Мой герой

На протяжении многих лет Хван Ин Хо неволей становился свидетелем поникших и сдавшихся людей, что вполне естественно вызывали у него чувства презрения и пренебрежения к человеческой жизни. Его сотни, а то и тысячи раз умоляли сохранить жизнь, очередной недотепа, который лично сам, без какого-либо принуждения пришёл на игры, в горьких слезах и соплях называл причины, по которым ему нужно было сохранить жизнь. Их Хо не имел права ответить как-то по другому, кроме как достать кольт м1911 с никелевой отделкой и произвести контрольный выстрел, чтобы в очередной раз разочароваться в человеческой воли. Они могли быть сильны физически, быть обладателями хорошо слаженного ума или гениями в своём поколении, однако каждому из них не хватало только одного - решимости. Каким бы ни был человек, какие бы он цели и мотивы не шептал себе под ухо, он ничто, если его дух не достаточно силен, чтобы встретиться с непредсказуемой реальностью. Они все - серая масса, однотипные, однообразные, каждая партия игроков на этом острове никогда не отличалась от другой, все.. кроме одного. В тот самый судьбоносный момент, как его изображение высветилось на большом экране с иконками всех остальных участников тридцать третьей игры в кальмара, эта наивная и беззаботная улыбка, которая глубоко поразила голову, подобно свинцовой пуле, оставила отпечаток в его голове. Почему-то именно тогда ему показалось, что тот игрок отличался от других, он приметил его с самого начала и внимательно следил за каждой его победой в очередной игре. Но почему? Ведущий никогда не верил в "особенных людей", вся эта игра была призвана показать равенство между всеми, независимо от классового положения, социальной роли в обществе или чего-то ещё. Однако, даже несмотря на это, лично для себя он избрал его, выделил на фоне остальных, жалких и никчемных людишек. Ин Хо больше всего ценил веру и дух человека, нежели такие примитивные на его взгляд вещи как богатство, власть или общественный статус. Каждый раз он отставлял дорогой виски в сторону, а только заведенный тонарм резко останавливал проигрывать любимый джаз, каждый раз, как игра начиналась, и каждый раз, как игрок четыреста-пятьдесят-шесть выходил на сцену. Ги-Хун сделал то, что до него ещё никто и никогда не осмеливался сделать. Он не просто восстал против игры или правил, он бросил вызов самой системе, её создателям, но даже это не самое главное. Господин Сон желает не только уничтожить все то, что Хван вместе с О Иль Намом строили все это время, он хочет доказать, что они не правы, убедить в том, что заблуждались, что все написанные мотивы, догматы и жестокие верования в то, что они имеют право распоряжаться человеческими жизнями, как конями на скачках, не более чем эгоистичные и лицемерные самообольщения, которые они себе насильно внушили, чтобы хоть как-то оправдать свое ненасытное упивание и страсть от страданий других. Именно это неповиновение судьбе, этот непокорный мотив сердца четыреста-пятьдесят-шестого, который так обожает Ин Хо, наконец-то вынудил его снять маскировку, натянутое безликое обличие, чтобы самому погрузиться в эту построенную веру, столкнуться лицом к лицу к своему заклятому врагу, которым тот на самом деле тайно восхищался. Впервые за долгое время Хван смог признаться себе в том, что был счастлив от нахождения в компании людей. Не в присутствии розовых одноликих подчинённых с геометрической фигурой вместо бошки, которые единственное, что умели, так это послушно ожидать приказа по портативной рации, а в окружении настоящих личностей, которым было действительно важно твое мнение, которые от всего сердца могли оценить твои навыки по достоинству. Общаясь с Ги-Хуном он, наконец-то, смог понять его лучше, исследовать его мотив подробнее, что позволило Ин Хо идейно сравнить его с самим с собой. Хван пришёл к закономерному выводу, что сложись его история иначе, он был бы таким же как и господин Сон, поддающиеся сильным эмоциям и гневу, напролом рвущим рамки дозволенного и усердно стремящиеся докричаться до несправедливого мира. В течении всего общения с Ги-Хуном Ин Хо хотел проверить, насколько же крепка воля человека, который стремится изменить саму судьбу, поэтому Ведущий каждый раз пытался разубедить непреклонного брюнета, попытаться уверововать его в том, что бессмысленно стараться что-то поменять, ведь Ги-Хун не герой, а обычный человек, которому просто повезло победить в игре, но даже так его стремление было не сломить. -----------------------------------------------------------------------------

***

На третий день новых игр в кальмара Ги-Хун, как обычно, безэмоционально сидел на шконке, с болью в груди подсчитывая количество участников, погибших в предыдущей игре. Отбой уже прозвучал, и большинство игроков принялись отдыхать и набирать силы в коротком сне, которые владельцы этого места отводили на то, чтобы дать возможность привести себя в порядок и успокоить нервы. Чон Бэ и Дэн Хо уже сопели на верних ярусах кроватей, а Джун Хи забилась в себя в одном из уголков стены, даже несмотря на попытки Сона привести её в порядок множественными словами поддержки. Ги-Хун чувствовал себя беспомощным и раздражённым, он неистово кусал свои губы до крови за невозможность предотвратить очередное насилие и новые смерти, ровно также, так и три года назад. Он ненавидел это место до кончиков пальцев, он проклинал каждого сотрудника, работника, охранника этого чертового острова, но особую ярость и злобу он питал к Ведущему, наглому ублюдку в темной геометрической маске, не считавшиеся с человеческой жизнью и полагавшего, что ему дозволено пользоваться несчастьем людей, оказавшиеся в тяжёлой ситуации ради одного лишь развлечения и двуличного понятия "шанса". Все эти три года он жил с мыслями о том, что выбьет всю дурь с этой мрази и представит его вместе со всеми его псами лицом к закону, суду и справедливости. Сон был и всегда будет готов отдать свою жизнь ради этого, и эти рассуждения добавляли ему стойкой уверенности, укрепляя его веру и не позволяя даже думать о том, чтобы сдаться. Ги-Хун внезапно поднял опущенный в печали подбородок, когда край уха уловил приближение какого-то человека, и буквально через пару секунд на его койку подсел О Ён Иль, который, казалось, имел даже какую-то эмоцию на лице, выражавшую надежду. – Снова считаешь погибших? – понимающе вздохнув, спросил игрок один. Сон, скрипнув кроватью, согнул свое тело наповолину, скрещивая пальцы в сжатом кулаке. – Я знаю, что это не просто, – продолжил Ён Иль, – Но, в конечном итоге, мы должны принимать те повороты судьбы, что приносит нам жизнь. – И из-за этого я должен забыть про все эти жертвы и простить этих мерзавцев за то, что они сделали? – четыреста-пятьдесят-шесть качнул головой куда-то в бок в гневной и саркастичной ухмылке, которая сразу же сменилась холодной отстранённостью. Ин Хо был несколько изумлен тем, что Ги-Хун позволил себе повесить нос, но в тоже время он находил это прекрасной возможностью, чтобы попытаться сблизиться с ним. – Знаешь, Ги-Хун, я хотел бы кое-что у тебя узнать. Игрок один очень быстро сменил своё положение, сев ещё ближе к отчающиеся брюнету. – Ты веришь в то, что каким-то людям было суждено встретиться? Сон сразу же машинально перевёл взгляд на собеседника, и в этих слегка растерянных глазах Ин Хо прочёл того, что было у Ги-Хуна на душе. – Не знаю, предначертанно ли, – начал кореец, – но благодаря всем тем испытаниям, которым подвергла меня жизнь, я начал совершенно по-другому смотреть на мир и на людей в целом. – Те предыдущие игры так изменили тебя? – с интересом спросил Ëн Иль. – Думаю, что они всего лишь открыли мне глаза. Я погряз в долгах и невыполненных обещаниях, я не смог обеспечить дочке счастливое будущее с родным отцом ровно также, как и помочь матери, когда ей больше всего нужна была моя поддержка. Ги-Хун рефлекторно отвернулся в сторону сразу же, как почувствовал скатывающиеся по исцарапанной щеке слезу. – Деньги не делают людей счастливыми, только не таким путём. В безысходности и от горя мы становимся уязвимыми, мы ищем пути решения источников этих проблем, хотим избавиться от боли, забывая обо всем остальном. Те, кто находятся над нами прямо сейчас знают об этом и пользуются нами, бьют по самому больному месту, вынуждая броситься в крайности и отнять у нас человечность. С тех самых пор, как я вышел отсюда победителем, я поклялся себе в том, что больше не позволю этому аду продолжаться, не позволю сломленным людям и дальше погибать в слепой надежде вытащить свою жизнь со дна. – Но ведь это их выбор, так? – парировал Ëн Иль, ожидая реакции Ги-Хуна, – Почему тебя должны волновать чужие решения? Неважно, правильные они или нет, разве ты не ставишь под сомнение их свободу воли подобными выводами? Сон сделал короткую паузу, прежде чем выдохнуть весь тяжёлый воздух из лёгких, начерчивая круги беглым взглядом по вымазанному в пыли полу. – Я считаю, что все их поступки бесчеловечны, несправедливы, и что они в любом случае манипулируют человеком, не нужно путать это с осознанным выбором, в котором человек прекрасно понимает, на что он идет. Эти мерзавцы специально ищут слабости, обращаются к человеческой психологии, чтобы внушить жертвам то, что они в безопасности и у них есть шанс победить. Услышав этот ответ Ин Хо воодушевленно положил свою руку на колено Ги-Хуна, аккуратно и непринужденно поглаживая его, отчего последний слегка неловко посмотрел на первого. – То есть, получается, ты действительно жертвуешь всем в своей жизни, забывая в таком случае о дочке и о жене, просто ради блага других? Ты так стремишься изменить этот мир? Ты возложил на себя это бремя, когда, я уверен, никто другой так не поступил бы, тем более имея столько миллиардов вон в кармане, это заслуживает моего бескрайнего уважения. – Все верно, – скрипнув зубами подтвердил Сон, незатейливо пожимая плечами, – Встреча, возложенная судьбой? Возможно, какая-то такая сила действительно существует, ведь я встретил тебя, Ëн Иль. Ин-Хо скромно уставился на четыреста-пятьдесят-шестого, прежде чем протянуть вторую руку, чтобы приобнять ей талию Ги-Хуна. – Почему так, господин Сон? В ответ Ги-Хун мягко возложил свою руку на ту руку Ëн Иля, что сейчас гладила его колено, и от этого теплого прикосновения Хвану стало очень приятно и спокойно, при чем настолько, что он не хотел, чтобы Ги-Хун убирал свою руку, поэтому он быстро убрал ладонь с колена, чтобы вместо этого переплести свои пальцы с пальцами Сона, на что последний не стал возражать. – Даже несмотря на то, что в первый раз ты нажал кружок, я сразу же что-то заметил в тебе, ты не был похож на остальных. У тебя есть тонкое чувство эмпатии, ты понимаешь людей с полувзгляда, ты можешь видеть то, что находится у них внутри. Ëн Иль почувствовал, как его щеки покрылись легким румянцем, что было крайне редким явлением, учитывая всю его мрачную историю, но слышать комплименты именно от Ги-Хуна ему очень нравилось. – Ты смелый человек, который рискует жизнью ради семьи, Ëн-Иль, – Сон непподельно улыбнулся, пристально смотря на собеседника, – Ты единственный, кто меня по-настоящему понимает, ты был тем, кто поддержал меня, когда остальные отвернулись. Я восхищаюсь твоей храбростью, и мне кажется, что нам действительно было суждено встретиться здесь. Ин Хо, все же, смог перебороть своё небольшое стеснение, чтобы также пронзительно посмотреть на Сона. – Я никогда не верил в то, что какие-то вещи могут быть заранее предопределенны. Моя мать любила карты таро и сама часто ходила по гадалкам, чего я никогда не понимал. Не понимал также и то, почему люди так сильно хотят знать свою судьбу? Считают, что все в этой вселенной происходит неспроста и в мире не бывает случайностей. Знаешь, все это казалось вымыслом, несуразицей, абсурдом, пока я не встретил тебя. Между кроватями, в которых они находились, возникла интригующая пауза, и никто рядом и подсознательно не смел права издать даже малейшего храпа. – Ги-Хун, ты мой герой, – внезапно вырвалось из уст Хвана, что он почти пожалел о том, что позволил себе это сказать. В воздухе повисла неловкая тишина, прежде чем оба мужчины не разъединили свои руки. – Мне очень пр...... – Ги-Хун не успел договорить, так как недоумевающе почувствовал руки Ëн Иля на своих плечах, которые легонько давили на них, подзывая Сона поддаться и лечь на кровать. Хван в этот момент стер все барьеры и ограничители, желая насладиться им в полной мере, пока Сон не узнаёт шокирующую правду. Пока он Ëн Иль он может получить его без применения силы, а в дальнейшем уже, если потребуется, Хван своим "методом" проверит решимость Ги-Хуна. В это же время игрок четыреста-пятьдесят-шесть уже лежал на кровати, а игрок один нависал над ним, все также держась за его крепкие плечи. Ги-Хун не знал, как реагировать на подобное, однако он не чувствовал какого-то отторжения и не сопротивлялся, даже, скорее, наоборот, он не был против этого, и ему это чем-то нравилось. Ин-Хо, находившиеся сверху, нежно водил пальцем по изумрудной толстовке Ги-Хуна, пока не наклонился достаточно, чтобы начать обжигать его лицо неровным дыханием. От этого внезапного действия Сон покраснел, но не успел отвести голову в сторону, так как с его губами резко соприкоснулись губы Ëн Иля. Хван долгожданно наслаждался тем, что лелеял ещё очень давно, он расслабленно упивался этим моментом, потому что знал, что этот человек единственный во всем мире, кто заслуживает его. Во время всего поцелуя Ин Хо, помимо простого удовольствия, также понимал, насколько же будет невыносимо Ги-Хуну от того факта, что он разделил поцелуй со своим заклятым врагом, поэтому тот мысленно извинился перед ним. Разорвав поцелуй, Ги-Хун не сказал и слова, лишь направив зрение в какую-то другую точку, естественно, Ин Хо понимал, что сейчас тому явно не до подобного. Руки первого игрока осторожно сползли с тела Сона, и Ен Иль аккуратно встал с кровати. – Давай забудем об этом, ладно? – волнительно произнёс Ëн-Иль, потирая свой затылок. В ответ Ги-Хун все также молчал, уставшишсь на дно чужой кровати, что было над ним. Ин Хо лишь улыбнулся на подобную отстраненность, взявшись ладонями за скомканное одеяло на кровати, чтобы гладко поправить его и заботливо укрыть им Сона до шеи. – Нам нужно набраться сил, через пару часов начнется новая игра, поэтому давай хорошенько выспемся, ладно? Игрок четыреста-пятьдесят-шесть сразу же перебросил свой взгляд на Ëн Иля. – Знаю, прекрасно знаю. Мы со всем справимся и положим конец этой чертовой игре. – утвердительно бросил Ги-Хун и в серьезной мимике лица изогнул брови. – Не сомневаюсь, господин Сон. Хван только хотел начал идти к своей кровати, как вдруг вспомнил о кое-каких важных словах, которые ещё не озвучил напоследок. – У нас все обязательно получится, все же.. ты особенный. Радостная ухмылка Ин Хо преобразовалась в очень милую и добродушную, которой у него никогда не было. – Доброй ночи, мой герой.