или скрытые переходы, это может оказать нам неоценимую помощь в будущем. — Хорошая мысль, — кивает Тэхён, обращая внимание на себя. — Нам необходимо, чтобы эти группы оставались незамеченными. Кроме того, учитывайте возможность патрулирования и использование местных источников информации. Иногда даже простое наблюдение может рассказать больше, чем целая армия. Генералы обмениваются разумными комментариями, спокойно и без ненужного шума оценивая предстоящее сражение. Юнги внимательно слушает их всех, практически не влезая в разговор, анализируя каждую идею. С каждым новым словом он убеждается, что они готовы. От этого радость смешивается с толикой грусти — значит, нет больше возможности оттягивать момент неизбежного расставания с Чимином. — Господа генералы, Император, — словно чувствуя появившуюся тоску, к ним в зал заходит Чимин. Он одет скромно, но это совершенно не скрывает природной красоты. Обменявшись с каждым из присутствующих формальными приветствиями, он замирает подле Юнги, нежно прижимаясь к боку. — Всё готово, верно? — Да, — нет причин скрывать очевидное, — путь до Сильдора занимает одиннадцать дней. Созванные со всей Империи воины будут присоединяться к нам на подходах к твоей стране, моя Императрица. Чимин ведёт себя превосходно. Он лишь коротко улыбается, склоняя голову набок, и осматривает каждого из присутствующих, задерживая особенно долгий взгляд на молчаливом всё собрании Чонгуке. Юнги понимает, что тот ощущает себя неоперившимся птенцом рядом со столь матёрыми хищниками, но это полезный опыт на пути совершенствования. — Не знаю, лёгкий ли бой вас ждёт или сложный, — начинает Чимин, — но я верю, что каждый из вас вложит душу в эту битву, чтобы вырвать победу из лап варваров. Они могут считать себя неуязвимыми, могут считать, что простирающаяся вокруг бесконечная, бескрайняя пустыня спасёт от нападения со спины, но именно она станет их погибелью. Юнги тепло смотрит на уверенного в сказанном Чимина и чувствует, как в сердце разливается пламя, подталкивающее идти до конца. Он сделает всё возможное, чтобы не затягивать сражение, и вернуться до того, как его славный супруг начнёт рожать. Больше всего на свете Юнги хочет первым взять маленькую дочку на руки.

конец второй арки