Рев Дракона. (The Dragon's Roar)

Он сидел за столом в своем кабинете и смотрел прямо сквозь лист пергамента, который бережно держал между пальцами. Джейме понимал слова, что там были написаны, но испытывал трудности с их осмыслением. С момента переворота прошла всего неделя. После захвата на улице он проснулся в своей постели один и будучи весьма дезориентированным. Тириону и сиру Аддаму потребовалось несколько раз сказать ему, что переворот не был просто его сном, чтобы успокоить и помочь собрать все воедино. Лорд Тайвин Ланнистер был арестован и находился в тюрьме в ожидании суда. Сир Аддам попросил людей Простора охранять его камеру днем и ночью, так что теперь у его отца не было никаких шансов убедить солдат Ланнистеров освободить его. А Вариса задержали рядом с трупом Петира Бейлиша. Он был так близок к тому, чтобы ускользнуть у них из рук!.. Было ясно, что он не так сильно верил в переворот, как его отец. Однако Варис раз и навсегда покончил со всеми его интригами своей рукой, к большому гневу Джейме. Варис был плохим мастером над шептунами, поскольку не смог должным образом проинформировать ни его, ни короля о перевороте. Хотя, возможно, с уходом Эйемона Варис чувствовал, что не может говорить о тайных переворотах сыну человека, который их планировал, на случай, если Джейме сдаст его отцу. Но у Вариса были свои способы. Джейме чувствовал, что тот мог бы сделать больше, но все, что у него было, — это его подозрения. Казалось, это все, что у него когда-либо было. «Боги, я в этом не силен», — подумал он, протирая глаза и, наконец, кладя записку на стол, переворачивая ее так, чтобы не видеть слов. Он боролся с небольшой головной болью с тех пор, как проснулся, но пока мог справиться с ней. Другой хорошей новостью, пришедшей после переворота, было то, что леди Арья и леди Люсиль появились из ниоткуда и признались, что укрылись в туннелях, когда услышали звуки битвы. По крайней мере, в случае Люсиль. Голос Арьи был багровым от лжи, но он пропустил это мимо ушей. Возможно, Эйемон смог бы заставить ее говорить правду, но пока его здесь нет. Джейме хотелось пнуть себя за предположение, что дети не узнают о туннелях. Было облегчением видеть их здоровыми и невредимыми, но это все хорошее, что было в этой ситуации. Дэвид-целитель продолжал послушно принимать тонизирующие средства от головной боли и снотворные зелья, но неохотно. Его собственные шрамы на лице зажили и теперь были как лоскутное одеяло, с большими складками вместо шрамов там, где его ученик сшивал его обратно. Его свирепый взгляд только еще больше исказил его лицо. Джейме уже выразил свои соболезнования Дэвиду и Пастухам в связи с гибелью Висенте. В то время как все остальные вежливо приняли его слова, то Дэвид хранил молчание и явно был разъярен. Тем временем он делал все возможное, чтобы избегать их. Джейме знал Висенте недостаточно долго, но их горе и боль были очевидны в каждом движении. Они расчистили место и сожгли его тело за стенами Королевской гавани. Он взял своего коня Агро и притаился за пределами кольца света, который отбрасывал костер, закрыв глаза и творя безмолвную молитву о том, чтобы Неведомый провел того на другую сторону. Они начали петь гимн, который был одновременно скорбным и навязчивым, на языке, которого он не знал, и это преследовало его весь путь обратно. Хотя Джейме и не был хорошо знаком с ним, Висенте сыграл важную роль в передаче информации. И даже после того, как Дэвид был ранен, он делал все возможное, чтобы сохранить легенду для Бейлиша. Без его усилий хорек давно бы сбежал. Ему и Эйемону пришлось бы оглядываться через плечо всю оставшуюся жизнь. Даже сейчас, когда Бейлиш был мертв, а его отец сидел в тюрьме, продолжали поступать новости о том хаосе, который они учинили. Робб Старк, Домерик Болтон и леди Маргери настояли на встрече, как только он очнулся ото сна. Из-за припадков он часто терял сознание, поэтому, когда ему сообщили, что лорд Русе Болтон захватил Винтерфелл, нарушив гостевой порядок, он несколько мгновений мог только непонимающе моргать. Затем, когда слова, наконец, обрели смысл в его голове, его чувство победы испарилось, и он почувствовал, что его сердце провалилось куда-то в желудок, а то и ниже. У Русе Болтона был его сын. Его новорожденный сын Кассиан оказался во власти Русе Болтона, который имел склонность к продолжению освященной веками традиции сдирать кожу своим врагам, что также было символом его дома. Домерик набрался смелости и вышел вперёд, разведя руки в стороны. — Милорд, моему отцу было строго-настрого приказано не причинять вреда ни одному из детей. Ярость, которая начала нарастать из-за отчаяния, исказила лицо Джейме. К чести Домерика, он не отпрянул, когда Джейме встретился с ним взглядом, но нервно сглотнул. — У твоего отца мой сын! — взревел Джейме. Его голос дрогнул, но он продолжил. — Мой отец… он много кто, но не дурак. Он бы не посмел… Джейме рванулся вперед, и Домерик наконец отступил, поскольку он подчеркивал каждое слово шагом вперед. — Твой отец поступил вероломно по отношению к своему сюзерену, пренебрег правами гостя! Он предал своего короля! Что для него значат жизни нескольких детей? — Лорд Ланнистер, — сказала Маргери, подходя ближе и осмеливаясь хотя бы частично встать у него на пути. Ее обычная веселая улыбка сменилась выражением беспокойства и напряжения. — Дети — заложники. Я уверена, что лорд Болтон считает, что сможет заключить сделку, используя их в качестве смягчающего обстоятельства. Она судорожно вздохнула, когда Джейме повернулся к ней. — Ради его же блага, пусть это будет его решение. Эйемон успешно договорился о поддержке Дорна, а затем его корабль был атакован отрядом из Западных земель и Штормовых земель. Сир Мерин Трант ранил Эйемона, но тот отделался сильным ушибом и убил Транта за его вероломство. И все же это был еще один признак того, насколько близко его отец подошел к убийству последнего Таргариена мужского пола. Даже если бы Тайвину не удалось захватить трон, смерть Эйемона все равно повергла бы королевства в хаос. Старки захватили бы трон, но из-за отсутствия у них инициативы и понимания игры их бы съели заживо. Королевство раскололось бы, и Король Ночи прошел бы прямо по их трупам. Им повезло, что Бейлиш не мог отличить хорошего бойца от конского дерьма. Затем ему пришло еще одно письмо. Леди Мейдж Мормонт сама доставила его. Джейме показалось, что ей потребовалась вся ее выдержка, чтобы не поморщиться, а затем она хрипло пробормотала извинения и протянула ему письмо. Он с подозрением посмотрел на нее, но взял сверток, медленно развернул его, и, казалось, все вокруг него растворилось. Леди Мейдж из дома Мормонтов, железнорожденные совершили набег на Медвежий остров. Они пришли глубокой ночью. Дозорный поднял тревогу, но было много неразберихи и хаоса. Десять человек погибли. Среди жертв — леди Серсея Ланнистер. Ее раны перевязали, но она была так слаба из-за голодания, что умерла через день. Мои глубочайшие сожаления, Мейстер Кренник Он слышал, как леди Мейдж что-то говорит, но ее голос был таким далеким, что звучал так, будто доносился со дна колодца. Его близнец, которого он держал за ногу, когда появился на свет, теперь мертв. Она украла у него ребёнка, на какое-то время лишила его рассудка и чуть не украла его фамильную драгоценность — Утес Кастерли. Два тела, одна душа,— часто говорила она во время секса — он отказывался называть это любовью. И все же она была мертва уже неделю или больше, а он не знал. Точно так же, как она умерла раньше, а он не знал, когда и как. Джейме не знал, куда делась леди Мейдж, но когда он наконец отвлекся от своих мыслей, то увидел в окне предательский оранжевый свет заходящего солнца. Неужели он действительно смотрел на это письмо несколько часов? Он встал, взял кувшин с вином, который оставили слуги, налил щедрую порцию и выпил. Даже осушив первую чашу, он все еще чувствовал, как в нем закипает ярость. Сначала он узнал, что Кассиана держат в заложниках в Винтерфелле, а теперь еще и это. «Почему меня должно волновать, что с ней случилось?» — подумал он, стиснув зубы, а затем сделал ещё один большой глоток. Она однажды разрушила его жизнь и была чертовски близка к тому, чтобы разрушить ее снова. Может быть, она наконец поняла, какой страх и ужас вызвала у стольких бедных слуг и молодых леди. Неправильный конец меча железнорожденного — подходящий конец для нее. Жаль, что они не взяли ее как соленую жену, но, по-видимому, даже у них есть нормы морали. Он начал сжимать и разжимать пустой кулак по мере нарастания ярости. Но под этим Джейме чувствовал опустошающую печаль и пустоту, которые угрожали захлестнуть его. «Она получила по заслугам. Она получила по заслугам», — сказал он себе. И все же, казалось, он не мог в это поверить. Джейме схватил графин и запустил им в дверь. Он разбился, и красное вино разлилось по всем поверхностям. Куски красной глянцевой и матовой глины разного размера устилали пол. Он услышал дрожь в двери в виде стука. Дверь приоткрылась, и Подрик осторожно просунулся внутрь. Он с удивлением уставился на капающее вино и осколки глины. Он открыл рот, чтобы заговорить, и его голос дрогнул: — П-прикажете позвать слугу, милорд? — Оставь меня в покое, — ответил Джейме. Его голос был таким тихим, что он не был уверен, что Подрик его услышит, но мальчик быстро отстранился и с щелчком закрыл дверь. Он расхаживал по своей комнате, сжимая и разжимая кулаки в поисках того, что можно было бы разрушить, и изо всех сил старался сдерживать свой гнев. В такой ситуации тренировочный манекен был бы кстати, но он ненавидел саму мысль о том, что кто-то увидит его в таком состоянии, особенно Бриенна. Он спрятался, задув свечи, которые освещали солнечную комнату. Джейме не находил себе места и расхаживал в темноте, как лев в клетке, не в силах справиться с бурлящими в нем эмоциями, которые не давали ему покоя большую часть последних нескольких дней. Когда стало ясно, что он не успокоится, то порылся в своем столе в поисках снотворного. Он чуть не пролил его, торопясь открыть и выпить. Зелье обычно успокаивало его разум и позволяло отдохнуть, но его мысли были подобны реке, вышедшей из берегов. Ему снилось, что Серсея оседлала его, и ее улыбка становилась все шире по мере того, как кожа сходила с нее, обнажая череп. Ребенок кричал и кричал. Джейме был слишком далеко, чтобы видеть, но Русе Болтон стоял у того, что казалось верстаком, и загораживал собой ребенка. И все же Джейме видел, как он брал в руки острые инструменты, и крики ребенка становились все громче, пока он бессильно смотрел, как работает Русе Болтон. Джейме проснулся рано утром, его стошнило в ночной горшок, и он рухнул обратно в постель, не в силах уснуть до конца ночи. Он был измотан, но эмоции, охватившие его прошлой ночью, оставили его опустошенным и оцепеневшим. Стук в дверь едва заставил его пошевелиться, но тут же в комнату ворвался Тирион, полный насмешливого веселья. Джейме перевел взгляд на него, а затем снова уставился в потолок. Никакие уговоры, лесть, угрозы и даже обещания Бриенны не заставили Джейме сдвинуться с места. Тирион обыскал его стол, чтобы понять, что вызвало такое настроение, и, очевидно, нашел письмо. Он почти ушел. Только Подрик осмеливался заходить в кабинет в течение дня, чтобы принести поднос с едой. Он помнил лишь обрывки того дня, в частности, скрип двери, когда Под принес еще один поднос с едой. Его сознание плыло, но Джейме то приходил в себя, то снова отключался, не то чтобы спал, но и не бодрствовал. В последний раз, когда он очнулся, оказалось, что день прошел и наступила ночь. Все было тихо. Он заставил себя встать с кровати. Стражники Ланнистеров, стоявшие у его двери, вздрогнули, когда он открыл ее и вышел. — Милорд? — спросил один из них, но он не ответил. Территория была пустынна, если не считать сменяющих друг друга солдат Простора. Все остальные в Цитадели спали. Несмотря на темноту, он чувствовал на себе взгляды солдат, когда проходил мимо них спокойным шагом. Ноги сами привели его мимо темных и искривленных силуэтов деревьев к сердцевидному дереву. Он посмотрел на грубо вырезанное лицо. Джейме изучил его, внимательно рассматривая завитки и изгибы, а затем пробормотал: — Вам лучше защитить моего сына. Защитить всех детей. Он стоял на прохладном ночном воздухе и дышал. В Башне Десницы было душно из-за дневной жары, поэтому свежий воздух наполнил его легкие. Затем Джейме развернулся и побрел обратно к своей кровати, чтобы снова рухнуть на нее и уснуть. Проснувшись утром, он все еще чувствовал усталость, но ему удалось наконец обрести немного необходимого покоя. Все костры, которые он разжигал, либо потухли, либо превратились в едва тлеющие угли. Он решил, что пора обратиться к одной воительнице. Он достал чистый лист бумаги и начал писать. Это заняло у него больше времени, чем он ожидал, но он предпочитал делать все сам. Он считал, что формальность не так важна, как личное обращение, и не хотел выслушивать насмешки Тириона. После того как он вычеркнул слова, которые ему не нравились, он взял новый лист бумаги и переписал все заново, стараясь сделать это как можно аккуратнее. Он оставил письмо открытым, чтобы оно высохло, на своем столе и приоткрыл дверь. — Под, пригласи ко мне леди Бриенну. — Да, милорд, — сказал Подрик, и в его голосе послышалось скрытое ликование. Бедняга, казалось, был искренне рад, что ему стало лучше. «Мне нужно будет найти время, чтобы посвятить этого мальчика в рыцари», — подумал он. Обучением Подрика пренебрегали, пока Джейме был занят королевскими делами. Предстояло еще многое сделать, но вскоре все вернется на круги своя. Джейме посмотрел на себя в зеркало. Его волосы были немного длинноваты, но пока их можно было привести в порядок, и он был рад, что на его лице больше не было следов ярости. Он расхаживал по комнате в ожидании, но, в отличие от других случаев, когда он был неистов и безумен, его шаги были медленными. Он вскинул голову, и его сердце подпрыгнуло, когда он услышал стук в дверь. — Войдите, — приказал Джейме, а сам остался стоять у своего стола, не в последнюю очередь потому, что ощущал, как от волнения дрожат его ноги. — Леди Бриенна, милорд, — сказал Подрик, коротко поклонившись. — Спасибо, Под. Оставьте дверь открытой. Бриенна вошла внутрь, но не стала заходить дальше. Её лицо было замкнутым, как подъёмный мост, опущенный для укрепления замка. — Милорд-десница, — пробормотала она в качестве приветствия, но больше ничего не сказала. — Вы получили мое письмо? — Какое письмо? Он на мгновение замолчал. — То, которое вам отдала леди Маргери. — Я получила его, — прямо ответила она, и хотя ее лицо было непроницаемым, он не мог не заметить, как Бриенна сжала руки в кулаки. — Хорошо. Джейме кивнул и задумался, что делать дальше, пока наконец не подошел к ней и, сделав глубокий вздох, сказал: — Я хотел бы официально извиниться. Я никогда не должен был… Треск! От силы ее удара его лицо дернулось в сторону, и он невольно поморщился, но, если честно, даже не был этому удивлен. — Я это заслужил, — пробормотал Джейме, вновь встретив ее взгляд. Бриенна гордо выпрямилась. — Я прошу прощения за то, что сказал на тренировочной площадке в тот день, когда Кеттлблэк напал на вас. Это было неуместно и больно. В тот день вы прекрасно сражались, а я унизил вас. Джейме заметил, что Бриенна, казалось, боролась с собой, решая, отвечать или нет. — Я принимаю ваши извинения, — все же сказала она. — Спасибо. Тогда перейдем к следующему вопросу? — спросил он, вскинув бровь и стараясь не показывать того, как на самом деле нервничал. Она моргнула, глядя на него, и ему показалось, что ее глаза слегка расширились, когда на его лице появилась ухмылка. Джейме вернулся к своему столу, схватил письмо и поднял его. — Сегодня утром я написал это письмо вашему отцу, лорду Селвину из Тарта, Вечерней Звезде. Я прошу вашей руки и сердца. Это заявление потрясло ее. Она отступила на шаг, ее рот приоткрылся от шока, она дрожала, а глаза сияли от волнения. Бриенна совершенно потеряла самообладание и от смущения опустила взгляд вниз. — Вы удивлены? Я думал, что вы прочли мое письмо? — спросил Джейме, надеясь, что она распознала легкое поддразнивание в его тоне. Бриенна осмелилась взглянуть ему в глаза, и он увидел вспышку гнева на ее лице. — Я думала, это шутка, — выпалила она. — Я боялся, что вы можете так подумать, — печально прошептал Джейме. — Но я имел в виду каждое слово. Я восхищался вами с того момента, как я… э-э, с того момента, как мы впервые скрестили мечи. В ваших ногтях больше чести, чем во всех рыцарях Красного замка и его окрестностей. У Джейме вдруг закружилась голова, и он покачнулся, стоя на месте. С тех пор как он был тенью без руки в прошлой жизни, он мечтал произнести эти слова. Он прикусил язык, когда чуть не упомянул медвежью яму, о которой она ничего не знала. Однако он не сомневался, проведя с ней столько времени на тренировках, что эта Бриенна не так уж сильно отличается от той, которую он знал. Его сердце по-прежнему трепетало в ее присутствии, как и раньше. Этот момент казался нереальным. — Не смейте так смеяться надо мной! Это же жестоко, — прорычала она. На миг потерявшись в ее глазах, Джейме едва заметно покачал головой. — Нет, нет, нет! Это правда. Я люблю вас и хочу жениться на вас. Прочтите письмо сами, — быстро забормотал он, боясь упустить момент, которого так долго ждал. Она взяла его с большой неохотой и прочла. Письмо почти повторяло то, что он отправил ей через Маргери, но без предостережений относительно армии Ланнистеров и его отца. — Я отправлюсь прямиком к мейстерам, чтобы отправить его с вороном. Но я сделаю это только в том случае, если вы согласитесь на брак, — сказал Джейме. Бриенна покачала головой. Она выглядела подавленной. — Нет, вы не можете меня желать, — упрямо произнесла она со слезами на глазах. Джейме приподнял брови. — Мой собственный отец пытался диктовать мне, чего я хочу. Теперь он в тюрьме, — с ноткой поддразнивания сказал он, хотя внутри был весь на нервах. — Вы красивы, а я уродливая. Я никому не нужна, — уперто сказала она. Он не смог сдержать легкого смешка. — Вы ведь видели мое лицо, не так ли? Она усмехнулась. — Шрамы не портят вашу красоту. С ними вы стали даже красивее. Но мое уродство… — Ты не уродлива. Твои глаза… — запальчиво начал Джейме. — Это самые красивые глаза, которые я когда-либо видел. Синие, как… сапфиры. Она лишь вздохнула и продолжила качать головой, хотя на дне ее зрачков зажегся огонек надежды. — Я вам не подхожу. Думаю, вам повезет с кем-то другим. — Я не хочу другую, — огрызнулся Джейме, и его терпение снова начало иссякать. — Любая другая женщина могла бы раздражать меня своим слащавым поведением и подхалимажем. Но не ты. Ты бы бросила мне вызов. Ты бы действительно боролась со мной и не боялась этого. Я никогда не чувствую себя таким живым, как в бою, и я наиболее полон жизни, когда сражаюсь с тобой! Джейме сделал шаг вперед, схватил ее за руку, осторожно поцеловал и сжал ее. Он был полон решимости, глядя ей в глаза. — Что мне сделать, чтобы убедить тебя? Может, мне тоже вызвать тебя на дуэль? Бриенна фыркнула от смеха, но надежда разгоралась все ярче. — Ты бы победил. — Уже сдаешься? — Я не говорю, что не смогу победить тебя позже. — Шанс есть всегда. Она наконец-то пожала ему руку в ответ. — Не уверена, что на этот раз мне этого захочется. Джейме с удивлением смотрел на Бриенну, когда она робко улыбнулась ему. Это оно? Он ярко улыбнулся. Это было странное чувство. Казалось, что прошли годы с тех пор, как он в последний раз искренне улыбался. Он обнял ее за талию и притянул к себе. Джейме заметил в ее глазах краткую вспышку неуверенности, пока не сократил расстояние между ними и не поцеловал ее. Ее губы были такими же сухими, как он и помнил, и чувства, которые он давно забыл, всколыхнулись в его груди, когда он обнял ее. Сколько времени прошло с тех пор, как он целовал ее?.. Сначала она напряглась под его руками, но потом расслабилась и сжала ткань его рубашки, прижимаясь к нему. Джейме показалось, что он услышал разочарованный вздох, когда отстранился. Он неуверенно посмотрел ей в глаза, боясь, что переступил черту, но лишь увидел, что ее глаза были закрыты, а на губах была легкая довольная улыбка. — Я выйду за тебя замуж, — решительно повторила Бриенна, и его сердце воспарило ввысь.