Love is the answer and music is healing

Домой Хёнджин вернулся только в начале восьмого, чувствуя эстетическое, эмоциональное и физическое удовлетворение. Мало того, что Минхо любезно накормил Хёнджина обещанным ужином, так Хван ещё и сцепился языком с бабулей Хэвон. Хёнджин с бабулей так увлеклись беседой, что около часа обсуждали современное поколение, ругались на неаккуратных водителей и сетовали на все болячки, которые только имелись у них или имели тенденцию так не вовремя объявляться. Хёнджин обнаружил, что с бабулей ему так легко и приятно общаться, будто они были знакомы уже много лет и совсем не имели разницу в возрасте. Минхо же, сидя чуть поодаль, тихо наблюдал за этим удивительным зрелищем. Было приятно видеть то, как Хёнджин так органично общался с Хэвон. Атмосфера вокруг них складывалась такая по-домашнему уютная. Они обменивались историями и мнениями, то задорно хихикая, то начиная сокрушенно ворчать. Минхо и сам периодически подхихикивал с того, как Хёнджин шутил с бабулей, словно они были старыми друзьями. В то же время Минхо старался контролировать язык старушки, чтобы разговор не выходил за рамки приличия. Правда, получалось это у него далеко не всегда. Как только бабуле находилось, что рассказать своему новому закадычному другу Хёнджину, как бы Минхо не пытался вмешаться или увести разговор в другое русло, это было гиблым делом. Особенно, когда Хэвон притащила к столу несколько бутылок с соджу, от распития которых Хван не мог ни как отказаться. Единственным, кто воздержался и лишь недовольно морщился от запаха алкоголя, был Минхо. Он и младшего пытался отговорить, но тот был так же непреклонен, как и Хэвон, придумавшая всю эту авантюру. Она, продолжая поддерживать разговор с Хёнджином и посмеиваясь, даже умудрилась откопать и притащить за стол фотографии Минхо со старшей школы. И когда Хэвон начала увлечённо комментировать фотокарточки, а Хёнджин с энтузиазмом поддерживал её, разглядывая их, у Минхо побагровели уши от смущения, и он решил на время отойти от этих двоих, подышать свежим воздухом и насладиться тишиной. Что явно оказалось ошибкой. Благодаря тому, что Хэвон осталась без пристального надзора и контроля, Хёнджин теперь был в курсе «расписания» визитов Минхо к Хэвон вплоть до минут. Он также узнал и то, что оба их визита, которые инициировал Минхо, были спонтанными. Как выяснилось, Минхо тот ещё педант. Хёнджин и раньше замечал это за своим преподавателем, но, посидев с ним в неформальной обстановке, окончательно в этом убедился. Минхо было важно поддерживать порядок во всём. Включая привычное время посещения Хэвон и нахождении в условном одиночестве во время выполнения каких-то действий. Именно на второе старушка жаловалась с особенным остервенением. Как и на то, что Минхо никого до Хёнджина не приводил знакомиться с ней. Старушка очень остро принимала это на свой счёт, сводя всё к тому, что парень всё ещё недостаточно ей доверяет. Хёнджин же, как преданный ученик, вступился за честь и достоинство своего преподавателя, попытавшись успокоить Хэвон тем фактом, что Минхо просто любит вредничать и издеваться над окружающими. Естественно, по возвращению преподавателя за стол, тот отхватил от старушки смачную оплеуху и был отчитан, словно школьник, притащивший в дневнике двойку за урок. Хёнджин же старался выглядеть максимально удивлённым действиями старушки, будто не он несколько минут подряд назюськивал её на то, что не нужно быть с тем всегда настолько мягкой и понимающей, какой старушка и являлась. После того, как бабуля выпустила пар, она заключила всё ещё ничего не понимающего старшего в свои объятья и взяла с него слово больше над ней так не подшучивать. Оставив, наконец, Минхо в покое, она спешно вернулась к обсуждению свежих сплетен с Хёнджином, то и дело докладывая в пустеющую тарелку парня новую порцию мяса и подливая новую порцию горькой жидкости. И пока Хёнджин разговаривал с бабулей, он заметил, как Минхо то и дело выравнивал столовые приборы, передвигал тарелки и двигал телефон Хёнджина так, чтобы тот лежал в одной линии с его телефоном. Не сказать, чтобы это сильно бросалось в глаза. Скорее было просто забавно наблюдать за привычной деятельностью Минхо, которой он и сам, казалась, не придавал особого значения, просто делая это на автомате. Хёнджин с улыбкой подмечал каждое движение Минхо и едва сдержал смешок, видя, как его преподаватель, так старательно поддерживающий порядок на столе, портит свою идеальную укладку, в очередной раз за несколько минут дотрагиваясь до волос. Педантичность была явно приобретённым качеством преподавателя. Выражением желания держать под контролем даже незначительные детали. Но только те, которые он мог бы увидеть. Всё, что оставалось вне поля его зрения, теряло значимость контроля со стороны Ли. Интересно, он сам это понимает? Хёнджин улыбнулся своим мыслям, развалившись по всей поверхности кровати, даже не потрудившись снять верхнюю одежду. С момента, как он вернулся домой, с его губ так и не сходила глупая улыбка, а глаза светились от воспоминаний о сегодняшнем дне, который выдался очень насыщенным, интересным и весёлым. Вспоминая о том, что его друзья вроде как собирались сегодня пойти в клуб, улыбка на лице Хёнджина стала только шире, почти превращаясь в хищный оскал. Ему определённо нужно больше движения, приключений, веселья и новых впечатлений! Такой внезапный прилив сил и чрезмерная эмоциональность совсем не стыкуются с привычным домашним досугом Хёнджина. Как и градус в его крови. Сегодня он только и делает, что поглощает новую информацию и питается яркими эмоциями. И останавливаться так рано он не намерен. Да и зачем? Раз уж он решил что-то менять в своей жизни, а тут так удачно подвернулся такой насыщенный на эмоции день, он собирается взять от него всё.

Король драмы

«Белкоголовый, отзовись»

Белка «Здрав буди, боярин🤴»

Король драмы

«Ты чё, орехов переел? ._. »

Белка «Что тебе надобно, старче? 🧓»

Король драмы

«Вы во сколько в клуб?»

Белка «🤷‍♂️🤔👇» «🕥😱🏃‍♂️=⚰️» «🕚🛌🕺🚕=👌🤟»

Король драмы

«Я просто думал предложить пораньше приехать? Я не хочу дома сидеть.»

Белка «Никак нет🙅‍♂️»

Король драмы

«Вы не пойдёте, что ли?»

Белка «Никак нет🙅‍♂️»

Король драмы

«Клуб же открыт с восьми вечера?»

Белка «Так точно🙋‍♂️»

Король драмы

«И сегодня нет выступлений, которые начинаются после десяти вечера?»

Белка «Так точно🙋‍♂️»

Король драмы

«Тогда почему нельзя поехать пораньше?»

Белка «🤔👄🔮👉🙅‍♂️😢😓»

Король драмы

«…»

Белка «Так точно🙋‍♂️»

Король драмы

«Феликс рядом?»

Белка «Так точно🙋‍♂️»

Король драмы

«Передай ему телефончик»

Белка «Я тут»

Король драмы

«Вы во сколько в клуб?»

Белка «Мы где-то час назад приехали»

Король драмы

«Час назад?🙂»

Белка «Ну да. Разве Джисон тебе днём об этом не писал? Ему Соджун позвонил, попросил подъехать, помочь. У него дела какие-то, он не успевает к самому открытию.»

Король драмы

«🙂»

Белка «Он не писал, да? 😅»

Король драмы

«Ликси, передай телефончик Джисону обратно😊»

Белка «Здравия желаю!»

Король драмы

«У тебя есть полчаса, чтобы написать завещание и попрощаться с близкими🤗»

Белка «🥰🏃‍♂️💨»

Король драмы

«Тик так 🕌🕯️»

Первое, что увидел Хёнджин, зайдя в уже знакомое и такое привычное помещение клуба, это улыбающееся лицо бармена. Несмотря на то, что Хёнджин преследовал конкретную цель, а конкретно скрутить шею одной обнаглевшей в край белке и, возможно в добавок прострелить ему колено на память, сейчас это могло и подождать. Алкоголь в организме парня был рад как никогда увидеть за барной стойкой этого молодого, стеснительного, но профессионального и внимательного к посетителям юношу. От одного только воспоминания о приготовленном им божественном коктейле Хёнджин был готов причислить его к лику святых. А его улыбка и тёплый учтивый взгляд отдавали уже чем-то необъяснимо родным. Наверное, так и становятся алкоголиками. — Какие люди и без охраны. — О, Хёнджин-хён, можешь помочь мне, пожалуйста? Лицо Хёнджина изображает полный спектр недоумения, на который только был способен. Его широко открытые глаза и немного приоткрытый от удивления рот будто олицетворяют собой слово «вопрос». Что же такого понадобилось милашке бармену, раз он решил попросить помощи именно у Хёнджина? Наконец, отмерев, Хёнджин обошёл стойку и, оказавшись рядом с юношей на голову ниже него, тут же расплылся в умилительной улыбке, после чего без всякого чувства такта запустил свою ладонь в волосы младшего. Хёнджин очень быстро успел забыть о том, что его вообще то попросили помочь неизвестно с чем. Справедливости ради стоит отметить, что волосы бармена были настолько мягкими и пушистыми, что кто угодно бы понял, почему это произошло. От них просто невозможно было оторваться. Но как бы ни хотел Хёнджин застыть вот так навечно, оглаживая мягкие волосы бармена, тот вернул внимание старшего, указывая на что-то, находящееся под барной стойкой. Хёнджин же пытается с минуту понять, для чего Чонину нужны бочки. Одну он уже снял с прилавка, а вторую явно не без усилий пытался выкатить из-под стойки. — И с чем ты хочешь, чтобы я тебе помог? Младший, держась за спину, выпрямляется, делая небольшой перерыв. Судя по испарине у него на лице, он уже продолжительное время занимается изматывающим трудом. Отпихивая пустую бочку в сторону, чтобы случайно не споткнуться об неё и не покалечиться, младший с лёгким отчаянием осматривает нужный ему бочонок. — Мы продаём пиво на разлив. Прошлая бочка закончилась, поэтому мне нужна твоя помощь с новой партией. — Ой, ты извини, я такое не пью. Вот предложил бы ты мне что-то покрепче… — Ну Хёнджин-хёёён... Мне нужна помощь с установкой бочки. Мой сменщик не обновлял бар, поэтому нет больше половины нужных позиций. Я тут уже часа полтора занимаюсь всей этой тягомотиной. А тут ещё и эти дурацкие тяжёлые бочки, которые все нужно перетаскать, пересчитать и установить. — То есть из-за косяка другого должен отдуваться ты? — Обычно Чани-хён разбирается с такими проблемами. Был бы он тут, то в первую очередь бы отзвонился сменщику и заставил его выйти и выполнить свою работу, которую он оставил на меня. Но сегодня клуб остался без присмотра. А работать же как-то нужно. Вот я и пытаюсь разобраться со всем самостоятельно. — Ты все тяжести один таскал?! — Я бы попросил Чанбина помочь, но у него и самого сейчас работы выше крыши. Подумал уже, что придётся своими силами справляться. А потом увидел тебя. Правда, из далека ты казался мне чуть более массивным... Даже не знаю, поднимем ли мы вдвоём эту бочку. — Не смей даже сомневаться в своём хёне! Сколько весит бочка? 50 килограммов? Пфф... Да я две такие одной левой поднял бы. — Ты уверен? Может всё-таки лучше дождёмся, когда освободится Чанбин? — Хватит болтать, всё по красоте будет. Несмотря на все предостережения младшего и попытки помочь, Хёнджина с его непоколебимой решимостью было уже не остановить. Обняв бочку со всех сторон, парень поторопился встать, и его спина, слегка(сильно) не ожидая такого резкого поворота событий, тут же дала об этом знать яркой болью в пояснице. Хван от неожиданности ойкнул и уже было почти завалился вместе с этой многострадальной бочкой обратно на пол, но ему пришёл на помощь младший, заботливые и на удивление крепкие руки которого подхватили старшего под спину и направили его корпус в сторону барной стойки, куда и нужно было эту самую бочку поставить. Хёнджин приложил все свои оставшиеся силы, коих, к слову, почти и не осталось, чтобы водрузить бочку на столешницу, и осел на пол в попытке отдышаться. Йени, проконтролировав, что жизни старшего больше ничего не угрожает, быстро сбегал в подсобку и принёс Хёнджину бутылку с прохладной водой, выглядя при этом виноватым и сожалеющим. Чего, правда, не мог увидеть сам Хёнджин, созерцая яркие звёздочки перед глазами. — Вы в порядке? — Вот те на! С чего это вдруг ты со мной на «вы» стал разговаривать? Я что, вдруг стал на деда похож? — Ну, сохранились Вы и правда хорошо. — Что я говорил на счёт обращения?! — Ты и правда хорошо сохранился. — Другое дело. И спасибо за воду, мелкий. Чонин кивнул, поднимаясь на ноги и начиная принимать заказы у уже успевшей скопиться у барной стойки толпы, которая на удивление, была очень терпелива. Либо это из-за ещё пока что отсутствия алкоголя в их крови, либо они все, как и сам Хёнджин, пали жертвами шарма милашки-бармена. И пока старший переводил дыхание и пытался договориться со своим телом, чтобы встать, наконец, на ноги, младший уже закончил отдавать все заказы и в конце концов, учтиво помог ему покинуть барную стойку, указав на находящийся у самой сцены свободный зарезервированный столик. — Чанбин поставил бронь, как только пришёл. Можешь подождать своих друзей там. Они скоро должны будут подойти. — Погоди, погоди. Не смей пытаться избавиться от меня раньше, чем я отведаю твоё новое коктейльное творение. — Никто ещё не отзывался так о моей работе. — Бог поручил тебе важную миссию — помогать заблудшим душам и прививать им новую веру. Я стал первым последователем святого милашки-бармена. Твои ручки — не что иное, как Божий дар. Из-под них выйти может только истинное искусство. — Коктейль будет за мой счёт, если ты пообещаешь никогда больше не говорить что-то столь постыдное в моём присутствии. — Какой милашка. Разрешаю меня угостить. Только не надумай себе ничего. — Я ещё жить хочу. Йени скрылся за барной стойкой, начиная колдовать над будущим коктейлем для Хёнджина. Старший же, подумав, что и так засмущал младшего, решил не стоять у него над душой и пройтись по залу, чтобы осмотреться и заодно найти знакомые лица. Контингент сегодня значительно отличался от того, что Хёнджил наблюдал здесь в свои предыдущие визиты. Было гораздо меньше громкой молодёжи, готовой пить и танцевать ночами на пролёт. За столиками в основном сидели небольшие компании, которые смеялись, что-то активно обсуждая между собой. Немногочисленные милующиеся парочки, некоторые из которых безуспешно пытались скрыться от посторонних глаз на уединённых диванчиках или в углах зала, вызывали у окружающих одиночек зависть и в редких случаях рвотные позывы. По сцене активно бегали люди, устанавливая аппаратуру и инструменты, включая огромную барабанную установку. Там Хёнджин и заметил Чанбина, активно разматывающим спутавшийся клубок самых разных проводов. Тот ругался на всех присутствующих, не понимая, почему ему приходится распутывать чей-то косяк. Он активно дёргал провода, на которые то и дело наступали люди, несмотря на все просьбы парня обходить их стороной, продолжая сокрушаться и что-то причитать уже себе под нос, видимо понимая, что достучаться до них у него не получится. С расцветающей на губах улыбкой Хёнджин сменил вектор своего изначального направления в сторону хмурого юноши. На сцене шла активная проверка всего оборудования и света, от чего каждый шаг на встречу Чанбину ощущался как прыжок в бездну. Мигающие лампочки, ломаные надрывные звуки аппаратуры и недоброжелательный внешний вид Чанбина только усиливали это ощущение. Хёнджин, осторожно переступая через провода и уворачиваясь от суетящегося стафа клуба, наконец, добрался до Чанбина. В близи тот выглядел особенно хмурым, но это не остановило Хвана. — Дружище Со! Приветики-пистолетики. Дай пять! Радостный Хёнджин так и застыл с поднятой в воздух рукой. Ни на него, ни на его дружелюбный жест никак не реагировали с другой стороны. Чанбин лишь окинул младшего недовольным взглядом из-под бровей и продолжил заниматься распутыванием не распутываемого, чертыхаясь уже более громко и агрессивно. Движения парня походили на борьбу не на жизнь, а насмерть. Может, он и вовсе не планировал распутывать провода, а таким образом вымещал всю накопившуюся за день злость. В любом случае, люди, помогающие с оборудованием, с опаской озирались каждый раз, проходя мимо разъярённого Чанбина. Особо смелые пытались даже подать Хёнджину знаки о том, что сейчас Чанбина трогать не стоит. Для собственного блага. Но Хёнджин не был бы Хёнджином, если бы его могло остановить что-то настолько незначительное, как возможность скоропостижной смерти в страшных муках. — Когда ты хмуришься, то становишься похожим на шероховатого узкорота. — Это какой-то молодёжный сленг? — Нет, нет. Сейчас. Хёнджин вынимает из кармана свой смартфон и быстро клацает по клавиатуре, вбивая в поисковик нужный запрос. Он искренне улыбается, видя на экране нужное ему изображение, и подходит в плотную к не на шутку заинтересовавшемуся Чанбину, поворачивая к нему экран телефона. — Вот, смотри. Это африканская лягушка. — То есть, по-твоему, я похож на это чудовище? — Вообще-то, это самая угрюмая лягушка в мире! Родственников не выбирают. Прояви хоть немного понимания и сочувствия! — Хван, ещё одно слово, и я обмотаю этот провод вокруг твоей крохотной шеи. — Мм, так вот, что тебя заво… — Хван. — Ууу, какие мы грозные. Топни ещё ножкой для убедительности. — Я сейчас топну по тебе. — Так, никто ни по кому не топнет, Чанби…а, ой. Джисон выходит из-за кулис и только после этого в свете софит замечает рядом с Чанбином своего друга и будущего подозреваемого в деле об его убийстве. Когда же и сам Хёнджин замечает застывшего в ужасе Джисона, который так удачно сам пришёл почти к нему в руки, глаза его вспыхивают недобрым огнём. Животный оскал сопровождается недобрым смешком, от которого даже Чанбин меняется в лице, рассматривая стоящих друг на против другая младших. Реакции Джисона стоит только позавидовать. Поборов секундный ступор, он тотчас же понёсся в противоположном от Хёнджина направлении со скоростью, приближающейся к сверхзвуковой. Хван не отставал. Перепрыгнув кучу спутанных проводов и плечом задев Чанбина, который от неожиданности отшатывается в сторону этих самых проводов и, очень неизящно запутавшись в них ногами, плюхается поверх уже распутанных, которые хоть и незначительно, но смягчают неприятное падение, Хёнджин несётся следом. Крики Джисона привлекают внимание доброй половины людей, находящихся в зале, которые с недоумением наблюдают за разворачивающейся перед ними игрой в кошки-мышки. — Джисон, ты не сможешь бежать вечно. — Рождённый бегать, пизды не получит! — Остановись и мы поговорим. — Сначала ты. — Джисон, стой, я сказал. — Я хочу жить! — Джисон! Из-за того, что Джисон не сильно то и следил за тем, куда он бежит, то и дело поворачиваясь назад, проверяя, не нагнал ли его старший, он со всего разбега влетает в не успевшего ничего сообразить молодого человека, который только что вошёл в помещение клуба и осматривался по сторонам, явно не ожидая, что на него готовится непреднамеренное нападение. По итогу оба молодых человека распластались по полу. Ну точнее бедный парень распластался на полу, а Джисон уместился на своей жертве сверху, как на удобной кровати, явно радуясь тому, что ничего себе не повредил. Но вот звуки боли, доносящиеся из-под него, ничем хорошим не сулили, поэтому Джисон, спохватившись, наконец, вскочил на ноги. На ходу тараторя извинения, он явно замешкался, не зная, что теперь делать, и в немой мольбе уставился на обхохатывающегося Хёнджина. — Как Вы себя чувствуете? Простите меня пожалуйста, я не видел, это моя вина. Могу я как-нибудь помочь? — Перестань тарахтеть, господи. Молодой человек, держась за затылок, немного неловко приподнял корпус и устремил свой взгляд на причину всех его страданий. И когда Джисон увидел знакомую, ненавистную ему физиономию, его лицо приняло самое комичное выражение с широко раскрытыми глазами и приоткрытым ртом. У Хёнджина же началась самая настоящая истерика, когда он увидел, как его друг с самым тупым выражением лица, на которое только был способен, вопросительно уставился на Сынмина. — Ты что тут забыл? — Вот те на. А как же извинения за причинённые неудобства и предложение помочь пострадавшему из-за твоего тугодумия? — А тебе самому глаза для чего даны? Может, ты специально подставился, чтобы я на тебя напоролся. — Ага. А потом, когда ты предложил бы мне помощь, то я бы позвал тебя на свидание, в котором ты бы просто не смог мне отказать. — Придурок. — Недоумок. — Ты нарываешься? Джисон нарочито негодующе поднимает в воздух кулачок, который был зарыт где-то глубоко в недрах рукава его безразмерной толстовки. Сынмин же звучно посмеялся с этой картины, тут же получая ощутимый удар в плечо этим самым кулачком. Парень корчится то ли от боли от удара, то ли от того, что всё тело ломит после не самого мягкого приземление. Злая гримаса Джисона постепенно сменяется обеспокоенной, и он, поджав губы, на корточках поворачивается спиной к скукожившемуся из-за боли Сынмину, молча приглашая того забраться ему на спину. Брови Хёнджина стремятся покинуть его лоб, а сам Хван, рукой прикрывая раскрывшийся в удивлении рот, неотрывно продолжает наблюдать за разворачивающимися перед его взором событиями, как за новой серией дорамы, которые он время от времени включал от нечего делать. Сынмин же продолжил неподвижно сидеть, не проявляя никаких эмоций к сдержанному предложению помощи Джисона. — Тебе нужно особое приглашение? — А ты что, умеешь делать что-то не примитивно-клишированное? — У тебя есть три секунды, чтобы опереться на мою спину. — Иначе что? — Иначе будешь ползти червячком на выход самостоятельно. После продолжительного молчания со стороны Сынмина, Джисон начал нарочито медленно считать до трёх в слух. Сынмин же, как будто намеренно действуя ему на нервы, всё также игнорировав его, даже не удостоив того взглядом. И лишь когда Джисон закончил считать и уже попытался подняться, то столкнулся с сопротивлением в виде руки Сынмина, которая намертво схватила бедную ткань толстовки Джисон на спине, препятствуя всем попыткам Джисона сбежать. Под недовольное бухтение Джисона, Ким не без помощи Хёнджина всё таки вскарабкивается на спину Хана, крепко сцепив руки у него на шее, из-за чего кислород временно перестаёт поступать в лёгкие парня, и тот сообщает об этом своему пассажиру, похлопывая того по рукам. Ким ослабляет хватку, безэмоционально извиняясь, но ухмылка на его губах даёт понять, что он понимал, что делает и совсем не чувствует раскаяния. Хёнджин летит впереди них, отодвигая один из стульев за их столом, куда Джисон и спускает похныкивающего Сынмина, тут же убегая куда-то за бар, оставляя Хёнджина и Сынмина на едине. — Как ты себя чувствуешь? — Да нормально, на самом деле. Хёнджин, не веря своим глазам, смотрит на расслабленного молодого человека перед собой. После ухода Джисона Ким выглядит как обычно. Если до этого он то и дело поочерёдно держался то за затылок, то за спину, то за плечи, хмурясь от боли и недовольства. То сейчас он вполне себе комфортно развалился на стуле, лениво разминая мышцы рук и ног и с интересом осматриваясь по сторонам. — Так ты всё это время играл. — Нечего меня оскорблять. Пускай помучается теперь. — Не хотел бы я себе мстительного щенка под боком. — Тебе ничего и не светит, Хван. — Эх, уже завидую Джисону. Тебя вообще какими ветрами сюда занесло? Ты же не ходишь по клубам. Хёнджин в подозрении сощурил глаза. Хотя, если так посмотреть, ему и не в чем было подозревать парня. Он не обязан был с порога рассказывать ему всё и обо всём, и без зазрения совести мог и приврать на счёт каких-то вещей. Всё же они были не так близко знакомы, чтобы обижаться из-за подобных вещей. Хотя даже внешний вид парня говорил о том, что он не частый посетитель подобных мест. Мягко скажем, Сынмин выделялся. Выглядел он скорее как задрот-отличник, который случайно ошибся зданием, пока ходил в поисках библиотеки, чем завсегдатай таких мест. Так что мысль о том, что Сынмин наврал Хёнджину о том, что не ходит по клубам, покинула его голову так же быстро, как и появилась там. — Одногруппница, с которой мы делали совместный проект, сказала, что здесь работает её младший брат, который забыл взять с собой мобильный телефон. Так как я на машине, и мы уже к тому моменту закончили всё, что хотели, она попросила меня по пути обратно завезти ему телефон. Ну и убедиться, что его тут никто не обижает. — Значит, ты засланный казачок по чью-то душу. — Не по своей воле. — Ну да, это сразу добавляет тебе чести, папильон. Кого ты ищешь? — А ты тут уже всех в лицо, значит, знаешь? — Я не люблю хвастаться, но я тут личность достаточно известная, так что связей у меня достаточно. — Обязательно пошли свою заявку на звание самого скромного человека в мире. У тебя есть все шансы победить. Сынмин промотал переписку со своей одногруппницей и повернул экран с фотографией молодого улыбчивого парнишки к Хёнджину. Хван посмеялся, переводя взгляд в сторону бара, где активно копошился Джисон и стоял, полируя бокалы, скромно улыбающийся, слушая какую-то историю своего клиента, Чонин. Сынмин же, отследив взгляд Хёнджина, разворачивается на девяносто градусов на стуле, а после сверяется с фотографией в телефоне. — Его случайно не Ян Чонин зовут? — Всё верно. Наш милашка-бармен Ян Чонин. Что, понравился? — Господи, Хван, найди себе кого-нибудь и отстань от меня, озабоченный ты, придурок. Это брат моей одногруппницы. Он ещё и старшей школы не закончил. — Любви все возрасты покорны, Сынмо. — Он слишком милый и невинный, Хван. — Ооо, не знал, что наш щеночек любитель разврата. — Я дождусь, пока ты напьёшься, и сплавлю тебя первому встречному озабоченному извращенцу. — Вот так вот. Я тут его поддерживаю во всех его начинаниях, радуюсь за его личную жизнь. А меня на произвол судьбы бросают. — Не бросают, а отдают. — От перемены мест слагаемых сумма не меняется! — Молодец, программу первого класса по математике хорошо усвоил. Теперь переходи ко второму. Джисон возвращается за столик с синими охлаждающими пакетиками и протягивает их Сынмину, стараясь держаться как можно дальше от него. Сынмин же в секунду вновь принимает травмированный вид, кряхтя, постанывая и держась за «больные» конечности. Хёнджин старается игнорировать весь разворачивающийся перед ним спектакль, чтобы не засмеяться и не спалить тем самым шедевро-план Сынмина. Он был согласен с позицией Кима. Пускай Джисон помучается. Через пару минут к ним подходит Чонин с полным подносом напитков. Джисон, как обычно, заказал себе шоты, а Хёнджин получил бокал ярко красной жидкости, украшенный так, что жалко было даже подумать о том, чтобы к нему прикасаться, не то, что пробовать напиток на вкус. У Хвана аж слюнки текут, когда он смотрит на ягодную смесь, красующуюся на дне бокала. Ещё одна слабость Хёнджина – это ягоды и фрукты, которые он мог есть на ежедневной основе хоть тоннами. — Я видел, что вы недавно присоединились к компании молодых людей. Может, Вы тоже хотите заказать что-то? Могу принести алкогольную карту, ознакомитесь. — Спасибо большое за заботу, я не пью. — У нас большой выбор безалкогольных напитков. — И что бы Вы могли мне посоветовать? — Мне кажется, что Вы любитель чего-то простого. Может, безалкогольный сидр или пиво? — Выберите на свой вкус. Я доверюсь Вам, Ян… Чонин? — Всё верно. Подождите минутку, я принесу Вам ваш заказ. Парень вновь наградил всех лучезарной улыбкой и упорхал обратно за барную стойку, по пути принимая заказы у желающих повторить. Джисон цокает, устав всё это время держать лёд в вытянутой руке, которую Сынмин продолжал целенаправленно игнорировать. Подсев поближе к парню и отследив, за какие места чаще всего хватается Ким при движении, Джисон откинул его руки в сторону и небрежно прислонил пакеты с замороженной жидкостью к поражённым на его взгляд зонам. Сынмин морщится то ли от боли, то ли от ощущения холода, мурашками разливающегося по всему телу от мест, к которым был приложен лёд. Джисон же специально старался смотреть в противоположную от Сынмина сторону, нарочито с интересом рассматривая стены, успешно игнорируя любые потуги Кима в недовольство. Чонин возвращается к их столику достаточно быстро, вновь переманивая всё внимание Сынмина и Джисона на себя. Внимание Хёнджина же было приковано к напитку, который тот с блаженством поглощал, про себя восхваляя навыки младшего и сразу же попросив его о добавке, как только тот поставил перед Сынмином его заказ. Не успел юноша упорхнуть обратно за бар, как его кисть перехватила холодная рука Сынмина. — Что-то ещё? — Извините за мою бестактность. У Вас случайно нет старшей сестры по имени Юна? — Откуда Вы знаете? С сестрёнкой Юн что-то случилось? Чонин поменялся на глазах. От былой солнечной улыбки не осталось и следа. Взгляд его стал жёстче и, насупившись, Чонин в целом стал выглядеть более массивным и угрожающим. Никто и подумать не мог, что добрый и милый парнишка может выглядеть настолько взрослым и независимым, если речь заходит о ком-то из его близких. Руки мальчика сжались в кулаки, а на лице заиграли желваки. И как часто ему раньше приходилось защищать свою сестру, если это первая реакции на её упоминание из уст незнакомого ему человека? Джисон напряжённо следил за происходящим и так же, как и Чонин, ждал объяснений от Сынмина. Один только Хёнджин продолжал так же непоколебимо наслаждаться своим коктейлем. Все вокруг точно посходили с ума, если по внешнему виду парня не смогли сложить два и два. Такие, как Ким, никогда не будут делать пакости напрямую. Зачем ему так глупо выдавать себя с потрохами. Пока все находились в крайней степени занятости сложившейся ситуации, Хёнджин, прикончивший свой напиток, начал незаметно от Джисона помогать тому с опустошением парочки шотов. Его не сильно волновала разворачивающаяся прямо перед ним драма. Он верил, что Ким сможет объясниться и всё не закончится поножовщиной в самом центре клуба. А иначе Чанбин точно пришёл бы по их души и скрутил бы пару шей за испорченные полы и мебель. Вот что Хёнджина волновало, так это внезапное желание поесть. Но за неимением ничего съестного, сгодится и алкоголь. — С Юной всё хорошо. Я её однокурсник. Мы сегодня делали совместный проект, и она попросила съездить и проверить, всё ли с Вами хорошо. И попросила передать Вам забытый Вами дома телефон. Вот, возьмите. — Передайте сестрёнке, что мне не два годика и что со мной ничего не случится. Рядом с барной стойкой всегда стоит охранник. А за телефон спасибо. Приятного вечера. Лицо бармена стало чуть спокойней, но оставшееся напряжение так и читалось в его глазах. Он попытался выдавить из себя подобие благодарной улыбки, но она получилась какой-то кривой и неестественной. Сынмин же не сводил глаз с младшего даже после его попытки уйти из некомфортной ситуации. — А как же я? Милашка-бармен хочет бросить меня одного грустить без его потрясающих коктейлей? — Повторю, когда будет время. Подождите пару минут. Чонин косится в сторону бара, оборачиваясь, спешно прощается со всей компанией и неловко улыбается, встречаясь взглядом с однокурсником его сестры. Кулачки его сжимаются с новой силой. Видно, что парня что-то гложет, но он не может сказать это в присутствии такого большого количества людей. Сынмин учтиво кивает бармену на прощание, после чего тот, наконец, убегает в сторону подсобки, звучно закрывая за собой дверь. Джисон замечает, что количество не выпитых шотов заметно уменьшилось за время, что он был отвлечён, и он направил уже смиренный взгляд на очередной исчезающий на его глазах шот, распитие которого Хёнджин уже даже не пытался скрывать. — Может, тебе уже хватит? — Не нуди, это прерогатива Феликса. Кстати, а где он? — Должен быть в подсобке с оборудованием. Я закрыл дверь и оставил в ней ключи, чтобы он вышел. Думаю, скоро должен прийти. — Стоп. Ты закрыл Феликса и оставил ему ключи? — Тоже считаешь странным, что он всё ещё не пришёл? —… Джисон. Скажи честно. Ты совсем дурак? — Это ещё почему? — Ты закрыл Феликса в подсобке и оставил ему ключи с другой стороны. — Ну так да. Чтобы он, когда выйдет, смог закрыть дверь…а, ой. Чёрт, Феликс! Джисон вскочил, отдавив при этом мирно покоящиеся ноги Сынмина, и убежал под аккомпанемент его чертыханий и проклятий всего рода Хан. Не то, чтобы сейчас его это волновало. У него была важная миссия: освободить и спасти брошенного с грудой хлама и пыли друга. Сейчас не было так уж важно, что именно из-за него Феликс и был вынужден сидеть в одиночестве, без возможности сходить в туалет или проветриться. Взгляд Хёнджина постепенно становится по приятному мутным. В лёгком расфокусе он наблюдает приближающегося с извиняющейся улыбкой Чонина. Вместо желаемого повторения райского удовольствия в виде коктейля, Хван получает поднос со стаканом воды, какой-то таблеткой и запиской. Чонин сбегает до того, как Хёнджин догадывается потребовать объяснений, и тому только и остаётся, что перевести свой взгляд на Сынмина, чтобы потребовать объяснений хоть от кого-то. Ким же выглядит заинтересованным таким поступком Яна, явно не выглядя как человек, знающий об этом заранее. Он только заливисто начинает смеяться над потешным, одновременно растерянным и разочарованным видом Хёнджина. Хёнджин же обводит стакан с водой грустным взглядом и разглядывает ничем не примечательную таблетку, тут же отодвигая её от себя подальше. Развернув бумажку, Хёнджин прилагает все возможные усилия, чтобы сфокусировать взгляд на тексте. «На сегодня с тебя хватит алкоголя. Хочу, чтобы ты запомнил этот вечер.» Это ещё что за новости? Хёнджин невольно озирается, пытаясь отыскать того, кто мог бы попросить Чонина отнести ему воду с запиской, но не видит никого, кто вёл бы себя подозрительно, либо был бы замечен пристально наблюдающим за Хёнджином. Что вообще всё это значит? Маразматичных стариков на горизонте не видно. Да и кто бы в своём уме стал бы пытаться подкатить таким странным образом? Может, это очередная шутка Джисона? Сделать вид, что Хёнджину пришла записка от неизвестного тайного поклонника, чтобы старший немного попаниковал и напридумывал себе всех самых страшных исходов? А потом бы выяснилось, что всё это безобидный розыгрыш. Как раз тогда, когда Хёнджин бы уже потерял остатки своих нервных клеток и смирился со скорой кончиной от рук сталкера. Возможно, Джисон успел назюзькать младшего, пока торчал с ним за баром, чтобы тот ввёл Хёнджина в полнейший ступор таким «подарком», пока Джисон стоит где-то за кулисами и обхохатывается с уморительной реакции старшего на это. Не успел Хёнджин убедиться в своей теории, как и в том, что нужно пересмотреть круг своих друзей, как его плечей нежно касаются чьи-то руки, а в нос бьёт знакомый, слегка пьянящий аромат хвои и его любимого кофе. Вдыхая полной грудью приятное сочетание запахов, что-то на подкорке сознания кричит о том, что Хёнджин точно знает, кому принадлежит этот запах. Но вот откуда он ему знаком и кто его обладатель, было не ясно. До момента, пока человек не приблизился в плотную к его уху и он не услышал знакомый мурлыкающий голос, в миг отправляющий по телу целый табун мурашек. — Вот ты и попалась, принцесса.