Whirlpool/ Водоворот

      'Я могу уделить немного времени, чтобы потренироваться с тобой сегодня.'       Санеми поднял бровь, увидев короткое письмо, которое ему принесла его ворона. Грубый мудак…       Он еще раз хорошенько ударил слабака, съежившегося перед ним, и опустил свой деревянный меч.       «Идите зализывайте раны, придурки. Тренировки возобновятся завтра утром», — объявил Санеми всему избитому и окровавленному двору, передавая письмо обратно своему ворону, чтобы тот избавился от него. Он вытер лоб, слегка впечатленный тем, что сегодня он действительно немного вспотел. Эта партия охотников низшего ранга на самом деле была не так уж плоха.       Все они осторожно посмотрели на него, на что Санеми прорычал. «Поторопитесь и убирайтесь. Змеиный Столп идет тренироваться, мне нужна эта территория».       При упоминании Обаная глаза нескольких стажеров вылезли из орбит от страха, и двор после этого на удивление быстро опустел. Санеми на мгновение задумался, какую тренировку он им устроил, прежде чем они пришли сюда.       «Хозяин, вы хотите, чтобы двор был убран перед прибытием Игуро-сана? Или мне подготовить крытый додзё?» Слуга подошел к нему сзади и Санеми на секунду задумался. Он не собирался особенно сильно выкладываться против Обаная, но Змеиный Столп был отнюдь не легким противником…       «Нет, оставь. Мы потренируемся здесь, и, скорее всего, снова станет кроваво и грязно, так что не беспокойся об уборке». Санеми отмахнулся от него, затем остановился и позвал слугу обратно. «Но ты не мог бы принести мне еще один деревянный меч? И один для Змеиного Столпа тоже».       С учетом того, как агрессивно он тренировался, ни один меч не мог выдержать больше, чем дневной объем его ударов, кроме его клинка Ничирин. А поскольку приближался еще один Столп, этот, которым он пользовался все утро, вероятно, расколется через несколько минут.       Слуга ушел, чтобы принести ему деревянные мечи, а Санеми повернулся, чтобы опереться локтями об энгаву.       Это был прекрасный день.       Старые раны по бокам вспыхнули болью, как только он впервые за день позволил своему телу расслабиться. Он вздохнул, опустив голову, чтобы переждать.       Так много его шрамов болело в последнее время, и свежие раны не успевали заживать, поэтому они постоянно дергались и открывались снова и были занозой в заднице.       Санеми застонал от раздражения из-за случайной двусмысленности, хотя никто другой этого не слышал. Черт возьми… Его плечо все еще болело от укуса Гию прошлой ночью.       Он задавался вопросом, не болит ли тело Гию также, от того, как часто они занимались этим в последнее время. В конце концов, Санеми никогда не обращался с ним по-джентльменски.       Затем он мысленно ударил себя в лицо и перестал гадать. Кого это, черт возьми, волнует. Чья это вина? С той ночи, когда им пришлось остановиться на полпути, потому что Гию больше не чувствовал этого, этот тупой ублюдок приходил каждую вторую ночь или чаще в течение нескольких недель.       Санеми поморщился, позволив себе почувствовать жгучую боль в бедрах, и пробормотал себе под нос. О чем, черт возьми, думал этот идиот? Неужели у них действительно есть время на это прямо сейчас, когда все остальные усердно тренировались и на самом деле серьезно относились к предстоящей битве, которая все ближе и ближе? Полное безумие. Он что, компенсировал ту ночь или что-то в этом роде?       И какого черта Санеми делал, поддерживая его идиотизм? Как будто отсутствие здравого смысла у Гию было заразным или что-то в этом роде.       А Гию…       В последнее время Гию начал распускать волосы из обычного конского хвоста. Только когда они были в спальне Санеми. И только когда ему было очень явно удобно, спрашивая, как прошел день Санеми и как проходят тренировки.       Санеми не знал точно, что это с ним сделало, но он, должно быть, был гораздо более извращенным, чем он думал, если волосы смогли заставить его отказаться от всех рациональных мыслей и усадить Гию к себе на колени, проводя рукой по мягким темным прядям.       Или, может быть, ему просто нравилось… видеть, как Гию так удобно. И видеть, как его волосы естественно падают, обрамляя его красивое лицо, или когда они разлетались на подушке, как темный нимб, когда он лежал на спине, сжимая футон.       Черт, это просто… делало с ним что-то. Однажды ночью Санеми просто играл с волосами Гию, положив его голову себе на колени, целый час, прежде чем они вообще что-то сделали. Сначала это был просто отсутствующий жест, но, увидев, как Гию закрыл глаза, мягко улыбнулся, опустив голову полностью комфортно, тепло и доверительно… Запястье Санеми заболело через сорок минут, и он все еще не остановился. Когда Гию поднял голову, чтобы поцеловать его, Санеми чуть не сошел с ума, вернувшись в реальность и думая о том, какого черта он делает, и остаток ночи был особенно агрессивным, даже по собственным меркам.       Но это не имело значения, ему не удалось вернуть подобие нормальности. И Гию ушел весь в укусах и синяках, но все равно сияющий, выглядя ужасно довольным тем, насколько потрясенным был Санеми.       Следующие несколько раз после этого Санеми позволял себе прикасаться к волосам Гию только для того, чтобы откинуть его голову назад и пометить его горло, или дергать их, когда Гию отсасывал ему. Гию никогда ничего об этом не говорил, но к настоящему моменту он был уверен, что Гию знал, что его волосы обладают силой, заставляющей Санеми слабеть в коленях.       Санеми чувствовал раздражение, просто думая об этом, и взволнованно чесал шрамированный крест на груди.       Хорошо, что он мог выдать все царапины и засосы на его постоянно обнаженной груди и животе за синяки от тренировок, и никто ничего не заподозрил, хотя ни один из неудачников, которых он тренировал до сих пор, не мог оставить на нем такие травмы. И он всегда старался пометить тело Гию только ниже того места, где должен был находиться воротник его формы, так что с ним тоже все должно быть в порядке.       Да, слава богу, Гию носил свою форму как следует. Санеми — это одно, но если бы кто-нибудь увидел состояние тела Гию… Санеми потер затекшую шею и сухо рассмеялся про себя. Боже…       Его смех замер так же быстро, как и появился, и он открыл глаза, позволив своему взгляду остановиться на полированном деревянном полу.       Ты такой нежный, Санеми.       Санеми стиснул зубы, зарывшись лицом в поднятую руку.       Каким образом? Состояние тела Гию должно быть достаточным доказательством того, что он и близко не был нежным. Он определенно не был нежен и в своих словах. Какого черта…       Какого черта Гию так улыбался ему, говоря что-то столь нелепо ложное? Как будто он действительно в это верил. Как будто это было правдой. Во что он играл?       «Шиназугава».       Санеми вздрогнул и вернулся к реальности, поняв, что его помощник оставил рядом с ним два новых деревянных меча и в какой-то момент снова исчез.       «О, Игуро». Санеми приподнялся, хрустнул шеей и несколько раз покрутил плечами, чтобы снова размять суставы, и повернулся к нему лицом. Змеиный Столп смотрел на него холодным, слегка насмешливым взглядом. Значит, как обычно. Санеми совершенно не понимал, почему его откровенно снисходительный взгляд бесил его меньше, чем пустой взгляд Гию. Они оба были грубы, Обанай, возможно, даже больше. Что в Гию так сильно раздражало его?       «Ты редко выглядишь уставшим. Не говори, что я зря потратил время, придя сюда». Обанай говорил прямо, без извинений, и Санеми фыркнул.       «Не хотел бы тратить твое драгоценное время, ублюдок. Мне не нужно, чтобы ты беспокоился обо мне, просто возьми этот меч, и давай уже начнем». Санеми небрежно бросил в него один из мечей, который приземлился у его ног. Обанай подбросил его в руку и пошел через двор в дальний конец.       Четыре часа спустя Обанай заговорил, когда их мечи снова столкнулись между их лицами.       «Твой младший брат тренируется со мной. Он скоро придет тренироваться к тебе. Ты знал?» Голос Обаная был на удивление ровным и ясным, несмотря на то, как сильно дрожали его руки, сдерживая Санеми.       Они оба устали после нескольких часов беспрерывных спаррингов, но Санеми всегда имел преимущество в выносливости и грубой физической силе.       Которую он использовал в своих интересах, чтобы оскалиться и прорваться через тупик их мечей, чтобы столкнуть Обаная на землю.       «У меня нет чертового брата. И какого хрена ты болтаешь, пытаясь сбить меня с толку?» Санеми ударил ногой по голове Обаная и вдавил ее в грязь. Обанай каким-то образом все еще имел наглость фыркнуть. Он в мгновение ока сцепил руки и меч вокруг ноги Санеми, скользкие, как змея, и Санеми быстро отскочил назад, прежде чем сломал себе лодыжку.       «Тебя слишком легко прочесть, Шиназугава. Твой младший брат — твое больное место, да?» Глаза Обаная были узкими щелками, когда он встал и отряхнул пыль и грязь с волос. «А, извини. Не твой младший брат, да? Тогда тебе будет все равно, я полагаю. Но для твоего сведения, я слышал, что он был частью группы, которая убила Верхние Луны Четыре и Пять».       Что?       …Что?       Он… Генья… сражался с Верхними Лунами?       «Что?» Собственный голос Санеми звучал так, будто он доносился издалека.       «Хочешь, чтобы я повторил это?» Тон Обаная был полон насмешки, но Санеми даже не мог сосредоточиться на том, что этот придурок был, ну, придурком.       «Я-я не понимаю, с Канроджи и Токито? В деревне кузнецов? Почему они позволили ему-» Санеми оборвал себя, прежде чем он успел сказать, «почему они позволили ему сделать что-то настолько опасное». Обанай мог это ясно понять и закатил глаза.       «Он убийца демонов, как и все остальные, ты знаешь». Обанай замолчал. «…Хотя, бездарный, безнадежный, это точно. Немного неуправляемый, насколько я слышал».       «Что ты имеешь в виду?» Санеми едва мог слышать что-либо из-за звука своего пульса, гремевшего в ушах, борясь за то, чтобы просто оставаться сосредоточенным. Верхние Луны… Генья… сражался с Верхними Лунами…       Страх после услышанного, необъяснимый страх и ужас тяготили все его тело, как цепи, просто представив, как близко Генья мог подойти к смерти, просто так. Он знал, что даже Столпы могли быть раздавлены как насекомые теми Верхними Лунами, которые не заменялись сто лет, потому что несколько других Столпов были потеряны как раз в то время, когда Санеми стал Ветряным Столпом, просто потому, что им не повезло наткнуться на Верхние Луны. Ни один Столп не уклонился бы от возможности сразиться с Верхней Луной, но никто не был настолько безумен, чтобы с радостью искать их и надеяться пережить это.       Санеми отличался, но это было только из-за его личности. Но даже он не мог рационально быть уверен, что сможет победить этих непобедимых Верхних Лун.       Не говоря уже о… обычных охотниках низшего ранга… Убийцах демонов с едва ли каким-либо опытом, таких как Генья…       Он боролся с желанием впиваясь ногтями в ладонь, чтобы попытаться удержаться на ногах.       «У него особый способ борьбы». Обанай все еще говорил, и Санеми пришлось прикусить внутреннюю часть щеки, чтобы сдержать себя и сосредоточиться. «Я не знаю подробностей, но это, мягко говоря, нетрадиционно. Трудно сказать, полезно ли это в бою, не будучи свидетелем этого сам…»       Санеми понятия не имел, что это значит. Нетрадиционно? Он что, изобрел какие-то новые приемы или что-то в этом роде? Был ли он вообще способен на это?       «Но важнее всего то, что он сражается по-другому. Он безнадежен, Шиназугава». Обанай пристально посмотрел ему в глаза, ровный голос разнесся по двору с ужасной нотой окончательности.       «Что, черт возьми, ты имеешь в виду?» Санеми процедил сквозь стиснутые зубы, не уверенный, хочет ли он вообще знать.       «Как с точки зрения потенциала фехтовальщика, так и с точки зрения будущего, в котором он проживет долгую жизнь». Обанай снисходительно приподнял бровь. Санеми почувствовал, как нить разума оборвалась при этих словах, рванулся вперед и схватил его за воротник, чтобы зарычать ему в лицо.       «Перестань говорить чертовыми кругами и переходи к делу, или я задушу тебя этой гребаной змеей». Санеми сплюнул, обнажив зубы на змею, покоящуюся на плечах Обаная, которая откинулась назад и зашипела на него. Обанай опасно сузил глаза, положив руку на рукоять своего меча Ничирин.       «Я знаю, что ты огрызнулся только потому, что намекаю, что твой драгоценный младший брат, которого ты даже не узнаешь, рано или поздно погибнет в битве… Но я не воспринимаю легкомысленно любые угрозы, связанные с Кабурамару, Шиназугава. Убери от меня свою руку, пока я ее не отрубил». Глаза Обаная вспыхнули таким ярким огнем, что он прожег тусклую вуаль, на мгновение застилавшую зрение Санеми. Ха. У Змеиного Столпа были разноцветные глаза, он никогда не замечал раньше.       Шок от внезапной вспышки цвета заставил Санеми отступить, оттолкнув Обаная и зарычав глубоко в горле.       «Он… черт возьми, просто… что бы это ни значило, что он безнадежен?» Санеми провел грубой рукой по волосам, едва сопротивляясь выдергиванию прядей. Черт. Черт. Он давно, очень давно не был так напряжен, и это действительно что-то говорило.       «Шиназугава Генья не может использовать Дыхания». — ровно ответил Обанай. Челюсть Санеми отвисла.       «Что… что, черт возьми, он имеет в виду, когда говорит, что не может использовать Дыхания?» Чего бы он ни ожидал от Обаная, это было не то, что он сказал, и Санеми едва мог поверить своим ушам. «Даже Дыхание Воды?»       «Я никогда не видел кого-то с таким малым талантом к Дыханиям в корпусе истребителей демонов. Я пытался выдрессировать его, как бы это ни было надоедливо, но надежды просто не было. Очевидно, он тоже пытался бесконечно, возможно, годами». Обанай слегка пожал плечами, взгляд в его глазах был серьезным и мрачным.       «Что он… Что он, черт возьми, здесь делает?!» Санеми с недоверчивым криком выбросил руку в сторону, быстро моргая, пытаясь осознать это. Убийца демонов, который не мог использовать Дыхание? Это просто… Этого просто не могло быть, этого не могло быть. Как он мог даже думать о борьбе с демонами, если он даже не мог использовать Дыхание? Даже когда Санеми безрассудно охотился на демонов в одиночку, задолго до того, как он присоединился к корпусу убийц демонов, он инстинктивно использовал техники Дыхания и создавал свою собственную форму, которую позже отточил до Дыхания Ветра.       «Это был и мой вопрос. Видимо, Химеджима тренировал его с помощью повторяющихся действий в качестве замены, но, очевидно…» Обанай неопределенно жестикулировал.       «Этого, черт возьми, недостаточно. Это используется для усиления». Санеми почти заламывал руки в отчаянии, пытаясь представить, как, черт возьми, Генья вообще сражался с демонами — как, черт возьми, он выжил в битве с Высшими Лунами Четыре и Пять.       «Мм. И не только это. Он использует оружие». Обанай дернул бровями. Глаза Санеми вылезли из орбит. Что? Оружие?       «Он что?»       «Я тоже нашел это абсурдным. Хотя оружие имеет преимущество среди людей, мечи Ничирин наиболее эффективны против демонов. Я не мог придумать причину, по которой он решил использовать оружие, пока не начал его тренировать». Обанай вздохнул. Под пронзительным взглядом Санеми он смягчился и продолжил.       «Он очень слаб». Обанай просто объяснил. «Не с точки зрения чистой силы, он физически намного сильнее среднестатистического охотника, но как мечник он невероятно жалок».       Санеми хлопнул себя по лицу рукой и медленно потянул ее вниз, соблазняясь ударить что-нибудь. Он уже более или менее знал, что Генья был слабым мечником, но услышать, как Обанай подтвердил это…       Генья не мог использовать Дыхания. Даже не мог хорошо владеть мечом.       «Как… Как, черт возьми, он прошел Финальный Отбор?» — выдохнул Санеми, изо всех сил пытаясь удержаться за последнюю нить своего рассудка.       «Единственная причина, по которой я проявил к нему интерес и обучил его должным образом, даже когда ему так ужасно не хватает таланта и мастерства, заключается в том, что Канроджи сказала, что он оказал большую помощь в борьбе с Высшими Лунами». Глаза Обаная метнулись в сторону, и он на мгновение задумался. «И действительно, он силен, в неожиданных отношениях. Но он не продержится долго, сражаясь таким образом».       Санеми даже не знал, как он собирается со всем этим справиться, сжимая свой меч так сильно, что дерево раскалывалось.       «Если говорить реалистично, то на поле боя он бесполезен, и он умрет от рук первого же демона, которого встретит».       «Зачем ты мне это рассказываешь?» — выдавил Санеми, прижав ладонь к виску, против тупой пульсации в его голове.       «Шиназугава». Голос Обаная внезапно стал достаточно тихим, чтобы потребовать его полного внимания, его тон, неожиданно шокирующе, почти мягким. Санеми встретил его серьезный взгляд, который впервые не был холодным или насмешливым, просто искренним. «Он умрет, если продолжит сражаться».       Санеми не мог выговорить ни слова, ощущая свинец во рту, и он смутно осознавал, что Обанай в глубине души хороший парень. Он одновременно предупреждал его и напоминал ему для его же блага. Напоминал ему, что он должен что-то с этим сделать, иначе он будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.       Обанай закрыл глаза, поднял голову к небу и снова заговорил.       «Ну, это касается и всех остальных из нас. Но, по крайней мере, у большинства из нас есть навык, чтобы забрать с собой несколько демонов и не умереть бессмысленной смертью напрасно».

***

      Когда позже той ночью появился Гию, Санеми все еще не успокоился. Он безостановочно размахивал мечом в крытом додзё, отказывался выходить на ужин или даже когда на улице совсем стемнело. Это было единственное, что удерживало его от неконтролируемой ярости и разрушения своего дома.       7675… 7676… 7677… 7678…       Санеми теперь было трудно дышать. Прошло некоторое время с тех пор, как он чувствовал отчаянное жжение своих легких, возможно, самой тренированной и дисциплинированной части своего тела. Его напряженные плечи тоже действовали, и его взмахи больше не были такими однородными и точными.       7679… 7680…       Генья…       Санеми стиснул зубы так сильно, что услышал треск, но продолжал размахивать мечом, снова и снова.       О чем, черт возьми, думал этот идиот? О Четвертой и Пятой Верхних Лунах? Когда он был таким чертовски слабым? Он действительно ожидал стать Столпом, когда он был не только новичком, но и просто абсолютно бездарным? Обанай был сквернословом и снисходительным, но он не обязательно недооценивал способности других только ради того, чтобы быть сукой. Если он сказал, что Генья безнадежен, то…       Санеми ахнул, когда вся его рука затекла, меч ослаб в его хватке на долю секунды. Черт. Черт, какого хрена, нет, он действительно сходит с ума, не так ли? Такая ошибка во время настоящего боя, миллисекунда или нет, могла очень легко стоить ему жизни. Конечно, он тренировался часами, не останавливаясь на перерывы, еду или даже воду, но в реальной жизни демоны не собирались даровать ему ничего из этого.       Он просто не мог, черт возьми, сосредоточиться. Во всем виноват Генья.       Санеми встречался с ним один раз с тех пор, как они расстались детьми. Он видел собственными глазами, что Генья, все еще новичок, только что сдавший свой отборочный экзамен, был беспомощным слабаком. Санеми даже не нужно было драться с ним, чтобы понять это. Он стал намного сильнее, чем в молодости, но этого было недостаточно. Тогда Санеми уже сказал ему, что он бесполезен и что ему следует убираться из корпуса убийц демонов.       Но…       Колени Санеми начали подгибаться, зрение стало красным от усилий удержаться на ногах.       Но… он догадался, что какая-то часть его все еще ожидала или даже надеялась, что Генья со временем станет сильнее, после дополнительных тренировок. Достаточно, чтобы сражаться и защищаться должным образом, если он действительно решит не покидать корпус убийц демонов. Но, по-видимому, он даже не мог использовать Дыхание…       Безнадежно. Безнадежно, безнадежно, как, черт возьми, они вообще связаны? Свирепый, неутомимый, непобедимый Столп Ветра, младший брат которого даже не может использовать Дыхание? И он был посредственным в обращении с мечом в лучшем случае. Кто, черт возьми, использовал оружие в корпусе убийц демонов? Кто, черт возьми, был настолько слаб в навыках и таланте, что им пришлось использовать оружие, чтобы компенсировать это?       Он собирался убить себя.       Как он мог… Как он мог сражаться с Высшими Лунами, даже не имея возможности защитить себя…       И почему? Санеми посвятил всю свою жизнь, работая до изнеможения, чтобы Генья больше никогда не приближался к демону. И все же он здесь сражался с Высшими Лунами?       Он так сильно хотел стать Столпом? Зачем? Он хотел разбогатеть? Это не было совсем невозможно. Они выросли в нищете, может быть, Генья, как и многие другие никчемные охотники, присоединился к корпусу, чтобы заработать большие деньги. Столпам платили столько, сколько они хотели, в конце концов.       Или…       Блядь. Кого он обманывал. Он знал, что Генья так сильно хотел стать Столпом, просто чтобы увидеть Санеми и поговорить с ним.       Он даже не должен был беспокоиться. Даже если каким-то чудом он станет Столпом, Санеми все равно откажется разговаривать с ним. Так почему… почему он это делает…              «Сюда, Томиока-сан».       Сила удара Санеми едва не проломила стену в нескольких метрах. Гию? Какого хрена он был здесь? Прямо сейчас? Из всех чертовых…       «Хозяин, Томиока-сан пришел тебя увидеть». Голос его помощника раздался с другой стороны двери, и Санеми старался не раздавить рукоять своего клинка.       «Отвали и скажи ему тоже чтобы он отвалил». Санеми сплюнул, чувствуя, как пот стекает по его подбородку.       7712… 7713…       «Обычно Шиназугава не груб ни с одним из рабочих. Что-то случилось сегодня?» Как он ни старался, Санеми не мог не слышать тихий, приглушенный голос Гию.       «Хозяин заперся там и тренируется уже пять часов, как только ушел Змеиный Столп, что было после целого утра обычных тренировок… Он не ел, не пил воды и вообще не отдыхал весь день». Голос помощника звучал обеспокоенно. Санеми сжал свой меч немного крепче дрожащими руками. Какого хрена они за него беспокоились? Неужели все не могли просто оставить его в покое хотя бы на один черт-       «Отойди, я поговорю с ним».       «Но… Но Томиока-сан…»       «Все в порядке, я не возложу на тебя ответственность за нарушение его приказов. Я захожу внутрь, теперь отойди в сторону».       Санеми не остановился и даже не замедлил своих движений, когда дверь открылась. Он не возложит на них ответственность? Санеми почти фыркнул. Хотел бы он посмотреть, как он попробует. Как будто у него была какая-то власть здесь, в поместье Ветряного Столба, Санеми уволил этого служителя, как только это дерьмо закончится.       «Шиназугава, что ты делаешь?»       Санеми проигнорировал его.       7724… 772-       Санеми внезапно пошатнулся, головокружение пронзило его мозг и тело онемело. Черт, он чувствовал, что его сейчас стошнит.       «Санеми?!»       Санеми почувствовал, как его колени подкосились, и перевернул меч, чтобы воткнуть его в пол, схватившись за рукоять для поддержки. Черт…       Он сморгнул темные пятна из глаз, его дыхание было резким и прерывистым, совершенно позорно для Столпа. Он рухнул на одно колено, едва замечая боль, когда мир закружился вокруг него.       «Санеми, что происходит, ты в порядке?..» Голос Гию, резкий от настойчивости, которую он никогда раньше не слышал, звучал приглушенно, как будто он был где-то далеко-далеко. Но краем глаза он увидел, как его тень приближается к нему.       «Не… блядь…» Санеми заставил свои глаза снова широко открыться, резко выбросив вперед руку. «Не трогай меня!»       Его рука ударила в угол острой челюсти Гию и отбросила его на несколько метров назад. Гию упал на землю и затормозил, наполовину вытащив меч, словно инстинктивно.       «…Санеми». — пробормотал Гию, широко раскрыв глаза. Санеми пришлось опереться рукой о землю, чтобы удержать равновесие, тяжело дыша. «Ты… собирался всерьез драться со мной в тот момент?»       «Разве я не… как всегда, черт возьми?» — выдохнул Санеми, сглотнув на полпути. Но это было не совсем так. Он всегда намеревался прогнать Гию любыми насильственными способами, но не таким образом. Гию был прав, когда выглядел потрясенным, Санеми был в одной секунде от того, чтобы направить на него свой меч, чтобы навсегда покалечить.       Блядь. Санеми яростно покачал головой, пытаясь немного прояснить ее. Сейчас он был не в своем уме. И ни капли его ярости еще не утихло… Он прерывисто вздохнул. «Я попрошу тебя только один раз. Убирайся. Из моего дома».       Гию молчал несколько долгих мгновений, достаточно долгих, чтобы Санеми почувствовал проблеск нелепой надежды, что этот ублюдок просто послушает его и уйдет хоть раз.       «… Я вижу, что ты сейчас серьезнее, чем когда-либо. Но я не могу этого сделать». В конце концов Гию ответил. Санеми медленно повернул голову, чтобы пригвоздить его диким, немигающим взглядом.       «Что ты только что сказал?» — выпалил Санеми. Гию, как обычно, не смутила открытая угроза, и он убрал меч обратно в ножны.       «Ты просто вернешься к тренировкам, если я уйду, не так ли?» Гию подошел к нему, глаза его были полны беспокойства и неодобрения, словно он был его чертовой матерью или чем-то вроде того, и имел право что-либо говорить о том, что решил сделать Санеми.       «Какое тебе дело? Я не хочу, черт возьми, видеть твое лицо, убирайся с глаз моих». Санеми пришлось остановиться, чтобы поморщиться, вспышка боли ударила его по виску. Черт, он все еще не мог отдышаться, а теперь его голова вот-вот расколется.       «Ты не можешь продолжать это делать, Санеми, тебе нужно поесть и отдохнуть. Я знаю, что ты такой же сверхчеловек, как и любой другой Столп, но совершенно очевидно, что ты собираешься рухнуть в любую секунду». Гию звучал так, будто он был близок к тому, чтобы умолять его, так чертовски обеспокоен, когда у него не было на это права, и Санеми просто оскалился.       «И это твое дело, так?» Боже, он не мог дышать. Мир просто не переставал вращаться, и он начал терять чувствительность в своих конечностях.       «Это не только мое дело, ты не будешь полезен корпусу убийц демонов, если заболеешь от истощения…» Прежде чем Гию успел закончить, Санеми полностью потерял контроль над своим телом и начал падать вперед, закатив глаза. Гию нырнул вниз, чтобы поймать его, прежде чем он рухнул на землю, вскрикивая от страха.       «Санеми!»       Санеми изо всех сил старался держать глаза открытыми, пока Гию прижимал его к своему телу, на его лице была написана паника, ясная как день.       «Зачем ты это делаешь? Что-то случилось?» Гию прикусил губу, острая боль исказила его красивые черты, когда он обхватил щеку Санеми своей рукой. Его стеклянные глаза метались туда-сюда, по каждому дюйму его лица, как будто он искал там ответы. «Ты выглядишь таким измотанным. Ты слишком много на себя нагружаешь в эти дни. Держу пари, что ты даже не отдыхаешь нормально, когда не тренируешься».       Блядь… Его глаза… Его чертовы глаза. Они были такими завораживающими, что Санеми почувствовал еще большее головокружение, все его зрение утонуло в этих глубоких синих глубинах.       В любом случае… «нормальный отдых»…       «И кто…» Санеми изо всех сил пытался втянуть воздух в легкие. «Виноват, как ты думаешь, в этом…»       «Я… Санеми…» Гию вздрогнул, в его осуждающих глазах мелькнуло чувство вины. Санеми выдохнул, собираясь отчитать его еще раз, когда волна тьмы обрушилась на него, и его сознание ускользнуло.       «Хозяин!»       «Санеми!»