Красная вишня

      Прошел целый год, прежде чем они объявили всем, что собираются пожениться. Какаши хотел сбежать, и, честно говоря, Сакура тоже, но, в отличие от него, она понимала, какой ужасной будет реакция ее друзей, если она выйдет замуж, никому не сказав. Особенно Ино и Наруто.       Также свою роль сыграл отказ Какаши жениться, пока он не оставит пост Хокаге. К счастью, Наруто наконец-то был готов сменить его. Сакура не спорила, потому что предполагала, какое давление ей придется выдерживать как жене главы деревни, она и без этого была завалена собственной работой. После путешествия по миру, воочию увидев разрушения в разных странах, Сакура вдохновилась на создание больницы специально для детей и их нужд. Неважно, психологические или физические… она хотела обеспечить безопасное место, где можно не бояться влияния семьи или политики. И будь она проклята, если не приложит все усилия, чтобы добиться своей цели.       Однако отклик окружающих, когда Сакура сообщила о своей помолвке, был не таким, как ожидалось…              — Я ТАК И ЗНАЛА! — завопила Ино достаточно громко, что Сакура не сомневалась, даже Мэй-сама в Кири услышала ее. — Ну ты и сучка! Ну и Лобастая! Я знала, что у вас с Рокудайме-сама все закончится этим! Думали, можно скрыть такой пылкий роман?! Да вы двое постоянно сосались, так что все вокруг о вас знали!       — В-все знали? — слабо произнесла Сакура. — Нет, подожди, между нами не было такого уж пылкого романа! Какая пошлость, Свинина!       — А я слышала совсем другое, — озорно улыбнулась Ино.       — Ч-что?       — Давай просто сойдемся на том, что один человек счел слишком проблематичным сохранить в секрете… одну любопытную историю о том, что произошло в Кири? — поддразнила Ино.       — …ШИКАМАРУ!              Ино отреагировала определенно лучше, чем Наруто…              — Ты… и Какаши-сенсей? — прохрипел Наруто.       — Да, Наруто, я и Какаши, — ее веко дернулось, когда она повторялась уже в пятый раз.       — Ты и Какаши-сенсей?!       — Да, Наруто!       — Фу! Как такое могло случиться?! Как это вообще началось?! Это как если бы члены семьи обручились друг с другом!       — НАРУТО!              Сакура пыталась. Правда пыталась.       Устроить простую скромную свадьбу, на которой будут только друзья. Ничего сложного. Ничего слишком безумного.              Сакура вздрогнула, когда перед ней поставили большую бутылку саке.       — Ты с ума сошла? — взревела Цунаде, раскрасневшиеся щеки служили свидетельством того, что беседа длилась очень и очень долго. Не говоря уже о других пустых бутылках, которые валялись на столе. — Хокаге женится! Это отличный повод похвастаться перед всем миром! Моя протеже, наследница почти утраченных искусств Сенджу и Узумаки, которые из поколения в поколение передавались исключительно в моей семье, и Рокудайме, каге сильнейшей деревни среди всех других наций, Конохагакуре! Связывают свою судьбу! Так продемонстрируем всем нашу непревзойденную силу! Разумеется, мы не можем утаить такое событие!       — О-он недолго будет Хокаге! — запротестовала Сакура.       — Однажды приняв титул Хокаге, ты останешься Хокаге навсегда, — проворчала Цунаде, очевидно, испытывая проблемы и с этим аспектом. — Так что забудь. Скромная свадьба тебе не светит, Сакура. Просто смирись с этим.       — Н-Но…       — Более того, мы говорим о Хатаке Какаши. Ты знаешь, сколько раз эти противные дряхлые старейшины пытались его женить? Или хотя бы уломать его завести детей? Он тоже последний в своем клане. Его родословная безупречна. Пускай у Хатаке и нет кеккей генкай, как у других, но еще не было случая, чтобы их ребенок в конечном итоге не стал бы каким-нибудь гребаным сверхгением. — Цунаде потянулась за чашкой, собираясь налить себе еще. — Так что готовься, Сакура. Поскольку выпадает такой шанс, я ни за что не позволю угаснуть его клану. Я еще застану, как ты будешь рожать малявок, и да, ты не ослышалась. Я имела в виду множественное число. Много детей.       — Цунаде-шишоу!              Сакура со вздохом прильнула к Какаши. Они вдвоем сидели на вершине памятника Хокаге. Сначала она хотела сесть ему на лицо, но воздержалась от этого варианта, когда поняла, насколько непристойно это бы прозвучало. Вместо этого они устроились на макушке Йондайме и глядели на деревню, в которой до сих пор гремел праздник.       У нее болели ноги. Голова болела. И даже волосы. Сакура решила для себя, что больше никогда не выйдет замуж. Цунаде спелась со старейшинами (что привело в ужас всех, включая саму Цунаде), чтобы устроить пышную свадьбу, которой бы и дайме не побрезговал. Все вокруг сияло богатством, каждый каге получил приглашение.       Разумеется, ни один из них не явился. Присутствие столь высокопоставленных лиц в одном месте определенно сулило неприятности. Зато главы деревень отправили подарки через представителей, чтобы выразить свои поздравления. Сакура все еще помнила партию зимних цветов, растущих только в Кири, — ей прислал их недавно назначенный Мизукаге Чоуджуро — и улыбнулась: Какаши позволил ей полюбоваться ими целую секунду, прежде чем отдать Паккуну, чтобы тот где-нибудь их зарыл.       А затем последовали приветствия; дружеская беседа с самим дайме, а также со всеми крупными торговцами и семьями, связанными с Конохой. Как приказали ей старейшины («Ты представляешь Коноху! Во имя богов, дитя, перестань подражать мальчишке Узумаки!»), Сакуре пришлось проявить утонченность и скромность, подобающие жене Хокаге. Как хорошо, что Какаши уходил на пенсию. Она была готова рвать на себе волосы после того, как уделила положенное внимание пятому поколению продавцов риса, которые настаивали, как и все остальные назойливые гости, чтобы она посетила их поля и посмотрела их запасы.       На самом деле был еще один ряд торговцев, когда Какаши счел благоразумным увести ее прочь.       Мудрое решение, поскольку иначе он бы лишиться жены прямо в день свадьбы, — уставшая Сакура в этот момент вполне могла бы сбежать.       Да, боги, она никогда больше не выйдет замуж.       Сакура наклонила голову и поцеловала Какаши в щеку, маска была снята давным-давно, когда они наконец остались вдвоем.       Чудесно, что ему никогда больше не понадобится скрываться.       Какаши улыбнулся, почувствовав ее губы, и повернулся так, чтобы поцеловать ее должным образом, наслаждаясь тем, как Сакура растворялась в его объятиях, пока он обхватывал ладонями ее лицо, крепко удерживая ее, углубляя ласку.       — Итак, каково это — быть Хатаке?       — Я все еще думаю, что нам стоило выбрать Харуно.       Он усмехнулся.       — У твоих родителей, похоже, нет с этим проблем.       — Потому что они гражданские и до сих пор в шоке от того, что их зять — Хокаге.       — Бывший Хокаге, — немедленно поправил Какаши.       Сакура улыбнулась, проводя пальцами по его подбородку.       — Итак, что же дальше, бывший Хокаге-сама? Ты свободен… ну… вроде бы. Цунаде-шишоу упомянула, что как только ты становишься Хокаге, ты остаешься Хокаге до самой смерти.       — Хм, думаю, меня будут рассматривать только как советника, — небрежно ответил он. — У Наруто все получится. Я уверен, что не понадоблюсь больше. Но даже если во мне будут нуждаться, верхушке придется обходиться своими силами, ведь в ближайшие несколько лет я буду очень занятым человеком.       — Почему это? — с любопытством спросила Сакура. Он вообще не упоминал о том, что планирует делать дальше со своей жизнью. По крайней мере, пока.       — Детки, — промурлыкал он ей на ухо. — Я хочу как минимум троих.       Какаши отстранился, чтобы увидеть выражение ее лица, на мгновение запаниковав, не торопит ли он события. Он никогда раньше не поднимал при ней тему детей. С другой стороны, он и тему брака никогда не поднимал. Просто было нечто восхитительное в самой Сакуре в его объятиях, что пробуждало безрассудную, импульсивную сторону его натуры. Однако все опасения Какаши развеялись, когда он увидел игривую улыбку на губах жены.       — Цунаде-шишоу меня предупреждала, — усмехнулась она. — Хотя я и не ожидала, что ты сразу заявишь о трех.       — Я хочу, чтобы у них были твои глаза.       — А я хочу, чтобы у них был твой темперамент, — Сакура снова поцеловала его в щеку. — Думаю, одной вспыльчивой меня более чем достаточно в семье Хатаке.       — Ма, ты называешь себя «вспыльчивой», а я считаю тебя «страстной», — Какаши резко уложил ее на спину, частично навалившись на нее. Он потерся своим носом о ее, прежде чем быстро поцеловать. Какаши наслаждался ее близостью, радовался тому, как мир признал, что теперь Сакура принадлежит ему. Навсегда. — Это одна из черт, которые я люблю в тебе.       — Что еще ты любишь во мне? — промурлыкала она, пытаясь не обращать внимания на то, как быстро бьется ее сердце. — Потому что, хотя я помню, как произносила перед отъездом в Кири грандиозную речь о моем обожании по отношению к тебе, ты и словом не обмолвился в ответ.       Какаши улыбнулся, и Сакура покраснела от теплоты в его глазах.       — Прояви терпение, Сакура. Я был очень занят, сосредоточивая все свое внимание на деревне, но теперь, когда я совершенно свободен…       У нее перехватило дыхание, когда она увидела, как заострился его взгляд, как муж смотрел на нее и только на нее. Какаши наклонился к ней, проведя губами по линии ее подбородка.       — Я планирую потратить все свое время и силы… — жар опалил ее кожу, когда он скользнул выше, -… каждое мгновение бодрствования… — его дыхание коснулось ее губ, оставляя на них отпечаток своего прикосновения, — … посвятить самому важному для меня человеку в мире.       Сакура старалась, чтобы ее голос звучал твердо, чтобы показать, что она серьезнее, чем выглядит, но этот придурковатый мужчина всегда находил слова, способные вызывать у нее дрожь.       — А-а кто это?       Какаши улыбнулся и крепко поцеловал ее, прежде чем отпрянуть и, затаив дыхание, сказать:       — Ты.