The Inside Story

— Угх, наконец-то закончил. Чонгук откидывается на своем стуле, со стоном вытягивая руки над головой. Он чувствует приятный хруст в спине, когда позвоночник выпускает напряжение, накопившееся от долгого сидения в одной позе. Эта статья действительно заставила его поднапрячься. Он не может дождаться, чтобы наконец отправить ее редактору и забыть о ней, как о страшном сне. Руки падают по бокам, и он разминает несколько раз плечи, после чего встает из-за стола, беря пустую чашку и идя через офис в сторону кофемашины, чтобы сделать себе уже третий кофе за это утро. — Доброе утро! — громко пропевает Намджун, по-дружески хлопая его по спине. — Хен, пожалуйста, — ворчит Чонгук, ставя чашку в кофемашину и нажимая на кнопку заваривания; воздух наполняется теплым ароматом кофе, — еще слишком рано. — Уже полдвенадцатого, Чонгук-а, — Намджун усмехается и облокачивается на столешницу, весело за ним наблюдая. — Выглядишь как дерьмо. Я говорил тебе не пить ту последнюю бутылку соджу. — Ни о чем не жалею, — лжет Чонгук, отпивая горячей горькой жидкости, желая, чтобы кофеин быстрее сделал свое дело. Ему определенно не стоило пить ту последнюю бутылку, но Ёну намекнул, что он не осилит три, а Чонгук никогда не отступал перед вызовом. И теперь расплачивается за это. — М-м, конечно, — не убежденно отвечает Намджун, — раз так, когда закончишь, босс хочет тебя видеть. — Угх, серьезно? — Чонгук стонет, уронив голову, из-за чего пара черных прядей спадает вперед. — Я надеялся, что буду весь день прятаться за столом и избегать любого общения. Он не сказал, зачем? — Не-а. — Информативно, спасибо, хен, — вздыхает Чонгук. — В любое время, Чонгук-и. Я всегда готов помочь, — с ухмылкой говорит Намджун. — Я удивлен, что ты вообще выходишь из его офиса. Разве теперь это не твой второй дом? — подкалывает Чонгук, наслаждаясь едва заметными изменениями в лице его хена. — Разве у Юнги-хена нет личного ассистента, который передавал бы его сообщения? — Есть, но тогда я бы не смог увидеть твою очаровательную похмельную физиономию с утра, — парирует Намджун, щипая Чонгука за щеку, а затем беря свой кофе, — в любом случае, меня ждет работа. Нужно закончить статью, иначе, если я пропущу дедлайн, босс не обрадуется. — Ну да, потому как нет ничего хуже, чем быть наказанным Юнги-хеном, — ухмыляется Чонгук, наслаждаясь тем, как смущается его друг. — Следи за языком, Чонгук-а. Или я принесу очень громкий колокол и буду звенеть им тебе в ухо. — Ну это уже слишком жестоко, — Чонгук прижимает руку к сердцу, разыгрывая обиду. Намджун смеется, покачивая головой. — А теперь серьезно, мне нужно дописать статью, а тебе нужно зайти в офис Юнги-хена. Постарайся не свалиться в обморок по дороге. — Хорошо, хен. Файтин! — окликает его Чонгук, когда тот уходит. Он по себе знает, как важно уложиться в дедлайн перед выпуском ежемесячного номера журнала. Однажды он уже испытал на себе весь гнев Юнги за пропущенные сроки… больше никогда. Чонгук пробегается рукой по волосам, пытаясь привести себя в более-менее опрятный вид, чтобы окружающие не могли сказать, что он бухал всю ночь и вот-вот свалится в обморок. На работе он забирает волосы назад, потому что они слишком отросли, чтобы подходить под офисный дресс-код. Но стричься в ближайшее время он не собирается, потому что они наконец-то достаточно отросли, чтобы забрать их в хвост. Бодро шагая по огромному офису открытой планировки к кабинету главного редактора, Мин Юнги, он проходит мимо больших постеров на стене с обложкой текущего номера GQ Korea. На ней изображен актер Чхве Ушик на черно-белом фоне с логотипом, слегка перекрывающим его линию волос. Огромные дисплеи каждый месяц сменяются новыми обложками, на каждом номере всегда самые известные звезды. Когда он проходит через офис, его приветствуют поклонами разные сотрудники. С тех пор как он получил награду за статью о жизни и достижениях иконы моды Пак Ёнхи, он, кажется, заработал уважение среди всего своего окружения, от друзей до незнакомцев. Статья принесла ему известность в литературных кругах, получила признание критиков и была распродана рекордным тиражом. И за нее его повысили в должности, за что он безмерно благодарен. С юных лет Чонгук хотел стать писателем и переехал из Пусана в Сеул, чтобы изучать журналистику в университете. Возможность влиять на людей своими текстами всегда будоражила его, становясь настоящей страстью. И так неожиданно прославившись благодаря одной статье, он все еще удивляется тому факту, что теперь его считают одной из крупных фигур в журналистике. Когда он наконец добирается до кабинета главного редактора, то даже не утруждается уведомить его ассистента, а просто костяшками стучит в дверь, прежде чем просунуть через нее голову. — Ты хотел меня видеть, хен? Юнги сидит за своим большим столом в кресле, наклонившись вперед, чтобы просмотреть разложенные перед ним в виде огромного коллажа статьи — страницы текста и фотографии для следующего выпуска. Он отрывает глаза от работы и взмахом руки приглашает Чонгука войти. — Чонгук-а, заходи. Присаживайся, — он жестом указывает на кресло напротив своего стола. Хотя в присутствии других людей они сохраняют определенный уровень профессионализма, но, оставшись наедине, тот, как правило, исчезает. Конечно, Юнги его начальник и технически один из самых крупных и уважаемых деятелей в индустрии. Но прежде всего он один из самых близких друзей Чонгука. Именно благодаря ему Чонгук смог получить работу в таком известном журнале и добиться такого большого прорыва в журналистике. Он всегда будет благодарен Юнги за все, что тот для него делает. Чонгук падает на стул, слегка морщась от боли в висках. — Это для меня? — спрашивает Юнги, глядя на чашку кофе в его руках. Чонгук опускает взгляд на кофе, а затем возвращает его на Юнги. — Хен, я, конечно, люблю тебя, но тебе придется вырывать его из моих холодных мертвых рук, — говорит он, обхватывая чашку рукой, словно защищая. — Ясно. Похмелье? — Юнги берет со стола два листа и, нахмурившись, меняет их местами. — Как догадался? — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы понять, когда ты перепил. Дай угадаю, это твой второй кофе? — он указывает на чашку в руке Чонгука. — Третий, вообще-то. Юнги просто усмехается, в раздумьях поднимая еще одну страницу, а затем печатая какие-то заметки на своем компьютере. Закончив, он разворачивается лицом к Чонгуку, складывая руки в замок на столе. — Итак, Чонгук-а, я полагаю, тебе интересно, зачем я тебя позвал. — Интересно. — Что ж, у меня для тебя есть интересное предложение. Как ты знаешь, твоя статья о Пак Ёнхи произвела фурор, и с тех пор другие твои статьи также пользуются успехом. Ты определенно заработал себе репутацию, — Юнги гордо ему улыбается, и Чонгук краснеет. — Ах, спасибо, хен, — неловко говорит он, взъерошивая волосы на затылке, — я все еще думаю, что мог бы и лучше. — Ты всегда так говоришь, — усмехается Юнги, покачивая головой. — В таком случае, это может стать твоим шансом. Чонгук сконфуженно наклоняет голову. — Пак Ёнхи недавно связалась со мной. Она хочет заказать еще одну статью и хочет, чтобы ее написал именно ты. Она обговорила со мною идею, и мне понравилось. Очень. Так что я бы хотел, чтобы ты взялся за нее. Это будет шестистраничный разворот, дополненный фотосессией для июльского выпуска, который выйдет через два месяца. Чонгук выпрямляется на стуле, рот распахнут в шоке. Его статья о Пак Ёнхи была всего лишь на четыре страницы. Получить такую огромную часть в журнале — удивительная привилегия, которая едва не лишает его дара речи. — …Шесть страниц? — он шокированно спрашивает. — Да. Это будет почти как твоя прошлая статья, просто немного больше. Ты будешь наблюдать за ее внуком в течение двух месяцев, чтобы собрать всю нужную тебе информацию. Статья будет опубликована вместе с фотосессией и станет обложкой этого месяца. Что думаешь? Сделаешь это? — Черт… да! Конечно, сделаю. Вау, хен, это просто… вау. — Отлично, тогда договорились, — Юнги улыбается. — Кажется, Пак Ёнхи стала твоим фанатом. — Это сумасшествие, — выдыхает Чонгук. — Так о чем будет статья? Юнги на секунду замирает, остановившись на неопределенном ответе: — Пак Ёнхи тебе обо всем расскажет. Она желает встретиться с тобой завтра в час тридцать, чтобы обсудить детали. — Хорошо… — Чонгук кивает, мысленно расчищая расписание для встречи. Он провел много времени с Пак Ёнхи, пока писал о ней статью. Она была очень впечатляющей и довольно своеобразной личностью. Ее жизнь и достижения многому его научили, поэтому он уверен, что у нее будет отличная тема для статьи. — Идеально, — Юнги удовлетворенно улыбается, снова глядя на бумаги на своем столе, — у меня есть предчувствие, что эта статья превзойдет все остальные. Не подведи меня, Чонгук-а.

____

Чонгук прибывает к зданию Park Conglomerates на пятнадцать минут раньше запланированного времени. В прошлом он быстро усвоил, что на встречи важно приезжать заранее, но не слишком. Пятнадцать минут до установленного времени были словно негласным соглашением, которое устраивало всех участников и оставляло хорошее впечатление о вас, показывая вашу профессиональность, но не излишнюю усердность. Выходя из такси на оживленную улицу Каннам, Чонгук поправляет свой костюм и поднимает взгляд на возвышающееся над ним огромное здание, щурясь от яркого солнечного света, что отражается от стеклянного фасада. Оно современное, как и все здания, выстроенные на улицах столичного Каннама. Здание слегка изогнутое, стекло создает впечатление мягких линий, а дизайн хорошо известного архитектора выделяет его на фоне более простых строений. Очень подходящий дизайн для бывшей актрисы, иконы моды и бизнес-леди. Чонгук вливается в толпу сотрудников, вероятно, только возвращающихся с обеденного перерыва, готовых продолжить работу. Люди, направляющиеся в Park Conglomerates, одеты по всем стандартам в дорогие дизайнерские костюмы и платья, говорящие Чонгуку, что многие из них потратились не только на свои наряды, но также и лица. Он уже бывал здесь однажды, в начале года, когда встречался с Пак Ёнхи, чтобы обсудить ее статью, и одет он был, очень мягко сказать, не подстать. С тех пор Чонгук твердо решил больше не повторять эту ошибку. Учитывая, что он встречается с крупной фигурой в сфере моды, чья компания специализируется на фэшн-индустрии, Чонгук, чтобы соответствовать, надел свой лучший костюм — темно-серый от Том Форд, укороченный на щиколотках, — и пару лоферов от Прада. Его длинные волосы были уложены назад, на лицо спадала только одна прядь. Этим утром, собираясь в своей уютной квартирке в Итэвоне, Чонгук на самом деле задумался, не переборщил ли он, думая, что оделся слишком вычурно. Но, оглядываясь сейчас вокруг, он прекрасно вписывается. Работники снуют туда-сюда через огромные двери, словно пчелы из улья, и Чонгук следует за потоком людей, проходя в большой вестибюль. Он проходит дальше, поднимая взгляд на гигантскую хрустальную люстру над ним, когда подходит к стойке регистрации. Не успевает он подойти к стойке, как его уже приветствует женщина с очень кошачьими чертами лица в элегантном черном платье, сочетающимся с ее длинным, прилизанным черным хвостом. — Чон Чонгук-ши? — Да, это я. — Добро пожаловать в Park Conglomerates. Пак Ёнхи вас ожидает, — она улыбается натянутой, но вежливой улыбкой, говорящей Чонгуку, что эта женщина строго придерживается своего расписания. — Пожалуйста, пройдите за мной. Чонгук следует за ней по белому мраморному полу к личному лифту, которым, как он помнит, он пользовался и в прошлый раз. Он расположен в стороне, отдельно от основных, и загорожен охранником, который кланяется, когда они подходят, и позволяет им пройти. Черные двери открывают полностью зеркальный интерьер, давая Чонгуку шанс в последний раз проверить свой внешний вид. Двери за ними беззвучно закрываются, и ассистентка нажимает единственную кнопку, которая направляет их прямиком на последний этаж. Выйдя из лифта, Чонгук вспоминает, что это жилой этаж. Справа от них дверь ведет в квартиру, а коридор — прямиком в офис. Многие владельцы подобных зданий тоже имели в них свои квартиры в дополнение к их уже имеющемуся огромному загородному дому. За пару считанных поворотов он оказывается у офиса Пак Ёнхи. Прежде чем пропустить его, ассистентка стучит в дверь и сообщает о его прибытии. Пак Ёнхи — женщина с определенно дорогим вкусом. Ее кабинет большой и роскошный, так же как вестибюль и лифт. Мраморный пол покрывают различные мягкие ковры, дорогие украшения насыщенных цветов и разнообразие роскошных тканей украшают почти минималистичное помещение, а также богато украшенные лампы, и еще одна люстра поменьше висит на потолке. Из-за этого маленькая квартира Чонгука, заставленная книгами, растениями и старой мебелью, выглядит словно дыра в стене. — Здравствуйте, Чонгук-ши. Так рада снова вас увидеть, — она приветствует его с доброй улыбкой, удобно расположившись на своем стильном бархатном диване темно-бирюзового цвета, стоящим напротив панорамного окна с видом на Каннам. Она одета в длинное темно-синее платье, ее седые волосы завязаны в элегантный пучок. Пальцы украшают кольца с драгоценными камнями, а на шее витиеватое колье. Миловидное лицо и стройная фигура делают ее намного моложе своих лет. За время работы над статьей он успел хорошо узнать ее, поэтому той тревожности, что была при первой встрече, он больше не испытывает. С самого начала она была к нему очень добра, так что Чонгук, с улыбкой поклонившись, чувствует, как в нем поселяется знакомое чувство спокойствия. — Как мило с вашей стороны снова пригласить меня. Как ваши дела? — он интересуется с улыбкой. — Все хорошо, спасибо. Мое здоровье сейчас в полном порядке, даже лучше, чем при нашей первой встрече. Пожалуйста, располагайтесь, — она указывает на точно такой же темно-синий диван напротив, между ними стоит кофейный столик. Чонгук проходит и садится, положив руки на колени в ожидании, когда она заговорит. — Чонгук-ши, как вы знаете, я безмерно благодарна за вашу статью обо мне. Честно признаться, она довела меня до слез, когда я прочитала ее. Это была чудесная, полная уважения работа, и я буду всегда ей дорожить. — Я очень рад это слышать, это действительно много для меня значит, спасибо, — благодарно кланяется Чонгук. Она мило улыбается и продолжает. — Я уверена, ваш главный редактор, Мин Юнги-ним, уже сообщил, что у меня есть кое-что на примете для вашей следующей статьи. — Да, но он не сказал, что именно. Он сказал, что вы поясните. — Ах, вот как, — она прочищает горло, — Чонгук-ши, я бы хотела, чтобы вы написали статью о моем внуке, Пак Чимине. Чонгук напрягается, пытаясь разобрать, что она только что сказала. Он старается держать лицо, но уверен, что черты его предательски дрогнули, выдавая недоверчивую гримасу. Пак Чимин? Топовый актер и корейская икона? Чонгук видел его лицо практически на каждом биллборде и обложках журналов. Он имеет огромную фан-базу и находится на вершине своей карьеры. В Корее нет ни одного человека, который бы не знал, кто такой Пак Чимин. Обычно Чонгук не упускает шанса написать статью о такой большой знаменитости, ведь он знает, что даже простое его появление на обложке журнала увеличит месячные продажи в десять раз. Но у Пак Чимина была ужасная репутация. Он известен как холодный, неприступный и высокомерный человек, незаинтересованный ни в ком, кроме себя. Чонгук слышал слухи о его отвратительном темпераменте, о том, как он срывается на сотрудников и окружающих людей. Он также прославленный бабник, оставляющий после себя лишь разбитые сердца. Его фанаты скажут вам, что он просто «недопонят», но все слухи и сотни негативных заголовков говорят об обратном. Он читал одну статью, которая описывала Пак Чимина как «самого неприятного человека, которого вы когда-либо встретите». И, судя по всему, он испытывает жгучую ненависть к прессе. Чонгук невольно чувствует, как от ужаса сводит живот. Как, черт возьми, он должен написать статью о ком-то подобном? Пак Ёнхи считывает его выражение лица и понимающе кивает, даже не спрашивая, о чем он думает, точно зная о чем. — Я уверена, вы слышали, что люди говорят о Чимине, — мягко говорит она. — Уверена, вы осведомлены о его репутации и о том, какие представления о нем сложились у людей. Но я могу вам пообещать, что мой внук — это нечто большее, чем кажется на первый взгляд, — она решительно смотрит на него, взгляд непоколебим. — Я хочу, чтобы люди увидели Чимина, которого вижу я. Не того злодея, которого они создали из собственной скуки и жажды драмы. Я хочу развеять все эти глупые слухи, хочу, чтобы вы показали миру настоящего Пак Чимина. Чонгук безучастно кивает, стараясь не выглядеть слишком ошеломленным. Настоящего Пак Чимина? Она его бабушка, естественно она будет считать, что он не такой. Возможно, она видит своего единственного внука сквозь розовые очки. При ней он, видимо, ведет себя наилучшим образом, чтобы получить больше денег на свой счет или зачем-то еще. Чонгук серьезно сомневается, что она права, а все остальные нет. Пак Чимин с большой вероятностью именно такой, как о нем говорят. Но что он может сделать? Сказать нет, я не буду это писать? Юнги уже неплохо так подставил его, согласившись на это. Эта встреча лишь формальность, чтобы объяснить, о чем будет статья. Если он развернется и откажется, то просто разрушит хорошие отношения с Ёнхи и Park Conglomerates, что будет не самым лучшим шагом для его карьеры, а еще повлияет на GQ в целом. Но провести с Пак Чимином целых два месяца? Чонгук оказался между молотом и наковальней. — Я пригласила и своего внука, — говорит Ёнхи, поглядывая на часы. — Он должен быть здесь в любую минуту… — стук в дверь эхом разносится по кабинету, и та же ассистентка просовывает голову в дверь и объявляет о прибытии Пак Чимина. Чонгук делает вдох, пытаясь успокоиться и ухватиться за что-то позитивное. Возможно, она права. Возможно, слухи о Чимине не правдивы. Возможно, он зайдет в кабинет с доброй улыбкой и объяснит, что все распространяемое о нем выдумано. Возможно, они хорошо поладят, и Чонгук сможет написать великолепную статью, которая откроет всем глаза. Но этого не происходит. Дверь открывается и заходит Пак Чимин. У Чонгука перехватывает дыхание от того, насколько тот красив. Его пепельный блонд мягко спадает на высокие скулы, челюсть сильная и очерченная, полные розовые губы идеально смотрятся на безупречной медовой коже. У него острый взгляд, который мог бы разрубить человека. На его ушах два деликатных серебряных колечка, с головы до ног он одет в черное — свободная шелковая рубашка с глубоким V-образным вырезом открывает вид на грудь, на ногах тесные кожаные джинсы и черные ботинки на каблуке. Чонгук знал, что он привлекателен. Он никогда не мог удержаться от повторного взгляда каждый раз, когда появлялась реклама с Чимином — на телевидении или рекламном щите во время прогулки. Он видел его фото в разные года, но ничто не сравнится с Чимином в реальной жизни. У него есть аура, которую не может полностью передать камера. Элегантность, но в то же время сила, которая сочится из него. Он просто сногсшибательный. Взгляд Чимина устремляется прямо на него, глаза слегка прищуриваются, и Чонгук чувствует себя пригвожденным к месту. Взгляд напряженный. Чонгук не из пугливых, но то, как на него смотрит Чимин, заставляет нервничать. Воздух встает поперек горла. — Хальмони, — Чимин поворачивается и приветствует свою бабушку вежливым поклоном. — Здравствуй, милый, — отвечает она, и Чонгук едва не сдерживает смешок, потому что в Пак Чимине нет ничего милого. Чимин, кажется, замечает это, фениксовые глаза снова замыкаются за нем, брови хмурятся. Чонгук быстро натягивает очень фальшивую улыбку, но Чимин только хмурится сильнее, видя его сквозь этот фасад. — Дорогой, проходи и присаживайся, — с любовью проговаривает Ёнхи, не замечая изменений. Чимин подчиняется своей бабушке, садясь на диван рядом с ней. Он скрещивает свои длинные ноги, немного опираясь на одну руку, другую положив на колено. Глаза Чонгука приковываются к его изящным пальцам, унизанным множеством серебряных колец, хорошо сочетающихся с его серьгами и тонкой цепочкой на шее, слегка поблескивающей на его коже. Чимин снова смотрит на него, наклоняя голову, словно оценивая его и не очень положительно. Чонгуку не нравится этот взгляд. Даже самую малость. Он быстро начинает ненавидеть этого невероятно красивого придурка. — Чимин, дорогой, это Чонгук. Он очень известный журналист из GQ Korea. Я уверена, ты слышал о нем. Чонгук движется, чтобы встать и приветственно поклониться, но Чимин не делает того же, оставаясь сидеть и продолжая смотреть на него тем же напряженным взглядом. — Нет, я так не думаю. Чонгук напрягается и садится обратно. Этот показной говнюк. Он не стесняется в выражениях, а они еще даже не обменялись словами. В прессе было фото, на котором Чимин читает его статью, так что Чонгук знает, что Чимин в курсе, кто он такой. Он просто хочет вывести его из себя. Играется с ним, как кошка с мышкой, и пытается по какой-то причине отпугнуть его. — Так, в чем дело? — Чимин спрашивает бабушку, взгляд метается на нее, а затем возвращается на Чонгука. — Зачем он здесь? — Чимин смотрит на него, словно кто-то в офис его бабушки пустил крысу, от которой нужно быстро и бесчеловечно избавиться. — Чонгук-ши написал такую замечательную статью обо мне для своего журнала, ну ты знаешь, которая, как ты сказал, была хорошо написана. Так что я попросила его написать одну и о тебе тоже. Она будет даже больше, чем моя, и сосредоточится на тебе, как на личности, а также на твоей карьере и достижениях. Я уже обсудила это с твоим менеджером, — ее голос слегка понижается, — и я поговорила об этом и с твоими родителями. Они думают, что это станет хорошей рекламой для тебя… если, конечно, все будет положительным, в чем я уверена, — она подчеркивает последнюю часть, поворачивая голову на Чонгука и с надеждой улыбаясь. Чонгук улыбается в ответ, кивая в знак согласия. Чимин напрягается, рука на колене немного сжимается. Перемена совсем небольшая, едва заметная трещина на фасаде, но Чонгук замечает ее, делая мысленную пометку. Чимин снова смотрит на него, сузив глаза и сжав руку на колене в кулак. — Нет, спасибо. Я не хочу, чтобы обо мне писали такую статью. — Чимин, дорогой, это пойдет тебе на пользу, — мягко говорит Ёнхи, — это шанс избавиться от этих глупых слухов, преследующих тебя на каждом шагу. Чонгук будет сопровождать тебя два месяца, узнает как следует, увидит все аспекты твоей жизни. Покажет людям настоящего тебя. Чимин садится прямее, натянутый как струна. — Ты будешь сопровождать меня? — он спрашивает Чонгука с испепеляющим взглядом. — Т-только во время рабочих часов, если тебе так будет удобнее… — Чонгук запинается на полуслове, отчасти от шока и страха, но также и от злости, кипящей в груди, из-за того, что Чимин так оскорблен перспективой того, что он будет писать о нем статью. Другие знаменитости бы выстроились в очередь за этой возможностью. — Я отказываюсь. Прости, хальмони. За мной и так без перерыва следуют папарацци, куда бы я ни пошел, стоит мне только выйти за порог. Мне не нужно, чтобы им дали разрешение преследовать меня и внутри. Папарацци? Профессионализм Чонгука надламывается, и он хмурит брови. Кого, черт возьми, Чимин назвал папарацци? Чонгук — журналист, писатель, и причем чертовски хороший. — Чимин-а, — Ёнхи говорит тихо, но серьезно. — Твой менеджер уже подписал контракт с GQ. У тебя будет фотосессия для обложки и официальное интервью с Чонгук-ши для июльского выпуска. Это не обсуждается. Начиная с этой недели, я ожидаю от тебя только вежливости и профессионализма. Покажи Чонгук-ши, каким добрым ты можешь быть. Чонгук с трудом подавляет еще один смешок. Добрым? Чимин вероятно даже значение этого слова не знает. Чимин замечает, как Чонгук на него смотрит, и внезапно поднимается, словно с него хватит. Он крепко сжимает и разжимает кулаки по бокам, его глаза перепрыгивают от бабушки к Чонгуку и обратно. — Я не хочу, чтобы обо мне писалась эта статья, — резко говорит он и снова поворачивает к Чонгуку, — тебе и твоему маленькому блокнотику лучше держаться от меня подальше. Я серьезно, — после этого он пулей вылетает из кабинета, захлопывая за собой дверь. И да, теперь официально Чонгук ненавидит Пак Чимина. Он не нравился ему даже до того, как они встретились, но теперь это — полномасштабный вихрь ненависти, прочно закрепленный. Он действительно настолько ужасен, как все и говорят. — Я прошу прощения за него, Чонгук-ши, — сожалеюще говорит Ёнхи, — у него очень негативное представление о СМИ в целом. Они никогда не были добры к нему. Пожалуйста, не держите на него зла, я уверена, он образумится. — Я понимаю, — Чонгук кивает, вставая. — Спасибо вам за эту возможность, для меня это честь, — он кланяется, стараясь изо всех сил улыбаться. Ёнхи улыбается ему в ответ, но в глазах ее читается грусть. — Чимину трудно находиться в центре внимания. Это превращает его в кого-то, кем он не является, не в глубине души. Просто будьте терпеливы с ним… Я уверена, вы увидите его настоящего к концу всего этого. — Я постараюсь, — говорит Чонгук, но внутри очень в этом сомневается.

____

Чонгук возвращается в офис в полной ярости. У водителя такси едва не случается сердечный приступ, когда Чонгук садится и рявкает нужный адрес. Прибыв в здание GQ, он летит прямиком в кабинет Юнги, не утруждаясь постучать, как врывается внутрь. Юнги сидит за своим столом и разговаривает по телефону. Он бросает на него один взгляд и быстро завершает разговор, выставив палец в воздух, говорящий подождать минутку. — Я перезвоню вам позже. Да. До свидания, — он кладет телефон и поворачивается к Чонгуку. — Чонгук-а, ты вернулся. — Серьезно, хен?! Гребаный Пак Чимин?! Ты мог бы и сказать мне! Юнги откидывается на спинку кресла, скрещивая руки на груди, выражение его лица говорит о том, что он ожидал подобной реакции. — Если бы я сказал тебе, ты бы не пошел на встречу с ней. — Естественно не пошел бы! Ты поставил меня в ситуацию, где я не мог отказать! Даже не говори мне не злиться. — Не буду. Но эта статья станет великолепным карьерным ходом, и ты это знаешь. Сейчас все считают тебя следующим большим писателем. Она поможет закрепить это. Ты профессионал… все будет в порядке. — Не будет ничего в порядке, хен! Этот парень полный кретин! — Чонгук-а, — голос Юнги становится серьезным, как всегда, когда он подбадривает его, — никто еще не получал подобной возможности с Пак Чимином. Все интервью, которые он дает, всегда одинаковые, на одну или две страницы, с теми же стандартными вопросами. Он никогда не делал ничего подобного. Эта статья станет прорывной. — Что ж, у меня как раз есть идеальный заголовок для твоей прорывной статьи, — он подрывается, разводя руки в воздухе, словно показывая название. — «Пак Чимин — высокомерный мудак!» — Чонгук-а, — предупреждает Юнги, нахмурившись. — Ой, тебе не нравится этот? У меня есть куча! «Показной засранец!» — Чонгук… — Своенравный онанист! — Чон… — Ветреный… — Чонгук! Чонгук сжимает челюсть, с фырком падая обратно на стул позади него и скрещивая руки. Они сидят в тишине какое-то время, после чего Юнги снова заговаривает. — Я уверен, он не настолько плох, как о нем рассказывают в слухах. Его бабушка, кажется, считает его действительно хорошим человеком. Тебе просто нужно получше узнать его. — Все бабушки считают, что их внуки ходят с нимбом над головой, — фыркает Чонгук. — Это работа бабушек. Она предвзята. В любом случае, я здесь не для того, чтобы узнавать его получше, я здесь, чтобы написать статью о нем. На этом все. — Как ты можешь написать статью о ком-то, кого не знаешь? — О, я уже могу придумать множество блестящего контента. Поверь мне, она попадет во все заголовки в индустрии. Юнги вздыхает, потирая переносицу. — Я вижу, что он уже успел чем-то тебя разозлить, но, пожалуйста, постарайся хотя бы сохранять профессионализм? Если не ради себя, то хотя бы ради блага журнала? Это влияет и на меня, понимаешь? Чонгук смягчается, пытаясь не поддаться своему нраву. Он делает глубокий вздох и кивает. — Ладно. Похоже, права голоса у меня нет, так что я попробую вести себя хорошо. — Хорошо. Это все, о чем я прошу, — говорит Юнги, пододвигая стул ближе к компьютеру, чтобы что-то напечатать. — Итак, у Пак Чимина главная роль в новой дораме «Мы встретились весной». Это романтическая дорама в больничном сеттинге… — Не вижу его в ром-коме, но продолжай, — Чонгук громко фыркает. — …Так вот, — продолжает Юнги, — следующие два месяца ты будешь находиться на съемочной площадке вместе с ним в течение всего рабочего дня. Я хочу, чтобы ты написал честную статью. О настоящем Пак Чимине за всеми этими ложными слухами. — Хорошо, я буду честным. Но если он мудак, я и напишу, что он мудак. — Справедливо. Просто дай ему шанс, ладно? — Ладно, — ворчит Чонгук, прикусывая щеку с внутренней стороны. — Кстати… он такой же красавчик в реальной жизни? — Юнги ухмыляется, подавшись вперед и уложив подбородок на ладонь. — Он просто чертовски сногсшибательный, меня от этого тошнит, — говорит Чонгук, сморщившись, — но поведение у него отвратительное. Это как, когда Урсула превратилась в ту миленькую девочку. Естественно, она красивая снаружи, но внутри она уродливая морская ведьма, которая хочет украсть людские души. Юнги прыскает, качая головой, и отмахивается от Чонгука. — Ты идиот. Сейчас иди домой и подготовь все, что тебе там нужно. Я буду тебе регулярно писать и звонить за обновлениями. Это важная статья для журнала, так что постарайся уложиться в срок. Чонгук кивает, встает и покидает офис. Если чем-то Юнги и увлечен, так это своим журналом. И Чонгук это уважает, ведь именно эта страсть заставила его работать на него. Он возвращается к своему столу и забирает ноутбук вместе с карманным диктофоном, блокнотом и его счастливой ручкой. По-видимому, в ближайшие два месяца он не собирается работать из офиса. Он бросает взгляд на суккулент, стоящий на письменном столе, и дует губы. Ему придется просить Намджуна позаботиться о нем в его отсутствие. Сложив все вещи в сумку для ноутбука, Чонгук перебрасывает ее через плечо и идет в сторону лифтов. Когда он нажимает на кнопку, рядом с ним нарисовывается Намджун. — Я слышал новости… мои поздравления! — И где повод для радости? Потому что я что-то его не вижу, — без энтузиазма проговаривает Чонгук, заходя в лифт. Намджун следует за ним внутрь, вставая рядом и ухмыляясь, потому что может читать Чонгука, как открытую книгу. Он и Юнги обладают этим умением, которое они используют с большим удовольствием. — Пак Чимин чертовски горячий, и даже не делай вид, будто ты так не думаешь. Я видел парней, которые тебе нравились. Пак Чимин как раз твой тип. Чонгук раздраженно фыркает, уже открывая рот, чтобы все отрицать, но кого он обманывает — Намджун сразу же поймет, что он лжет. — Да, вот только у него характер, как у гремлина, так что я не заинтересован, и неважно, насколько он великолепен, — бурчит он, поправляя сумку на плече. — К тому же, он даже не гей, — лифт замедляется и объявляет о прибытии на первый этаж, двери открываются в фойе. — Ага! Значит, ты признаешь, что он великолепный, — кричит ему вслед Намджун из лифта, не заботясь об испуганных работниках, пытающихся войти. — Я знал это! — Пока, хен, — Чонгук машет через плечо, когда двери снова закрываются. Он слышит, как Намджун гаркает от смеха, и сам не может удержаться от улыбки. По крайней мере, у него есть поддерживающие друзья, пусть и дразнящие. На улице он останавливает такси, забирается внутрь и диктует водителю адрес. У него есть машина, но в здании GQ ограничены парковочные места, так что обычно он просто берет такси. Он откидывается на спинку и смотрит на пролетающий мимо город, пока его везут домой в Итэвон. Чонгук просит водителя высадить его на центральной улице, чтобы взять кофе из своей любимой кофейни, находящейся в паре минут от его квартиры. Чонгук любит Итэвон. Хорошее отношение к неформальным личностям и лгбт-представителям, притаившееся на задворках, быстро помогло еще юному Чонгуку почувствовать себя принятым, когда он только начинал осознавать свою сексуальность. Когда он наконец начал получать приличную зарплату, то переехал из окраины Сеула в Итэвон, чтобы быть ближе к своим новым друзьям, включая Намджуна и Юнги, которые быстро подобрали его под свое крыло, когда одной ночью увидели его, входящего в бар, еще совсем молодого, с широкими глазами и большим любопытством. С тех пор он не может избавиться от этой пары. Поднявшись по бетонной лестнице на второй этаж в свою скромную квартиру, первое, что он делает, — поливает все свои цветы. Его квартира имеет атмосферу стиля бохо, будто там живет библиотекарь из семидесятых. В ней белые кремовые стены и чрезмерное количество растительности, подержанная деревянная мебель и книги, наваленные на каждой поверхности, от которых едва не ломится книжный шкаф. Есть также маленький аквариум с золотыми рыбками у стены, которых он кормит щепоткой специального корма. Чонгук обходит аквариум и распахивает балконные двери, позволяя воздуху и полуденному солнцу заполнить пространство. Но москитную сетку он оставляет закрытой, будь он проклят, если пропустит внутрь хоть одного комара. Он бредет в спальню и со стоном падает на кровать. Его комната не огромная, но достаточно большая, по центру стоит двуспальная кровать, опять же окруженная книгами и растениями. Выдвинув потрепанные антикварные ящики, он переодевается в растянутую футболку и спортивные штаны и завязывает волосы в неряшливый пучок. Чонгук шаркает назад в гостиную и плюхается на свой старый, но очень удобный диван, вытащив ноутбук и открыв его на коленях. Внезапно у него больше нет настроения продолжать работу, уже открытую во вкладках — разоблачение быстрой моды и ее влияния на углеродный след их страны и интервью с восходящим инди-режиссером — обе статьи, которые он попросил написать, что не имеют дедлайна. Вместо этого он открывает Naver, пальцы замирают на секунду, прежде чем напечатать «Пак Чимин» в поисковую строку. В тот же момент его экран заполняется фотографиями Чимина, снятые папарацци, когда он гуляет по улице, фотографии с красных дорожек, премий, профессиональных фотосессий, анфас снимки, фото с модельных контрактов, скриншоты сцен из дорам и фильмов. Продолжая листать, он видит фото Чимина ребенком, играющего в дорамах и появляющегося на развлекательных шоу, черты его лица похожи, но в то же время так отличаются, глаза и щеки были более круглыми и невинными, в комментариях говорят о том, какой он милый малыш-актер, и о том, как он похож на свою мать. Он кликает на одно из фото, где Чимину, должно быть, не больше четырех, и внизу появляется куча похожих фотографий, показывая его примерно того же возраста, иногда даже меньше. Черт. Как рано его запихнули в актерскую деятельность? На некоторых фото он выглядит максимум на три года. Чонгук открывает IMDB, пролистывая до самого первого появления на телевидении. Ему только-только исполнилось три, он появился на развлекательном шоу, в котором группа айдолов должна позаботиться о детях, как воспитатели в детском саду, — типичный фансервис, чтобы их фанаты могли представить своих кумиров в роли отцов. Даже тогда Чонгук видит, его загримировали — волосы завиты и на щеки добавлены румяна, чтобы он выглядел милее на камеру. Чонгук щелкает на несколько статей и выписывает некоторые факты о карьере Чимина, начиная с малых лет. Его семья поколениями была в центре внимания, его мать — известная актриса, а отец — чеболь. Он единственный ребенок. С детства посещал школу искусств. Похоже, карьерный путь Чимина был предписан ему еще до его рождения. В нижнем углу всплывает уведомление с почты от Юнги, и Чонгук быстро открывает его, подбирая под себя ноги и немного перестраиваясь на диване. Это расписание Чимина на следующие два месяца, для удобства помеченное цветами, и, боже, этот парень вообще отдыхает?! Чонгук думал, что это его график сумасшедший, но, по сравнению с Чимином, у него просто детский сад. Если не съемки, то ТВ-шоу, интервью или фотосессии. В письме также есть контактная информация менеджера Чимина и адрес студии, где снимается текущая дорама. Он быстро отправляет Юнги благодарность и возвращается на Naver. Пак Чимина сложно избегать на Naver’е, когда статья о нем почти моментально высвечивается в топе самых посещаемых. Он листает до самого конца, открывает еще несколько, в том числе и твиты, упоминающие Чимина. Такое ощущение, что его имя повсюду — к лучшему или худшему. Есть фотографии его, стоящего рядом с актрисой на съемочной площадке, скандальные заголовки о его новых романах, которые, похоже, для него норма. Всплывает очередной заголовок о его «склонности к жестокости» и «агрессивном характере». Чонгук хмурит брови, нажимая на размытое видео, очевидно снятое на телефон. Видео показывает, как Чимина практически задавливает толпа, пока тот покидает аэропорт. На нем надета маска, шапка натянута как можно ниже, пока ему в лицо суют камеры. Выкрики от папарацци и оры так называемых фанатов настолько громкие, что Чонгуку приходится убавить звук на своем ноутбуке. Охрана делает все возможное, чтобы огородить его, но огромная толпа подбирается настолько близко, что Чонгук чувствует удушение даже через экран. Видео запечатляет момент, когда Чимин срывается, с силой отпихивая огромную камеру, которую совали ему прямо в лицо, и выкрикивает что-то неразборчивое. Оператор удивленно отшатывается, роняя огромную и дорогостоящую камеру, от чего та разбивается на куски. Толпа в шоке отступает назад, фотографируя все произошедшее. Чимин отпрянул назад, поднимая руки, чтобы закрыть лицо, его плечи сжимаются, когда его крепко обхватывает молодой парень с белыми волосами, до этого идущий позади, и ведет в ожидающий их фургон. Толпа продолжает наседать на машину, словно из какого-то фильма про зомби-апокалипсис, отчаянно пытаясь сделать фото через тонированное стекло, пока фургон наконец не уезжает. На этом моменте видео обрывается. Твит, содержащий видео, гласит: «Жестокая вспышка Пак Чимина в сторону сотрудника прессы». — Это уже перебор, — бормочет себе под нос Чонгук, протягиваясь, чтобы включить лампу рядом с диваном. Он бы не назвал то, что сделал Чимин, жестоким. Честно, если бы кто-то подобным образом пихал ему камеру в лицо, он вероятно сделал бы то же самое. И на видео видно, что Чимин не намеренно разбил камеру. Это был всего лишь несчастный случай. Чонгук вздыхает и возвращается к расписанию Чимина — а теперь и своему — и видит, что на следующей неделе съемки будут проходить в студии на Сонсу-дон, где похоже снимается большинство сцен в помещении. Ехать от дома не так далеко, что очень облегчает Чонгука, и к тому же на территории есть парковка, следовательно он легко сможет добираться туда самостоятельно. Чонгук заказывает доставку на ужин и продолжает свои исследования, после наконец закрывая ноутбук, когда глаза начинают болеть. Он прыгает в душ, смывая весь стресс за день, и со стоном валится лицом вниз на кровать, из-за чего простынь сбивается вокруг него. Он еще немного ворочается, все еще раздраженный событиями дня. Со следующей недели начинаются два месяца сопровождения Пак Чимина, и он уже в ужасе.

____

Чонгук приезжает в понедельник в студию ровно в шесть утра, получает гостевой пропуск и парковочное место. Студия огромная, он не раз теряется по пути, но в конце концов находит суетную съемочную площадку, построенную под несколько локаций, — квартира, больница и офис. Постановки расположены полукругом с большими кинокамерами и звукозаписывающим оборудованием, выставленными посередине, чтобы облегчить съемочный процесс. Молодая и очень занятая девушка провела Чонгуку быструю экскурсию, он полагает, она здесь кто-то вроде стажера. На одном конце студии находятся производственные офисы и кафетерий, а на другом, прямо рядом с площадкой — гримерки. После того как ему показали, где находятся туалеты, Чонгук оказывается предоставлен сам себе, чему он, впрочем, совершенно не возражает. Это дает ему время как следует проснуться с помощью чертовски крепкого кофе из кафетерия. Он немного слоняется по местности, запоминая обстановку, а затем медленно возвращается на площадку. Идя по коридору, состоящему из гримерок, он останавливается напротив двери с золотой табличкой, где жирными черными буквами прописано: «Пак Чимин» и внизу название дорамы. Входить в гримерку до прибытия Чимина кажется неправильным, поэтому вместо этого он остается ждать у входа, попивая кофе и наблюдая, как мимо него бегает стафф, подготавливая все к рабочему дню. — Доброе утро всем! — щебечет голос из коридора, звучащий слишком радостно для такого часа. Чонгук поднимает взгляд, чтобы увидеть яркую копну белых волос, движущуюся в его сторону по оживленному коридору. Когда мужчина приближается, Чонгук сразу же узнает его из видео с аэропорта, человек, который быстро провел Чимина в фургон. У него веселое лицо, большая улыбка в форме сердца и почти заразительная энергия, с которой он приветствует всех проходящих мимо сотрудников. Одежда у него яркая и стильная и, Чонгук полагает, отражающая его характер. Парень открывает дверь в гримерную комнату Чимина, а затем останавливается и поворачивается, чтобы оглядеть Чонгука с ног до головы. Он задумывается на секунду и указывает на него со взглядом, словно только что что-то осознал. — Чон Чонгук? — Это я. — Вау, ты действительно пришел. Я впечатлен. — Эм… спасибо? Простите, а вы кто? — Ох! Прошу прощения за мою грубость, — смеется он. — Я Чон Хосок, приятно познакомиться. Личный стилист и визажист Чимина. В основном я просто слежу за ним и переодеваю, когда мне захочется. Очень веселая работа! — он оглядывается на коридор и возвращается к Чонгуку. — Хочешь зайти и присесть, пока ждешь Чимина? Он говорил по телефону в машине, когда я его оставил, так что он скоро должен быть здесь. — О, да, хорошо… спасибо. — Без проблем, — Хосок отвечает дружелюбной улыбкой, придерживая для него дверь. Чонгук признательно кланяется. Хосок кажется действительно хорошим человеком… как жаль, что ему приходится работать с Чимином. Чонгук присаживается на стул в стороне, обняв ладонями стаканчик с кофе и наблюдая за приготовлениями Хосока. Тот двигается быстро и точно — движения человека, который занимается своей работой не первый день. Он раскладывает косметику на туалетном столике, проверяя кисти, прежде чем положить их. — Кхм, — Чонгук прочищает горло, — пока я здесь, можно задать пару вопросов о твоей работе? — Это для твоей статьи? — Хосок поворачивается, чтобы взглянуть на него. — Возможно. Я могу использовать тебя в цитатах. Ты не против? — Ну, конечно, — он пожимает плечами, — а ты не против, что я работаю, пока ты спрашиваешь? — Конечно, — Чонгук достает свой диктофон, кладя его на маленький столик рядом с собой и нажимая кнопку записи. — Итак, как долго ты работаешь на Пак Чимина в качестве личного стилиста? — Хм-м, — Хосок задумывается, — прошло уже примерно шесть лет с тех пор, как он нанял меня официально. До этого я просто был его другом, который делал ему прически и давал советы по гардеробу, — он усмехается. — Вы не только коллеги, но и друзья? — Ох, да. Мы дружим с Чимином с детского сада. А еще мы делили комнату в общежитии школы искусств. Не будет преувеличением сказать, что мы лучшие друзья. — Лучшие друзья? Серьезно? — Чонгук чувствует, как у него отвисает челюсть. — Да, практически семья! Он мой маленький Чимин-и, — Хосок хихикает, вешая шелковую рубашку, и начинает отпаривать складки, от чего в воздух поднимаются клубы пара. — Я присматриваю за ним, а он за мной. Чонгук едва сдерживает шок на своем лице. Как так получилось, что такой дружелюбный человек, как Хосок, может быть лучшим другом буквально жнеца с косой, который ходит вокруг, пожирая души? Должно быть здесь какая-то ошибка, сбой в матрице. Чонгук выравнивает лицо и продолжает. — И… эм… как бы ты описал Пак Чимина, как человека? Какой он для тебя? — Он настоящий душка, — даже не задумывается Хосок. — Чимин так добр ко мне. Честно говоря, он в целом очень добрый человек, но он всегда был чересчур стеснительным. Он с детства много с этим боролся. Мне кажется, быть в центре внимания никогда не было его стезей. Думаю, из-за этого его часто не так понимают, и это очень грустно… В этот момент открывается дверь и заходит Пак Чимин. Его внешний вид отличается от того, что Чонгук увидел при первой встрече. Сейчас на нем обычная одежда — оверсайз худи, спортивные штаны и маска, натянутая на нос, которую он снимает при входе в комнату, показывая чистое от макияжа лицо. Где-то глубоко про себя Чонгук думает, что Чимин выглядит даже прекраснее без макияжа, но он быстро пресекает эту мысль, мысленно порицая себя за нее. Глаза Чимина мгновенно устремляются на Чонгука, брови хмурятся, когда на столе он видит записывающее устройство. — Чем, по-твоему, ты занимаешься? Чонгук смотрит на диктофон, неосознанно потянувшись убрать его со стола и опасливо положить себе на колени. Он не дешевый, и Чон не уверен, не бросится ли Чимин его сломать. Он видел, что произошло с тем оператором в аэропорте. — Доброе утро, Чимин-ши, — говорит Чонгук с натянутой улыбкой. — Я задал вопрос. — Он брал у меня интервью, — с энтузиазмом перебивает Хосок, с улыбкой подходя к Чимину. — Не волнуйся, я дал согласие. Это все так волнительно, разве нет? О тебе напишут статью. Чимин буравит Чонгука взглядом, сжимая кулаки. — Не знаю, что ты забыл в моей гримерке, но я уже сказал тебе, что не буду участвовать в этом. Чонгук знал, что Чимин не собирается облегчать ему задачу, но прошло буквально десять секунд, а он уже хочет домой. — Прости, Чимин-ши, но это не зависит ни от кого из нас, — он изо всех сил старается оставаться профессионалом; встает и натягивает улыбку, — контракт уже подписан между журналом и твоим менеджментом. Никто из нас ничего не может сделать. Так что, может, будем профессионалами? Чимин хмурится сильнее и, прищурив глаза, недоверчиво смотрит на Чонгука. — Почему ты разговаривал с Хоби-хеном? Я думал, твоя работа — наблюдать за мной? — Ну, — Чонгук переводит взгляд на Хосока, который все еще наполовину спрятан за спиной Чимина и наблюдает за их перепалкой, — Хосок-ши — часть твоей команды и твой близкий знакомый. Было бы неплохо получить от него цитату для статьи. Чимин свирепо смотрит на него и, отвернувшись, идет к креслу, садится в него и серьезно смотрит на Хосока в зеркало. — Не говори ему больше ни слова, хен, — предупреждает он. — Чимин-и… — Хосок вздыхает. — Он здесь, чтобы взять интервью у меня, так что он может говорить только со мной. Ему не нужно для этого преследовать и моих друзей. — Так ты позволишь мне взять у тебя небольшое интервью? — с надеждой спрашивает Чонгук. Если Чимин даст ему хотя бы что-то, с чем можно работать, это уже лучше, чем ничего. Остальную часть статьи он может дополнить своими наблюдениями со стороны в течение следующих двух месяцев. Его желудок снова сжимается при мысли о том, сколько времени ему придется провести здесь. О боже, это будут долгие два месяца. — Хорошо, — кивает Чимин. — Если так ты не будешь досаждать моим друзьям, спрашивай. Хосок приступает к макияжу Чимина, перебирая все необходимое на столе перед ними, пока Чимин снимает с себя толстовку, оставаясь в простой белой футболке с широким вырезом, открывающим вид на ключицы. Чонгук подтаскивает к нему стул, осторожно кладет диктофон на стол и смотрит на профиль Чимина. Тот отказывается смотреть на него и не отрывает взгляд от зеркала. Чонгук прочищает горло и думает обо всем, что изучил накануне вечером. — Кажется, вся Южная Корея знает тебя в лицо. Каково это — быть на пике популярности? — Нормально, — Чимин просто пожимает плечами. Чонгук ждет продолжения, но Чимин больше ничего не говорит, просто закрывает глаза, пока Хосок начинает наносить консилер на область вокруг глаз. — Эм… ладно… — Чонгук берет себя в руки. — Кто из актеров вдохновляет тебя? — Никто конкретный, — абсолютно безэмоционально. — Ясно, — Чонгук прикусывает щеку изнутри. — Что ты делаешь, чтобы вжиться в роль? — Читаю реплики. Чонгук сжимает челюсть, разочарование бурлит под его кожей. — А что насчет свободного времени? Сложно ли разделять работу и личную жизнь? — Нет. — Чимин-а, — Хосок нервно смеется, бросая взгляд на Чонгука, который становится все более раздраженным, — дай парню хоть что-нибудь. Чонгук продолжает, стараясь не дать Чимину понять, что он его достал. Хотя, тот все равно этого не увидит, потому что, блять, не смотрит на него. — Какая дорама или фильм, из тех над которыми ты работал, была твоей любимой? — Они все были хорошими. Чонгук чувствует, как растет его гнев. Весь его рабочий этикет готов испариться. — Есть ли кто-то, с кем бы ты хотел поработать в будущем? — Не особо. Вот и все. Чертов урод. Он знает, что они оба застряли в этой ситуации, но все равно отказывается сотрудничать? Отлично, если ему так хочется. Чонгук тоже умеет играть грязно. — Я заметил, что впервые ты появился на телевидении, когда тебе было три года. Ты на самом деле хотел стать актером или тебя к этому подтолкнули родители? Чимин заметно напрягается в своем кресле. Чонгука не волнует, задел ли он за живое, на самом деле он упивается этим, ведь наконец-то Чимин смотрит на него, пусть и взглядом, способным убить. — Прости? — Судя по твоему прошлому, похоже, что твоя мать — в молодости очень успешная актриса — подтолкнула тебя к этой карьере с ранних лет. Скажи мне, Чимин-ши, ты вообще хотел стать актером, или у тебя не было выбора? Чимин смотрит на него с отвращением, словно у него отросла вторая голова. — Я… ты… как ты смеешь? — руки туго стискиваются в кулаки, сжимаясь и разжимаясь. Чонгук заметил, что он часто так делает. Должно быть это его привычка, возможно, особенность характера. Но сейчас, однако, характер Чонгука может составить ему конкуренцию. — Чимин-и, успокойся, — шепчет Хосок, нежно поглаживая его по плечу. — Это одна из причин твоих жестоких срывов? Чимин резко встает, стул со скрипом отодвигается. Теперь он стоит напротив Чонгука, яростно на него глядя. — Я не жестокий. — Я видел пару видео в интернете, которые могли бы поспорить с этим, — невозмутимо заявляет Чонгук и кладет ногу на ногу, выдерживая взгляд Чимина. Пак слегка отшатывается — совсем незаметно, но Чонгук замечает. Говоря честно, на самом деле он не видел никаких видео, где Чимин был бы жестоким, только одно единственное из аэропорта, и любой мог бы сказать, что это произошло не нарочно, и тот парень заслужил. Но прямо сейчас это хорошее оружие. Он больше не сдерживается и чувствует, что наконец-то сможет вернуть Пак Чимина с небес на землю. — Я не жестокий, — повторяет Чимин, немного слабее. — Твоя репутация за «приступы ярости» с этим не согласится. — Это ложь… — Почему же, посмотри на себя сейчас. Чимин оглядывает свою оборонительную позу, как он почти нависает над Чонгуком, и отдергивается назад, опустив лицо. — Я-я… — Чимин-а, Чонгук-щи, я думаю будет лучше закончить на этом интервью, — влезает Хосок, пытаясь притянуть Чимина к себе. Чимин смотрит на все еще записывающий диктофон на столе. Он переводит взгляд на Чонгука, только подведенные глаза краснеют в уголках, наполненные предательством, словно Чонгук удачно обвел его вокруг пальца. — Ты собираешься написать об этом в статье, да? Чонгук не отвечает. — Я прав, да? Ты не хочешь писать статью, как моей бабушке, ты хочешь разорвать меня на куски, как и все остальные. «Пак Чимин — жестокий психопат!» — Чимин показывает заголовок в воздухе и саркастически смеется. — Ты ничем не отличаешься от этих кровососущих паразитов. Знаешь что? Напиши свою чертову статью, напиши ее как тебе, черт возьми, угодно. Это не первая плохая статья обо мне, и определенно не последняя. Чонгук пошатнулся от обвинения. Он встает, так что теперь их глаза на одном уровне, и наклоняется к Чимину, его щеки горят от злости. — Если бы ты просто вынул голову из задницы и позволил мне взять у тебя адекватное интервью, мне бы не пришлось опускаться так низко… Глаза Чимина на мгновение встречаются с Чонгуковыми, между ними что-то мелькает, прежде чем он отворачивается и качает головой, бросаясь к вешалке, где его ждет только что отпаренный костюм. — Все это, это интервью — что бы это ни было — окончено. Убирайся из моей гримерной. Мне нужно переодеться. — Чимин-а, — Хосок следует за ним, нежно растирая его руки. — Хэй, Чимин-и, давай все успокоимся, м-м? Я уверен, он не это имел в виду, — он оглядывается с сожалением на Чонгука. — Чонгук-ши, думаю, будет лучше, если ты уйдешь. Чонгуку не нужно повторять дважды. Он уже достаточно настрадался от того, во что превратилось это шоу. Он хватает свой диктофон со стола, нажимая на стоп и убирая его обратно в карман, и выходит из комнаты, плотно закрыв за собой дверь. Однако далеко он не уходит. Его работа все еще следовать за Чимином в течение двух месяцев, так что он шляется по площадке, ожидая, когда Чимин наконец-то выйдет из гримерки. Это занимает время, весь персонал уже закончил приготовления, ожидая его. Чонгук еще раз идет к гримеркам и замирает в коридоре, пока Чимин не решит удостоить всех своим присутствием. Через пару минут дверь открывается и выходит Хосок, задерживаясь, чтобы оглянуться и что-то сказать Чимину. Он не заметил, что Чонгук стоит здесь, и поэтому Чонгук видит, как Чимин трясущимися руками открывает баночку с таблетками, кладет пару себе в рот и запивает водой. Вы только посмотрите на это. Пак Чимин не только психопат, но еще и наркоман. Очередной пунктик, который Чонгук может вычеркнуть из списка. Хосок поворачивается, чтобы выйти из комнаты, его глаза расширяются, и рот формируется в небольшую «о», когда он видит стоящего перед ним Чонгука, который скрещивает руки на груди, опираясь на стену напротив комнаты. — Чонгук-ши, ты вернулся, — говорит Хосок, быстро прикрывая дверь и загораживая все происходящее внутри и Чимина. Хотя сейчас уже слишком поздно. Ему стоило сделать это тридцать секунд назад, когда Чимин рассыпал таблетки на туалетный столик. Чонгук не озвучивает эти мысли и просто вежливо улыбается. — Да. Не то чтобы я мог куда-то уйти, — он вздыхает, пробегаясь рукой по волосам. — Кажется, команда ждет только Чимина, он скоро выйдет? Хосок снова заглядывает в комнату, затем выходит, закрывая за собой дверь. Он берет Чонгука за руку и уводит его в сторону. Члены стаффа спешат мимо них, полностью занятые своими поручениями, которые обеспечивают бесперебойную работу производства каждый день. Хосок шагает ближе, говоря приглушенным голосом, чтобы никто их не услышал. — Послушай, насчет Чимина. Я знаю, вы двое начали не с той ноты. Возможно, твое мнение о нем сейчас не самое лучшее… — Чонгук почти фыркает, потому что это мягко сказано, — …но я был бы благодарен, если бы ты дал ему шанс. Чимин гораздо глубже, чем люди видят. Чонгук старается изо всех сил оставаться профессионалом и понимающе кивает, не желая быть грубым с парнем, который действительно кажется хорошим человеком. Может даже с человеком, с которым Чонгук может поладить, пока вынужден торчать с Чимином два чертовых месяца. — Чимину сложно общаться с прессой. Всегда было, — объясняет Хосок. — И в том, как он себя ведет, нет ничего личного. Я думаю, он просто воспринимает тебя как часть «злого медийного монстра», с которым ему приходится иметь дело почти каждый день. Пресса может быть действительно жестокой, так что Чимин научился быть таким же, даже если это не всегда оправданно. Это защитный механизм. Так что, пожалуйста, не пойми его неправильно, хорошо? Я постараюсь поговорить с ним, когда он успокоится. Чонгук снова кивает. Он может понять, когда знаменитость ведет себя сдержанно в присутствии прессы. Он может понять, когда речь идет о репортере, который гонится за тобой ради дешевого заголовка в утренней газете или папарацци, прячущихся в кустах, куда бы ты ни пошел, жадные до скандала. Но Чонгук здесь не за этим. Любая другая знаменитость ухватилась бы с руками и ногами за возможность опубликоваться в журнале GQ, и, по правде говоря, эта статья никогда не должна была быть плохой. Он здесь не за этим. — Я был бы признателен, если бы ты поговорил с ним, Хосок-ши. Спасибо. Я просто пытаюсь делать свою работу. Хосок снова растягивает свою улыбку в форме сердца, с облегчением откидывая назад светлые волосы, словно ему удалось обезвредить едва не взорвавшуюся у него перед носом бомбу. — Без проблем! Ты вроде бы хороший парень, и я знаю, что вы с Чимином обязательно поладите, если оба постараетесь. Если бы ты мог проявить к нему терпение, это бы очень помогло. — Конечно, — пожимает плечами Чонгук, — я постараюсь.

____

— Ну и как прошел твой первый день на съемках? — спрашивает Юнги, делая глоток из стакана с виски. Он выглядит по-другому, когда не в рабочем костюме. Моложе. Мягче. Вы бы никогда, посмотрев на него, не сказали бы, что он главный редактор самого популярного журнала в Южной Корее. — Ужасно, — ворчит Чонгук, его лицо зарыто в руки на столе. — Я думаю, эти два месяца по мне словно поездом проедутся, хен. Как только я встретил Чимина утром, он накинулся на меня как сумасшедший. А после этого выгнал из гримерной и отказался даже признавать мое присутствие весь оставшийся день. Я просто хочу вернуться к моей статье про быструю моду, — хнычет Чонгук, выглядывая из-за своих рук, чтобы посмотреть на Юнги умоляющими глазами. Намджун наклоняется через стол и успокаивающе потирает его спину. Они сидят за своим обычным столиком в небольшом баре Итэвона. Столик находится в самом углу, тусклый янтарный свет отражается на блестящей поверхности стола и жидкости в их стаканах. — Прости, Чонгук-а, — Юнги сочувственно усмехается. — Давай надеяться, что это просто период притирания, который скоро пройдет. С тобой обычно очень легко поладить. Надеюсь, Чимин увидит это. Чонгук просто вздыхает и потягивает свой напиток, чувствуя обжигающее горло жжение алкоголя. Он со стуком ставит стакан обратно на стол и расчесывает пальцами волосы. — Мне плевать, если честно, увидит он это или нет. — Ох, Чонгук-а, — Намджун похлопывает его по спине. — он серьезно вывел тебя из себя, да? — Он просто… я пытался, правда пытался. Но он невозможный! С тех пор как мы познакомились, он только и делал, что грубил мне. Без причины! — У него должна быть какая-то причина. Не могу представить, что он просто ведет себя так, — пожимает плечами Юнги. — Хосок, его стилист, сказал, что у него всегда были проблемы с прессой. Но я уже объяснил ему, что я не просто левый папарацци, пытающийся подловить его. Намджун кивает, облокачиваясь на стол с напитком в руках. — Ну, люди, которые были знаменитыми с детства, уже долгое время взаимодействуют с прессой. И она может быть очень беспощадной. Они всегда ищут историю или скандал, спрашивают такие вопросы, чтобы поставить тебя в невыгодное положение и добиться реакции. Вероятно, у него просто не было как такового хорошего опыта общения с людьми из нашей сферы. Я например не видел, чтобы статьи о нем кишели положительными высказываниями, а ты? — спрашивает он, переводя взгляд на Юнги. Юнги качает головой, постукивая тонкими пальцами по стакану. — Не с детства, нет. — Видишь? — Намджун наклоняет голову и улыбается. — Возможно, он просто осторожничает. Просто дай ему немного времени. — И не провоцируй его, — говорит Юнги предупреждающим тоном, выразительно смотря на Чонгука. — Да я не делал ничего подобного! — защищается Чонгук. Юнги вскидывает бровь и смотрит на него взглядом, говорящим «я тебе не верю», на что Чонгук вздыхает, потирая ладонью лицо. — Ладно, возможно, немного… но только потому, что он не шел на встречу и не ответил ни на один из моих вопросов! Он первый начал. — Тогда тебе нужно не опускаться до его уровня. Ты же профессионал, Чонгук-а. — Да знаю я, знаю, — вздыхает Чонгук, прижимая ладони к глазам. — Я постараюсь. После еще одного напитка и целой сессии утешений от его приемных родителей, Чонгук идет домой через закоулки Итэвона к своей квартире. Старое здание не имеет лифта, так что он волочится ноющими ногами на второй этаж. Он практически вываливается из душа, ставит будильник пораньше и изможденно падает в кровать с надеждой, что завтрашний день будет лучше. Возможно ему повезет, и Чимин наконец-то будет с ним благоразумным.

____

Чонгук берет себе двойной эспрессо, заранее готовясь к предстоящему дню. Утреннюю поездку он потратил на то, чтобы привести свое состояние в дзен, готовый быть спокойным, собранным и компетентным в течение дня, несмотря на то, как себя будет вести Чимин. Он не знает, почему Чимин так сильно достает его, но Чонгук решим не потерять хладнокровие сегодня. Зайдя в студию, когда он проходит мимо гримерной Чимина, внутри кипит раздражение. Он мысленно ругает себя, напоминая оставаться спокойным и собранным. Чонгук занимает себя делом, читая расписание сцен, которые сегодня снимают, те выделены на висящей на стене доске. Он переминается на ногах, засовывая руки в карманы. Чонгук одет в стиле смарт-кэжуал — свободная рубашка, заправленная в чиносы, — поскольку прошлой ночью Юнги сказал, что ему необязательно носить на эту работу костюмы. Если честно, Чонгук никогда не любил костюмы и надевал их только если того требовал дресс-код, а не по собственному желанию. Глаза Чонгука пробегаются по корявому почерку директора, снова падая на имя Чимина, начерканное несколько раз. Он поворачивается, когда слышит, как открывается дверь Чимина, и актер выходит на площадку. Тот выглядит как всегда ослепительно, настроение студии почти меняется от его присутствия. Его глаза сканируют помещение, пока не встречаются с Чонгуковыми. Брови Чимина тут же хмурятся в немом предупреждении держаться от него подальше. Хосок, появляясь позади Чимина, видит изменение и извиняюще улыбается Чонгуку. Тот лишь вежливо кивает им обоим, и Чимин просто игнорирует его, разворачиваясь и уходя. Хосок спешит к нему. — Доброе утро, — говорит он с улыбкой. — Извини, что Чимин все еще досаждает тебе. Я поговорил с ним прошлой ночью, попробую еще сегодня на перерыве. — Благодарю, Хосок-ши. Честно, я это очень ценю, — Чонгук улыбается. — Я просто хочу, чтобы вы поладили, — он грустно улыбается. — И мне больно видеть, как люди плохо отзываются о Чимине, когда я знаю, что он совсем не такой. Хотя он себе в этом не помогает, — вздыхает он, взглянув на Чимина. — Я постараюсь, чтобы он смягчился. Как и обещал, во время перерыва между съемками Хосок ведет с Чимином долгий разговор, однако все становится только хуже. Теперь, вместо хмурых взглядов, Чимин полностью игнорирует его существование. Для кого-то настолько красивого Чимин определенно соответствует своей репутации холодного и неприступного. Стафф избегает его, словно чуму, и даже сам директор ходит на цыпочках вокруг него каждый раз, когда делает предложения во время сцены. Кажется, единственный человек, который на самом деле приближается к Чимину по собственному желанию, это Хосок. Он появляется между дублями, чтобы подправить макияж Чимина ватными дисками и заправить выбившиеся пряди волос. Он такой жизнерадостный и разговаривает с Чимином так, будто это самая легкая вещь в мире. Чимин тоже разговаривает с ним, произносит тихие предложения и кивает на все, что тот говорит. Он смотрит на Хосока с нежностью, которую Чонгук на нем еще не видел. К сожалению, Чонгук не может услышать, о чем они говорят, потому что его попросили не мешаться во время съемок, оттеснив в уголок на время съемки сложной больничной сцены. Из тех кусочков информации, что Чонгук может собрать, он понимает, что Чимин играет молодого доктора, и, честно говоря, он очень хороший актер. Каждый раз во время сцены комната погружается в тишину, и Чонгук не может не погрузиться в момент, поглощая каждое слово, слетающее с губ Чимина. По нему можно сказать, что он много лет провел перед камерами. Между дублями Чимин все еще игнорирует Чонгука, быстро уходя от него в противоположную сторону каждый раз, когда он пытался подойти к нему. Во время обеденного перерыва он исчезает в своей гримерке, запирая за собой дверь. А сейчас, в конце двенадцатичасового дня съемок, он просто переодевается обратно в худи, натягивая на глаза капюшон, и уходит прямиком на парковку, даже не взглянув на Чонгука.

____

Следующие пять дней Чимин продолжает избегать его, и к концу недели Чонгук находится на грани. Он провел больше семидесяти двух часов, следуя за Пак Чимином, и у него нет абсолютно ничего. В отчаянии и немного ярости Чонгук следует за Чимином на парковку после окончания съемок, и когда тот уже собирается забраться в большой черный фургон, Чонгук встает между ним и открытой дверью, загораживая путь. Чимин вздыхает, ступая в сторону, и Чонгук ступает следом. Чимин ступает в другую, так же и Чонгук. Чимин встает, смотря на него через капюшон, впервые за несколько дней встречаясь с ним взглядами. Он выглядит уставшим, кожа без макияжа под его глазами темно-фиолетового оттенка. — Да? — вздыхает он. Чонгук открывает рот, но теперь, когда он здесь, когда Чимин на самом деле смотрит на него, он не знает, что хотел сказать. Наконец, ему удается сформулировать предложение: — Знаешь, очень незрело с твоей стороны игнорировать меня, когда я просто пытаюсь делать свою работу, как и ты. Твое отношение… это не самым лучшим образом отразится в статье, — слова слетают с его губ прежде, чем он успевает их остановить. Отлично, Чонгук. Совсем не провоцируешь его. — О, правда? — безразлично отвечает Чимин. — Честно, мне вообще наплевать. Я уже сказал тебе, можешь писать любое отвратительное дерьмо, которое только можешь придумать. Чонгук стонет, потирая рукой лицо. — Это… не в этом дело! Я не собираюсь писать плохую статью. Да и зачем мне? Эту статью заказала твоя бабушка. Боже… Чимин-ши, тебе не нужно любить прессу, или меня, но, пожалуйста, хотя бы будь любезным и позволь мне делать мою работу. Чимин просто моргает. — Чонгук-ши, думаю в твоем контракте прописано, что ты должен следовать за мной в течении рабочего дня. Прямо сейчас мой рабочий день закончен, — он шагает ближе, и Чонгук ненавидит, что чувствует угрозу, когда Чимин наклоняется и понижает голос до шепота. — Так что, по моим расчетам, ты превышаешь свои полномочия. А теперь, пожалуйста, отойди, чтобы я мог сесть в машину и поехать домой. На сегодня с меня достаточно. Что ж, здесь он его подловил. В его контракте действительно прописано, что он должен следовать за Чимином только в рабочее время. Чонгук, скрипя зубами, нехотя отходит в сторону, позволяя Чимину проскользнуть мимо него и запрыгнуть на заднее сиденье большой черной машины. Он чувствует, как в нем разгорается гнев, когда Чимин нажимает на кнопку, смотря вперед все время, пока дверь закрывается, не говоря Чонгуку больше ни слова, так как тонированное стекло полностью отрезает его от него. Гнев Чонгука все еще пылает, когда он врывается в дверь своей квартиры, залетает в спальню и открывает ноутбук, даже не сняв обувь. Отлично. Если Чимин думает, что его статья будет именно такой, то кто он такой, чтобы его разочаровывать? Он напишет статью, которая оправдает все его гребаные ожидания. Он печатает, слишком яростно набирая название: Пак Чимин — Вся Правда. Чонгук делает перерыв после примерно тридцати минут агрессивного набора текста и наконец-то снимает ботинки. Он уже успокоился, выпустив большую часть своего гнева и разочарования наружу. Перечитав все, что он написал, сказать, что он разнес Чимина в пух и прах, будет слишком мягко. Он действительно выложился на полную. Вытащив и без того грязную репутацию Чимина и размазав ее по всему документу, он приправляет ее собственным гневом и ненавистью. Он преувеличил склонность Чимина к насилию и его тайную зависимость от таблеток. А еще вбросил немного семейной драмы. И он определенно переборщил с термином «мудак». Конечно, он никогда это не опубликует. Это просто способ выплеснуть свое разочарование, который неплохо сработал. Теперь он чувствует себя гораздо спокойнее, выплеснув все оскорбления, которые хотел бросить в лицо Чимину, в статью. Он переводит дыхание, закрывая ноутбук, и наливает себе так необходимый виски. Это была чертовски длинная неделя. Одна прошла, осталось семь.

____

Проснувшись, оказывается, что Чонгук все еще злится — из-за раздражения он ворочался всю ночь. Он облегченно вздыхает, когда переворачивается и проверяет телефон. Сегодня воскресенье, а значит, никаких съемок и никакого Чимина. — Угх, слава богу, — бормочет Чонгук, откидывая льняное одеяло и вылезая из постели, оставляя ее незаправленной, что уже стало его дурной привычкой. Но если вся квартира в беспорядке из книг и растений, почему его кровать должна быть другой? Он проводит рукой по своим растрепанным волосам, пытаясь зачесать их назад и убрать с лица, но попытка оказывается тщетной — густая челка все равно падает вперед на скулы. Потянув спину, он роется в своем гардеробе и достает штаны и футболку, бейсболкой убирая с лица непослушные волосы. Чонгук наполняет бутылку холодной водой и натягивает потрепанные кроссовки, после чего выходит из квартиры, спускается по лестнице и выходит на улицу. Еще довольно рано, но сейчас лето, и небо над головой уже приобрело пудровый голубой оттенок. Утром прохладно, поэтому сейчас самое время выплеснуть всю энергию пробежкой. Может быть, это поможет ему проветрить голову. Он крепко сжимает бутылку и отправляется по тихой улице, пересекая переулки и спускаясь по маленьким лестницам между домами и магазинами. Чонгук живет здесь уже достаточно долго, чтобы знать этот район как свои пять пальцев. Он направляется к реке Хан, и, к счастью, путь туда от дома — в основном спуск, поскольку естественная холмистая часть Сеула плавно переходит в реку. Чонгук чувствует легкое жжение в мышцах, когда бежит, и это ощущение избавляет его от любых мыслей об определенном человеке. Он пересекает эстакаду и, сбегая по ступенькам, добегает до берега реки, двигаясь по дорожке, предназначенной для пешеходов. В это время, в воскресенье, людей здесь не так много, лишь несколько бегунов и велосипедистов. Он продолжает бежать по привычному маршруту и наконец останавливается, чтобы размяться и перевести дух у кромки реки. Это не океан, и Чонгук не может обманывать себя, что это так, когда по другую сторону реки на него так откровенно смотрят высокие здания, но он осознает, что даже такой большой водоем, как река Хан, помогает ему успокоиться и расслабиться, когда это нужно. Он делает глоток воды, чувствуя, как легкий ветерок обдувает его влажную от пота кожу. Если он закроет глаза, то может представить, что он снова в море в Чонсапо. Ему нравится жить в Сеуле, но океан всегда был в его жилах, и в некоторые дни он жаждет туда вернуться. Послушав некоторое время успокаивающее журчание воды, Чонгук снова начинает бежать, завершая свой круг и возвращаясь в сторону Итэвона. Он переходит на прогулочный шаг, чтобы сбавить нагрузку, и направляется по улице под названием «улица кафе», известной, как ни странно, благодаря множеству кафе, расположенных по обеим ее сторонам. Когда он проходит мимо одного из них, то не может удержаться от того, чтобы не взглянуть еще раз и поднять брови. Снаружи заведение все завешано баннерами и фотографиями с лицом Чимина. Боже, он повсюду. Чонгук закатывает глаза. Он не может провести без него даже один день. Он мог бы просто пройти мимо. Но вместо этого Чонгук подходит ближе к кафе и рассматривает фотографии, пытаясь понять, почему это место вдруг превратилось в Чиминлэнд. Из кафе выходит работница, расставляя столики на площадке перед входом. — Простите, — он обращается к ней, — а в честь чего это все? — Чонгук указывает на баннеры и постеры. Если одного Чимина было недостаточно, то теперь на него знойным взглядом смотрели около пятидесяти. — Пак Чимин снялся здесь в одной из сцен для своей новой дорамы, — она говорит с глазами, полными сердечек, направленными на постеры. — Мы рекламируем напиток, который он заказал в сцене, в партнерстве с дорамой. — О… понятно, — Чонгук кивает. Они действительно используют лицо Чимина, где только возможно, просто потому что знают, что он может распродать буквально все. В этот момент две девушки, выгуливающие собаку, останавливаются у входа. — О, онни, смотри, — говорит одна из них, взволнованно подпрыгивая и сжимая руку другой. — Это Пак Чимин! — Он такой красивый! Это наверное продвижение его новой дорамы! — другая девушка едва не визжит от восторга. — Нам нужно взять этот кофе, — она указывает на рекламу. Чонгук закатывает глаза. Показательный пример. Они обе проносятся мимо него в сторону кафе, делая селфи с полноростовым стендом Чимина, прежде чем заказать два кофе по нелепо завышенной цене, хотя это вероятно просто обычный, нормальный, скучный кофе. — Разве он не снимал эту сцену с Мун Гаен? — говорит одна из них с ноткой сплетни в ее голосе. — Ага, — другая кивает. — Я слышала, он переспал с ней. Первая в шоке прикрывает свой рот. — Не может быть, я думала, он встречался с той моделью? Которая… я забыла как ее зовут… ну, ты знаешь ее. — Я просто говорю то, что слышала, почему бы еще она так внезапно покинула шоу? — Онни, но разве тогда его компания не выпустила бы официальное заявление? Разве он не должен был принести извинения, если был скандал? — Он никогда не дает никаких заявлений или извинений за эти скандалы. Видимо он думает, что если просто будет их игнорировать, то они исчезнут. Ха. Чимин, игнорирующий что-то в надежде, что оно уйдет? Что-то знакомое. Младшая пожимает плечами. — Ой ну, он такой красивый, и мысль о том, что он разбиватель сердец, делает его еще привлекательнее. Мне нравятся плохие парни. — Ты ужасна, — другая смеется, хлопая ее по плечу, когда они покидают кафе со своим маленьким пуделем. Чонгук просто стоит на месте, когда они проходят мимо. Интересно, Чимин знает, что так о нем отзываются даже его собственные фанаты? Даже не сделать никакого заявления, чтобы погасить скандал… Чимин либо слишком смелый, либо слишком тупой. — Сэр? Не желаете попробовать кофе? — предлагает работница кафе с улыбкой. В итоге Чонгук возвращается домой с кофе по нелепо завышенной цене в своей руке, на картонной обертке которого напечатано лицо Чимина. Он поднимает стакан, чтобы посмотреть на фотографию, и смеется на себя, качая головой. Даже фото Чимина смотрит на него будто с ненавистью.

____

Когда утром понедельника звенит будильник, у Чонгука совершенно нет мотивации вставать, это чувство немного притупляется после трех чашек крепкого кофе, после чего он выходит из квартиры и направляется в студию. В сумасшедшем расписании Чимина сказано, что весь день с шести утра съемки будут проходить в студии. Чонгуку удается взять себя в руки и привести в приличный вид — на нем свободная рубашка и черные джинсы, волосы завязаны в аккуратный пучок. Дни становятся все жарче, что свидетельствует о скором приближении лета, но он весь день будет находиться в кондиционированном помещении, так что это не сильно повлияет на него. Чонгук садится в машину и едет в студию. После расспросов ему удается получить постоянное место на парковке, что значительно облегчает его дорогу. По пути он делает глубокие успокаивающие вдохи, входя в свой дзен-режим, когда ему придется встретиться с Чимином. Однако, когда он приезжает, его встречает не Пак Чимин, а растерянные взгляды двух актеров, которые готовятся к съемкам своих сцен. Чонгук сразу же узнает их — Ким Сокджин и Ким Тэхен. Они оба популярные и успешные актеры, а также близкие друзья Чимина. Чонгук оглядывается по сторонам, но того нигде не видно. — Здравствуйте, — Чонгук подходит к невероятно привлекательным актерам и кланяется. — Эм, извините, Пак Чимин опаздывает? — Чимин? Он сегодня здесь не снимает. Они снимают несколько удаленных сцен, —отвечает Ким Тэхен. — Что? — Чонгук достает телефон, чтобы перепроверить расписание. — Но в его расписании сказано, что он будет сниматься весь день здесь? — Ох, он вроде изменил его в последнюю минуту, — говорит Ким Сокджин, пока стилист поправляет его волосы. — Он попросил снять на удаленной площадке. — Точно, — кивнул Тэхен, — он настоял на изменении расписания. Насколько я помню, он сказал: «как можно дальше от студии».

____

— Сукин сын, — ворчит Чонгук себе под нос, разворачивая машину, обгоняя и пробираясь через пробки в час-пик, которых, как ему казалось, он избежал еще утром. Оказалось, что локация, в которой снимается Чимин, находится в трех гребаных часах езды. Великолепно. Просто великолепно. Если бы это был кто-то другой, Чонгук бы просто развернул машину и поехал домой. Но он знает, что это именно то, что от него хочет Пак Чимин. Нет уж, он хоть на край Земли поедет, чтобы выбесить Чимина. С этой мыслью, подпитывающей его решимость, Чонгук едет дальше. Ему удалось узнать у съемочной группы место съемок — старая деревня Ханок, расположенная в горах. Он звонит Чимину, получив его номер от менеджера, но тот, конечно же, не отвечает. Первые пару попыток телефон звенит, затем переходит на голосовое сообщение, но после телефон перестает звенеть, сразу перенаправляя сразу на голосовое сообщение. Урод. Пару раз по пути Чонгук сворачивает не туда. С этим и пробками, когда он добирается до места, то пропускает больше половины рабочего дня. Он вполне уверен, что одно из колес проколото, когда паркует машину на ухабистой проселочной дороге, где стоит несколько фургонов съемочной группы. Выскочив из машины, Чонгук направляется к месту, где установлены камеры вдоль переулка между двумя заброшенными домами. На то, чтобы найти Чимина, у него уходит всего секунда — тот сразу выделяется в толпе, пепельные светлые волосы уложены на лбу, легкая шелковистая одежда окутывает его, придавая неземной вид. Красивый ублюдок. Чимин поднимает взгляд, прислонившись к косяку двери одного из пустующих домов, и ждет, пока съемочная группа готовится к следующей сцене. Как только он видит, что Чонгук приближается, словно человеческий апокалипсис, его голова откидывается назад на дверную раму, глаза раздраженно закрываются. Он раздражен? Он?! Чонгук несется прямо к Чимину, пока не встает около двери прямо перед ним. — Чонгук-ши, ты пришел, — со вздохом говорит Чимин, его глаза все еще закрыты, а голова откинута назад. — Пришел, — цедит Чонгук, с провалом хватаясь за последние крупицы самообладания. — Не благодаря тебе. — Не понимаю, о чем ты, — Чимин открывает глаза и поднимает голову. — Не понимаешь… — Чонгук горько усмехается, — ты изменил расписание и забыл оповестить меня. Некоторые из персонала начинают косо на них смотреть, тихо наблюдая, как разворачивается драма. Чимин задумывается на секунду, натягивая невинное выражение лица. — Правда? Я уверен, что присылал тебе изменения. — Ты не присылал. И ты знаешь это, так что даже не пытайся нести этот бред. Чимин отталкивается от старой обветшалой двери, заходя обратно в дом. — Знаешь, ты мог просто уйти домой. Мы все равно не снимаем ничего важного. Чонгук следует за ним в пустой дом, где только голые стены остались от былого семейного очага. Он чувствует, как его раздражение растет. Кожа зудит, одежда слишком толстая для летней жары, а поблизости нет ни одного кондиционера. — Я не мог этого сделать, ты знаешь это. Ты просто хотел поиздеваться надо мной. — Я бы никому не сказал, — Чимин пожимает плечами. — Не то чтобы ты хотел быть здесь. И я точно не хочу, чтобы ты был здесь. Чонгук раздосадовано сжимает челюсть. — В чем, блять, твоя проблема? Я тебе даже ничего не сделал! Чимин поворачивается к нему, оборонительно скрещивая руки на груди. — Я не хочу, чтобы обо мне писали эту чертову статью, а ты делаешь именно это. Это моя проблема. Чонгук в недоумении качает головой. — Да о тебе пишут буквально сотни статей. Почему эта так отличается? — Может быть потому, что у меня есть выбор насчет этой! — У тебя нет выбора. Вот что случается, когда ты знаменитый, Чимин-ши. Статьи пишутся, и знаешь что? Почти каждая о тебе негативная. Почему же так, а? Чимин вздрагивает, сводя брови, и отступает назад. Чонгук продолжает, игнорируя боль в глазах Чимина и темные круги, проступающие сквозь макияж. Он чувствует, как плотина прорывается, вся злость и негодование, что он чувствовал последнюю неделю, выливаются на Чимина. — Может быть… просто может быть, если бы ты хоть раз в своей жизни мог побыть порядочным человеком, о тебе бы появилась одна хорошая статья. Ты ведешь себя, будто я плохой в этой ситуации, когда ты тот, кого все избегают, словно чуму! Чимин снова отпрянул назад. Чонгук знает, что поступает жестоко, знает, что это непрофессионально и что он заходит слишком далеко, но не может остановиться. — Я не плохой парень, Чимин-ши. Я просто пытаюсь делать свою работу, и по крайней мере я могу продержаться рабочий день, не накачивая себя таблетками для этого! Чимин дергается назад, словно его ударили, рот открывается, но из него ничего не выходит. Его трясет, глаза красные, красные щеки плавно перетекают в фиолетовые круги под глазами. Он испепеляет Чонгука взглядом, а после качает головой и отворачивается, тихо заговорив: — Я не хочу иметь ничего общего с таким как ты. Ты такой же, как и все остальные. Ты говоришь, что не плохой парень, но, кажется, без проблем судишь кого-то, кого даже не знаешь. Я не верю, что твоя статья будет как-то отличаться. Чувство вины мгновенно разрывает Чонгука. Он знает, что перешел черту. Позволил своей злости взять над собой вверх. Боже, ну почему он так завелся? Обычно он не такой мудак, он ведь должен был быть чертовым профессионалом. Если бы Юнги увидел, что он наделал, у него были бы такие проблемы. — Послушай… — Иди домой, Чонгук-ши, — отрезает Чимин, уходя. — Мы закончили.