Breakpoint.

Саша медленно потягивала остывающий кофе, наблюдая как за окном, город неспешно сбрасывал с себя сонное оцепенение и возвращался в привычный ритм. Трусова с интересом вглядывалась в вечно торопящихся, хмурых людей и старалась разгадать о чём же они думали по пути на работу, в её процессе и по возвращении домой. Были ли они воодушевлены началом нового дня или же ожидали его скорейшего завершения, о чём мечтали, по ком страдали и чем в принципе жили? В последнее время Саша всё чаще задавалась подобными вопросами, пускаясь в предположения о чужих жизней, не имея возможности вообразить на их месте свою. Трусова знала какого жить в постоянном ожидании нового матча, жёстких тренировках и долгосрочных надеждах на великие результаты, но никак не могла вообразить себя каждодневно восседающей за университетскими конспектами, а в последствии за крутящимся стулом делового кабинета в внушающем офисе. То, что было для других людей обыденным и в большинстве своём рутинным, казалось Саше чем-то невероятно далёким и несовместимым с её буйным непоседливым духом, однако вместе с тем объективно вызывающим интерес. — О чём задумалась? Слегка хрипловатый голос Щербаковой вывел рыжеволосую из потока противоречивых мыслей и вернул в реальность. В следующее мгновение на плечи Саши лёг теплый плед. — Чтобы не замёрзла. — пояснила Аня с лёгкой улыбкой наблюдая за озадаченным взглядом рыжеволосой, который стремительно сменился на застенчивый. — Спасибо. — коротко ответила Трусова и перевела взгляд обратно на картину за окном. В томительном ожидании следующего турнира внезапно появилась особая романтика, после непозволительно ранних утренних тренировок Саша уже по привычке сидела в номере Щербаковой с чашкой ароматного кофе в руках, обосновывая своё присутствие разными причинами, основная из которых представлялась весьма очевидной для обеих. Трусовой просто хотелось проводить с Аней как можно больше времени. — Для полной атмосферы только камина не хватает. — зевнула Трусова, поплотнее заворачиваясь в любезно поданной шатенкой плед. — Никогда не была любительницей этих ламповых картин, но вынуждена признать есть в них всё-таки что-то привлекательное. — В ожидании мало чего привлекательного, — заметила Щербакова. — однако так хотя бы приятнее время коротать. — Ага. — согласилась Саша, делая глоток кофе. Между ними воцарилась тишина. Аня заняла место в кресле напротив Трусовой и подложив под голову ладонь устремила взгляд в окно. Впервые за прошедшие месяцы между девушками ощущалась лёгкость и умиротворение, рыжеволосой отчаянно хотелось растянуть эти мгновения наедине с Щербаковой, однако упрямый мозг равнодушно оповещал, что скоро этой внезапной идиллии придёт вполне логичный конец. Саша вновь будет также вставать рано утром, но уже не ради тренировки для поддержания формы, а для подготовки к матчу. Аня по-прежнему останется в её жизни, однако вернётся в привычный статус тренера, в котором до этого столь успешно прибывала. Очередной турнир подведёт итог, проделанной ранее работе и станет подспорьем для следующего. Снова ожидания, надежды и неопределённость. Состояния, в которых Саша с Аней повисли в статичном положении. — Ты не ответила на мой вопрос. — напомнила Щербакова, не отрывая взгляда от окна. «Как и ты толком на мой» — пронеслось в голове у Трусовой, прежде чем она принялась озвучивать скопившееся мысли. — Ты никогда не думала какова жизнь обычных людей? — с несвойственным придыханием спросила Саша. — В смысле людей не спортсменов? — уточнила Аня. — Да. — кивнула Трусова. — В том плане как они живут, проводят свободное время, о чём мечтают. — Иногда думала. — медленно ответила Щербакова после короткой паузы. — В основном вскользь. Например, когда приходилось рано утром вставать на тренировку в выходной день, а все остальные спали или когда я преисполненная нервозностью ожидала выхода на очередной матч, а мои ровесники тусовались в своих компаниях. В таких моментах я задумывалась о том, какого это быть простым человеком со среднестатистическими проблемами, но большого значения я этому не придавала. — Сергей Викторович говорил, что каждый спортсмен с этим сталкивается на определённом этапе своей карьеры. — вспомнила Саша. — Одно дело столкнуться с такими мыслями и совсем другое с самой жизнью, особенно когда ты выбора в её пользу не делаешь. — вздохнула Щербакова и потянулась сторону столика, на котором покоилась её чашка с кофе. Трусова на физическом уровне ощутила, как протянулась невидимая ниточка к прошлому Ани и неспеша осторожно старалась за неё ухватиться в надежде на то, что успеет это сделать до того, как шатенка её собственноручно оборвёт. — А ты столкнулась? — аккуратно спросила Трусова. Аня молча сделала глоток остывшего кофе и перевела отстранённый взгляд в сторону окна, по-видимому, тоже почувствовав, как ступает на шаткую поверхность. Саша откинулась на спинку удобного кресла и принялась в ожидании рассматривать задумчивое лицо Щербаковой. Аня была чертовски красивой. Чем чаще Трусова невзначай любовалась шатенкой, тем больше она влюблялась в её казавшееся прежде изученные черты лица, аккуратные ямочки и столь манящие губы. В Ане не было изъянов, и Саша каждый раз наблюдая за ней и вдыхая её аромат осознавала, что ощущает себя также как в первый. С тем же трепетом, обожанием и желанием положить весь мир у ног лишь одной Щербаковой. Трусова была реалисткой, но по отношению к Ане не могла найти ничего земного за что можно было бы зацепиться и спасти от неопределённости обеих, её чувства жили собственной жизнью, не интересуясь в какое положение они ставят свою хозяйку. — Да, столкнулась. — чётко выговорила Щербакова, переведя взгляд от окна на лицо Саши. — После того как получила травму у меня было много времени на то, чтобы с ней познакомиться. — И как тебе? — насторожилась Трусова. — Сначала весело. — пожала плечами Аня, её голос звучал ровно. — Тебе кажется, что столько всего нового открывается. Тусовки, возможность кушать всё что хочешь в любых количествах, спишь хоть до вечера, забываешь о слове стресс перед матчами. А вскоре и сами матчи кажутся какой-то далёкой частью твоей жизни, которая вроде, как и была, но при этом в настоящий момент являются чем-то недосягаемым. Щербакова вновь сделала глоток холодного кофе, продолжая мысленно подбирать правильные выражения способные описать пережитый ею опыт, в то время как Саша напряжённо всматривалась в шатенку, в попытках отыскать невербальные подсказки Аниных ощущений. Лицо Щербаковой несмотря на показную отстранённость оставалось сосредоточенным, одна рука неспешно рисовала непоследовательные узоры по наполовину опустевшей кружке, плечи слегка напряглись, а глаза заволокла пелена воспоминаний, словно шатенка пересказывала чью-то историю. Со стороны казалось будто в процессе последовательного анализа Аня параллельно старалась для себя решить, насколько близко она может подпустить к своему прошлому Трусову. — А потом, — вновь продолжила Щербакова спокойным голосом. — ты в этом вакууме застреваешь. Всё повторяется и уже не кажется новым и таким недоступным. Тебе начинают надоедать твои каждодневные цели, из которых уже состоит твоя новая жизнь, давить осознание того, что ты невольно вынуждена становится похожей на окружающих, когда по факту являешься совершенно другой. Но сложнее всего привыкнуть к тому, что цели всей твоей жизни уже не реализуются, что твои сокровенные мечты воплотят другие люди только в своей карьере, что у твоих знакомых ещё впереди множество прекрасных возможностей, которые при более удачном стечении обстоятельств могли бы быть и у тебя. — Это всё ты чувствовала после травмы? — уточнила Саша. — Я много чего чувствовала во время травмы и после неё. — горько усмехнулась Аня. — Это как учиться жить заново только делать это в двадцать. Трусова кивнула, не зная, что сказать. Банальные утешения в сложившейся ситуации не представлялись уместными, а реакцию Щербаковой на тактильные проявления было сложно предсказать. Саша была удивлена и одновременно неимоверно благодарна Ане за столь ценное откровение. Трусовой казалось, что пропасть недосказанности, прежде разделявшая их стала медленно сокращаться и делать их ближе друг к другу. — А с Загитовой вы что не поделили? — перевела тему Саша. Аня озадаченно нахмурила брови затем в её взгляде проскользнуло понимание, прежде напряжённое тело расслабилось, а на губах стала расползаться довольная улыбка. — С ней много чего. Сначала тренера, потом титулы, а после Женю. — Чего?! — едва ли не вскрикнула как ужаленная Трусова при упоминании её «любимого» имени. Щербакову такая реакция со стороны рыжеволосой позабавила, и она с игривыми нотками и азартными искорками в глазах, едва ли не промурлыкала: — Неужели ты ревнуешь? Саша чуть не подавилась воздухом от такого заявления. Лицо рыжеволосой вспыхнуло, а грудь буквально сдавило от переполняющего её негодования. Аня в свою очередь с нескрываемым удовольствием наблюдала за возникшей картиной на её губах расцвела хитрая улыбочка, а в глазах отражалось нежное тепло. — А разве не очевидно? — наигранно спокойно ответила Трусова, отчаянно надеясь, что вышла из спонтанной для себя ситуации достойным образом. Аня молча покачала головой с прежней улыбкой на губах. То, что Саша дико ревновала Щербакову к Семененко представлялось вполне очевидным похоже всем, однако одно дело осознавать свои истинные чувства и совсем другое откровенно о них заявлять объекту своих душевных терзаний. — Лучше скажи, что у тебя с Валиевой за перепалки? — спросила Аня, пожалев бедную рыжеволосую. — Хватит лыбиться! — возмутилась Саша. — Я не лыблюсь. — со смешком ответила Щербакова. — Ага, я всё вижу. — недовольно буркнула Трусова. Аня из последних сил сдерживала смех, но в одно мгновение все её старания рассыпались словно карточный домик, и из груди вырвался заливистый хохот. Саша поджала губы наблюдая за тем, как щёки шатенки стремительно краснели, а глаза источали искреннее веселье. Спустя несколько секунд на лице рыжеволосой появилась мягкая улыбка и она принялась аккуратно любоваться Аниной реакцией. Давно Саше не доводилось видеть Щербакову настолько непринуждённой и радостной, и девушка стремилась запечатлить этот момент в самых мельчайших подробностях, пополняя скудную коллекцию прежних. — И всё же, — вернулась к теме Аня, подавив последний смешок. — что у вас за выяснение отношений с Валиевой? — Это старая история. — пожала плечами Трусова. — Мы с детства конкурируем, постоянно пересекаемся на турнирах, вот и обмениваемся любезностями, по привычке так сказать. — Саш, кого ты хочешь обмануть? — лукаво спросила Аня, невинно хлопая ресницами. — Неужели ты считаешь, что я за столько лет будучи в туре не смогу отличить простые перепалки от личных выяснений отношений? — До чего же ты проницательная. — вздохнула Саша. — Иногда бываю. — кивнула Щербакова. — Ну, так что, поделишься историей? Настала очередь Трусовой перевести задумчивый взгляд в сторону окна. Саша понимала, что откровение, которым ей предстояло поделиться было весьма малоприятным, но при этом Трусова осознавала, что Аня проявила по отношению к ней честность и приоткрыла завесу своего болезненного состояния в прошлом несмотря на явные опасения данного действия. — Когда я была ребёнком папа всегда говорил, что окружающие меня предадут при любой удобной возможности и что если я не хочу, чтобы мне было больно, то я не должна никому верить. Я его вроде слушала, но в глубине души всё равно искала чей-то компании. Искала человека, который мог бы меня понять, разделить со мной теннисные будни и просто банально быть рядом в нужный момент. И на какой-то время этим человеком стала Камила. Голос Саши оборвался, проглотив образовавшийся в горле ком она перевела любопытный взгляд на Щербакову. Аня была крайне сосредоточенной, её лоб напрягся, губы сомкнулись в тонкую линию, а глаза внимательно смотрели на сидящую напротив рыжеволосую. Трусова, удивлённая такой заинтересованностью со стороны своего тренера, принялась упорядочивать растекающиеся в разном направлении мысли. — На самом деле мы сошлись во многом из-за похожих отцов. Мой папа по сравнению с Валиевым просто божий одуванчик. Когда нам было по девять наши отцы сцепились из-за очередного матча, а мы обе застигнутые врасплох их реакцией случайно стали общаться. По началу мы ходили вместе в одну теннисную группу, обсуждали ближайшие турниры и смотрели местные матчи ребят постарше. Спустя какой-то время мы начали общаться на более личные темы. Я делилась своими страхами и переживаниями, а Камила рассказывала, что её родители, будучи непозволительно обеспеченными имеют такие же высокие требования по отношению к ней. — Трусова вновь на мгновение замолчала, внезапно перед ней всплыло детское лицо нынешней конкурентки, растерянное, испуганное, но вместе с тем отражающее решительное намерение идти до конца чего бы ей это не стоило. — И что единственный способ заставить их уважать себя это побеждать. — Классические теннисные родители. — покачала головой Щербакова. — И, да и нет. — вздохнула Саша. — Её родители были одержимы идеей возвышенности и превосходства по отношению к простым смертным и считали, что Валиева будучи их дочкой была обязана подтверждать этот статус. Она должна была быть лучшей буквально во всём, потому что другого результата для них просто не существовало. И когда что-то шло не по плану Камила быстро принималась изощряться лишь бы победить. Так она и научилась обманывать и симулировать на корте. Мне это не нравилось, но я закрывала глаза, боясь потерять единственную подругу. Пока она со мной не обошлась также в финале турнира первой категории. Саша замолчала пленённая старыми воспоминаниями, она вновь ощущала себя девятилетней девочкой, видела перед собой рассыпающуюся осеннюю листву и чувствовала запах мокрого грунта и недавно прошедшего дождя несмотря на то, что девушка находилась в тёплом номере с массивным пледом на плечах. Картина предстала перед Трусовой настолько живо что девушка невольно вздрогнула от накативших обиды и разочарования. Аня продолжала терпеливо ожидать продолжения истории, внимательно вглядываясь в напряжённые черты лица рыжеволосой, в то время как Саша испытывала прилив благодарности за то, что Щербакова не давит, а даёт возможность переварить внезапно возникшее эмоции. — Я пребывала в растерянности и не могла понять как человек, которому я настолько верила, так спокойно от меня отказался, когда косвенно коснулись его интереса. Я помню вышла вся в слезах с корта, а папа с ядовитой ухмылкой спросил, как сыграла с подругой. — Трусова горько усмехнулась. — После этого в лет пятнадцать мы попробовали возобновить общение и эту недодружбу, я надеялась, что она хоть что-то осознала за этот промежуток времени, но Камила ещё больше испортилась. Она могла спокойно поливать грязью меня за спиной, когда до этого минутой ранее мне улыбалась, радоваться моим поражениями словно своим победам и когда это выгодно поиграть в добродетель для того, чтобы в последствии надавить на слабые стороны. История повторилась, и я её послала окончательно. Лучше пусть мне открыто скажут, что хотят использовать, чем это сделают под маской дружбы. — Ну, история в принципе не новая. — подала голос Щербакова, слегка отваливаясь на спинку кресла. — Да, неприятная, но и не прямо вершина оригинальности. Тогда из-за чего между вами двумя такие страсти постоянно? — Ну, с моей стороны причина думаю понятна. — начала Саша и после утвердительно кивка шатенки, продолжила. — Если говорить за Валиеву, то всё просто, она бесится из-за того, что я знаю, что под маской вседозволенности скрывается недолюбленная девочка, готовая пойти на всё лишь бы родители обратили на неё внимание. — Будь Камила на твоём месте она бы уже использовала эту информацию тысячу раз, пусть не для того, чтобы как-то унизить, но просто банально позлить или вселить неуверенность. — заметила Аня. — А ты молчишь столько лет об этом. — Она же не на моём месте. — пожала плечами Трусова. — Если я буду поступать также как она, то я не буду ничем лучше, я не хочу ощущать презрение смотря на своё отражение в зеркале. У каждого поступки есть определённые граница, перейдя за которые ты теряешь себя, Камила уже не в состоянии их увидеть, а может никогда и не хотела этого делать. В любом случае я несу ответственность за себя, свои действия и решения, а дальше нас жизнь рассудит. — А если рассудит не в твою пользу? — нахмурилась Аня, неотрывно смотря на Трусову. — Я отвечаю за себя, — твёрдым голосом повторила Саша. — а всё остальное уже от меня не зависит. — Это… — начала Щербакова, а затем замолчала в поисках правильных слов. — очень взрослая позиция. Саша подняла опущенный взгляд на Аню и обнаружила что вторая смотрит на неё с нескрываемым интересом и уважением. Трусова не планировала возвышаться на фоне Валиевой, она просто пересказала ситуацию, надеясь на то, что это откровение сблизит её с шатенкой ещё больше и сократит разделяющее их расстояние из взаимной недосказанности. Внезапно Трусова почувствовала неимоверную усталость, ранний подъём в сочетании с вновь пережитым спектром эмоций утомили рыжеволосую настолько что даже выпитый ранее кофе не произвёл должного эффекта. Саша зевнула и опустила тяжёлую голову на плечо, не отрывая сонного взгляда от Ани. Так они и сидели. Щербакова внимательно рассматривала рыжеволосую словно впервые обнаружила в ней нечто новое, в то время как Трусова старательно держала глаза открытыми в страхе потерять хоть на мгновение из виду Аню. В следующее мгновение Щербакова поднялась со своего и места и оказавшись рядом с Сашей аккуратно прижав её голову к своему корпусу заботливо сказала: — Поспи перед второй тренировкой, минимум пару часов у тебя точно есть. — Мне так лень подниматься к себе. — невнятно пробубнила Трусова, не на секунду, не отрываясь от Ани. — Ложись у меня. — предложила Аня, мягко поглаживая голову рыжеволосой. — А я не буду мешать? — сонно спросила Саша. — Не будешь. — заверила Щербакова. — Я всё равно хотела посмотреть матчи основной сетки и составить для тебя новый план тренировок. Трусова кивнула и нехотя отстранилась от столь тёплой Ани. В несколько шагов девушка преодолела разделяющее её от кровати расстояние и завалилась на неё. Голова Саши удобно покоилась на подушки и перед тем, как сдаться в плен столь манящему сну Трусова внезапно воскликнула: — Аня, а вдруг я просплю?! — Я тебя разбужу. — спокойно ответила шатенка после чего накрыла девушку ещё одним пледом. — Отдыхай. Саша послушно закрыла глаза ощущая как от постельного белья исходит запах Щербаковой. «Лучше того, чтобы спать с запахом Ани, может быть сон только с самой Аней». — довольно подумала Трусова, прежде чем погрузиться в темноту. Трусова внимательно следила за направляющимся в её сторону мячом, стараясь занять наиболее комфортную позицию для развития атаки. Саша скрестным шагом забежала под обратный кросс и воспользовавшись секундным зависанием мяча в воздухе плотно открутила его в противоположный от себя угол. Итальянка с высоким ростом, убийственной подачей и животрепещущими амбициями, в позе балерины дотянулась до коварно направленного мяча и с отчаянным стоном его отбила, однако Трусова в тоже мгновение вошла в корт и уверенно завершила розыгрыш, ставя жирную точку в этом гейме и первом сете решающего квалификационного матча. Саша довольно сжала кулак в воздухе и бодро направилась к своей скамейке, в то время как соперница принялась весьма экспрессивно выражать недовольство на своём родном языке (по предположениям рыжеволосой в её посыле содержалось что-то весьма далёкое от цензуры). В следующее мгновение итальянка покинула корт, а Трусова спокойно хлебала воду, в очередной раз прокручивая в голове Анины наставления. «Ещё один сет и ты в основе!» — Саша зажмурилась, словно хотела смахнуть этим действием непрошенную мысль. Девушка знала, что одна из самых банальных и одновременно пагубных ошибок выражалась в преждевременном праздновании победы и стремилась всеми силами избежать её повторения в этом матче. Трусова глубоко вздохнула и представила следующий розыгрыш, как она быстро бежит за мячом, грамотно его обрабатывает и вводит соперницу в ещё большее бешенство своей непоколебимой уверенностью. Саша перевела пустой взгляд в сторону трибуны и застала сосредоточенную беседу между Сергеем Викторовичем и Аней. Щербакова по привычке прикрыла рот ладонью с целью избежать вероятности считывания по губам, в то время как Дудаков согласно кивал на слова шатенки. Внезапно мужчина посмотрел на Трусову. Заметив интерес со стороны рыжеволосой, мужчина по привычке поднял большой палец вверх, в то время как Аня, проследив за взглядом Сергея Викторовича в точности повторила его жест, слегка дополнив уверенным кивком и ободряющей улыбкой, которую Трусова заметила сквозь разделяющее их расстояние. Саша почувствовала, как в животе начинают биться бабочки, в венах закипает кровь, а в глазах загорается обжигающее пламя. Трусова поставила перед собой цель провести матч в полном здравии и относительном контроле в особенности за своими эмоциями, однако данные себе установки рисковали разбиться об непредвиденный извергающийся вулкан переполняющих её к Щербаковой чувств. «Если бы ты могла почувствовать хотя бы половину того, что ощущаю я по отношению к тебе». Трусова трясёт головой в попытке заблокировать поток неуместных в конкретной ситуации ощущений, в конце концов лучший способ порадовать их обеих выражался именно в победе. Остальное позже. Спустя минуту соперница возвращается на корт, быстро бросает полотенце на теннисную сумку и взяв ракетку направляется на свою сторону, одаривая Сашу дерзким взглядом. Однако бедная итальянка ещё не знает, что её разъярённая энергия является ничем в сравнении с бьющемся пожаром раскалённого желания победить, исходящего от всего естества Трусовой. Саша уверенно занимает свою позицию на задней линии и сосредоточенно постукивая мячом, готовится к подаче. Она знает, что соперницу раздражают подобные паузы в особенности, когда она стремится выплеснуть накопившуюся злость и перехватить инициативу с самого начала второго сета. Однако вместе с тем Трусова помнит, что спешка в её случае может оказаться губительной, Анины наставления несмотря на волны накатившегося адреналина, последовательно всплывают в голове и находят своё отражение в поведении рыжеволосой. Трусова подбросила мяч и резко подпрыгнула за ним, в следующее мгновение он приземлился на далёком от соперницы расстоянии и на одно очко приблизил рыжеволосую к победе. Саша повторяла свои мощные подачи целенаправленно меняя направления, в то время как оппонентка, истрачивая драгоценные миллисекунды в попытках их прочитать, откровенно опаздывала с приёмом, чем Трусова умело пользовалась. Второй сет казался Трусовой долгим из-за постоянной концентрации и откровенного замедления ритма. Итальянка по возвращении с туалетного перерыва, изменила тактику и принялась срывать темп игры, качественно исполненными резанными ударами. Саша вынужденно отвечала резанным на резанный или же выкручивала мяч в попытках перехватить инициативу в розыгрыше, однако соперница стремилась пресечь все попытки рыжеволосой вернуть себе полный контроль над ситуацией и в какой-то мере преуспевала со своей основной задачей. Саша тяжело вздохнула, ощущая, насколько игра стала напряжённой. Каждая ошибка воспринималась болезненней в силу того, что розыгрыши затягивались на неопределённое количество ударов. Трусова чувствовала, как физические ресурсы, начинают потихоньку истощаться, ноги тяжелели, правое плечо забилось от постоянных попыток обострить игру, а мозг, отвечающий за концентрацию, вовсе находился в стадии ближайшего отключения. «Чем дальше, тем сложнее». — покачала головой рыжеволосая, вспомнив слова, услышанные неделю назад от Щербаковой. Аня вновь оказалась права. Трусовой понадобилось ровно несколько геймов для того, чтобы смириться с тем, что быстрой победы не будет. Саша по возможности завершала розыгрыши, не ввязываясь в длинные обмены ударами, однако в большинстве своём была вынуждена дожидаться удобного мяча для обострения игры. Превозмогая нестерпимое желание атаковать с неимоверной силой каждый мяч, Трусова медленно, но верно собирала драгоценные очки, с каждым ударом приближаясь к заветным трём словам каждого теннисиста. Однако стоило отдать должное итальянке, которая буквально зубами вцепилась в каждый мяч, на последних издыханиях бегала из стороны в сторону и не пропускала не единой возможности перехватить инициативу. Это была битва ни физической и тактической подготовки, а упорства и характера. Каждый раз Трусова сквозь стиснутые зубы заставляла себя начинать заново новый розыгрыш, прислушивалась к настойчивому внутреннему голосу убеждающему её терпеть и вспоминала Аниным предматчевые советы, которые казались соломинкой спасения в её одиноком плавании. Дойдя по счёту до тай-брейка Саша мысленно молилась всем Богам о его завершении в её пользу. Важность победы понимала и оппонентка, обнаружив в себе второе дыхание она внезапно перешла из защитной манеры игры в атакующую, чем в начале весьма удивила Трусову. Однако шок длился недолго, вернувшись в свою излюбленную скоростную стихию Саша быстро ощутила прилив столь необходимой энергии и уверенно принялась дожимать соперницу. Спустя несколько минут Трусова стояла на линии подачи, стараясь определиться со скоростью элемента и её направлением, однако решив не усложнять себе жизнь приняла решение разыграть классическую комбинацию. Саша выбила итальянку с корта, а затем спокойно завершила розыгрыш в пустой его части. На мгновение воцарилась тишина, Трусова ощутила накатывающее тёплое облегчение, а затем первую волну лёгкой трепетной радости. — Гейм, сет, матч! — радостно воскликнула Саша, быстро направляясь в сторону сетки для символичного рукопожатия. Трусовой было сложно осознать, что эта двух с половиной часовая каторга закончилась. В её пользу. Преисполненная радостью, усталостью и облегчением девушка на каменных ногах, с увесистой сумкой на плечах направилась в сторону выхода к корту. Сергей Викторович с Аней её уже ждали. Трусова грузно бросила сумку на пол и заключила их обоих в крепкие объятия. Саша чувствовала, как на лице застыла глупая улыбка, а тело слегка подрагивало от пережитого стресса и долгого напряжения. — Какой матч! Ну, какой матч! — довольно восклицал Дудаков. — слегка похлопывая девушку по спине. — Вытерпела, зубы показала и победу вырвала. Так и надо. Саша молча кивала на возгласы Сергея Викторовича. В какой-то момент мужчина отстранился, по-видимому, для того чтобы поднять её сумку, однако Трусова этого даже не заметила, крепче сжимая шатенку в объятьях, в то время как вторая, мягко поглаживала её по спине. — Ты умница. — тихо сказала Аня, рядом с ухом рыжеволосой. — Ты не просто победила, ты показала характер и доказала своё право на то, чтобы играть против топ-теннисисток. Горжусь тобой. «Из всех признаний мне важно только твоё» — подумала Саша, прижимаясь ещё плотнее к Щербаковой и вдыхая её запах. Трусова пробилась в основную сетку турнира высокой категории и стояла в объятьях Ани. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Однако, как показывает практика, когда так кажется, реальность быстро заземляет, напоминая, что в этом мире не всё так просто.