Магнус Ноблис/Magnus Noblis

      Рождественская ёлка, ослепляющая яркими огнями и переливающаяся пёстрыми украшениями, казалась неуместной в своей искрящейся нарядности, словно насмехаясь над его существованием. Замок, украшенный более роскошно, чем когда-либо, пытался распространить своё магическое сияние радости, но, вопреки традициям и ожиданиям, в воздухе всё же витала тяжёлая и угрюмая атмосфера.       Очередное великое противоречие.       Наступил канун Рождества, но атмосфера этого дня скорее напоминала поворотный момент в истории Хогвартса — когда замок утратил былой статус неприкосновенной крепости, став уже не символом безопасности и защиты для учеников, а местом, полным неопределённости.       — Слышали, что в Грейнджер вселился Тот-кого-нельзя-называть? — донеслись до его ушей слова одного из немногих оставшихся в замке студентов, тихо обсуждавших происшествия за угловым столом.       Стоило незаметно появиться за их спинами, как болтливые языки мгновенно умолкли, а лица побледнели от страха.       — Минус двадцать баллов за распространение нелепых слухов, мистер Томпсон.       — Но это несправедливо — у нас же каникулы, а баллы в это время не засчитываются! — запротестовал парень.       — И ещё минус пятнадцать за неуважение к преподавателю. Если не намерены потерять столько же, встали и вышли вон, — пригрозил он, едва сдерживая ярость.       Прошлой ночью, как практически и всегда с тех пор, как было снято проклятие, он не сводил с неё глаз. Девичье тело было изуродовано: кости сломаны, кожа иссечена, а бледность лица напоминала бескровную мраморную статую.       Сердце напряжённо ускорило ритм, когда Северус заметил едва уловимое движение её пальцев — призрачное, почти нереальное, но всё же достаточно явное, чтобы привлечь его внимание. Осторожно обхватив тонкую, хрупкую ладонь, он удивился, насколько крошечной она казалась. Но больше — ничего. Ни малейшего нового движения. Возможно, это была лишь очередная жестокая игра измученного воображения.       На протяжении последних трёх недель Северус тщетно искал способ пробудить Грейнджер. Он не единожды пытался проникнуть в её разум при помощи легилименции, но каждый раз сталкивался с пустотой, утопающей в непроглядном мраке.       Чувство вины разъедало изнутри, что лишь усиливало его раздражение.       Ещё одна невинная женщина, ставшая жертвой его ненависти и злопамятства, направленных на Джеймса Поттера. Лили погибла из-за пророчества, а Грейнджер… Казалось, была обречена на гибель из-за его неспособности взглянуть за пределы дружбы с мальчишкой Поттером.       Его злило, что он до сих пор не мог освободиться от оков ненависти, продолжая видеть в Поттере отражение его отца — человека, испепелившего его юность и разрушившего самое дорогое, что у него было: дружбу с Лили. Разум подсказывал, что истинные причины лежат гораздо глубже, но ненависть предлагала соблазнительную иллюзию простоты. Ненавидеть было легче, чем признать истину, принять её и научиться с ней жить.       Именно эта непоколебимая уверенность не позволяла ему увидеть истинную суть происходящего: он был убеждён, что Поттер вновь замышляет интриги, а Грейнджер, как обычно, берёт на себя всю грязную работу.       Поднимаясь по лестнице в башню, Северус не мог избавиться от мыслей об обещании, что дал Нарциссе. Желая защитить Драко, он пытался предложить ему свою помощь, но тот всячески отвергал её. Понимая, что за его упорным отказом скрывается нечто более серьёзное — «особое» задание, полученное от Тёмного Лорда, — мальчишка продолжал избегать любой поддержки.       Альбус — совсем иная история. Этот человек причинял ему боль куда глубже, чем даже сам Волан-де-Морт, потому что постоянно требовал жертв, словно это была единственная валюта, которой можно было расплатиться за победу. Возможно, Альбус оказался прав в своей непоколебимой вере, но он больше не мог этого выносить. Он был измотан до предела.       Однако последняя просьба старика потрясла его. Тот оправдывался, словно пытаясь успокоить самого себя:       — Я прожил долгую жизнь, мальчик. То, что когда-то казалось проклятием, со временем обернулось благословением. Теперь твоя очередь сделать правильный выбор. Итог будет неизменен, но мы сможем повернуть ситуацию в свою сторону.       Снейп вспомнил свои безуспешные попытки исцелить проклятие, обратить вспять его разрушительные последствия… Всё было тщетно. И теперь, с горечью, он задался вопросом: не окажутся ли его усилия с Грейнджер столь же напрасными?       Альбус умирал, покидая его, и теперь требовал от него невозможного. Убить его? Нет, это было выше его сил — он слишком устал отнимать чужие жизни и избрал совершенно другой путь. По крайней мере, ему удалось спасти сына Лили.       — Северус, рад тебя видеть, — тепло улыбнулся старик, жестом приглашая присесть в одно из кресел у камина.       — Ты звал меня, — холодно откликнулся он.       — Лимонный леденец? — он протянул миску дрожащей почерневшей рукой.       Северус метнул взгляд, полный ледяной ярости.       — Нет? Ну что ж… — так же беззаботно продолжал Дамблдор.       — О чём ты хотел поговорить? Я бы предпочёл покончить с этим как можно быстрее.       — Разумеется. Это не займёт много времени, и ты сможешь вновь навестить мисс Грейнджер.       — Не понимаю о чём ты, — сухо ответил он.       — Я не мог не заметить, как сильно этот инцидент затронул тебя, мой мальчик, — мягко заговорил директор. — Мне известно, что ты иногда навещаешь юную мисс. Я и сам проверял её несколько дней назад, и, похоже, раны заживают должным образом.       — Её организм почти восстановился, — на лице — ни единой эмоции.       — Твой разум пойдёт тем же путём, и я позабочусь об этом. Гарри это необходимо.       Северус поднял взгляд, ощущая на языке металлический привкус крови.       — Безусловно, Поттеру это необходимо. Я и забыл, что мы — всего лишь пешки в твоей игре, а он — ключевая фигура на шахматной доске.       — Ты понимаешь, о чём я, Северус…       — Для начала объясни, что именно тебе нужно, — тело напряглось, предчувствуя нечто ужасное, как это часто случалось, когда Дамблдору что-то от него требовалась.       И, судя по всему, он не ошибся.       — Слушай внимательно и не перебивай, пока я не закончу. Справишься? — дружелюбный тон внезапно уступил место мрачной, властной нотке.       Он молча кивнул, скрестив руки на груди и неспешно перекинул ногу на ногу.       — Драко уже пытался убить меня с помощью ожерелья, и уверен, что он попытается снова. Я хочу, чтобы ты был рядом с ним, чтобы Том поверил, будто ты действительно поддерживаешь мальчика.       — Именно этим я и занимаюсь, — безо всяких обиняков произнёс он.       — Настанет момент, когда тебе предстоит сдержать данное обещание, и, полагаю, это случится совсем скоро — через несколько месяцев, а может, и недель. Хочу дать тебе некоторые указания, пока ещё могу это сделать. Я умру. И Гарри понадобится кто-то, кто будет его направлять. Это должен быть ты. Ты обязан помочь ему победить Волан-де-Морта.       Северус удивлённо вскинул взгляд, а затем разразился жутким смехом.       — Ты вообще себя слышишь? Как, по-твоему, я смогу наставлять этого несносного мальчишку, если он мне не доверяет? Тем более — когда именно я стану тем, кто лишит тебя жизни. Ты упускаешь из виду один важный момент: после этого мне уже никто не будет доверять.       — Да, таков наш замысел: Волан-де-Морт должен быть абсолютно уверен в твоей преданности, а Гарри — знать, что ты на нашей стороне.       — Это невозможно. Я и так делаю всё, что могу, разрываясь между тобой и ещё одним психопатом. Но Поттер не такой уж дурак — он не поверит в эту глупую байку.       — А мисс Грейнджер вполне способна.       На мгновение повисла тишина.       — С чего бы вдруг?       — Поверь, так и будет, — уверенно заявил он.       — Почему ты так в этом уверен?       — Потому что я сам поведаю ей о плане, после чего сотру из памяти наш разговор. Никто об этом не узнает — доступ к воспоминаниям будет только у нас двоих. Пока ты не произнесёшь ключевое слово, она ни о чём не вспомнит. Но важно быть рядом с ней, укреплять её доверие — она уже восхищается тобой, я это вижу.       — И что же за удивительный план ты собираешься спрятать в её памяти?       Поглощённый тишиной, Альбус стоял перед камином. Яркие языки пламени, танцуя, отражались в его очках, а пульсирующие отблески мягко освещали лицо, на котором отчётливо проступали следы глубоких раздумий. Выражение его глаз несло в себе тяжесть неизречённой печали.       — Гарри Поттер должен умереть.       Северус внезапно поднялся, оттолкнув стул с такой силой, что он со скрежетом пронёсся по полу.       — Ты с ума сошёл, Альбус?! — хватая древко, прошипел он. — Видимо, проклятие уже лишило тебя остатков здравого смысла?       — Убери палочку, Северус.       — Нет, — пальцы сжались ещё крепче.       Дамблдор развернулся с молниеносной скоростью, и уже через мгновение Северус оказался обезоружен.       — Заберёшь, когда я закончу. Сядь, — приказал он неожиданно властным и угрожающим тоном, положив палочку на стол.       Северус, в ярости схватив стул, швырнул на место и сел, тяжело вздохнув. Этот человек вновь заставил его почувствовать себя ничтожным мальчишкой.       — В ту ночь, когда Том лишил Лили жизни, — продолжил старик, и сердце Северуса сжалось от боли, — заклинание отскочило, разорвав его душу на части, и один из этих осколков прочно вцепился в единственное живое существо, что находилось в той комнате.       Его глаза расширились от ужаса. Поттер и Волан-де-Морт… были связаны.       — Том никогда не откажется от стремления уничтожить Гарри, и, в конце концов, именно ему суждено уничтожить часть своей души, скрытую в мальчике. Гарри осознает эту неизбежность лишь в самый последний момент, когда будет готов принести себя в жертву. Но до этого он должен сохранить хотя бы искорку надежды, веря, что есть шанс на спасение.       — Ты гораздо больше похож на Тёмного Лорда, чем тебе кажется.       — Весьма огорчает, что ты воспринимаешь меня именно таким образом. Но, увы, иного способа нет.       Северус ощутил болезненный спазм в области груди: сын Лили, тот, кого он пытался защитить, тот, кого стремился спасти ради неё… всё оказалось напрасно.       — Ты просил защищать мальчишку так, как когда-то защищал сам, чтобы в итоге… принести его в жертву. Всё, о чём ты когда-либо просишь — лишь жертвы, Альбус.       Невыносимая щемящая боль в груди усиливалась с каждой секундой.       — Это слишком. Я не смогу этого сделать. Он — сын Лили. Должен быть другой способ, — в голосе звучало отчаяние.       — Другого способа нет. Мальчик должен умереть, Северус.       — Даже если Поттер погибнет, часть души всё равно останется внутри Тёмного Лорда…       — Именно поэтому ты должен быть там — чтобы нанести решающий удар. Я доверяю тебе, как и мисс Грейнджер. Их дружба с Гарри с каждым годом становится только крепче.       И в этот момент Северус убедился, что у Дамблдора давно были планы на эту девчонку.       — Мне не суждено пережить эту войну, Альбус, и сомневаюсь, что доживу до её конца, — с усталостью признался он. — Тёмный Лорд становится всё более непредсказуемым и в любой момент может принять решение избавиться от меня.       — Именно поэтому у меня есть план.       — Помимо твоего убийства? — в голосе звучала боль, переплетающаяся с упрёком.       — Том должен быть уверен в твоей преданности. Пока Гарри жив, он не погибнет. Часть души, находящаяся в мальчике, — неизмеримо тёмная магия, и я абсолютно уверен, что это произошло случайно. Том даже не подозревает об этом.       — Гарри Поттер — крестраж, — изрёк Северус, словно приговор.       — Боюсь, ты прав, мой мальчик.       Интонация его голоса была необычной, и Северус не сомневался — старик что-то скрывает. Однако понять, что именно, было невозможно — его мысли оставались недоступными, как надёжно запертая книга.       — Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы Том доверился тебе и ты оказался в безопасности, хотя бы на время. Более того, возможно, он даже назначит тебя на моё место. Однако если Том всё же решит избавиться от тебя, — продолжил старик, — вмешается мисс Грейнджер. Она найдёт способ вернуть тебя к жизни.       — О чём ты говоришь? Что значит «вернуть к жизни»?       Дамблдор медленно повернулся к нему лицом и, раздумывая несколько мгновений, устремил на него взгляд, в котором сочетались серьёзность и едва заметная грусть.       — Ты тоже должен создать крестраж.       Потрясённый услышанным, Северус почувствовал, как кровь отступила к ногам, а в желудке заклокотала тяжёлая, острая тошнота.       Нет.       Создать крестраж? Как он мог решиться на такое? Это значит попрощаться с загробной жизнью. Попрощаться с Лили — если она вообще была там, куда он собирался…       Нет.       — Я не стану этого делать. Моя душа…       — Теперь ты вдруг обеспокоился о душе, Северус? Если мне не изменяет память, однажды ты сказал, что потерял её навсегда после того, что случилось с Лили.       — Я не стану этого делать. Ты сошёл с ума. То, чего ты от меня хочешь — безумие. Ты просишь меня вечно скитаться по этой земле… после всего, что я натворил. Терпеть ненависть к себе. Быть лишённым права на нормальную смерть.       — Всё, о чём я тебя прошу — не умирать, пока не увидишь своими глазами, как падёт Волан-де-Морт. Я должен быть уверен в этом.       — Если тебя так волнует эта война, Альбус… — он подошёл к столу, взяв свою палочку, — почему бы не создать крестраж самому? Уверен, тебе это по силам. Ты восстаёшь из мёртвых после проклятия и уничтожаешь Волан-де-Морта, — резким движением руки Северус отбросил бумаги, сметая беспорядок с рабочего стола.       Дамблдор смотрел на него с безразличным выражением, но в глазах таилась печаль.       — Я не могу.       — Не можешь?! — Северус снова взмахнул палочкой, и все портреты на стенах с грохотом обрушились на пол. Стекло и дерево рассыпались в стороны. — Прошу прощения за настойчивость, но разве в твоём расписании может быть что-то важнее? — голос, чуждый самому себе, взвился до предела. Дыхание сбилось, а глаза, словно наполненные кровью, были полны ярости.       — Ты спокойно умрёшь, оставив все проблемы на мне, — злость сжимала грудь. — А что насчёт меня? Как же моя душа? Я уже давно расплатился за всё… Просто оставь меня в покое.       — Мальчик мой, прошу, выслушай меня, — директор медленно протянул руку, стараясь осторожно коснуться его плеча. Но Северус даже не взглянул в его сторону: лицо, суровое и застывшее, словно высеченное из камня, выдавало отчаянные усилия сохранить самообладание.       — Я долго думал и пришёл к неоспоримому заключению: это единственно возможный путь. Но я никогда не позволил бы себе обречь тебя на такую участь, — он на мгновение замолчал, словно подбирая нужные слова. — Изначально я надеялся справиться с этим в одиночку, но это невозможно — проклятие, что поразило меня, связано с другим древним артефактом, и именно поэтому я не могу создать себе крестраж.       Дамблдор взмахнул палочкой, и в стене открылось потайное отделение. В тусклом свете лежала книга — невероятно старая, с такими хрупкими страницами, что казалось, они вот-вот рассыплются в прах.       — Северус, возьми эту книгу. Обрати внимание на страницу, которую я отметил. Там описано, как мы могли бы создать крестраж… И, в конечном счёте, ты мог бы умереть, сохранив свою душу целой. Пожалуйста, подумай об этом. Я не буду настаивать, но ты должен понять… без тебя я не знаю, как выиграть эту войну.       Снейп не проявил ни малейшей попытки сдвинуться с места. Он лишь сжимал палочку, неустанно крутя её меж пальцев, и смотрел в пустоту перед собой. Челюсть была плотно сжата, а минуты тянулись бесконечно.       Мгновение спустя книги уже не было, а мантия Северуса Снейпа исчезла за дверью, как тень, растворяясь в темноте.       Дамблдор вновь занял своё привычное место у камина. Его иссушенное тело едва сдерживало дрожь — возможно, ему оставалось жить лишь несколько месяцев. Но в эту ночь… он познал, что значит быть мёртвым. Впервые за долгие годы его глаза наполнились слезами.