Где ты был, Драко Малфой?

             На дворе стоял май. Война закончилась считанные недели назад, но Гарри уже дал показания на веренице судов над сторонниками Волдеморта. Аврорат работал на износ, Визенгамот заседал каждый день, и Гарри понимал, что ему еще не раз предстоит посмотреть в глаза "подсудимым", от вида которых его потряхивало до сих пор. Для некоторых из них Азкабан казался ему недостаточно жесткой мерой.              Этим вечером он сидел в мрачной и удручающей гостиной на площади Гриммо. Этот дом нагнетал темные мысли, не добавляя его послевоенным дням ни капли радости.              В окно постучалась сова. Гарри забрал горстку министерской почты и пробежался глазами по именам тех, чьи суды состоятся на этой неделе. "Драко Малфой" хлестануло по лицу ледяным кнутом. Малфой? Живой? Гарри невидяще уставился на листок перед собой. Когда он видел его в последний раз? Точно, когда тот впустил в Хогвартс Пожирателей смерти и наставил палочку на Дамблдора. Когда струсил, спрятался за спиной Северуса, а потом исчез, бросив школу на растерзание. Гарри сжал листок в руках и еще раз прочитал имя, все еще не веря своим глазам. Драко, мать его, Малфой. Живой.              Рядом с именем слизеринца стояла пометка "необязательно" и "закрытый суд". Естественно, Гарри туда пойдет. Люциуса и Нарциссу судили одними из первых, отправив одного в Азкабан, а другую под домашний арест. Как так вышло, что Драко не судили с ними, если он все это время был жив? И почему суд закрытый? Возможно ли, что Нарцисса даже не знает об этом? На письме, как и всегда, стояла печать секретности, так что едва ли до нее, заточенной в Малфой мэноре, дошли эти новости. Гарри был благодарен ей и даже старался добиться для нее оправдания, и хоть у него и не вышло, но она хотя бы не оказалась в тюрьме. Он тут же отправил к ней сову, а потом подошел к окну и посмотрел на пасмурный Лондон. Что за чертовщина?              Следующее утро встретило его унылым серым небом и семенящими по коридорам министерства служащими в не менее унылых серых мантиях. Гермиона с Роном уже были в комнате ожидания, и подруга бросилась к нему, стоило войти.              — Гарри, ты пришел! Ты что-нибудь знаешь?              — Только то, что было в письме.              Кроме них так никто и не пришел, а само заседание состоялось в небольшом зале. Помимо Визенгамота в сокращенном составе, министра, его заместителя и секретаря, Гарри узнал лицо аврора Хатчина, который вел дело Малфоев-старших, нескольких мракоборцев и директрису Макгонагалл. Немногие оставшиеся были ему незнакомы.              Малфой вошел в зал последним, и Поттер едва узнал его. Вместо исхудавшего парня с воспаленными глазами и пугающе бледной кожей, которым он его запомнил, перед ним оказался обычный парень. Длинные волосы в легком беспорядке опускались на строгий черный костюм, взгляд был спокойным, на губах легкая доброжелательная улыбка. Он не выглядел ни напуганным, ни надменным — скорее смиренным. В его глазах читалось "будь что будет", и Гарри не понимал, как Малфой мог стать таким, если это вообще он.              Начали зачитывать обвинения. Гарри ждал, что после списка неоднократных попыток убить Дамблдора услышит что-то новое о времени после его исчезновения, но на этом все закончилось. Судья также зачитала результаты расследования и показания свидетелей, среди которых по непонятным причинам были лишь Макгонагалл и несколько незнакомцев, и обратилась к залу.              — Драко Малфой лично явился в Министерство в день смерти Волдеморта. — Гарри почувствовал, что оба его друга вздрогнули, как и он сам. — В связи с этим, а также тем, что он принял Темную метку, будучи несовершеннолетним, и тем, что отсутствовал большую часть войны, было решено провести суд закрытым для минимизации вреда репутации подсудимого.              Судья передала слово стороне обвинения в лице аврора Хатчина. Гарри только теперь заметил, что на стороне защиты не было никого.              — Подсудимый не отрицает принятия Темной метки, которая, однако, на данный момент на нем не обнаружена. — По залу удивленный прошел шепоток: разве можно ее свести? — Зачитанные судом результаты проведенного расследования указывают на принуждение к определенным действиям со стороны семьи и сторонников Волдеморта. Результат проверки палочки мистера Малфоя не выявил применения непростительных заклинаний. Все это и юный возраст подсудимого на момент совершения преступлений склоняет нас к прошению об оправдательном приговоре.              Хатчин сел, и судья обратилась с к залу.              — Желает ли кто-то высказаться?              Гарри хотел задать тысячу вопросов, на которые сейчас ему бы точно не дали ответов, так что просто посмотрел на Малфоя. Тот внезапно посмотрел на Гарри в ответ и чуть склонил голову, будто ожидая, что он заговорит, но Гарри промолчал. Он понимал, что Драко должен был быть оправдан, и не смолчал бы только в обратной ситуации.              Никто не высказался против, процесс был завершен. Малфой вышел из зала вместе со всеми и подошел к Макгонагалл, рядом с которой собрались Гарри и Рон с Гермионой.              — Профессор, я хотел узнать, могу ли я попасть на ЖАБА?              — Конечно, мистер Малфой. Все желающие будут допущены к экзаменам, однако я бы рекомендовала вам вернуться к учебе. — Драко удивился. — Будет восьмой курс, на который примут пропустивших последний год учеников.              Удивление Малфоя сменилось облегчением.              — Спасибо, профессор.              — Директор, — поправила его женщина. — Я очень рада, что вы сможете вернуться, Драко. — Она протянула руку и сжала ладонь Драко, который с радостью принял этот жест. — Что ж, на этом я вас покину.              Макгонагалл ушла, и их странная компания осталась в одиночестве. Малфой, похоже, хотел что-то сказать, но Рон его опередил.              — Ну и в какой же норе ты все это время прятался, хорек?              Гарри предусмотрительно взял друга за плечо на случай, если тот решит затеять драку. Малфой ответил без неприязни:              — Ты имеешь право требовать ответы, но я их не дам. Прости.              Слизеринец явно почувствовал себя неловко.              — Рон, держи себя в руках, мы в министерстве. А ты, Малфой, можешь не отвечать, раз не хочешь, — тон Гермионы был настолько недобрым, что злобный Рон и рядом не стоял.              Гарри взял окончание этой беседы на себя.              — Малфой. — Тот вежливо кивнул в ответ на обращение. Сюр какой-то. — Я написал о тебе Нарциссе.              Парень расцвел на глазах.              — Она жива? На свободе?              Гарри ответил не сразу, потому что впал в шок. Он действительно провел всю войну в какой-то норе, раз даже этого не знает?              — Да, она в мэноре. Я бы хотел сам тебя к ней отвести, если ты не против.              — Гарри, ты чокнулся?              Рон сказал это вслух, но Гарри был уверен, что Гермиона подумала то же.              — Мэнор охраняют мракоборцы, которые явно не в курсе дел. Не хочу, чтобы у Нарциссы на глазах скрутили ее воскресшего сына.              Друзей его решение не обрадовало, так что Гарри решил, что будет лучше поскорее уйти. Малфой пошел следом. Гарри сгорал от любопытства. Эта загадка привнесла в его пресную жизнь чуточку искры.              Они аппарировали, и Гарри провел Малфоя в дом. Его мать ждала у самого входа, взвинченная и тревожная.              — Драко! — Она набросилась на сына с поцелуями и объятиями, позволив слезам счастья залить лицо. Глядя через плечо Драко, она слезно запричитала: — Гарри, спасибо. Спасибо тебе.              Благодарить его было не за что, но Поттер все же кивнул.              — Я пойду.              Гарри дома никто не целовал и не обнимал. Его приход заметила только занавешенная ковром Вальбурга Блэк, которая тут же начала сыпать проклятиями. К счастью, ее было практически не слышно. Гарри доплелся до гостиной и рухнул на диван.              Кикимер засел в Хогвартсе, наводя новые порядки вместе с домовиками после их героической борьбы на войне. Гарри его не хватало. Эх, поскорее бы и ему вернуться в школу, чтобы обедать в окружении друзей и по вечерам сидеть у камина. Приветствовать его будет улыбчивая Полная дама, а не эта выжившая из ума старуха, намертво приклеившаяся к стене его прихожей. Может, в библиотеке он даже найдет проклятие, которым получится испепелить ее раз и навсегда? Ее вечные оскорбления засели у Гарри в подкорках, и он чувствовал, что с каждым днем становится злее.              Загадка Малфоя, как цветастый игральный кубик, прокатилась по его сознанию и вызвала немного радости. У этого кубика была масса сторон, и на каждую из них Гарри определил свою версию. Малфой взаправду обернулся хорьком и просидел войну в лесу? А может быть он нашел себе укрытие в мире маглов? Он бы мог пристроиться соседом к Дурслям, характерами он с ними вполне мог бы сойтись. Гарри вспомнил его взгляд на суде и отмел эту версию. Малфой либо провел год в лучших школах актерского мастерства, чтобы отыграть на суде роль примерного мальчика, либо жил в буддистском монастыре, чтобы познать дзен и перестать презирать весь мир.              Гарри продолжал развлекать себя этими мыслями, пока не заснул. Где же ты на самом деле был, Драко Малфой?                     

***

                    Лето 98-го года Гарри навсегда запомнит как лето, когда он возненавидел бюрократию. Суды, показания, подписывание кучи бумажек, а потом еще и еще, пока бумажки не начали сниться ему в кошмарах. Иногда он отдыхал от всего в Норе вместе с Роном, но жить там не мог. У него есть свой дом. Такой же ненавистный, как бюрократия. "Война не заканчивается на поле боя", — увещевала его Гермиона. "Нам нужно закончить все правильно", — не сдавалась она в попытках его приободрить. Он кивал, проводил время с друзьями, одалживая их радость, а потом возвращался к прежней тоске.              Совсем раскиснуть ему не позволил Кикимер, который вернулся в хозяйский дом и приобщил его к его восстановлению. К моменту, когда Гарри покидал Гриммо, чтобы вернуться в Хогвартс, его дом стал очень даже ничего, а борьба с проклятиями и населившими дом недружелюбными магическими соседями стала своего рода приятным хобби.              Гостиная Гриффиндора, заунывнейшие уроки Бинса, во время которых Гарри дурачился с друзьями, и первые долгожданные выходные в Хогсмиде — все это окончательно поставило его на ноги. Ну, хотя бы на первое время.              Удивительным он находил то, что Малфой мирно существовал в одном пространстве со всеми, при этом так и не раскрыв своих тайн. Время он проводил, конечно, со слизеринцами, но так и не стал тем собой, каким был до войны. Все убедились, что это не игра, уже на второй день учебы. Драко опоздал на зельеварение, и ему в напарники достался единственный свободный ученик — маглорожденный с Хаффлпаффа. Парня вынужденное сотрудничество с Малфоем привело в нескрываемое бешенство, но в итоге эти двое смогли выполнить задание на отлично, так ни разу и не поссорившись. В тот же день по школе разошлась история о том, как Малфой извинился перед хаффлпаффцем за прошлое и весь урок вел себя так дружелюбно, что у того зубы скрежетали от невозможности поругаться. Малфой продолжал в том же духе, либо не обращая внимания на нападки, либо и вовсе обезоруживая желающих поругаться искренними извинениями.              Друзья Гарри во всем этом участвовать отказывались. Они делали вид, что Малфоя не существует, но это было бы куда проще, если бы не гуляющий по коридорам школы вопрос: "Где был Драко Малфой"? Гарри тоже хотел знать, но чертов слизеринец никому не отвечал.              В воскресенье, когда все собрались в Трех метлах и от души напились, к Гарри подошла гриффиндорка-младшекурсница, которую он не знал. Она взяла на себя роль посла, передав ему просьбу многих студентов: если он лично спросит Малфоя, то тот наверняка не сможет отказать. Гарри был довольно пьян, и в итоге вместо ответа отчитал девочку за то, что она пришла в бар, где детям не место. Ей оказалось пятнадцать, и его слова она восприняла не лучшим образом. Он получил пощечину, и все друзья потешались над ним до конца вечера.              В понедельник ученики пялились на него больше обычного, и Гарри понял, что они на него рассчитывают. Но как бы любопытно ему ни было, он точно не станет прилюдно загонять Малфоя в угол.              Тем временем Хогвартс пополнялся слухами. Повсеместная слежка, к всеобщему сожалению, не давала никаких результатов, но в итоге Драко, пусть и не намеренно, сам дал подсказку. Вместо форменных рубашек он носил броские водолазки самых разных цветов: белые, черные, зеленые, синие, а как-то раз даже бордовая. Почему он так одевался? Водолазка по горло вместо рубашки; мантия, которую ему, похоже, пошили на заказ: ее рукава были удлинены так, что даже при колдовстве виден был лишь кончик палочки. И даже никто из слизеринцев, которые жили с ним, не видел, что же он скрывает под одеждой. В довесок к этому он опустил волосы, которые всегда были распущены и прикрывали и без того укутанную шею. Он будто облачился в броню, что вызывало желание вглядеться как можно внимательней, чтобы найти в ней брешь. Результат не заставил себя ждать: его левое ухо и кожа под ним оказались обожжены. Может он скрывает и другие ожоги? Откуда они?              Люди не переставали болтать, но Гарри решил сделать усилие и выбросить Малфоя и его тайну из головы. Если не обращать внимания на всех, кроме друзей, то это не будет проблемой, потому что те о Малфое не говорили. Для них он не существовал, а если его обсуждали, то только с пренебрежением, а его секрет для них был пустым звуком. Очевидно же, что слизеринец забился в какую-то дыру и просидел там всю войну, поджав хвост.              Все шло по плану, но неделю спустя Гарри признал поражение, и тому было две причины. Первая — как бы он ни пытался отделаться от мыслей о Малфое, в душе сгорал от любопытства. И вторая, главная, — происшествие на ЗОТИ.              Что же произошло? Малфой снова всколыхнул жизнь Гарри, который тонул в тоске, которую с трудом давалось развеять даже друзьям.              Их новый профессор, Мона Беннет, была сторонником практических занятий и поощряла дуэли, в которых Малфой никогда не участвовал. Это подстегивало общий интерес, но никто не мог его заставить, так что и тут расследование зашло в тупик. До тех пор, пока во время одного из уроков Рон в тихую не послал своего Патронуса передать послание Симусу, который улизнул с занятий, чтобы закупиться пивом.              Естественно, профессор это заметила и решила, что это повод для практики. Способные призвать патронуса сотворяли его перед всем классом, вокруг остальных учеников тут и там мелькали белые вспышки попыток.              Малфой держался в стороне. Дин Томас, которого он раздражал больше прочих, заметил и съязвил.              — Что, Малфой, гнилая кровь не дает создать ничего светлого?              Слизеринец не отреагировал, но с палочки Панси, которая стояла с ним, чуть не сорвалось проклятие. Малфой шепнул ей что-то с безразличным видом, и девушка вскинула подбородок и вернулась к тренировке. Дина это взбесило даже больше, чем если бы Малфой ему ответил. Гарри мысленно ухмыльнулся: новый добрый Малфой умудряется выводить ненамеренно.              Профессор обратилась к Драко:              — Мистер Малфой, почему вы не тренируетесь?              — Могу ли я выполнить это задание отдельно?              — Никаких исключений. Присоединяйтесь к уроку.              — Пожирателю смерти и трусу Патронус может разве что присниться во влажном сне, — Рон сплюнул бы, не будь они на уроке.              Гарри показалось, что Малфой начал раздражаться. Профессор пресекла перепалку, но Дин не успокоился.              — Просишь "выполнить задание отдельно", потому что сбежать, поджав хвост, от одного человека проще?              — Мистер Томас, прекратите бардак!              Гарри с замиранием сердца наблюдал за тем, как у Малфоя едва заметно дрогнула челюсть. Что он сделает?              Малфой отлип от стены, сохраняя меланхоличный вид. Он вышел в центр, но не стал сразу доставать палочку. Вместо этого он осмотрел пол и сделал пару шагов в разные стороны, будто подыскивая лучшую позицию.              — Хэй, Малфой, если тебе так сложно подыскать место для позора, может я помогу? Дам немного стимула? — Дин покрутил палочку в руках, намекая на дуэль.              Профессор посмотрела на Малфоя, и тот ответил:              — Я не против.              Гарри пришел в восторг — возможно, произойдет что-то интересное?              Малфой тем временем достал палочку, но вместо того, чтобы встать наизготовку, опустил руку.              — Даю тебе фору, Томас. Нападай первым.              — Самодовольный ублюдок!              Все произошедшее дальше Гарри видел будто в замедленной съемке. Рука Драко метнулась в воздух, и бессловесное заклятие метнулось в не успевшего сказать и слова Дина Томаса. Из атакующего паса палочка слизеринца перешла в такое же быстрое, но поражающе плавное движение. В тишине прозвучало: "Экспекто патронум", — после чего за спиной Драко появился дракон. Огромный ящер заполнил собой пространство от пола до потолка и взмахнул крыльями, отряхиваясь. Из рук Дина упала палочка, со стуком прокатившись по деревянным полам.              Дракон поражал своей плотностью: на нем была видна каждая чешуйка, моргание сопровождалось скользящим по глазу третьим веком, ноздри топорщились от дыхания. Чувствуя напряжение хозяина, он ласково потерся о его голову и боднул носом палочку, которую тот все еще направлял на Дина. Очнувшись от прикосновения, Драко повернулся к патронусу и улыбнулся. Палочка исчезла в глубоких рукавах мантии, дракон развеялся по воздуху.              Всеобщее молчание прервалось хлопком в ладоши: Беннет пришла в восторг, не меньший, чем Гарри.              — Великолепно, просто великолепно! Это пример умелого призыва патронуса, друзья мои.              Рон подоспел к Дину, подняв того с пола и испепелив Малфоя ненавидящим взглядом. Гарри же чувствовал, как кровь в предвкушении забурлила в жилах. Где же ты, черт побери, был, Драко Малфой?