Sui sentimenti e le loro conseguenze...

      — П-простите?..       Нервно бегающие глаза и красное лицо выдавали девушку «с потрохами», однако призрак лишь пустил тяжёлый вздох, который отобразился на экране глюком. После чего вышел из электронного устройства, снова стал полупрозрачным силуэтом.       — Вы так на нас похожи, дети…       — О чём вы, сэр Натаниэль?       — Скажи мне, малый волк, что ты чувствуешь?       — Смотря о чём речь…       — Ты знаешь о чём я, Энид Синклер.       — Ну, я… Она мне нравится… Очень нравится, правда. И иногда мне тяжело это скрывать. Особенно когда кажется, будто это взаимно. Я до сих пор не могу отойти от того дня, когда наш спор закончился тем, что она сказала мне комплимент, а я спалилась, что учу итальянский… Да и даже если это взаимно, то…       — Но почему тогда ты не делаешь первый шаг? У твоей соседки я хотя бы могу понять причины. Твоё же бездействие мне совершенно непонятно.       — Я… я боюсь.       — Боишься?.. Но ты так спокойно даже со мной делишься своими чувствами. Почему бы просто не взять и не…       — Я не боюсь чувств… Я боюсь чувств к ней. Точнее, её саму.       — То есть…       — Ну… Уэнс, она… она такая… странная. Даже для изгоя. Даже для конкретно экстрасенса. Она умна, начитана, мила… А ещё знает то, что не знает большая часть населения Земли, буквально! Но она… пугает. Её увлеченность смертью и пытками, полное хладнокровие даже при виде трупа, отсутствие эмоций, даже когда она сама на волоске от гибели. Даже когда мы поругались, вместо того, чтобы как-то проявить эмоции, она попросту грубо сказала, что я надоела ей тем, что хожу туда-сюда. Что я её нервирую и выбешиваю. И с такой сталью в глазах. А зная, что она, вероятно, и убить может… Это пугает. Ведь… а что, если в какой-то момент я действительно слишком сильно её достану? Умереть или даже просто получить травму от того, кого любишь…       — Оу, а она и правда самый настоящий ворон в семье, ахах…       — Ворон? Я слышала что-то такое, но… про что вы говорите?       — Ты не знаешь? Что же… Суть в том, что Гуди ещё черт знает когда предсказала появление этого ребёнка. Это такая старая история…

***

      — Нат, что это?       Девушка со светлыми волосами держала в руках странный медальон из серебра с крутящимся внутри элементом. Подняв предмет всего двумя пальцами, так ещё и за цепочку, светловолосая недоверчиво поглядывала на вещицу.       — Оу… Это «M» и «W». Я подумал, что это будет интересной поделкой, что две столь похожие, но столь противоположные буквы будут являться одной подвеской. Тебе не нравится?       — Уэнсдей…       — Да?       — Не ты, Нат, не ты…       Оторвавшийся от чертежей будущего здания Фолкнер лишь с непониманием посмотрит на девушку.       — Уэнсдей Фрайдей Аддамс. Это дитя появится нескоро… Но она будет такой же, как ты… Абсолютно. И даже имя под стать.       — Вот как… Видение от кулона?       — Именно оно…       — И какая же судьба у будущего юного сокола?       — Учитывая обстоятельства и характер, скорее… ворон. Да, точно, ворон в семье. Ведь она…

***

      — Эм…       — Странно звучит история, да? Я тоже так всегда считал. Хотя и рад, что не прогадал с эмблемой, ахах.       — Что? Эмблемой? Эмблемой чего?       — Академии, конечно же. Я старался оставить загадки, отметки, какие-то подсказки, дабы когда-нибудь она догадалась.       — Так значит, загадки — это ваших рук дело?! Но почему именно Уэнсдей?       — О, Гуди так часто приходили видения об этом ребёнке. Я буквально чувствовал, что должен оставить юному ворону определённые загадки. Ведь если всё то, что рассказывала из своих видений староста, то жизнь у моего воронёнка явно «не сахар».       — …вашего? Хм, хотя… Сэр Фолкнер, можно кое-что спросить?       — Да, юный волк.       — Вы пытались настроить меня на то, что нужно сделать первый шаг к принятию и взаимству чувств, но… разве вы сами не страдали от влюблённости в Гуди Аддамс?       — В каком смысле?       — Ну… Вы так много рассказываете о предке Уэнсдей, и я понимаю, что вы были очень близки, и я чувствую, что вы любили её. Но почему тогда вы сами не сделали шаги? Почему спокойно смотрели, как та в кого-то влюбляется, как обзаводится семьёй?       Призрак непонимающим взглядом смотрит на девушку. В его глазах резко мелькает некоторое понимание ситуации, и тот начинает громко смеяться, закрыв лицо ладонью.       — Скажи мне, дитя, ты умеешь хранить секреты? <з>Неопределённый кивок со стороны Синклер.       — Я лишь уточню… Как, по-твоему, получилось, что потомки Гуди носят её фамилию? Не фамилию её мужа, а именно её собственную? При учёте, что это не современное время, а когда позиция женщин была весьма… м-м-м, неустойчива.       Слова мужчины заставили задуматься. А действительно, как так вышло? Ведь даже сейчас обычно дети носят фамилию отца, а не матери… Так почему же фамилия «Аддамс» осталась в веках? Кажется, даже Уэнс об этом не думала, хотя ей и было интересно, кем был тот человек, который «смог бы выдержать эту ведьму».       — В те времена такие ситуации тоже случались. Например, если какой-то род хотел оставить именно свою фамилию. Или просто отца установить было невозможно. Либо же… если брак был неофициальным, следовательно женщина и её дети не брали фамилию «мужа», ибо тот в большинстве был неким «неугодным»… Ну, например, бывшим рабом или же тайным военным из вражеской страны…       — Тайный военный из вражеской страны?       — Ага, колонизация Америки, война за независимость между США и Великобританией… Тогда было много тайных военных. Например, морпехи или инженеры.       — Инжен… Стоп. Так значит, Уэнсдей…       — Самый настоящий Фолкнер среди Аддамсов.