Снежинка на языке

      На ледовой арене Юна кружилась в сложном пируэте, словно парящая над землёй. Каждое её движение было воплощением лёгкости и точности. Гибкие линии тела подчёркивали природную грацию, а её уверенная осанка добавляла величия. Руки плавно очерчивали круги в воздухе, будто кисть художника, рисующая невидимую картину.       Коньки почти бесшумно скользили по льду, оставляя за собой тонкие, витиеватые линии. Казалось, она вовсе не касалась поверхности, двигаясь с неуловимой лёгкостью, которая граничила с магией.       Но именно тройной аксель был её визитной карточкой, главным козырем. На мгновение весь мир замирал, когда она начинала подготовку к прыжку. Скользя на полной скорости, она уверенно выходила на идеальную траекторию.       Её руки прижимались к корпусу, дыхание становилось ровным, а взгляд — сосредоточенным. Конёк мягко отрывался от льда, и вот она уже взмывала в воздух.       Тело сжималось в плотную спираль, три с половиной оборота пролетали, как один миг. Через мгновение она вновь касалась льда, её посадка была настолько устойчивой и точной, что казалось, это было сделано без усилий.       Аплодисменты зрителей раздавались раньше, чем она успевала завершить программу. Это был её триумф. В такие мгновения она чувствовала себя всесильной, будто могла достичь любой вершины, которую поставила перед собой.       Но теперь эти воспоминания жгли душу: они были настолько яркими и болезненными, что каждый образ превращался в кинжал, напоминающий о том, как высоко она поднялась — и как внезапно потеряла всё.       — У тебя здесь красиво, — раздался тихий голос парня, но даже его хватило, чтобы она вздрогнула, отвлекаясь от собственных мыслей.       Он говорил про украшения, которые медсёстры заботливо развесили в палате перед Рождеством, украсив стены разноцветными огнями. Но сейчас для девушки все они казались чёрно-белыми, и она совершенно не обращала на них внимания, а ведь сегодня был канун Нового года.       — Да, наверное, — ответила девушка, развернув кресло к блондину, который вошёл в палату и немного улыбнулся.       — Я хотел пойти в детское отделение. Поиграть с детьми. Там стоит ёлка, ты знала? Может, пойдёшь со мной?       — Н-нет, не думаю. Спасибо. — Она опустила глаза, не желая портить его энтузиазм. Вчера они так и не успели толком поговорить в столовой, потому что их вызвали на процедуры, но он казался ей очень оптимистичным и дружелюбным. Она боялась испортить его настрой.       — Не любишь праздники? — Феликс застыл, подняв брови, не сводя с неё глаз.       — Люблю… Любила... просто...       — Просто...?       — Мои родители погибли две недели назад... за неделю до Рождества... — сказала девушка с вымученным вздохом.       — Прости... Я не... не... — Парень поднял руку, словно пытаясь поймать свои слова назад.       — Всё нормально, — сказала она, но сердце всё ещё больно сжималось при этих словах, и она поморщила нос. — Ты не знал...       Он сочувственно посмотрел на неё. — Соболезную... Поэтому ты здесь?       Она кивнула, развернувшись к окну. Он подошёл ближе и опёрся спиной на подоконник.       — Да... Когда мы ехали по городу, в нас на полном ходу влетел автомобиль. Машину сложило пополам... Они умерли сразу же... А я... Я была на заднем сиденьи. И вот я здесь. — Она бросила взгляд на колёса инвалидного кресла.       — Мне жаль... Человек, который это сделал... Где он сейчас?       — Он...— девушка всерьез задумалась,— Недавно был суд... Ему дали условный срок, сославшись на плохие погодные условия. Это кто-то из городского управления. — Её голос дрогнул, но она сдержала себя, пытаясь говорить ровно.       — И он ни разу не приходил?       — Нет, я его не видела. Он просто перевёл деньги моей тёте на лечение и реабилитацию... Не могу винить её, что она согласилась. Ведь ей теперь заботиться обо мне после выписки, а у неё тоже есть ребёнок.       Феликс кивнул, задумчиво глядя на неё:       — А ты... Что говорят врачи? Сможешь ходить?       — Да... Скоро будет ещё одна операция, и через пару месяцев я, возможно, смогу...       Он улыбнулся, стараясь поддержать её: — Но это ведь хорошие новости, да?       — Наверное... — она закусила губу, пытаясь сдержать эмоции. — Но я больше... — её голос дрогнул, и, наконец, она сдалась. — Я больше не смогу кататься. Все эти годы просто прошли впустую... — Слеза скатилась вниз по её щекам, пока она смотрела на блондина.       — Кататься? Где кататься?       — На льду... — она отвела глаза.       — Ты умеешь кататься на коньках? — Он удивлённо заморгал.       — Умела. Я должна была попасть на международные соревнования. Стать олимпийской чемпионкой.       — О Боже, Юна...       — А теперь я даже встать не могу. Мои родители мертвы, и я... Я не знаю, как мне жить дальше. — Её голос сломался, и слёзы хлынули из глаз.       Феликс присел на колено рядом с её креслом и мягко начал вытирать её слёзы.       — Юна, ты справишься. Сейчас это кажется далёким, и тебе больно, но ты найдёшь своё место, слышишь?       — Лучше бы я умерла вместе с ними. Они... Они забрали меня после соревнований, и мы попали в эту дурацкую аварию.       — Эй, нет, не говори так! Я уверен, они гордились тобой. Если ты выжила, значит, должна была. Я знаю, ты справишься. И это не твоя вина... Это просто глупое стечение обстоятельств.       Он снова осторожно вытер её слёзы большим пальцем, и она посмотрела в его глаза.       — Но кому я теперь нужна? Я ничего не могу. У меня ничего нет...       — Ты можешь восстановиться. Для начала просто позволь себе это пережить. Ты не одна. Я тоже... — Он показал свою руку. — Будем восстанавливаться вместе.       — Глупости. — Она шмыгнула носом. — Тебя скоро выпишут, и ты уйдёшь.       — Эй, мне ещё три дня лежать. А потом реабилитация. И вообще... — Он улыбнулся. — Я больше не смогу танцевать.       — Ты танцуешь? — Она удивлённо заморгала.       — Да. — Он кивнул. — Люблю это. Но мой отец даже рад, что я сломал руку и больше не смогу. Он считает танцы несерьёзным занятием. Хочет, чтобы я занимался только тем, на что он меня выучил. Политология. — Феликс закатил глаза так театрально, что она невольно хихикнула.       — А мама?       — Мама умерла после рождения моей сестры.       Юна вздрогнула, собираясь извиниться, но он мягко положил палец на её губы. — Не надо. Всё нормально. Ты не знала. Мы квиты.       Он поднялся, оглядел комнату, а затем ловко забрался на её кровать и начал снимать гирлянду, аккуратно скручивая её одной рукой.       — Что ты делаешь? — Она шокированно уставилась на него.       — Помогаю тебе избавиться от этого мусора. Какой может быть праздник в трауре?       Он продолжил снимать украшения, словно ничего не произошло.       — Феликс, ты упадёшь и покалечишься!       — Сломаю ещё одну руку — будет идеально.       — Что? Почему?       — Ну, как я могу ходить, а у тебя обе руки — из нас можно собрать целого нормального человека, если захотеть. — Он подошёл к розетке, выдернул штекер и, с довольной улыбкой, снял оставшийся декор.       Юна не выдержала и, наконец, рассмеялась.

❄️❄️❄️

      Новогодняя ночь вступила в свои права. Все отделение бодрствовало: пациенты весело болтали, смеялись, поздравляли друг друга, а за окном раздавались глухие хлопки салютов. Хотя до полуночи оставалось ещё двадцать минут, ощущение праздника витало в воздухе.       Юна лежала в своей постели, погружённая в книгу, при тусклом свете настольной лампы. В тишину её комнаты ворвался стук в открытую дверь.       Феликс постучал костяшками пальцев о косяк и мягко улыбнулся:       — Привет. Не спишь?       Юна подняла голову и улыбнулась в ответ.       — Пока нет. А ты?       — Нет. Я тут думал, как мне встретить Новый год, — он выдохнул и, шагнув внутрь, показал разнос с двумя чашками какао и брауни. — И понял, что хочу встретить его с тобой.       Девушка удивлённо заморгала:       — Феликс... — Надеюсь, ты любишь какао? Ну, пожалуйста, скажи, что да, — он с игривой мольбой посмотрел на неё.       Она кивнула, и он довольно усмехнулся.       — Отлично! — Феликс устроился на краю её кровати и подал ей чашку.       Юна взяла какао, но её взгляд тут же упал на его руку.       — Твоей лангетки нет.       — Да, сняли сегодня вечером. — Он качнул плечами, будто это было неважно.       — Понятно... — Она опустила глаза в чашку, но Феликс тут же улыбнулся: — Мне ещё долго работать над рукой, так что, Юна, ты обязана кормить меня брауни. Ты же не позволишь мне умереть с голоду?       Юна рассмеялась, чуть не поперхнувшись глотком какао:       — Да... да, конечно.       — Отлично. Значит, я выбрал правильного человека.       Она улыбнулась, делая ещё один глоток. Напиток приятно согревал горло, пробуждая воспоминания о том, как мама готовила ей какао после тяжёлых тренировок.       — Ты скоро выписываешься? — тихо спросила она.       — Да, но я всё равно буду приходить. — Он наклонился, убирая выбившуюся прядь волос за её ухо.       — Феликс... не нужно.       — Нужно. Мы же друзья. А ещё... — Он замялся, доставая что-то из кармана. — Я хочу кое-что тебе подарить.       — Но у меня ведь ничего нет. И я не праздную...       — Это в честь нашего знакомства. Ладно?       Он протянул тонкую серебряную цепочку с изящным кулоном в форме снежинки, тонко прорисованной, с ветьеватыми узорами маленьким камешком в центре.       — Боже, Феликс... — Юна застыла, прикасаясь к украшению.       Он обошёл её кровать и осторожно застегнул цепочку на её шее.       — Я не планировал ничего покупать. Просто увидел её и сразу подумал о тебе... о том, что ты мне рассказала.       Юна тихо вдохнула, пытаясь совладать с эмоциями.       — Я больше не такая грациозная, как раньше...       Феликс вернулся на кровать, взял её руку и уверенно сказал:       — Возможно. Но ты всё такая же красивая и хрупкая.       — Как стекло... — Она отвела взгляд, но он мягко потянул её за подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.       — Хрупкая, но сильная и многогранная. Жизнь — это не один путь. Ты талантлива, Юна. Ты встанешь на ноги и найдёшь что-то не менее интересное. А я буду рядом и радоваться за тебя.       — Почему ты так уверен?       — Потому что я помогу. Всё будет хорошо. Ладно?       Она открыла рот, чтобы что-то возразить, но из коридора раздался громкий обратный отсчёт.       — Три... два... один!       Феликс поднял чашку какао и улыбнулся:       — С Новым годом, Юна.       Она совершенно точно не обратила внимание как пролетело это время в его компании и вздохнула.       Она подняла свою чашку и коснулась её ободка.       — С Новым годом, Феликс. — Её губы дрогнули в тёплой улыбке.