Love is the answer and music is healing

Хёнджин подготавливал свою комнату, чтобы они вдвоём смогли комфортно уместиться на кровати для спонтанного просмотра фильма. Сынмин же остался на кухне, взяв на себя поиски ёмкостей, которые они смогли бы заполнить закусками. Создавалось впечатление, будто они давние друзья, которые часто проводят время таким образом. Казалось даже, будто Сынмин знал квартиру Хёнджина лучше, чем он сам. Хотя он явно и подумать не мог, что его будут подстерегать трудности на каждом шагу. Судя по звукам, доносящимся с кухни, там сейчас разворачивалась Третья мировая, и Сынмин явно находился в проигрышной позиции. Хёнджин слушал, как тот ругается из-за вываливающихся на него с полок банок с крупами и всякой всячины, тихонько хихикая себе под нос. Недолго подумав, Хёнджин всё-таки выбрал фильм для их совместного просмотра. Он хотел выбрать такой, во время просмотра которого они смогли бы также спокойно обсуждать и темы, не связанные с событиями фильма. Опираясь на свой опыт, Хёнджин посчитал, что фильм-катастрофа — отличный выбор. Конкретно «Послезавтра» Хёнджин с Джисоном пытались посмотреть раза три, но так и не смогли досмотреть его до конца. Хотя обоим фильм и понравился, но в какой-то момент их разговоры перетекали во что-то более масштабное, либо же парни просто начинали залипать на короткие смешные ролики. В общем, обоим в какой-то момент становилось уже не до фильма. Не исключено, что сегодня всё закончится так же, как и в случае с Джисоном. А быть может, эта попытка будет более успешной. В любом случае, оба потенциальных исхода Хёнджина устраивали. Ему на самом деле было бы интересно узнать Сынмина по лучше. Узнать, чем он дышит и что ему нравится. И раз уж Сынмин сам пришёл провести с ним время, значит, это было взаимно. Уже через пару минут Сынмин заходит в комнату с полными руками закусок и напитков. Хёнджин помогает ему уместить всё это на кровати, и ребята с облегчением разваливаются рядом. Первые минуты фильма проходят в молчании, разбавляемом лишь звуками хруста закусок. Оба парня увлечённо наблюдали за происходящим на экране, постепенно погружаясь в суть проблемы и ключевую завязку сюжета. Есть всё-таки какой-то особенный шарм у фильмов начала двухтысячных. В них ощущается душа, творческая жилка и атмосфера. Хотя если и не знать дату выпуска фильма, то вполне можно подумать, что он был выпущен не так уж и давно. Фильм был действительно очень красиво снят, а на фоне выходящих каждый год однотипных фильмов-катастроф он и вовсе выглядел в разы атмосфернее. А местами неидеальная графика помогала прочувствовать происходящее даже лучше. В мире нет ничего идеального, и доведённые до идеала спецэффекты не всегда могли правильно передать его суть. Даже сюжет, пускай и не претендовал на гениальность, оформлен был качественно и прописан интересно. Приятно, когда фильм удивляет тебя не только навороченной графикой, но и интересными, «живыми» героями и так или иначе пытается донести до тебя, к чему могут привести действия людей в глобальных масштабах. — И всё-таки в моей голове не укладывается твой выбор фильма. — Это ещё почему? — Ты не выглядишь как человек, который переживает из-за глобального потепления. — Я не думаю, что все, кто смотрели этот фильм, являются гринписовцами и защитниками окружающей среды. — Просто я думал, ты включишь ужастик или, на крайний случай, какую-нибудь глупую американскую комедию. — К вашему сведению, господин Папильон, я предпочитаю смотреть что-то, что не разжижило бы мой мозг. — Сплю и вижу, как вы собираетесь в компании друзей и смотрите документальные фильмы о животных. — В следующий раз включу тебе документалку про собак. — Для этого тебе ещё нужно заслужить следующую встречу. К удивлению обоих, фильм шёл просто на ура. Хоть Сынмин первую часть фильма и смотрел со скептическим настроем, будучи более заинтересованным в еде, внимания к картине он не убавлял. Скорее наоборот, он с энтузиазмом тут и там комментировал сюжетные дыры и несостыковки. И уже к середине фильма его сердце оттаяло, и он заметно спокойнее и более заинтересованно наблюдал за действиями главного героя. У него даже появился любимый персонаж в виде бездомного, который, спасаясь от цунами, в первую очередь унёс свою собаку в безопасное место. — Переживаешь за своих сородичей, щеночек? — Это называется любовь и сострадание к братьям нашим меньшим. — Представляю, как тебя выносит на «Хатико» или «Марли и я». — Животные в ста процентах случаев пробивают людей на слёзы. Беспроигрышная тактика. — А как же милые пожилые парочки? — Всего лишь на пятом месте по шкале слезливости. Если спросишь про детей, то они вне топа. — Я уже сочувствую твоим будущим клиентам. Когда фильм уже подходил к концу, Хёнджин отвлёкся на свой смартфон, похваставшись друзьям, что в компании Сынмина смог досмотреть его с первого раза, чем знатно взбесил Джисона. Тот всё ещё остро реагировал на любое упоминания подозрительного-зазнавшегося-хмурого-и-несмешного Кима. Хёнджину всерьёз стоило заняться операцией по примирению этих двоих. Он прямо-таки чувствовал потенциал, исходящий от их союза. Если они сдружаться, это будет сродни атомной бомбе. Вот только для начала надо было собрать их в одном месте, а там уже дело за малым. У Хёнджина уже была парочка идей, но пока он не знал, какая тактика окажется более выигрышной. — Ого. Занимаешься цветотерапией? Хёнджин поднял взгляд на Сынмина и немного неловко улыбнулся. Сынмин же в плотную разглядывал каждый мазок, сделанный Хёнджином, аккуратно прикасаясь к полотну, будто не веря в его реальность. Не то, чтобы Хёнджин никому раньше не показывал свои рисунки, просто люди обычно реагировали на это более спокойно, и его творения никогда не подвергались такому пристальному осмотру. Сынмин же неспешно рассматривал все детали, уделяя внимание сначала звёздному небу, а потом и Соджуну, озадаченно вглядываясь в его лицо, будто пытаясь рассмотреть получше. — Странно. Ни на Феликса, ни на бешеного грызуна не похож. Твой парень, что ли? — Ты либо ревнуешь, либо нездорово помешан на теме отношений. — Отношения — важная часть жизни человека. Мы социальные существа. Ну так что у вас с ним? — Нет, Сынмин, мы не встречаемся. — Заметь, это ты из всех возможных вариантов отношений выбрал именно романтические. — Не над приписывать мне твои проблемы. Просто в тот вечер было очень красиво на улице, вот я и попросил знакомого попозировать для фотографии. — Грустно. — Грустно? — Неразделённая любовь не бывает весёлой. — С чего бы мне вдруг страдать из-за неразделённой любви? Я просто эстет. Вечер и правда был красивый. — А я и не говорил, что речь о тебе. Но, кажется, теперь всё встало на свои места. Сынмин отошёл на пару шагов, осматривая картину целиком, после чего переводя внимательный взгляд на покрасневшее лицо Хёнджина, который, не зная, куда себя деть, в очередной раз подвергал свои губы жестокой пытке. Послышался приглушённый смешок, и матрас продавился под весом усевшегося рядом с Хёнджином Сынмина. Хван недовольно зыркнул в сторону приглушённо смеющегося над его реакцией парня, и тот постарался вернуть на лицо серьёзную мину. Но уголки его губ всё ещё предательски тянулись вверх. Как и у самого Хёнджина. Пролистав галерею, он передал смартфон в руки Сынмина. — Референс. Сынмин принялся разглядывать фотографию, то и дело увеличивая снимок и вглядываясь после этого в рисунок на холсте, будто сравнивая. Хёнджин же молча пялился в стену, отбивая ногой неровный бит и продолжая покусывать и без того уже болящие губы. Молчание со стороны Сынмина заставляло его сердце нервно увеличивать частоту ударов. Младший же молча подошёл обратно к холсту, вновь всматриваясь в лицо Соджуна. Хёнджину становилось тревожно и от чего-то неприятно такое пристальное внимание именно по отношению к музыканту. Нет, ему и правда было интересно мнение Сынмина к своему творчеству. Но сейчас казалось, что Сынмин заглядывал в самую душу Хёнджина через изображение на холсте. От этого всё волшебство от их с Соджуном момента вмиг развеялось и перестало казаться чем-то особенным. Просто обычный вечер, обычный человек и обычный рисунок, сделанный по фотографии. Пока один может восхищаться каким-то моментом, запечатлённым на фотографии или холсте, для другого это будет просто красивой картинкой без содержания. — Это и правда очень талантливо. Думаю, ты и без меня это знаешь, но это очень красиво. Ходил в художественную школу? — Нет, просто всегда любил рисовать. — А меня смог бы научить? — Ты хочешь, чтобы я научил тебя рисовать? Хёнджин не ожидал оживлённого кивка со стороны Сынмина, который всё продолжал разглядывать несчастный холст, будто в попытке разгадать секрет рисунка. Хёнджин же немного опешил, даже не зная, что ответить на вопрос Сынмина. Он не считал свои навыки достаточно хорошими для того, чтобы учить других. Если так подумать, ему и самому не помешало бы поучиться у кого-то более опытного. С другой стороны, если бы Сынмин хотел научиться профессионально рисовать, то и пошёл бы к настоящему преподавателю, ведь так? А так им будет чем разнообразить свой вечерний досуг. Хёнджин понёсся в сторону кухни за ещё одним стулом и заодно откопал свой старенький этюдник, к которому не прикасался уже несколько месяцев, хотя раньше обожал чуть ли не каждый день выходить вместе с ним в парк и делать наброски, думая о чём-то своём. Только сейчас, взяв его в руки, он понял, как скучал по нему и как скучал по временам, когда мог в любой момент взять его с собой и забыться где-нибудь в парке на добрых четыре часа. Нужно возвращаться к этому занятию и хотя бы раз в неделю давать себе моральную разгрузку вне стен дома и подальше от других людей. Дела делами, но нельзя ведь забывать о себе и своём психологическом состоянии. Когда Хёнджин буквально пропихивался в дверной проём, он заметил, что Сынмин уже успел закатать рукава и освободить ему место, явно услышав шумы, доносящиеся с кухни, когда, пытаясь протащить и стул, и этюдник одновременно, Хёнджин то и дело сталкивался то со столешницей, то с дверным проёмом, который явно заметно уменьшился в размерах за время его отсутствия. Ну и по классике не обошлось без того, что споткнувшись о порог, он чуть не уронил и себя, и стул. — А ты серьёзно подошёл к моей просьбе. — Относись к этому как к ещё одному виду терапии, будущий выдающийся психолог Папильон. — Если мне не понравится твой курс, то ты должен вернуть мне потраченные деньги. — Хорошо, верну я тебе твои ничего. — А как же моральная компенсация? — Садись за мольберт давай, мамкин бизнесмен. — Ты ничего, случаем, не перепутал? Я думал, ты для меня этот маленький прототип мольберта притащил. — Я видел, каким непристойным взглядом ты разглядывал моего малыша. Тебе повезло, что я сегодня добрый. Садись, пока я не передумал. Сынмин был похож на маленького ребёнка, которому разрешили прокатиться на взрослом аттракционе в сопровождении родителей. Хёнджин подсел к нему поближе, помогая и объясняя азы, которым сам когда-то учился. И когда тот уже немного освоился, они решили перейти к рисованию цветов. К удивлению и радости Сынмина, получалось у него действительно красиво. Хёнджин гордился младшим не меньше его самого, да и его эго это порадовало. Возможно, ему стоит задуматься о профессии учителя? Главное — набрать к себе в ученики таких же способных и внимательных ребят, как Ким. Очень скоро рисование цветов перетекло в весёлую игру, когда парни ставили себе таймер в минуту и рисовали что-то из придуманных заранее слов. Тогда-то они и сравняли свои навыки в живописи. В таких условиях сложно было различить, у кого навык лучше, и опыта в рисовании больше, если не знать, где чей рисунок. Зато парням было весело, и они смогли узнать друг о друге много нового. Например, теперь Хёнджин знает, что в тайне от родителей Сынмин подкармливает бродячих котов, которых приютил пару лет назад на заднем дворе их дома. Оказалось, что родители парня немного нездорово опекают своё чадо, переживая, что любая пылинка может причинить ему вред, а значит, нужно содержать сына чуть ли не в стерильных условиях. Ни о каких домашних животных и речи не могло идти, поэтому то парень и скрывал факт наличия бездомной семейки на их территории. Рассказал он и о забавных историях. Например, когда он сбегал посреди ночи из дома, чтобы посмотреть на салют или ночное небо вне стен дома, так, чтобы об этом не знали его гиперопекающие родители. А ещё Хёнджин узнал, что парень огромный фанат бейсбола и посещает матчи время от времени. То, с каким запалом он рассказывал о своих увлечениях, поистине удивляло. Перед Хёнджином сейчас будто другой человек сидел. Оказывается, под маской серьёзного мальчика-зубрилы скрывался очень активный и добродушный парень, который много чего хотел в жизни сделать и попробовать, но при всём при этом адекватно мыслил и понимал, что на одних развлечениях он далеко не уедет, и поэтому заваливал себя учёбой, почти не давая себе времени на отдых и общение со сверстниками. Хотя и вины родителей в таком поведении их ребёнка не меньше. Он бы, может, и хотел быть таким же, как другие, более беззаботным и ветреным, но не мог из-за воспитания и возложенных на него надежд. — Никогда бы не подумал, что в компании психолога могу чуть ли не умереть со смеху, а не впасть в депрессию из-за бренности бытия. — Смысл терапии не в том, чтобы ввести клиента в депрессию, а в том, чтобы помочь ему справится с трудностями и разобраться в самом себе. — Ой, только не включай зануду. — Ты сам завёл об этом разговор. А я не могу позволить очернять мою будущую профессию, которая должна обеспечить мне беззаботную пенсию. — Благо, я не буду участвовать в обогащении твоего кошелька. — Поживём — увидим. Это сейчас я делаю бесплатные акции на терапию, но в скором времени ценник подлетит. Ещё локти грызть будешь. — О нет, думаю, Джисон сгрызёт их быстрее. Думаю, ему бы не помешало прийти к тебе на парочку сеансов. Может, хоть беличьи инстинкты перестанут так явно проявляться. Сынмин продолжал что-то рисовать на свободной от их шедевров части листа. Хёнджин же пытался отследить реакцию парня на его слова, но тот лишь продолжал самозабвенно заниматься своим делом. Ни смешка, ни шутки, ни комментария. Даже своим стандартным взглядом не удостоил. Хёнджин решил не докапываться с лишними вопросами к парню и так же, сидя в тишине, набросать что-нибудь быстрое на бумаге. Мысленно он возвращался ко всему, что его эмоционально задело за последнее время. И в голову сам по себе пришёл образ Джисона, сидящего на траве в окружении людей. То, как он поменялся, стоило гитаре оказаться в его руках. То, как сияло всё его естество от широкой улыбки и сверкающих на солнце глаз. Сам того не понимая, Хёнджин уже начал вырисовывать на листе знакомый образ. Он улыбнулся, вспоминая, что на кухне лежит свидетельство того, что он уже делает огромный шаг навстречу своему другу. На встречу искренне открытому Джисону. Он не знает, сможет ли когда-нибудь сутки на пролёт обсуждать музыку или так же вписаться в какую-нибудь музыкальную компанию, подобной этой, чтобы быть к другу ещё ближе. Но самое главное, чтобы Джисон чувствовал себя в компании Хёнджина более свободно. Так они и провели остаток вечера, лишь изредка обмениваясь мимолётными фразами или шутками. Каждый в своих мыслях. Спустя какое-то время Хёнджин отложил свой набросок и вернулся к работе с докладом, притащив все нужные материалы в комнату. Сынмин то и дело заинтересованно поглядывал, что именно делает парень, всё также продолжая что-то вырисовывать. Хёнджин же искал информацию, про которую ему сказал Ли в переписке. Он нашёл несколько интервью, подкастов и мнение людей, работающих в других жанрах, но связанных с музыкой непосредственно. Все как один отзывались о джазе крайне положительно, некоторые даже чуть ли не молиться были готовы на этот жанр. Но как будто бы во всём этом потоке информации чего-то не хватало. Хёнджин должен был составить своё мнение, но сейчас он просто собирал сухую информацию из разных источников. Пусть содержание и разнилось, но смысл во всём этом лежал один. И Хёнджин невольно задумался, как же тогда сделать его работу интереснее и наполненнее. Так, чтобы передать не только суть самого джаза, о котором Хёнджин уже достаточно начитался, но и привнести в это видение самого парня. Так, чтобы и Ли нос утереть, и самому в грязь лицом не упасть. И пока его глаза задумчиво бегали по комнате, взгляд его зацепился за сосредоточенное лицо Сынмина. Тот всё ещё что-то старательно вырисовывал, то и дело стирая и подправляя то, что получалось не так хорошо, как ему бы хотелось. В голове парня тут же возникла идея, и он, улыбаясь своим мыслям, подскочил, нападая со спины на Сынмина с обнимашками. — Эй, что за телячьи нежности, Хван? — А кто тут у нас такой миленький, маленький малыш папильон? — Что ты уже удумал? Так и знал, что нельзя доверять притихшим хорькам. — Мне нужна помощь самого потрясающего, подающего надежды психолога во всём мире. Ты же поможешь мне? — Обойдёшься. Хёнджин выпучил на Сынмина грустные молящие глаза и только сильнее стиснул его в объятиях. Тот издал обречённый стон, когда, попытавшись выпутаться из плена крепко держащих его рук, потерпел неудачу. Он быстро понял, что это всё бессмысленно. Хёнджин просто не давал ему возможности сказать нет. Да и как тут откажешь, когда на тебя смотрят таким жалобным взглядом, а тело стискивают с каждой секундой всё сильнее и сильнее. — Что тебе нужно? — Мне нужны твои аналитический склад ума и смекалка. — И с каких пор они тебе стали интересны? — С этих самых. Так вот, как ты уже знаешь, тема моего доклада — это джаз. — Именно. Так каким боком в этом уравнении появился я? — Мне нужно, что бы ты проанализировал джаз так же, как ты анализируешь людей. — Стиль музыки и реальные люди — это не одно и тоже. Напоминаю: психология и музыка — это два совершенно разных направления. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. — Господи, да показывай уже давай, что там у тебя. Сынмин активно делал заметки по ходу исследования темы доклада. Ребята разделили обязанности и вдвоём читали статьи и слушали интервью с разных источников, чтобы сэкономить время. Хёнджин оформлял основную часть, пока Сынмин готовил умозаключение касаемо психологии жанра и свой вердикт. Просидели так они до самого утра, поглощая кофе кружку за кружкой и прошерстив все возможные ресурсы, где могла быть хоть минимально интересная информация. — Как успехи, щеночек? — Ты уже закончил? Я, кажется, собрал пазл воедино. — Что там? — Я перекину тебе полную информацию. Но если подытожить мысль всего исследования, то получается вот что. На слух джаз почти идеален. Кажется, что у него очень наполненная и необычная структура. Если послушать, то это действительно так: необычный ритм инструментов, много вокальных приёмов, длина композиций. Но вот с содержанием проблемы. Да, это очень необычный и красивый жанр. Да, он замудренный, и не каждому дано овладеть им. Но при всём при этом за такой красивой и сложной обложкой стоит достаточно примитивное содержание. Есть исключения из правил, но это лишь исключения. — Что ты имеешь в виду? — Я посмотрел множество текстов самых разных джазовых исполнителей, от самых старых до современных и заметил одну интересную закономерность. Очень часто джаз несправедливо преподносят как один из самых тяжёлых и уважаемых жанров музыки. Сбивчивый, не всегда логичный ритм и масса импровизации – это круто, но текста один другого краше. По сути своей, если не слышать исполнение, а просто читать текст, то это мало чем может отличаться от той же поп музыки. — Тоесть получается, что за красивой оболочкой скрывается посредственное содержание? — Не всегда, но достаточно часто. И далеко не все в джазовом сообществе любят это признавать. — Скинешь мне примеры, из которых ты делал выводы? — Конечно. — Спасибо тебе огромное. Сынмин лучезарно улыбнулся и довольно вытянулся, прохрустев позвонками. Хёнджин же не мог не нарадоваться. Пазл в его голове действительно выстраивался. Теперь из этого действительно может получиться информативная и интересная работа. Он ждёт не дождётся реакции Минхо. Интересно, как он оценит труды Хёнджина и вывод самой работы? Удивится или разозлится? А может, и вовсе состроит очередную умную моську, чем выбесит самого парня. Хёнджин будет надеяться на первый вариант. Ближе к четырём часам утра обоих напрочь вырубило в кипе бумаг и заметок. Хёнджин хотел закончить всю работу до встречи с Ли, но забыл про то, что нормально не отдыхал уже очень давно. То же самое настигло и Сынмина. Они пренебрегали сном в последнее время, вот организм и взял своё самостоятельно. Проснулись парни от будильника Хёнджина, который он предусмотрительно поставил на двенадцать часов дня. Во сне Хёнджин обвил Сынмина руками и ногами, из-за чего сложно было вообще разобрать, возможно ли было как-то разделить их конечности, настолько они были похожи на запутавшиеся в кармане наушники. Хёнджин отреагировал на позу их сна с долей юмора, а вот Сынмин ни на шутку перепугался, увидев их в столь смущающем положении. И подколки Хвана касаемо их интересного положения и красных щёк Сынмина ситуацию вовсе не разряжали. Скорее наоборот, давали повод ещё больше напрячься. — Больше никогда в жизни не стану тебе помогать, Хван. — Ой, да брось! Не строй из себя недотрогу. — Да как тут будешь недотрогой, когда ты всего меня излапал, извращуга чёртов. — Столько драмы. Не украл же я твой первый поцелуй, который ты берёг для той самой единственной. — Чтоб тебя твой Минхо с потрохами съел. — Эй, ты вообще-то так же причастен к этой работе, как и я! — Но не мне отдуваться за проделанную работу. Я вообще не уверен, что твой шедевро-план сработает. Скорчив Сынмину рожицу, Хёнджин принялся собирать разбросанные по полу листы, просматривая порядок страниц. Да, он решил, что понесёт работу по старинке, в распечатанном виде, приложив ещё и изображение значимых личностей, таких как Луи Армстронг, Элла Фицджеральд, Ди Ди Бриджуотер и Фрэнк Синатра. Сынмин побеспокоился и помог ему с оформлением текстов и даже дал Хёнджину послушать парочку джазовых композиций. А это можно было без преувеличения назвать личной победой Хвана. Он стойко всё выслушал и даже составил небольшую характеристику вкупе с собственным мнением. Хёнджин не только всё подготовил к встрече с Минхо, но и даже приготовил себе и Сынмину полноценный завтрак, что бывало в целом крайне редко. Но сегодня Хван был в слишком приподнятом настроении, да и он хотел сделать своему другу приятно. Тот пожертвовал собственным временем и сном, чтобы помочь Хёнджину. Ещё и отнёсся к этому так серьёзно. Это не было даже важной для оценки Хёнджина работой, но он всё равно приложил все усилия, чтобы результат был хорошим. На тарелках красовался немного пригоревший, но на удивление вкусный омлет. Хёнджин сделал ещё парочку тёплых бутербродов и достал десерт в виде мороженого. К удивлению Хёнджина, всё было съедобным. Ну как всё. Беспокоился он только за омлет, хотя во время готовки и делал вид, что он уверенный профи. Сынмин старательно делал вид, что верит, когда уже на этапе разбития яиц у Хёнджина возникли проблемы. Но на вкус это и правда получилось очень даже неплохо. Так что младший, не стесняясь, похвалил старания старшего. — Бойся, Ким, скоро я тебя и в готовке переплюну. — Если и дальше продолжишь соревноваться в плевках, то и в правду переплюнешь. — Ты всегда такая язва? — Ты всегда такой дурачок? Следующие минут тридцать у них прошли за выяснением того, кто на самом деле здесь дурачок, почему язва — не только болезнь и что именно каждому из них нужно в себе поменять, чтобы стать счастливыми. И чем ближе становилась встреча с преподавателем Ли, тем больше Хёнджин уходил в себя. Как ему презентовать работу? Что вообще говорить? Будет ли это вообще уместно сегодня? Хотя, по правде говоря, больше всего прочего его волновал факт того, что, несмотря на всю проделанную работу, он всё ещё ничего не чувствует по отношению к музыке. Да, уже нет такой бурной отрицательной реакции, как раньше, но и чувств никаких нет. Сплошное безразличие. А это самое страшное в любом искусстве, которое призвано вызывать в людях эмоции. Не важно, положительные или отрицательные, они лишь доказывают, что работа была проделана не зря. — Хёнджин. — Ммм? — У тебя телефон разрывается уже несколько минут. Не хочешь ответить? Хёнджин уставился на экран телефона. Контакт звонившего заставил волноваться по непонятной ему самому причине. — Преподаватель Ли, Вы что-то хотели? — Хотел узнать о твоих планах на вечер, Хёнджин. — Ну… их нет, вроде. — Как на счёт того, чтобы перенести нашу встречу на часиков пять-шесть? — Да, без проблем. Скажите, куда подъехать, я посмотрю по времени. — Я заеду за тобой. Просто будь готов к половине шестого. Хочу сводить тебя в одно место. — Мне брать с собой ноутбук? — Просто перешли мне на почту то, что вы сделали за это время. Позже я отмечу и прокомментирую проделанную работу. Сегодня вечером я хотел бы уделить время другим вещам. — Ну…ладно, хорошо. В таком случае…эм…до встречи? — До вечера, Хёнджин. Почему-то где-то в глубине души Хёнджин чувствовал что-то неладное. Вроде не было в звонке преподавателя ничего из ряда вон выходящего, но звучало всё это как-то через чур… двусмысленно? Либо же у Хёнджина уже едет крыша, и он в бреду начинает видеть вокруг себя то, чего на самом деле нет. Да, наверное, так и есть. Минхо просто хороший преподаватель и приятный в общении человек. Не нужно воспринимать его слова и действия неправильно. Наверное, придумал очередной нравоучительный урок. Всего-то. — Парень звонил? — Да что ты заладил сегодня? Найди себе уже кого-нибудь, озабоченный щенок. — Ну-ну, это ты тут сидишь покрасневший, как зрелый томат, а не я. — Я говорил со своим преподавателем. Тем самым, помешанным на музыке, задание которого ты помогал мне делать. — Троп — преподаватель-студент является достаточно распространённым. Если ты переживаешь, что ваши отношения не примут, то на меня можешь положиться. Я приму тебя любым. Даже с примитивными сексуальными предпочтениями. — Ты закончил? — Если не собираешься подкинуть мне новых тем для обдумывания, то да. — Отлично. В таком случае помой свой грязный рот с мылом, пока это не сделал я. — Ууу, так сильно задевает тема твоего любимого преподавателя? — У тебя ровно три секунды, чтобы успеть покинуть эту квартиру живым, Ким.