The Dark Side of the Sun

***

ПОДСКАЗКА №12 — Время, когда Шинсо задал вопрос.

***

В Каминари было много чего, но глупость туда не входила. Несмотря на все его добродушные улыбки и, по общему признанию, небрежный характер и посредственные оценки, он на самом деле не был идиотом. Он был наблюдательным за своей маской, тем, кто мог с первого взгляда прочитать ситуацию и действовать в соответствии с ней, прежде чем кто-либо сможет понять, что происходит. Его мозг был натренирован, обучен высматривать любые потенциальные угрозы и рефлекторно избегать их любой ценой и, откровенно говоря, травмирован от жизни с двумя ужасными людьми, которые издевались над ним и позволяли истекать кровью, пока он не станет едва живым. Хотя он был вдали от них почти три года и жил в безопасном месте в течение одного, этот инстинкт никогда не уходил. Он был обучен выделять угрозу из всего и анализировать ее. Он был обучен распознавать любого потенциально опасного человека и либо принимать решение о нейтрализации, либо держаться от него как можно дальше. Этот инстинкт, хотя и порожденный чистым ужасом и ненавистью, которые он все еще испытывал к своим родителям, на самом деле был огромной причиной, по которой он был таким хорошим убийцей. Он был травмирован (более или менее, Ками не очень любил думать о деталях), рассматривая каждое проявление силы, неважно, насколько незначительную, как угрозу. Жить в мире людей с сверхсилами и опасными причудами означало постоянно находится настороже. В некотором смысле, это было хорошо. Как убийца, он никогда не мог позволить себе лениться, особенно учитывая все нападки на его имя и тот факт, что он нажил несколько опасных врагов на этом пути. К счастью, для него это не было проблемой. Он не боялся возможности быть застреленным или подвергнутым пыткам причудой. Это были относительно нормальные ощущения, и он был слишком хорош, чтобы попасться, но даже если бы он гипотетически это сделал, его терпимость к боли помешала бы ему почувствовать что-то большее, чем небольшое покалывание на коже. Так что… это было хорошо. На самом деле его травма, скорее всего, была причиной, по которой он пережил свои первые дни убийцы, когда он не был таким опытным (не говоря уже о семи годах) и не был таким сильным, каким он вырос. По крайней мере, его жестокие родители-мудаки были на что-то годны. Плохая часть заключалась в том, что, как говорилось ранее, он жил в мире, где восемьдесят процентов населения обладали сверхчеловеческими способностями. Это означало, что его мозг все время был в состоянии повышенной готовности. Хуже того, он ходил в самую элитную школу героев во всей Японии. Он постоянно был окружен, не говоря уже о том, что жил с невероятно могущественными людьми, и поэтому его мозг снова и снова анализировал каждого из своих одноклассников и учителей, постоянно выделяя их личности и причуды и наполняя его подсознание причинами того, почему они представляют угрозу. Очевидно, Каминари не боялся своих друзей. Он давно научился игнорировать голос в своей голове. Как бы он ни пытался отрицать правду, он знал, что это результат травмы и того, через что он прошел, и, честно говоря, это было прекрасно, потому что именно так он всегда осознавал свое окружение. Годами опасаясь своих родителей, он знал, что бессознательно развил в себе способность быть внимательным ко всему, что его окружает. Несмотря на мрачную предысторию, Каминари подумал, что это довольно круто. Это было похоже на вторую причуду. Он знал, что его одноклассники никогда бы намеренно не причинили ему вреда, и даже если бы они однажды решили, что захотят, он мог победить их всех в драке с одной рукой, связанной за спиной. Они могут ходить в лучшую школу героев во всей стране, но их стили были небрежными, и их отношение к своим причудам было в лучшем случае любительским. Очевидно, это была не их вина. На самом деле они были впереди большинства людей своего возраста. Просто Каминари пришлось обучатся всем этим вещам на лету, когда угроза пыток и голода нависла над его головой. Он был лучше, чем они сейчас, и, вероятно, всегда будет. Страх был отличным мотиватором. Однако это не означало, что он когда-либо намеренно сражался с ними, и даже если бы он был вынужден, самое большее, что он мог бы сделать, это вырубить их. Он никогда, никогда намеренно не причинил бы им вред. Он пообещал себе это. Так что да, он, вероятно, узнал больше о причудах и слабостях своих одноклассников, хотя и непреднамеренно, чем Мидория. Это была не его вина. Это был просто рефлекс после ситуации, в которой он был вынужден жить так долго. Честно говоря, впечатляет, что Мидория смог заметить хотя бы половину, учитывая, что он вырос с любящей матерью в уютном доме с обычными, нормальными трудностями, с которыми сталкиваются обычные, нормальные дети. Знаете, трудности, такие как издевательства и проблемы с деньгами. А не получение пули в живот два раза в неделю и убийство людей за деньги, чтобы просто остаться в живых. Но, несмотря на его навыки и тот факт, что он, вероятно, мог бы справиться с большинством учителей в UA, не потея, были люди, которых он действительно опасался. Например, Незу был одним из них, но это было до того, как они немного поговорили в его кабинете в час ночи. Он всегда считал его пугающим, не говоря уже о том, что он был слишком вовлечен в дела Каминари, чтобы не вызывать подозрений, но все это прояснилось после того, как он раскрыл свое прошлое, так что это больше не было проблемой. Очевидно, что Всемогущий был другим. Он был лучшим героем, и, хотя Каминари быстро понял, что он передал свою причуду Мидории и что он далеко не так силен, как в период своего расцвета, он все еще считался одним из лучших героев, и последствия того, что он узнает личность Каминари, будут ужасны. Кроме того, он пошел против своих родителей (если он вообще мог их так называть) раньше. Это было иррационально, но Каминари всегда немного нервничал, что его учитель каким-то образом соединит несуществующие точки и выяснит, кто он, основываясь на битве, которую он провел много лет назад. Был также Ястреб, но он предпочел бы не вдаваться в это. Ястреб был… особым случаем, который Каминари не хотел трогать, если это не было согласовано по обоюдному согласию, или когда это было абсолютно необходимо. Он не обязательно нервничал рядом с ним, и они были довольно хорошими друзьями без ведома, ну, всех, просто… было много дерьма, которое нужно было распаковать…и все остальное. Итак, подводя итог, когда Аизава объявил, что между классами 1-А и 1-Б согласован обязательный сеанс «соединения», лицо Каминари было пассивным, но его мысли лихорадочно работали. Шинсо был в этом классе, и Шинсо был единственным учеником, которого Каминари официально считал угрозой. Эти двое разговаривали несколько раз, несмотря на их противоположные личности. Очевидно, они были друзьями, потому что, несмотря на пытки и абсолютную травму в течение многих лет подряд, социальные навыки Каминари были на высшем уровне. Не имело значения, что Шинсо был тем, кого он мог легко победить в бою; он был единственным, чья причуда представляла постоянную угрозу для Каминари. Понятно, что одно это заставляет его активно и подсознательно более чем настороженно относиться к мальчику. К сожалению, сбор был разрешен (несмотря на вражду между классами из-за Бакуго… ну и Мономы — абсолютного придурка), и именно так Каминари оказался в общей комнате своего класса со второй группой курса героев, потому что, по-видимому, вселенной нравилось мучить Каминари так же, как и его родителям. Опаньки. Веселые времена. Но это было прекрасно. Все было хорошо. Шинсо и Каминари были друзьями. Это была школьная встреча, а не какая-то сумасшедшая вечеринка, на которую им пришлось улизнуть, чтобы пойти. Ему просто нужно было избавиться от своей ненужной паранойи, поблагодарить Господа за то, что он избавил его от целого дня занятий, и просто наслаждаться, черт возьми. Даже если он не хотел прилагать усилий для общения, он был уверен, что один из его друзей все равно заставит его тусоваться и хорошо проводить время. Они были хороши в этом, это делало его счастливым. — Эй! Ками! — Конечно же, глаза Каминари встретились с глазами Киришимы с другого конца комнаты. Рыжий улыбнулся, наклонив голову в сторону двух студентов, стоящих рядом с ним, и с энтузиазмом помахал собравшейся толпе. — Иди сюда! Я хочу, чтобы ты познакомился с кое кем! Щенок. Это была его реплика. Нет ничего лучше, чтобы вырвать его из самоуничижительных мыслей и подавленных воспоминаний, чем надеть его социальную маску и завести новых друзей. Каминари кивнул Киришиме и подмигнул. Он поднялся с того места, где он сидел на массивном диване, расположенном перед телевизором в их общей комнате, и пробежал через сорок или около того других студентов, разбросанных по комнате, разговаривающих друг с другом. Он подошел к троице с радостной улыбкой и помахал рукой, встав рядом с Киришимой, который рефлекторно обнял его за плечи. Он с энтузиазмом улыбнулся новичкам, наслаждаясь тем, как они улыбались в ответ с такой же энергией. За все время, проведенное в UA, он так и не привык к тому, что люди были добры к нему с самого начала. Ему это понравилось. — Ребята, это Денки Каминари. — Рука, соединенная с рукой, которую Киришима перекинул через плечо Каминари, похлопала его по трицепсу, представляя. — Он один из моих лучших друзей, и в целом он просто довольно крутой парень. Каминари, — Он кивнул в сторону двух наблюдающих студентов. — Это Шиозаки и Кендо из класса 1-Б. Я немного поговорил с ними, и они кажутся людьми твоего типа. Каминари кивнул, слегка подтолкнув Киришиму локтем. — Спасибо, чувак. — Он повернулся к двум девушкам, его глаза сияли, а в голове крутились шестеренки. — О, хей! Я знаю тебя! — Он указал на Шиозаки. — Ты та девушка, с которой я дрался на спортивном фестивале! Чувиха, ты безумно сильна. Ты полностью заслужила эту победу. — О, ну. — Шиозаки смущенно почесала затылок. — Честно говоря, это была просто удача. Твоя причуда очень мощная! Это было просто чистое совпадение, что ты замкнул себя, прежде чем смог нанести какой-либо реальный ущерб. — Эй, не принижай себя так. — Каминари добродушно толкнул ее в плечо. На самом деле это было совсем не совпадение, просто с его стороны действовал метод, но было приятно знать, что его выступление было достаточно убедительным, чтобы обмануть даже человека, который в то время стоял в нескольких футах от него. — Я не думаю, что смог бы победить тебя, даже если бы попытался. Ты потрясающая! — Девушка мягко улыбнулась. Каминари воспользовался возможностью, чтобы осмотреть другого ученика с ног до головы. — О, подожди, я тоже тебя знаю. Ты та, кто все время шлепает Моному, верно? Не в силах сдержатся, Кендо фыркнула. — Да. Мы сожалеем о нем. Он засранец. Киришима торжественно кивнул. — Большой засранец. — Фу, я так и знал, что где-то тебя видел! — Каминари взял ее за руку и энергично потряс ее с дразнящей улыбкой на лице. — Ты буквально мой герой. Этот парень слишком жуткий и слишком сильно действует мне на нервы. Без обид, знаете, если вы, ребята, друзья или что-то в этом роде… Кендо пожала плечами. — Мы вроде как должны быть, так как живем вместе, но я понимаю твою точку зрения. Он большой придурок с огромным эго. — Да! И то, как он постоянно пристает к Бакуго, когда-нибудь убьет его. — Это то, что я ему говорила! — Кендо рассмеялась. Это был яркий и веселый звук, очень приятный среди шума других учеников вокруг них. — Ты классный парень, Каминари. Не могли бы мы назначить несколько спаррингов позже, после окончания вечеринки? Я видела тебя на спортивном фестивале, и я думаю, что у меня есть несколько советов, которые я могла бы тебе дать. Каминари покачал головой, одарив ее кривой усмешкой и извиняющимся прищуром глаз. — Ах, как бы мне этого ни хотелось, я думаю, мне придется отказаться. Я на самом деле не пытаюсь совершенствовать какие-либо приемы или что-то еще прямо сейчас, понимаешь? В основном я просто пытаюсь расширить диапазон своей причуды, чтобы использовать больше напряжения. Полная ложь, но какая разница. Ему нравилась Кендо, правда нравилась, но такая умная девушка, как она, обязательно догадалась бы о чем-то, если бы они регулярно тренировались вместе. Кендо, к счастью, казалось, поняла. — О, это отстой. Хотя это имеет смысл. — Она склонила голову набок, рассматривая его блестящими глазами. — Как насчет, просто, учебы в целом? Я знаю, что твои оценки не такие…хорошие, но ты кажешься довольно крутым парнем, и было бы здорово, если бы мы могли пообщаться, чтобы я могла помочь с этим! — О! — Каминари моргнул. Это… на самом деле это было бы очень полезно. — О, да! Конечно! Я бы с удовольствием. — Затем более тихим голосом он сказал: — Я вроде как отстой во всем. Кендо снова рассмеялась, на этот раз в сопровождении Шиозаки. — Видишь, что я тебе говорил? — Киришима добродушно сжал плечи блондинки, раскачивая их взад и вперед. — Этот парень потрясающий. Я знал, что он тебе понравится. — Ммм. — Кендо восторженно улыбнулась. — Вы хорошие друзья с Шинсо, верно? — Каминари кивнул на автопилоте. — Это так странно. Он, похоже, самый антисоциальный из всех нас. — Я не знаю. — Блондин пожал плечами, прежде чем смочь вникнуть в это. — Он классный парень. С ним весело, понимаешь? На самом деле, причина, по которой два человека с такими противоположными личностями стали друзьями, в первую очередь, вероятно, заключалась в том, что Каминари однажды был на его месте, считался злодеем или плохим человеком благодаря чему-то, что он не мог контролировать, что в его случае было его работой в качестве убийцы, а в случае Шинсо было его причуда. Они сразу же поладили, что, как подтвердила ему Кендо, казалось, сбило с толку оба их класса. — С ним весело? — Медленно повторила Шиозаки. — Я имею в виду, он классный и все такое, и он мне очень нравится, но он не похож на человека твоего типа. — Мой тип человека? — Как экстраверт, понимаешь? — Шиозаки оглядел его с ног до головы. — Ну, я имею в виду, предложим, что ты экстраверт и все такое. Наверное, мне не стоит торопиться с выводами, поскольку я буквально только что встретила тебя и все такое, но ты кажешься очень дружелюбным и общительным и… — Расслабься. — Киришима сжал щеку Каминари, ухмыляясь, когда блондин отбил ее косым взглядом. — Ками настолько экстраверт, насколько это возможно. Он может подружиться с кем угодно, я клянусь. — Чувак, — Каминари толкнул его локтем в бок, убирая его руку от лица. — Почему ты такой странный. — Просто присматриваю за своим братом номер один, братан. — Наступила пауза. — Не говори Бакуго, что я это сказал. Он может взорвать меня. Каминари фыркнул. — Принято к сведению. — Он повернулся к девушкам, обе из которых все еще улыбались двум ученикам 1-А. — Было приятно познакомиться с вами, ребят! Мы должны как-нибудь потусоваться вместе. — Например, когда наши классы не соревнуются и не пытаются нанести друг другу телесные повреждения? — Да. Именно. Кендо улыбнулась ему и коротко рассмеялась. — Это было бы здорово, Каминари. — Она протянула руку, прежде чем блондин смог полностью отвернуться. — О! Пока ты здесь и говоришь о Шинсо, он спрашивал о тебе раньше. Я думаю, он ищет тебя или что-то в этом роде. — Она почесала щеку. — Так что, просто сделай нам одолжение и найди его, пока он не превратился в эмо и не испортил всем настроение, хорошо? Каминари невольно фыркнул. — Да, звучит неплохо. Я найду его. — Круто. — Она добродушно помахала рукой, за ней и Шиозаки. — Мы еще увидимся! Каминари кивнул, улыбнулся двум девушкам и выскользнул из-под руки Киришимы, попрощавшись, игриво пнув и ухмыльнувшись, оставив рыжего разговаривать, как он всегда делал с двумя другими учениками. Хорошо. Шинсо хотел его увидеть. Найти Шинсо. Честно говоря, их общая комната была забита до краев, поэтому он не мог точно просканировать комнату на наличие фиолетовых волос, а затем уйти. Это раздражало, но, по крайней мере, «собрание» было ограничено только нижним этажом, а не верхним, где располагалось общежитие и студенческие комнаты. Это было бы абсолютным кошмаром, как для уборщиков, так и для учителей, которые организовали эту вечеринку в первую очередь (кхм, оставить сорок сверхмощных подростков, некоторые из которых постоянно соперничают друг с другом, одних в мега-дорогом общежитии было не лучшей идеей, кхм). — Чертов ад, — пробормотал Каминари себе под нос. Он огибал людей и до сих пор не заметил характерных фиолетовых волос своего друга или фирменных мешков под глазами, которые, да, были достаточно заметны, чтобы видеть на расстоянии. — Где этот парень? Он обогнул угол комнаты, стараясь избежать сердитого (и, вероятно, непреднамеренного) состязания в гляделки, которое происходило между Бакуго и Мономой в углу, и протиснулся сквозь нескольких учеников, блокирующих вход в прихожую. Конечно же, как только он это сделал, в его поле зрения появилась вспышка фиолетового цвета в сочетании с контрастным розовым и угольно-черным. Он закатил глаза, заметно осев на своем месте. Конечно, он обыскал бы всю вечеринку, а затем нашел Шинсо в прихожей у входной двери, иначе говоря, самое случайное место в общежитии, полное удобных диванов, еды, сверстников, самое странное место во время школьного собрания. Хотя, по-видимому, это было не так уж и странно, потому что Мина, Серо и Иида тоже были там, двое первых занимались своими делами, а президент класса явно пытался отговорить трех маловероятных союзников от какой-либо странной схемы или игры, которую они придумали. — Давай, Иида! — Обрывки разговора просачивались сквозь белый шум, создаваемый людьми, разговаривающими позади него, когда он подходил. — Это будет весело. — Это крайне неуместно, — немедленно отреагировал Иида, оттеснив Мину в сторону только для того, чтобы ее заменил Серо. — Я серьезно. Это «нет». — Расслабься! — Удивительно, но именно Шинсо следующим присоединился к принуждению. — Я хорошо контролирую свою причуду, и не похоже, чтобы кто-то из нас скрывал что-то очень серьезное. Дай мне просто… — Его взгляд остановился на Каминари. — Отлично! — Он схватил своего друга за руку, прежде чем тот смог отреагировать, потянул его к небольшой группе, которую они сформировали, и посадил его прямо перед Иидой. — Смотри! Каминари… Каминари споткнулся от внезапного движения, чуть не запутавшись в собственных ногах и не упав лицом вниз из-за внезапного рывка. — Чувак, будь осторожен… Сразу же завеса сил Шинсо накрыла его разум, когда необъяснимое спокойствие нахлынуло на него, купая его в том, что казалось чистым спокойствием, несмотря на немедленное осознание того, что он облажался, затуманивая более последовательные части его подсознания. О, подождите, нет, нет, нет, почему он ответил нет, нет, нет, нет- — Каминари. — Голос Шинсо был мягким, как шелк, в его ухе. Казалось, что весь его мозг был покрыт бархатом, бесчисленные мысли, кружащиеся в его голове, замерли на самые короткие секунды. Он чувствовал себя… парящим. Почти как внетелесный опыт, если хотите. Изменение было настолько внезапным, что Каминари дернулся бы, если бы фиолетововолосый мальчик уже не имел над ним полного контроля. — Скажи мне… — Шинсо встретился взглядом с Иидой. Даже не глядя на него, Каминари мог сказать, что его взгляд был самодовольным. — В чем твой самый большой секрет? Пульс Каминари взлетел до небес. Следующие два слова были не более чем простым дыханием у его уха. — Прошепчи мне. Губы Каминари зашевелились, прежде чем он успел сказать своему телу «нет». — Я убийца по имени Голден. — Каминари захотелось блевать. Слова срывались с его языка, не заботясь о проклятом мире, компрометирующие слова, которые, вполне возможно, только что убили его. — Я тот, кто стоит за всеми нераскрытыми убийствами. Я тот, за кем охотится Лига злодеев. Я тот, кто несет ответственность за убийство тысяч людей. Я… Пелена контроля над разумом, затуманивающее его разум, резко сорвалась, остановив его на полпути. Рот Каминари захлопнулся. Шинсо сделал явно испуганный шаг в противоположном направлении. Иида поднял любопытную, снисходительную «я же тебе говорил» бровь. Мина нахмурила брови и открыла рот, чтобы задать вопрос, а Каминари… Каминари схватил Шинсо за руку и убежал.

***

Каминари не прекращал двигаться, пока они не добрались до лифта. Он нервно нажимал на кнопку, пока двери не открылись, и затащил Шинсо внутрь. Никто не заметил ни окаменевшего выражения лица Шинсо, ни поспешности Каминари, граничащей с паникой. Это было хорошо. Последнее, что ему было нужно, это чтобы кто-то спросил, что не так, и Шинсо разоблачил его перед всей школой. Его плечи поникли, когда двери лифта наконец-то закрылись, отделяя их от любопытных глаз. Шинсо был прижат к задней стене, его глаза были широко раскрыты и напуганы, а поза, несомненно, вызывала опасения, но Каминари не обращал на него внимания. Ему нужно было сосредоточиться. Он мог спасти эту ситуацию, он был уверен в этом. Это не должно было стать концом его школьной жизни, несмотря на то, что испуганное лицо его друга говорило об обратном. Им просто нужно было поговорить. Прежде всего, он должен был быть деликатным. Одно неверное слово может привести к обострению ситуации без надежды на что-то хорошее. Он наклонился, чтобы нажать на этаж номер три, стараясь двигаться медленно и обдуманно, чтобы у Шинсо не возникло никаких неправильных идей. Он откинулся назад, настороженно глядя на мальчика усталыми глазами и поверженными плечами, и поднял обе руки в знак капитуляции. — Шинсо… — Мне жаль. — Панический голос Шинсо прервал его. Он громко сглотнул, его глаза метались во все стороны, как будто он искал путь к отступлению. — Мне так жаль, я не думал, что ты раскроешь что-то подобное. Я могу забыть, я могу оставить тебя в покое навсегда, ты можешь стереть мою память, если хочешь, ты можешь добиться моего исключения, только, пожалуйста… — Успокойся, — пробормотал Каминари. Его голос был спокоен. Мягкий. Это было именно то, чего он боялся. Неспособность слушать, отсутствие сочувствия, когда дело дошло до этой ситуации. Он не мог винить Шинсо за то, что он автоматически сделал поспешные выводы, учитывая, что ему только что сказали, что его хороший друг был убийцей и все такое, но он был в ужасе. Он не дал ему шанса объясниться, вместо этого умоляя о жизни, которую, по его мнению, собирался забрать Каминари. — Я не причиню тебе вреда. Все в порядке. Шинсо ничего не сказал, только сильнее вжался в стену лифта. — Слушай, — Каминари попробовал еще раз. — Как бы я не хотел, чтобы ты забыл, мне нужно кое-что объяснить. — Он улыбнулся. Это выглядело туго. — Я не… Я все еще Каминари, Шинсо. Я все тот же человек. — Ты убийца. — Шинсо задохнулся через мгновение. — Ты Голден. Мы узнали о тебе в классе. Ты самый смертоносный убийца, — Каминари невольно поморщился при этом слове. — который мир когда-либо видел. Аизава приходил рассказывать о ней — о нем, я думаю. У тебя за плечами восемьсот зарегистрированных убийств! — На самом деле, тысячи. — Каминари даже не пытался это отрицать. Было бы бессмысленно лгать сейчас, особенно с причудой Шинсо. Ему нужно было быть полностью и полностью откровенным с ним, независимо от того, означало ли это рассказать ему все о своей жизни или описать минимум того, что он хотел знать. — Так ты признаешь это? — Голос Шинсо поднялся на октаву, глаза быстро наполнились необъяснимым ужасом в дополнение к предыдущему затяжному страху. — Это правда? Это не просто дурацкая шутка? — Я признаю это, — сказал Каминари просто потому, что, как бы ему ни хотелось разыграть всю эту ситуацию как одну большую шутку, Шинсо мог либо спросить его снова с его причудой, либо пойти к людям и неосознанно связать Каминари и Голдена вместе, рассказав об этом. Последнее, что ему было нужно, это чтобы его имя и псевдоним были вместе в одном предложении. У него уже было достаточно близких к раскрытию моментов раньше, не говоря уже о том, что происходит сейчас, и ему не нужно, чтобы Яойорозу или кто-то еще случайно связал его с тем, что делал Голден. — Я не собираюсь лгать тебе, Шинсо. Двери лифта открылись, открывая голый третий этаж общежития, усеянный дверями и разбросанными безделушками, которые люди оставили валяться. Каминари выглянул из-за края, чтобы убедиться, что никто не сбежал с вечеринки или что-то в этом роде, прежде чем схватить Шинсо за руку и вытащить его, хотя и осторожно, в его комнату. Он притворился, что не заметил, как его друг вздрогнул от контакта. Он быстро пересек коридор и подошел к своей двери. Он осторожно открыл ручку, снова делая свои движения безвредными и предсказуемыми, и жестом пригласил его войти. Шинсо подчинился с напряженными мышцами и резкими движениями, нерешительно переступив порог и вздрогнув, когда Каминари последовал за ним и закрыл за собой дверь. Остались только они. Они, один человек, вооруженный знаниями, которые потенциально могут разрушить жизнь другого, а другой отчаянно пытавшийся заставить его понять, были совершенно и совершенно одни. Тишина, которая заполнила комнату, была удушающей. — Ты собираешься убить меня? — Сдавленный шепот Шинсо прервал их состязание в гляделки. Его дыхание было прерывистым, что немного искажало его слова, но Каминари мог их прекрасно понять, и даже если бы он не мог, слезы, танцующие под этими фиолетовыми глазами, говорили сами за себя. — Потому что, если это так, я бы предпочел, чтобы ты покончил с этим. Я действительно не могу вынести этого ожидания, и мне так жаль, что я узнал твой секрет, и если бы ты мог, пожалуйста, просто отпустить меня, я никогда больше не буду с тобой разговаривать… — Я не собираюсь тебя убивать. — Мягко перебил Каминари таким искренним и невероятно грустным тоном, что это остановило все, что Шинсо собирался сказать дальше. — Я клянусь. Я бы никогда этого не сделал. — Золотые глаза встретились с фиолетовыми. — Ты знаешь это, Шинсо. Шинсо сделал шаг назад. — Ты Голден… — Я Каминари. — Вмешался блондин. — Ты знаешь меня. Я неуклюжий тупица, который никогда никого не сможет победить в бою, и у меня есть причуда, из-за которой мой мозг тупеет на несколько часов. Я классный идиот, который никогда не хотел причинить вред кому-либо из вас. — Но это все было притворством? — Это звучало скорее как вопрос, чем утверждение, более жалкое и запутанное, чем что-либо еще. — Это…все это неправда. Это… ты убийца, Каминари, я просто… Я действительно не могу… Каминари на мгновение задумался, пока Шинсо переводил дыхание. — Да. — Сказал он после паузы. — Ну, по крайней мере, часть этого. Я могу победить любого из своих одноклассников в рукопашном бою с завязанными глазами и одной ногой, связанной за спиной. «Глупые» выходки, которые я устраиваю после того, как предположительно злоупотребляю своей причудой, являются фальшивыми. Моя причуда значительно сильнее, чем у кого-либо еще в этой школе, и мой предполагаемый «лимит» составляет около двух миллиардов. — Он сделал паузу, размышляя. — Но я никогда не хотел причинить вред кому-либо из вас, Шинсо. Я лучше умру, чем это произойдет. — Ты убийца… — Я человек, — пробормотал Каминари. Он сделал шаг вперед. Шинсо сделал шаг назад. Он прикусил губу, осторожно садясь на кровать в знак капитуляции. — Я тот же Каминари, которого ты всегда знал. Я просто… Мне нужно кое-что объяснить, хорошо? — Наступило долгое молчание. — Есть причина, по которой ты не использовал свою причуду, чтобы заставить меня уйти, Шинсо. Это последнее утверждение повисло в воздухе, задушив их. — Что мешает мне рассказать всем? — Глаза Шинсо все еще были широко раскрыты, полны ужаса и опасения, но его слова были тверды, как сталь. — Ты убил смешное количество людей, Каминари. Никто не знает вашу личность. Ты был загадкой в течение многих лет. Ты… ты заслуживаешь тюрьмы. Я могу просто выйти отсюда и пойти прямо к директору Незу. — На самом деле, директор Незу знает. — Голос Каминари звучал мягко. Если Шинсо искал реакцию на свои слова, он не собирался ее находить. Он не был жестоким человеком, несмотря на все, что он сделал. Его друг угрожал, но сделать угрозу и действовать в соответствии с ней — две совершенно разные вещи. Он не проявил бы никакой реакции, если бы не был абсолютно необходим. — Он знает о моей личности. Он не против. Шинсо моргнул. — Ты лжешь. — Тогда спроси меня сам. — Каминари встал с кровати. — Используй свою причуду. Спроси меня, знает ли директор Незу. Синсо поджал губы и опустил глаза, дрожащий выдох сотряс его тело. Он был искушен, Каминари мог это видеть, но он не предпринял никаких действий, чтобы выполнить его предложение. Это было хорошо, учитывая все обстоятельства. По крайней мере, он не был полностью ошеломлен им до такой степени, что не доверял ничему, что выходило из его уст. — Значит, ты не причинишь мне вреда, — медленно проговорил Шинсо, делая осторожный шаг вперед к блондину, но стараясь держаться подальше от рук. — Ты, самый смертоносный убийца, которого когда-либо видел мир, не причинишь мне вреда. — Правильно. — Каминари кивнул в подтверждение. Он переплел пальцы вместе. — Я не жестокий человек, Шинсо. — Ты маньяк! — Я наемный убийца. — Мягко поправил Каминари. — Есть разница. Грань между хладнокровным убийством и убийством на заказ может быть размыта и искажена иногда, но она определенно есть. Она существует. — О, точно. — Шинсо фыркнул, отступая на несколько шагов. Он все еще был напуган до смерти, это было ясно, и Каминари не мог его винить, но его сердце болело от явного ужаса, написанного на его лице, несмотря на ложную браваду его слов. — Потому что наемники убивают за деньги, не так ли? Разница в том, что ты убил всех этих людей и получил деньги? — Мне не платили, — сказал Каминари через мгновение. Он сделал шаг вперед, проверяя почву. Шинсо не двигался. Он сделал еще один шаг, потом еще, потом еще, пока два мальчика не оказались примерно в четырех футах друг от друга, каждый стоял и смотрел друг на друга на почти одинаковой высоте. Каминари медленно, намеренно, сел на землю. После нескольких мгновений нерешительных подозрений Шинсо присоединился к нему. Он все еще был на взводе, все еще явно считал Каминари опасным, но это небольшое признание заставило сердце блондина расцвести теплом. — Вот. Я собираюсь быть абсолютно честным и прозрачным с тобой прямо сейчас. Ты можешь использовать свою причуду на мне, если хочешь. Мне все равно. Просто знай, что я еще не лгал тебе, и я не собираюсь лгать тебе сейчас. — Итак… — Итак. Задавай мне любой вопрос, который захочешь. — Каминари вытянул руки перед собой. — Я все еще Денки Каминари. Я все еще твой друг. Я честно отвечу на все, что ты спросишь, и не бойся спрашивать все, что захочешь. Я не причиню тебе вреда. — Он нервно прикусил губу. До сих пор он отлично справлялся с поддержанием пассивного и спокойного фасада, но он был примерно так же напуган, как и Шинсо, хотя и по совершенно по другой причине. — Если ты все еще хочешь рассказать всем после того, как я тебе все объяснил… тогда я не могу тебя остановить. Просто… эм, я не пытаюсь переубедить тебя или что-то в этом роде, но если ты, эм, решишь раскрыть мою личность, то это все равно, что подписать мне смертный приговор. — Смертный приговор? — Шинсо нахмурился и сложил руки на коленях. Он все еще настороженно смотрел на Каминари, но больше не пятился в ужасе. Это было начало. — Что ты хочешь этим сказать? — За мою голову назначена награда, — спокойно ответил Каминари. — В последний раз, когда я проверял, сумма составляла почти семьсот миллионов долларов, но это было несколько месяцев назад. Я понятия не имею, насколько выросла цена с тех пор. — Награда? — Голос Шинсо был приглушенным, но болезненно заинтригованным. — Кем? Полиция? Почему я об этом не слышал? Разве не было бы эффективнее, если бы все знали об этом, чтобы у них было больше шансов найти тебя? — Нет, это не полиция. Насколько я знаю, я нераскрытый случай. — Каминари кисло улыбнулся, опустив глаза. — Я хорошо замел свои следы. — Золотые глаза встретились с фиолетовыми. — Награда была продана моими родителями на черном рынке. Почти каждый известный злодей знает об этом, но только несколько известных злодеев знают мою настоящую личность, а не только мой псевдоним. Один из тех немногих известных злодеев включает в себя Все за Одного, прямым подчиненным которого является Шигараки, который является лидером Лиги злодеев. — Так ты тот, кто несет ответственность за все нападения на UA? Каминари сморщил нос. — Я бы не сказал… ответственный. Они просто одержимые крипы, которые не хотят ничего, кроме денег, власти и либо убить меня, либо вернуть моим родителям. Я помогал минимизировать атаки и ущерб, сражаясь с ними, когда никто не смотрит, и используя себя в качестве приманки, чтобы увести их от моих одноклассников и школы, но я действительно ничего не могу сделать, кроме этого. Тем не менее, у меня есть два друга, которые присматривают за мной изнутри. Тога и Даби. Глаза Шинсо расширились. — Ты дружишь с людьми из Лиги злодеев?! Каминари торжественно кивнул. — Да. Мы выросли вместе, все в одном месте и все в одних и тех же ужасных условиях. Они не были… они были изначально не плохими люди. Тога не убивает никого, кто этого не заслуживает, и она помогает держать Даби в узде, когда он слишком много капризничает. Мы… — Каминари закусил губу, глядя на Шинсо и умоляя его понять. — Мы были просто детьми, Шинсо. Мы были детьми. — Дети… — Шинсо замолчал. — Подождите, большая часть информации мистера Аизавы о тебе была ужасно неточной, верно? Каминари кивнул. — Это верно. — Но было ли что-нибудь, что было на самом деле правдой? Что-нибудь, что на самом деле совпало с тем, что на самом деле произошло? Ох. Он знал, к чему клонит Шинсо, и не был уверен, что ему это нравится. — Да. — Он тихо подтвердил. — Мне было семь лет, когда я впервые начал официально убивать. Мне было почти три года, когда меня заставили начать тренироваться. — Хорошо, подожди. — Шинсо покачал головой, подняв руку. — Просто… объясни все. С самого начала. Я чувствую, что упускаю здесь что-то очень важное — Хорошо, эм. — Каминари прерывисто выдохнул. Он сжал пальцы в кулаки, ногти врезались в ладонь и оставили резкие маленькие вмятины. — Хорошо, итак, я родился в том, что в основном известно как преступный мир Японии. Это похоже на черный рынок, понимаешь? Меня постоянно окружали злодеи и все такое, так что моя жизнь была в основном «держись подальше от всех или умри». Ну, эм, мои родители, возможно, ты слышал о них, они Алый Убийца и Живая Проволока, так что. Моя жизнь была… сущим адом, если честно. — Это… — Шинсо поперхнулся ничем, застыв на месте. — Это твои родители? О-они… — Я знаю, они одни из самых разыскиваемых и опасных преступников на черном рынке. Я думаю, это у нас в семье, верно? — Он выдавил из себя смешок. Это было кисло, лишено какого-либо юмора или игривости, но ни один из них не прокомментировал это. — В любом случае, они, хм, — Он потянул за воротник своей рубашки, медленно стягивая ее через голову, пока вся его грудь не обнажилась. Он отвел глаза, почесывая затылок с видом, который граничил между застенчивостью и смущением. — Да. Это… случилось. — Черт возьми. — Шинсо приложил руку ко рту, широко раскрыв глаза и остекленев. — Т-твои родители сделали это с т-тобой? — Да. — Каминари издал смешок. — Все в порядке. Ты можешь прикоснуться к ним… если хочешь. Все в моем классе уже видели их в любом случае, так что… — Он пожал плечами, замолкая. — Они уже знают, что мои родители были… жестокими. — Жестокими. — Шинсо поперхнулся. Он невольно потянулся, пальцы слегка коснулись уродливого, обесцвеченного шрама, украшающего запястье Каминари, откуда он выкопал свой трекер много лет назад. — Каминари, жестокие даже не то слово… — Я знаю. — Блондин прервал его с нежной улыбкой, глаза были мягкими и затуманенными. Боже, прошло так много времени с тех пор, как ему было с кем поговорить об этом. Конечно, там был Незу, но это был Шинсо. — Это именно то, что думают мои одноклассники. Я, честно говоря, не уверен, как они купились на это, но они видели только немного моей кожи. Ты первый, кому я на самом деле показываю все, через что я прошел, так что… — Он указал вверх и вниз. — Прими все это. — Они сделали все это с тобой? — Голос Шинсо был не более чем испуганным шепотом. Его палец переместился к, по общему признанию, болезненному шраму, идущему от ключицы до пупка, который был сделан от довольно острого куска кнута. — Каминари, как ты… — Выжил? — Каминари закончил за него. — Я не знаю. Я думаю, это было просто моей повседневностью. Я привык к этому. — Он на мгновение закрыл глаза, прежде чем снова их открыть. — Я никогда по-настоящему не получал любви до UA. Я думал, это что-то только в сборниках рассказов и сказок. Я имею в виду, конечно, Тога и Даби были великолепны, но мы выросли в мире убей или будь убитым. Они не были самыми… любвеобильными людьми, понимаешь? — Он сделал глубокий вдох, осторожно убирая руку Шинсо. — Мои родители на самом деле не думали обо мне как о своем сыне. Я был скорее… их собственностью, чем-то, чем они владели. Им было все равно, что они сделали со мной или как сильно это ранило. — Черт возьми. — Шинсо вздохнул. — Каминари, мне так жаль, о боже. Как ты… — Он замолчал, не в силах сформулировать точно, что он хотел сказать. — Я даже не могу себе представить. — Да. — Он прочистил горло. — Хотите верьте, хотите нет, но большинство из них были результатом… обучения убийц и тому подобного. Мои родители… Шинсо, ты должен понять, что мои родители не были хорошими людьми. Они затянули меня во все это, они заставляли меня, я клянусь. Он сделал глубокий вдох, безуспешно пытаясь унять отчаянно бьющееся сердце. — Они начали мучить меня с трехлетнего возраста, морили голодом и обезвоживали до смерти, а затем заставляли меня делать все это снова. Они бросали меня посреди дикой природы, не заботясь о том, выживу ли я и вернусь к ним или умру, они часами резали мою кожу и заставляли меня истекать кровью, они били меня током тысячу раз, чтобы я мог создать сопротивление к моей причуде, они заставили пятилетнего меня выступить против самых могущественных злодеев в преступном мире, а затем избивали меня до смерти, если я не выигрывал, они сжигали меня факелами, они держали меня под водой, пока я едва дышал, чтобы набраться выносливости, они застреливали меня в живот за то, что я недостаточно хорошо тренировался, просто… Шинсо, пожалуйста. У меня не было выбора. — Каминари… — Шинсо все еще выглядел неуверенным, но его решимость определенно ослабевала. Он неуверенно уставился в залитые слезами золотые радужки, и на этот раз Каминари не показывал эмоций или притворства. Это были искренние, отчаянные слезы в его глазах. Он искренне умолял, умолял Шинсо понять хотя бы часть того ужаса, который он все еще отказывался признать самому себе, через который он прошел. — Ты… ты убивал людей… — Я должен был! — Каминари задыхался от своих слов, голос сильно ломался, когда он изо всех сил пытался успокоиться. — Шинсо, я был ребенком, которому за один день пришлось вынести больше боли и страданий, чем большинству людей когда-либо приходилось за всю свою жизнь! Ты знаешь, насколько высока моя толерантность к боли? Я мог бы получить пулю в живот пять раз прямо сейчас, и я бы даже не вздрогнул! Ты хоть понимаешь, насколько это запутанно? Мне пятнадцать лет, чувак! Мне было три года, когда все это началось! Мне пришлось совершить убийство, чтобы мои родители не убили меня! Я сделал это, потому что мне промыли мозги! С каждым совершенным мной убийством и каждым миллионом долларов, которые мои родители получали с моей работы, все, на что я надеялся взамен, — это быть избавленным от одного-единственного пореза ножом или сеанса пыток. Получал ли я когда-нибудь это желание? Нет! Каминари теперь тяжело дышал, умоляя Шинсо понять его затруднительное положение и тот факт, что он не был плохим человеком. — Но ты мог бы… — Голос Шинсо дрогнул. — Ты не был… разве ты не самый опытный убийца в мире? Разве ты не мог просто… улизнуть? Или… убить их и покончил с этим…? — ШИНСО! — Каминари хлопнул рукой по земле, слезы теперь стекали по его лицу без признаков остановки. — Мне было ТРИ ГОДА. Мне ПРОМЫЛИ МОЗГИ. Я не знал, что, черт возьми, происходит, потому что я жил на черном рынке! Ты думаешь, я не пытался помешать своим родителям причинять мне боль и пренебрегать мной на грани смерти?! Ты думаешь, Я ХОТЕЛ, ЧТОБЫ МЕНЯ КАЖДЫЙ ДЕНЬ БЕЗЖАЛОСТНО ПЫТАЛИ, А ПОТОМ ЗАСТАВЛЯЛИ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ ПО НОЧАМ?! Шинсо неловко пошевелился. — Но разве ты не мог все еще… убить их или что-то в этом роде…? — Его голос звучал неуверенно, и это заставило кровь Каминари вскипеть. — Нет. — Он глубоко вздохнул и закрыл глаза. Его щеки были мокрыми, в глазах стояли слезы, и он все еще плакал без признаков остановки, но некоторые вещи просто не могли дождаться, пока он успокоится и успокоится. — Они не мои родители, Шинсо. Биологически, да, но они мои мучители. Они мои обидчики, и, насколько я понимаю, мои похитители. Это люди, которые отказывали мне в еде всякий раз, когда я так часто смотрел на них неправильно, и разрезали мою кожу только для того, чтобы услышать, как я кричу, пока не смогу больше, и «сделать меня сильнее». — Он поднял взгляд, чтобы встретиться с Шинсо. — Я… послушай, я окаменеваю от них. Они… как я не могу? Они делали со мной невыразимые вещи, Шинсо. Просто… посмотри на это с моей точки зрения, хорошо? Я был… Я был напуган. Я видел в них своих родителей, я не знал, что то, что они делали, было таким… бесчеловечным, я не знал, насколько они были чертовски больны, пока не попал в UA, хорошо? Шинсо нахмурился. — Но… — Я не плохой человек! — Тихо пробормотал Каминари. — Если ты собирался сделать какой-то бесцеремонный комментарий о том, как я убивал людей, то не делай этого. Хочешь знать, что случилось, когда я в первый раз отказался кого-то убивать? — Он не стал дожидаться ответа. «Я был подвешен на три дня без еды и воды, и мне просверлили дыру в животе, потому что я, блядь, кричал на них, что больше не собираюсь убивать! — Он указал на уродливое обесцвеченное пятно кожи прямо над пупком, все еще красное, сырое и болезненное. — Они оставили меня истекать кровью на несколько дней, Шинсо. Единственная причина, по которой я выжил, заключалась в том, что Тога помогла залатать меня, и мы нашли целителя, который был достаточно любезен, чтобы впустить заблудившегося, избитого и измученого маленького мальчика. Мне было девять! И я так привык к подобным вещам в тот момент, что это даже не ощущалось! Я даже не плакал! — Каминари… — У меня не было выбора. — Если Каминари не умолял раньше, он точно умолял сейчас. — Шинсо, пожалуйста. Ты должен понять, что я сделал все, что мог. Если я не убивал, меня пытали до смерти. Если я пытался убежать и потерпел неудачу, меня бросали в темную комнату на несколько дней без еды, без воды и с ножами, воткнутыми в ноги. Если бы я попытался напасть на своих родителей, что я пытался однажды… — Он остановился, подавившись собственными словами. — Они убивали меня. Они разрезали меня, сожгли мою кожу до хрустящей корочки, а затем били меня током, пока мое сердце снова не забилось, просто чтобы они могли сделать это снова. — Он тяжело сглотнул. — Я был ребенком, Шинсо. Я был гребаным ребенком! Я все еще такой! В комнате было тихо, если не считать затрудненного дыхания Каминари. — Итак… — Голос Шинсо был тихим. Мягким. — Как ты… сбежал? Каминари чуть не рухнул от облегчения. Шинсо понял. — Когда мне было тринадцать, я был сыт по горло. Я ненавидел убийства, я ненавидел злодейство, и больше всего я ненавидел своих родителей. Я пытался сбежать еще один раз до этого, когда мне было девять лет, и меня поймали. Но в тот раз у меня был Даби, который помог мне выбраться из моей ужасной ситуации. Даби сыграл довольно большую роль в укреплении моей храбрости и помог мне выбраться. Я уверен, что Тога бы тоже, но она… исчезла за два года до моего побега. Я даже не знал, что она жива, пока не столкнулся с ней и не узнал, что она член Лиги. Он сглотнул, переводя дыхание и тонко оценивая реакцию Шинсо. Он был нейтрален. Пассивный. Задумчивый. — Меня послали на задание, и я смог проскользнуть под радаром головорезов, которых мои родители послали следить за мной, и сбежать на поверхность. Там я откопал маячок, который мои родители встроили в меня. — Он указал на темное пятно на своем запястье, к которому Шинсо прикасался за несколько минут до этого. — Нож не был стерилизован, и его было довольно сложно вытащить, но я это сделал. Именно из-за этого моячка я попался в первый раз, так что это было очень важно. Как только я снял его, все, что мне нужно было сделать, это залатать запястье, пока рана не заразилась, и спрятаться. — Он натянуто улыбнулся. — Я был на улицах, пока не добрался до UA. — Два года? — Шинсо пробормотал. — Правда? И никто не поймал тебя? Каминари пожал плечами. — Мои родители проводили тайную операцию. Я даже не думаю, что они поняли, что я пропал, пока злодеи, которые преследовали меня, не оказались мертвыми. Никто, кроме нескольких избранных, не знает моей истинной личности. Все, кто знает, что Денки Каминари Голден, либо мертвы, либо одни из высших злодеев в иерархии, либо директор Незу, либо ты. — Он легким жестом указал на Шинсо. — Я действительно не знаю, что произошло, но мои родители выпустили хит только для Голдена, а не Денки Каминари. Насколько известно большинству сообщества злодеев, Голден просто исчез с лица земли. Никто в подполье не знал, как я выгляжу, и даже если они видели меня мимоходом или что-то в этом роде, мое лицо обычно было в крови и синяках, пока оно не становилось… неузнаваемым. Итак, по сути, единственные люди, которые охотились за мной два года назад и которые охотятся за мной сейчас — это несколько сверхмощных злодеев, которые на самом деле знают, кто я и как я выгляжу. Вот почему я смог участвовать в Спортивном фестивале и все такое, и мое лицо появилось на телевидении. — Но если твои родители наблюдали, почему они не пришли за тобой? Каминари только пожал плечами на это. — Честно говоря, я не совсем уверен. Я думаю, они не из тех, кто пачкает руки. Насколько мне известно, Лига злодеев делает это для них. Последовало долгое молчание. — Ты убил кого-нибудь с тех пор, как сбежал? — Голос Шинсо был тихим. Не уверенный. Каминари на мгновение задумался. — Никого, кто этого бы не заслужил. — Что значит…? — Когда я был один на улицах, мне вроде как приходилось убивать любого, кто преследовал меня. Но все они были плохими людьми, не волнуйся. Я никогда не убивал невинных с тех пор, как сбежал, и даже тогда мои родители в основном поручали мне убивать людей, которые тоже были не совсем хорошими, так что… — Он пожал плечами, замолкая. — Да… — Хорошо. — Шинсо на мгновение замолчал. Каминари просто наблюдала за ним, не подталкивая, не давя, просто существуя в его присутствии. — Когда ты в последний раз убивал? — Примерно через месяц после инцидента с USJ. — Он ответил автоматически. — Это было в конце семестра, и я был на мели. Я имею в виду, это не совсем необычно для людей в этой школе, но у большинства из них, по крайней мере, достаточно денег, чтобы внести депозит, а затем их родители или родственники помогают по кампусу или помогают с внешкольными занятиями, чтобы компенсировать деньги, которые они не могут заплатить. У меня, очевидно, этого не было, поэтому я убил в последний раз за достаточно денег, чтобы прожить все три года в UA, а затем еще несколько лет, если когда-нибудь представится случай. — Увидев испуганный взгляд Шинсо, Каминари быстро покачал головой. — Это было не какое-то случайное предложение или что-то в этом роде. Я убил парня по имени Хисока. Ты знаешь, он активно участвовал в преступной группировке по торговле детьми, против него было более сотни обвинений в изнасиловании, супер плохой чувак и полный урод. — Так… что? — В голосе Шинсо не было ни горечи, ни особого дружелюбия, но тонкого признания, сквозившего в его тоне, было более чем достаточно, чтобы блондину захотелось подпрыгнуть от радости. — Теперь ты прячешься здесь? Залег на дно, пока наши учителя дают тебе уроки и особо подчеркивают тот факт, что у тебя самое большое количество убийств, когда-либо зарегистрированных? — Да. — Каминари кивнул. Не было смысла отрицать правду, особенно если он уже выложил все, что было важно для него в первую очередь. — Честно говоря, вся информация, которую Аизава имеет обо мне, ужасно неточна. Он думает, что я девушка. — Ты довольно худой. — Спасибо? — Каминари улыбнулся. Шинсо вернул это, пусть и неохотно. — Послушай, Шинсо, я клянусь тебе, я не плохой человек. Я приехал в UA, чтобы избежать ада, через который я прошел, и это сработало. Я завел здесь дружеские отношения, дружеские отношения с тобой и всеми остальными. За то время, что я здесь, я получил больше любви, чем за всю свою жизнь! Я… Шинсо, я не могу потерять все это. Это единственная хорошая вещь, которая когда-либо случалась со мной в моей несчастной жизни. Вы все — единственное, что на самом деле дало моему существованию цель. — И этой целью будет …? — Голос Шинсо был неуверенным, но тревожным. Его глаза были мягкими, почти ласковыми, но все же в них было что-то недоброе. Это было нормально. Это было более чем нормально. По крайней мере, он не кричал ему в лицо и не называл его монстром за все ужасные вещи, которые он совершил в своей жизни. Пока он этого не делал, пока он проявлял минимальное одобрение, с Каминари все будет в порядке. — Защищать всех вас, — Каминари подчеркнул последнее слово, было ли это намеренно или потому, что он задыхался, он не знал. — Шинсо, я все еще отказываю себе в еде и воде целыми днями. Я по-прежнему неделями не сплю и тренирую свои навыки глубокой ночью, пока остальные из вас спят. Я бегу несколько миль подряд, пока меня не стошнит, чтобы поддерживать свою выносливость. Я все еще… Я причиняю себе боль не потому, что хочу, а потому, что мне нужно, чтобы сохранить свои навыки и способности как можно лучше, чтобы я мог защитить всех вас. Широко раскрытые фиолетовые глаза встретились с влажными золотистыми. — Смотри. — Каминари прерывисто выдохнул. — Ты можешь добиться моего исключения, ты можешь ненавидеть меня, ты можешь думать, что я ужасный человек, который заслужил смерть, мне все равно. Просто, пожалуйста, пожалуйста, не отнимай у меня то, что действительно делает меня счастливым в этой адской дыре под названием жизнь. Я мучаю себя, чтобы защитить людей, которых я люблю, и если ты расскажешь им всем, а они возненавидят меня, тогда я не смогу… — Он остановился, задыхаясь от собственных слов. — Шинсо, пожалуйста. В комнате было тихо, если не считать затрудненного дыхания Каминари. Затем, медленно, обдуманно, Шинсо раскрыл свои объятия. — Иди сюда. И впервые за долгое время Каминари позволил себе разрыдаться.

***

— Ты в порядке. — Шинсо не знал, как долго он держал Каминари, пока тот плакал, рассеянно рисуя пальцами узоры на его изуродованной коже, поскольку его рубашка была пропитана слезами старшего. — Все в порядке. Это…все в порядке, я не ненавижу тебя, я никому не собираюсь рассказывать. Утешение людей не было сильной стороной Шинсо, но он прилагал усилия, и это было то, что имело значение. Даже если его слов было недостаточно, чтобы уменьшить нервный срыв Каминари, он был более чем доволен тем, что позволил ему рыдать в своих объятиях столько, сколько ему заблагорассудится, потому что, судя по всему, сегодня был первый день за долгое время, когда он позволил себе поплакать. Была ли эта ситуация запутанной? Да, несомненно. Было ли это прекрасным примером моральной двусмысленности? Абсолютно. Не было четкого способа сделать это, не было очевидного решения относительно того, что Шинсо должен делать со всем этим беспорядком эмоций, признаний и умопомрачительных секретов. Это было намного сложнее, чем просто черно-белая симуляция, где можно было легко увидеть грань между добром и злом. Это была многослойная история, которую, как знал Шинсо, он никогда не сможет понять в полной мере, если не испытает на себе. По общему признанию, он был довольно сдержан по отношению к Каминари, когда тот впервые прошептал ему на ухо свои самые большие секреты. Как можно винить его? Его друг был убийцей, черт возьми. У него было самое высокое количество убийств в мире по статистике Аизавы и еще выше по его собственной. Когда Каминари швырнул его в лифт и закрыл двери, Шинсо искренне подумал, что для него это конец, что его хладнокровно убьют, не сказав, каким путем он пойдет. Удивительно, но, несмотря на его опасения и ужас, он не использовал свою причуду, чтобы сказать Каминари уйти. Но затем вся эта история выплеснулась из Каминари, как водопад, и стало гораздо более очевидным, что грань между добром и злом была гораздо более размытой и поддающейся интерпретации, чем он изначально думал. Шрамы, навсегда отмечающие бледную, фарфоровую кожу Каминари, были достаточным доказательством этого. Каминари убивал людей? ДА. Хотел ли он этого? Абсолютно нет. Он совершенно ясно дал это понять на протяжении всего их разговора, даже когда Шинсо был недалеким мудаком и обвинял его в том, что он не пытался выбраться из своей ужасной ситуации, что, кстати, заставило его хотеть ударить себя пятнадцать минут назад, потому что, черт возьми, это было? Это был Каминари. Это был парень, который делал все, что в его силах, чтобы окружающие его люди чувствовали себя любимыми и заботливыми, и всегда считал своей миссией скрасить день каждого. И, как оказалось, он поставил своей миссией в одиночку защищать каждого из них. Самоотверженный, самоотверженный ублюдок. Не говоря уже о том, что, судя по всему, родители Каминари никогда не заставляли его убивать невинных людей. По тому, как он сформулировал вещи, Шинсо мог сделать вывод, что его родители очень тщательно выбирали убийства, что означало, что они либо заставляли своего сына убивать людей ради личной выгоды, либо брали на работу за деньги. В любом случае, ни один невинный человек не получил бы награду за свою голову или не поссорился бы с двумя самыми могущественными преступниками в Японии. Итак, Каминари в юности, в детстве, которое было жестоко отнято у него в возрасте двух или трех лет, в основном убивал преступников и людей, которые занимались незаконными делами. Конечно, смерть была жестоким и необычным наказанием для любого, и, конечно, возможно, некоторые из упомянутых преступников, которых он убил, были всего лишь торговцами наркотиками или кем-то в этом роде и не заслуживали этого, но он не был бессмысленным серийным убийцей, убивающим ради развлечения, и ему не нравилось это делать. Его заставляли, пытали, жестоко избивали, унижали и обучали, пока его родители не смогли полностью контролировать его. С таким же успехом ему могли промыть мозги. Шинсо не мог… он не мог даже представить, что пройдет хотя бы четверть того, с чем пришлось столкнуться Каминари. Это было чудо, что мальчик вообще мог вставать с постели по утрам, несмотря на всю эту неоспоримую травму, давящую на него, не говоря уже о том, чтобы тратить всю свою энергию на то, чтобы заставлять своих одноклассников и друзей улыбаться и смеяться каждый день. — Я не хотел этого делать, — пробормотал Каминари ему в грудь мягким, тихим и таким уязвимым голосом. — Пожалуйста, Шинсо. Я клянусь тебе. И, клянусь богом, если это не было самым честным, искренним и искренним признанием, которое он когда-либо слышал. — Я знаю, — прошептал Шинсо в ответ. Он снова прижал голову Каминари к своей шее. — Я знаю. Все в порядке, пожалуйста, перестань плакать. Во всем виноваты твои родители, а не ты. Ты жертва, а не психопат. Все в порядке. — Спасибо. — Облегчение в голосе Каминари было непонятным. — Спасибо, спасибо, спасибо. Это значит для меня все. Шинсо просто кивнул, тень улыбки появилась на его губах. — И эй, это довольно круто, правда? Я имею в виду, ты, вероятно, мог бы уничтожить всю школу с завязанными глазами и одной рукой, связанной за спиной. Я прав? — Да. — Каминари влажно рассмеялся. — Мои навыки и способности были единственными хорошими вещами, которые достались мне от моих родителей, даже если их было адом достичь. — Он вытер глаза тыльной стороной ладони. — Прости, это глупо. Я даже не знаю, почему я плачу. Шинсо моргнул. — Каминари, если кто и заслуживает слез, так это ты. Блондин пожал плечами. — Я не знаю. Я вроде как… нечувствителен ко всему этому. На самом деле меня это не так уж сильно беспокоит. — Он отвел взгляд в другой конец комнаты. — Я думаю, что больше всего на свете я боялся, что ты возненавидишь меня и расскажешь всем. — Он немного сдвинулся, отстраняясь от захвата Шинсо, но не сильно. — Я просто не хочу, чтобы вы, ребята, думали обо мне как об ужасном хладнокровном убийце, понимаете? Я имею в виду, мне все равно, думают ли обо мне так случайные прохожие или злодеи, но вы, ребята, мои друзья, понимаете? — Да. — Шинсо на мгновение замолчал. — Мне жаль, что я был таким… непонимающим раньше, и мне жаль, что я заставил тебя раскрыть это. Каминари фыркнул. — Все в порядке. Я не могу винить тебя за то, что ты немного волнуешься. Я имею в виду, когда я впервые рассказал тебе, то, как я это сформулировал, я выглядел как кровожадный психопат, который убивает ради забавы или чего-то в этом роде. — Он слегка улыбнулся. — И секреты от твоей причуды… да, может быть, не задавай этот вопрос другим людям? Но, похоже, кто-то все равно должен был скоро узнать. Я просто рад, что это был ты. Я… Я долгое время не мог ни с кем поговорить обо всем этом. Шинсо моргнул. — А как же Незу? Разве он не знает? — Да, но… Я имею в виду, да, но я действительно не углублялся в этом с ним. Мне не нужно было объяснять ему все так, как я объяснил тебе. Он уже знал мою ситуацию и тот факт, что я был вынужден делать то, что должен был делать, чтобы выжить. — Подожди, он знал? — Да. — Каминари беспечно пожал плечами. — Я думаю, он умен. Кто знает. На сегодня уже было раскрыто достаточно личностей. Ему не нужно было раскрывать еще одного убийцу и делать весь этот беспорядок еще более запутанным и сложным, чем он уже был. — Ты когда-нибудь расскажешь кому-нибудь еще о своей личности? — Тихо спросил Шинсо через мгновение. — Я имею в виду, ты будешь с нами в течение следующих двух лет. Каминари поджал губы и покачал головой. — Я бы предпочел не делать этого, но… Я не знаю. Было бы идеально закончить школу так, чтобы никто об этом не догадался, но, основываясь на том, что произошло сегодня… — Он беспомощно указал на Шинсо. — Это может в значительной степени измениться в любой момент. Но эй! — Он заметно просветлел. Было бы забавно, как быстро он превратился из спокойного и подавленного в веселого и жизнерадостного, если бы на его щеках не было старых следов от слез. — По крайней мере, у меня есть ты, чтобы прикрыть меня, верно? И теперь у меня есть кто-то, кому я могу рассказать все ужасные истории из моего детства! Разве это не круто? Несмотря на все, Шинсо слегка улыбнулся. — Да. Потрясающе.

***