Искусство долговечно, жизнь коротка

Примечание автора — буду надеятся на некую интригу и интерес к главе)

— Вы…Вы…Да вы…— задыхаясь от злости начала свой спич Грейнджер, встречая холодный взгляд нарисованных глаз. «Блять, да они даже нарисованные внушают страх».   — Я что? — он вскинул бровью, продолжая смотреть на неё через свою маску. — Невыносимая, чёрствая, холодная летучая мышь? Слизеринский ублюдок и убийца неповинных людей? Этим вы меня не удивите Грейнджер. Закончим с этим и отнесите мой портрет в чёртов кабинет!   — Вы самая редкостная скотина, которую можно было бы встретить во всём белом свете. За вас люди сражаются до сих пор, Гарри и профессор Макгонагалл ходят к вам и надеются что вы очнетесь! Она даже комнаты ваши никому не отдаёт, верит, что святой Северус Снейп придёт в себя и вновь будет преподавать детишкам зельеварение. — смесь обиды и злости заполонили её разум, поэтому слова словно вода текли с уст, быстро и сногсшибательно. — Если бы я не пошла искать программу седьмого курса, ни одна живая душа не узнала бы о вашем долбанном портрете, а вместо благодарностей я получаю лишь желчь и ненависть к себе, которой вообще не заслужила! Хотите покоя и вечного умиротворения?! Да пожалуйста!    Дойдя до двери, молодой профессор вышел в коридор, хлопнув дверью с такой силой, что ветер чуть не пошатнул и без того неустойчивое положение подрамника. Снейп же был явно озадачен такой реакцией, ведь не ожидал что в прошлом покорная студентка проигнорирует его приказ, так ещё и хлопнет дверью. Уму непостижимо! Тяжело дыша, мисс Грейнджер прижалась спиной к прохладной стене, прикрывая глаза, чувствуя, как пульс с бешенной скоростью гоняет кровь по жилам, болезненно отдавая в висках. Храбрость или глупость кричать на портрет? Это уже не так важно для неё. — «Пусть и дальше гниёт в своей комнате, ноги моей больше там не будет». — подумала та, явно отвыкшая от такой манеры общения.    Её профессор в Австрии был полной противоположностью слизеринского зельевара. Альберт Алаба добрый, мягкий и отзывчивый, готовый не только ответить на самые интригующие и волнующие вопросы, но и поболтать за обедом в прекрасном кафе, которое было всего в пяти минутах ходьбы от его лаборатории, где варили лучший во всём городке кофе и пекли изумительную выпечку. И не без малого, лучший зельеварвсей Австрии и пары ближайших стран, с удовольствием работал с ней, не делал гадких замечаний и часто хвалил её работу. О таком наставнике она мечтала ещё со школьной скамьи и таким наставником она хочет стать для своих студентов, а не той, от кого студенты и некоторые преподаватели шарахаются и расступаются в коридорах, как вода от Моисея. Именно это послужило причиной вернутся в Хогвартс, ведь ей предлагали место и в Шармбатоне, от которого она любезно отказала мадам Максим, и именно с таким настроем та сюда приехала, обучать и обучаться самой, но хамство и холод бывшего профессора выбили её из колеи. Девушка не хотела быть похожей на него. Не хотела стать такой же как он. Холодной и бесчувственной…   Тяжесть долгого дня быстро срубили её с ног, а бесстыдно храпящий рядом с хозяйкой Крукс лишь добавлял уюта теплой спальне, поэтому новый день начался с хорошего начала. Вдоволь выспавшись, Гермиона позволила себе понежится с котом в постели и подняться только через десять минут после пробуждения. Каждое её утро начиналось с лёгкой зарядки, чтобы разбудить тело и мозг, а также настроится на рабочий лад. Несколько силовых упражнений, растяжка и контрастный душ помогли ей окончательно проснутся и зарядится хорошим настроением, которое, казалось бы, уже не в силах испортить даже вредный портрет зельевара, вероятно так и стоявший на потёртом кресле в его гостиной. Мысль о том, что она поступает бесчеловечно начинала мучать её совесть, ведь всегда и везде она старалась помочь людям, какими бы они не были, но в этот раз пошла наперекор своему нутру.    Надев атласную бордовую рубашку, черные шорты бермуды и любимые босоножки, девушка уже собиралась выходить, как услышала стук в дверь, прервавший её размышления о муках совести и чести, начавшиеся ещё в душе. Подойдя к двери, она открыла её и увидела Кристиан, улыбающегося своей белоснежной улыбкой, в новом костюме голубого цвета, удачно подчеркивающем цвет его глаз. Он стоял, опираясь рукой о дверной проём и слегка поклонился при виде хозяйки покоев.   — Доброе утро, сонному королевству, принцесса уже готова идти на завтрак?    — Доброе утро, Крис, да, я уже готова, мы можем идти. — с улыбкой сказала та, закрывая за собой дверь. Первое время это прозвище вызывало у неё отрицательные эмоции, и она даже было хотела попросить его не называть её так, но поняв, что ничего плохого за этим словом не стоит, свыклась и стала даже слегка умилятся этому. С первого дня в Хогвартсе парень проявлял к девушке интерес, который Гермиона списывала на дружбу, хоть и не могла отметить того, как прекрасно костюм дополнялся цветом его глаз, а зачесанные каштановые волосы гармонировали во всей притягательности его внешнего вида.    Харви был мил и обходителен к Грейнджер, а также воспитан и в целом походил на идеального молодого человека, что было полной противоположностью мрачной и хамоватой персоне, укоры за которого чувствовала сама девушка. Путь из подземелий до большого зала занял не больше пяти минут, поэтому разговор продолжился уже за столом преподавателей (Кристиан учтиво поменялся местами с профессором Вектор и теперь сидел рядом с Гермионой). Лёгкая и непринужденная беседа только подняла ей настроение, а завтрак, приготовленный кухонными домовиками, стал завершающей точкой утра, которое смело можно было назвать идеальным.    Догнав уходящую Минерву, Гермиона сравнялась с ней, чтобы поговорить о своей вчерашней находке. «Да, она обещала больше не заходить в его покои, но необещала, что не расскажет об этом директору». Это и поспособствовало состоявшемуся разговору, где она не только рассказала про портрет, но и пожаловалась (да, да, заучка Грейнджер жалуется своей любимой Макгонагаллна ужасного Снейпа. Кто бы мог такое ожидать, правда?) с начальницей, хоть и исход ей совсем не понравился.   — Пойми, дорогая, в моём кабинете больше нет места, куда можно повесить его портрет, не на пол же мне его ставить?   — Почему бы и нет? Зато всегда рядом и вы сможете пообщаться, расскажете ему все прошедшие пять лет. — она пожала плечами, а женщина покачала головой.   — Нет, так мы поступать точно не будем. Ты не первый год знаешь этого нелюдимца, и он не плохой человек, ему просто нужно некоторое время чтобы не вести себя как Северус.   — Но причем здесь я? Он по мне прошёлся вдоль и поперёк, как венгерская хвосторога по несчастным пикси, а должна повесить его портрет в кабинете зельеварения? — возмущено говорила та, чуть ли не дуя губы на бывшего декана. Для полной картины не хватало лишь топнуть ногой. — Я считаю это неуместным, госпожа директор.   —  Просто Минерва, мы всё-таки не чужие друг другу люди…Но это не поменяет моего решения. Потрет Северуса Снейпа должен висеть в кабинете зельеварения. Его знания должны дальше приносить пользу, даже в таком виде. — Минерва кивнула, дав понять, что их разговор на этом закончен и дальнейшие споры лишь приведут к конфликту, который был не нужен ни ей, ни молодому профессору.    Гермиона совсем не оценила такого решения директора, но против её воли пойти не могла, настолько сильно она дорожила их отношениями, которые сложились за столько лет. И не смотря на смирение с ситуацией, перед ней встала новая проблема, а именно как забрать портрет и не нарушить своё же обещание? Ей совсем не хотелось оказаться голословной даже перед дурацким портретом Снейпа. Но решение само собой настигло Грейнджер, вернее, сказать её настиг Харви, подошедший ровно в тот момент, как она закончила свой разговор с директором.   — Ну что, принцесса, снова нагрузили тебя работой? — с доброй усмешкой спросил тот.   — Нет, нет, работы столько же, сколько и было…Но у меня к тебе есть просьба.    — Для тебя всё что угодно, но при одном условии. — парень слегка ухмыльнулся, поправляя свои волосы пятерней.   Гриффиндорка, а ныне декан Слизерина вскинула бровью от удивления. — Это же какое условие, профессор Харви? — наигранно пролепетала та, по девичьи хлопая большими ресницами, смотря на коллегу слегка снизу вверх.   — Очень простое, ты сходишь со мной вечером в Хогсмид. Выпьем по чашке сливочного пива или эльфийского вина, поужинаем, пообщаемся, узнаем друг друга получше. Ну же, профессор Грейнджер, не разбивайте мои воздушные замки надежд. — улыбаясь, говорил Кристиан, поддержав игру Гермионы.   Девушка лишь усмехнулась и кивнула, соглашаясь с предложением парня. После расставания с Роном личная жизнь залегла в долгий ящик, да и учёба в Австрии была первостепенной задачей. Может это тот самый шанс наконец переворошить тот самый ящик? — Да, Крис, это отличное предложение, я с удовольствием схожу с тобой на ужин.   — А я с удовольствием помогу тебе, вот только ты до сих пор не сказала с чем именно.   — О, да…— она слегка закусила нижнюю губу и направилась в сторону подземелий, попутно кратко, без лишних подробностей посвящая своего спутника в сложившуюся ситуацию и почему она не может сама сходить и забрать портрет.  Уже дойдя до подземелий, Грейнджер остановилась возле двери, ведущей в покои бывшего профессора, и замерла, передавая Харви ключи, которые по какой-то причине до сих пор не вернула Минерве. Скорее всего это было сделано, чтобы ещё разок…ну может быть пару раз наведаться во владения Снейпа и позаимствовать некоторые книги, разумеется, исключительно в научно-практических целях, и естественно, когда самого вредного хозяина уже перевесят в кабинет зельеварения. Кристиан зашёл в гостиную и вынес изображение зельевара в коридор, но оказалось что-то совершенно неподвижно, каким было, до того, как одна Гриффиндорская заноза из задницы, не нашла его за шкафом.   — Принцесса, а ты уверена, что это волшебный портрет? Как по мне, так он самый обычный, нет ни намека на то, что он движется или разговаривает.   Девушка в изумлении смотрела на портрет, не понимая почему человек на нём абсолютно неподвижен и уже начала думать, что начала сходить с ума, так остро реагируя на известия о том, что мужчина балансирует между жизнью и смертью в палате Мунго. Ещё с добрую минуту смотря на холст в подрамнике, ведьма вздохнула и пожала плечами. — Видимо мне просто показалось вчера что он движется, я вчера весь день копалась в пыли и кипах бумаг, скорее переутомление и фантазия сыграли своё дело. Но всё равно спасибо что принёс его, распоряжение директрисы надо выполнить.   Парень пожал плечами и улыбнулся, отдав девушке изображение зельевара, смахивая со своих плеч пыль. — Тогда тебе точно стоит отдохнуть перед сегодняшним вечером. Покончи с этим и всё. Я зайду за тобой в семь. — подмигнув ей, он удалился к лестницам, ведущим вверх к выходу из подземелий, пока Гермиона продолжала тупить взгляд на Северуса, не мигающим взглядом смотрящего будто в закрома её души.  

***

  — Вы долго ещё будете на меня пялится, мисс Грейнджер? Я может и изображен красками, но не музейный экспонат. — прыснул тот, разминая плечи.   От шока та чуть не выронила портрет из рук, встряхнув головой, пытаясь прийти в себя, и в упор не понимая,какого Мерлина это вообще всё значит. — Вы…, да вы должно быть издеваетесь?! Почему вы до этого стояли как изваяние, даже глазом не моргнув, а сейчас снова ведёте себя как ни в чем не бывало?! Я выглядела как дура перед профессором Харви! — недовольно пожаловалась она, не обратив внимание кому всё это говорит.   — Ну почему же как? Вы самая настоящая непроходимая дура, Грейнджер, иначе зачатки субстанции, именуемой в вашей голове как мозг, поняли, что я не имею ни капли желания чтобы кто-то знал…обо всём этом. Вы хоть понимаете какие толпы сюда соберутся, если узнают,что есть мой портрет. Одни будут мне в ноги кланяться, а другие будут грезить мечтами как сжигают кусочки этого полотна в адском пламени. Да и этот Харви не лучше, я прекрасно помню какой бездарной пародией на студента он был на моих уроках. — брезгливо бросил тот.    — Если вы не прекратите вести себя как последний…хам, то я сама сожгу это полотно в первом попавшемся источнике огня. А ещё лучше отвезу вас в Косой переулок и повешу на фонарный столб. Да и никто вам в ноги кланяться не будет, у вас их попросту нет. Ещё мне что-то про мозг говорили, а сами как будто бы без него изображены. — фыркнула в ответ Гриффиндорка, всё ещё держа раму в руках.    — Столько людей прошло мимо моих покоев и только одна Гриффиндорская выскочка решила потревожить мой покой. Видимо покоя я никогда не достигну…—недовольным баритоном протянул зельевар.   — Вашими словами, да Мерлину в уши, профессор…— она ухмыльнулась и дошла до кабинета зельеварения, зажигая факела для освещения, так как окон не было и свет приятного, солнечного дня не проникал в глубины замка, к чему сама Гермиона всё ещё не привыкла. Оглядевшись по сторонам, девушка выбрала место, где Снейп висел бы более выигрышно. Ведь никто не смог бы себе списывать, когда наблюдают вездесущие, черные глаза, надежно защищенные чарами отведения и дизиллюминации. Маленькое, приятное дополнение к ворчащему и вечно недовольному зельевару. Повесив раму рядом с доской, Грейнджер улыбнулась своей работе, а в её голове проскочила ехидная мысль. — «Я повесила Северуса Снейпа». — это вызвало у неё усмешку, а у мужчины лишь недовольство и закатанные глаза, будто бы поняв причину неоднозначной ухмылки.    — Что вызывает у вас такую усмешку? Грейнджер, такое ехидство не позволительно для выпускников кошачьего дома.    — Это не столь важно, профессор. Но раз уж мы оба стали заложниками одной ситуации, неплохо было бы немного получше узнать вам новый мир, а мне ваш распорядок проведения занятий. Не хочу при студентах получать замечания в спину.   — Меня мало волнует, что произошло за всё это время и уж тем более я не буду с вами делится своей методикой. Да и к чему вам, дипломированному специалисту, какие-то нюансы работы от, как вы выразились, непроходимого дурака без диплома, попавший на работу только за счёт поручительства. — он слегка поднял одну бровь, еле заметно сузив глаза.    — Если вы продолжите сочится ядом, я перевешу вас в кладовую. Терпеть к себе такое отношение я не намерена. — девушка скрестила руки на груди и вздернула подбородок.    Снейп лишь фыркнул, ни на секунду не поверив в плохой блеф бывшей студентки. А её скрещенные руки и вздернутая чуть ли не до отказа голова, лишь добавляли смехотворности её словам, нежели намеки на уважение или страх. — Лучше потрудитесь объяснить, как вы собираетесь и дальше молчать о существовании моего портрета, повесив его в самой видной части моего кабинета?!   — Моего кабинета, профессор. Я буду здесь работать и давать знания студентам. В вашем нынешнем состоянии…Вернее вашей комы, вы мало что сможете сделать. Но вы можете мне помогать, что было бы вполне уместно, в силу обстоятельств.   — Вы не ответили на мой вопрос, Грейнджер, я не буду повторять дважды.   — Чары отведения и дизиллюминации, всё просто и лаконично. На егерях работало, уверена и на студентах сработает. Вас кроме меня никто не будет видеть.    — Какое счастье, мою персону будет лицезреть Гриффиндорская выскочка.    — Я тоже не люблю повторяться, профессор, но услужливо напомню, что ещё одно подобное высказывание и вы окажитесь в кладовой. — она с вызовом смотрела на него, покусывая нижнюю губу, всем своим видом выражая непоколебимость, которую зельевар считывал, как очередную попытку блефа.   

***

Тучи словно сгущались над ними, а воздух наполнялся удушливой тяжестью. Даже будучи картиной, наделенной лишь какой-то частью существа самого Снейпа, этот невыносимый, рисованный мужчина умудрялся практически вывести Гермиону из себя, нарушая её выстроенный душевный баланс, к которому она так долго стремилась и ради которого ездила в Австрию. Дорнбир, небольшой городок, где численность жителей едва превышает сорок пять тысяч человек, стал отличным пристанищем для академии магических наук, где, собственно, и обучалась героиня второй магической. Расположившись практически на границе со Швейцарией и Лихтенштейном, академия обучала магов со всего мира в самых различных сферах деятельности, от ухода за магическими существами и нумерологии, до магической психологии. Ради последней, она туда и отправилась четыре года назад, чтобы знать причины не только чужих, психологических проблем, коих было более чем предостаточно благодаря битвам и пыткам со стороны пожирателей смерти, но вытащить своих скелетов из шкафов подсознания, разобрать их и навсегда вывести из разума, ради светлого, а главное счастливого будущего. Уже будучи на первом курсе, девушка поняла, что данная специализация не только не цепляет своей сутью, но и заставляет терять себя, в куче диагнозов, проблем и причинно-следственных связей людей, столкнувшихся с различными ситуациями. Именно тогда, всеобъемлющее чувство помощи другим в ней потухло и начального запала на учебу как будто бы и не было, о чём сразу забеспокоились преподаватели, которые вели у Гермионы профильные предметы. Мысли и идеи стать ученым в сфере магической психологии отошли на второй план, как только в её жизни появилось зельеварение. Оно стало отдушиной и спасительным глотком свежего воздуха, в душащей её пучине апатии и отрицания происходящей действительности.    Профессор Марк Грубер, мужчина чуть старше её родителей, имеющий не только выдающийся опыт в работе, но и огромное множество написанных книг и методик, стал помогать молодой девушке разобраться в проблемах, которые скопом поглощали её изо дня в день, на протяжении года, который прошел со времени последней битвы. Они часто виделись не в стенах академии, а на улице или кафе, стараясь разбавить обстановку, так Грубер пытался создать все условия, чтобы сама Грейнджер не ощущала скованности и неловкости при разговорах с ним, ведь темы затрагивались самые разнообразные: детство, юность, поиск крестражей, битва, отношения, друзья. Всё то, что могло привести молодую девушку в такое состояние. Путем общения, копания в самом грязном белье и тренингов, ей становилось легче, вся тяжесть словно покидала её плечи, позволяя встряхнуть и расправить их. Так шли месяцы, новая специализация давалась ей легко и доставляла большое удовольствие, в чем ей помогал профессор Алаба, а занятия с Марком возвращали Гриффиндорке привычный ей вид, тот самый, который был у неё во времена дружбы их с Гарри и Роном трио. Общение письмами с друзьями и родными помогало ей не терять с ними связь и добавлять её жизнерадостного блеска в глазах.    Уже на середине второго курса, молодая ведьма встречалась с психологом лишь раз в неделю, больше не из-за нужды, а скорее в силу привычки, ведь этот человек стал ей другом, с которым она была искренней и благодарной за всю ту работу, которую они прошли вместе с ней. Полтора года жизни в академии помогли ей справиться с той болью и пустотой, которая была её верным спутником последние года. Мало кто мог бы подумать, что умная, рассудительная девушка, со звонким смехом и знанием решений на все возможные проблемы, окажется в ситуации, в которой не могла бы помочь себе. Жизненные соки покидали её душу с каждым новым травмирующим событием: рейды пожирателей на дома маглов, защита родителей, поиск крестражей, пытки Беллатрисы Лестрейндж, кровопролитная битва в Хогвартсе, тела погибших и раненых, всё это сломало её, сломало тот стержень, благодаря которому она была той самой Гермионой Грейнджер. Депрессия не настигла её одномоментно, скорее плавно обволакивала каждую клеточку её сердца, каждый нейрон в мозгу. Сначала это было похоже на усталость, но ежедневные слёзы по ночам и валящиеся из рук дела подсказали ей что что-то не так. Никто не замечал этого, ведь прикрывать это состояние и натягивать улыбку на лицо она умела отлично. Но жить так становилось невозможно и дальнейшую судьбу определиллишь случай.

 

 

***

24 декабря 1999 год

Косой переулок. Магазин Флориш и Блоттс

 

​ Сочельник, а это значит уже настало то самое время, когда необходимо собираться в кругу близких и родных, чтоб встретить Рождество и обменяться подарками. По воле судьбы или же по личной глупости, ни одного подарка у Гермионы ещё не было куплено, и ситуация близилась к патовой, ведь всё самое лучшее уже давно распродали людям, которые думают об этом заранее, а не за несколько часов. Но кто виноват, что она днём и ночью пропадала в Хогвартсе, помогая отстраивать разрешенные помещения или в библиотеках в поисках ответов на все самые сокровенные вопросы. Конечно же она сама в этом виновата и это чувство лишь усиливало горечь грядущей Рождественской катастрофы. Бродя по улочкам, Грейнджер разглядывала витрины магазинов, людей, окружающих её и пыталась наполнится духом праздника, вызывающе витавшего в воздухе магического Лондона вместе с горячей выпечкой, жаренными каштанами и сливочным попкорном. Эта атмосфера заставляла её невольно улыбаться и делать вздохи побольше, чтобы унести этот аромат с собой.    Снег крупными хлопьями падал на землю, беспросветно устилая её белым ковром, а также лавочки, вывески и фонарные столбы. Дети играли в снежки, задорно смеясь, валялись в снегу и летали на небольших метлах, делая баталию ещё веселее, пока взрослые толпились в магазинах и кафе, лишь бы согреться и не промокнуть до нитки. Саму девушку такая перспектива вовсе не пугала, заставляя уверено двигаться дальше. Час за часом протекали в различных лавках и магазинах, а вернее сказать в длинных очередях, но книга, предусмотрительно взятая с собой, скрашивала время ожидания. Почти все подарки были куплены и оставалось купить лишь бутылку хорошего огневиски, который так полюбил её отец, поэтому последней точкой маршрута был бар в начале Лютного переулка. Не смотря на сомнительную репутацию данной части магического городка, владелец заведенья имел обширный запас алкоголя, имевший славу далеко за пределами Лондона. Любой, кто хотя бы раз был на факультетских вечеринках, пробовал напитки, продававшиеся в «Драконьем мысе».   ​Страха перед этой улицей в ней не было, ведь все прекрасно знали кто такая Гермиона и главное, что она может сделать, в случае если кому-то придёт в голову мысль вступить с ней в дуэль, в знак отмщения за осужденных преступников. И именно поэтому она шла уверено и воодушевленная грядущим ужином в близком кругу. Проходя мимо одного темного переулка, от куда словно веяло холодом, девушка не сразу поняла, что ту схватили за рукав пальто, утаскивая в неизвестность.   ​Первый удар пришёлся по ребрам, треск которых резал уши, а сдавленная диафрагма не давала сделать вдох, из-за чего у неё вырвался лишь глухой всхлип. Пара чьих-то крепких рук держала её за руки, заламывая их за спину до ноющей боли в плечах. «Не Круцио конечно, но всё равно чертвоски больно» в порыве беспорядочных мыслей пронеслось в голове Грейнджер, пока неизвестный снова не ударил ту, но уже в область живота. Организм хотел сжаться, упасть на холодную плитку и свернутся, лишь бы не чувствовать этой боли, но огромные руки возвращали девушку в реальность, понимая, что она буквально в тупике. Звонкий шлепок пощечины и тонкая струйка крови с уголка губ Гриффиндорки, стали разрушающими для плотины, держащей её от истерики, и та всхлипнула, вертя головой и пытаясь убрать пористые волосы с глаз, чтобы увидеть того, кто решил поквитаться с ней. Но завесу этой тайны раскрыл голос, который она знала и слышала неоднократно все семь лет, что училась в школе.   — Так так, кто это тут у нас? Гриффиндорскаяпринцесса и подружка Поттера. — с усмешкой сказал знакомый, низкий голос, принадлежавший КормакуМаклаггену, с которым когда-то Грейнджер ходила на приём к Слизнорту и которому дала отказ в отношениях. Неприятное чувство, смешивающееся с болью в теле и голове, начало провоцировать ещё большую панику. — Как дела? Я думал мы уже никогда не встретимся. Ты может не знала, но я скучал по тебе. — парень со странной нежностью провёл пальцем вдоль кровавой струйки, на лице девушки, вытирая её и омерзительно слизывая алую жидкость со своей кожи. Это действие заставило Гриффиндорку сморщится и встряхнуть головой, пытаясь убрать своё лицо от его руки.   — Даже так? Тебе неприятны мои прикосновения? Хорошо…— с наигранным спокойствием сказал тот и прежде чем она успела что-то сказать, снова отвесил сильную пощечину, оставляя на бледной, замерзшей щеке волшебницы яркий след от своих пальцев, неприятно пульсирующий по всей голове. Гермиона всхлипнула громче, дыша часто и рвано от испуга и боли в ребрах, пытаясь посмотреть на молодого человека сквозь толщу слёз. Руки напарника Маклаггена тряханули её так, словно та была тряпичной куклой или марионеткой, ничего не весящей и улетающей от легких порывов ветра.   — Тише, Крейг, тише, кажется наша принцесса хочет нам что-то сказать. — его губы содрогнулись в ухмылке, демонстрируя неестественно белые зубы, пока Крейг заломил руки Грейнджер так, что та выпрямилась словно оловянный солдатик, срывая с её уст очередной всхлип.   — Кормак…Я же…— глотая слова вместе со слезами говорила та, не имея возможности чётко формулировать свои мысли.    —  Да, принцесса, именно ты. Я бегал за тобой весь седьмой курс, как последняя шавка. В битве сражался за всех нас, а что ты сделала в ответ? Отказала мне и потом при всех лобызалась с этим рыжим идиотом. Думала, что я так просто отпущу всё это? Как бы ни так. — уже с нескрываемым гневом зарычал тот, продолжив наносить всё больше ударов, пытаясь таким варварским способом отомстить за разбитое сердце и несбывшиеся мечты о светлом будущем с ней.    ​Едкие слова так и лились с его рта, потоком смывая её чувство самоуважения и остатки веры в лучшее, которые она смогла наскрести, чуть ранеепрогуливаясь по Косой аллее. Оскорбления били по душе, а руки по телу, ломая те хлипкие зародыши жизни, чудом оставшиеся в ней после затяжной депрессии, но так легко рассыпающиеся сейчас, в грязном, темном и безлюдном переулке, где не было ни души, кто мог бы ей хоть как-то помочь.    — Тварь…На такую жалкую шалаву как ты, ни один нормальный человек даже не взглянет…Такие лицемерные суки должны дохнуть как мусор, в луже собственной крови, у стены, где только поссать можно…Ненавижу…Ненавижу тебя…— отрывками слышала девушка, то теряя сознание, то снова приходя в себя от новой порции ударов. Казалось, что каждая косточка, каждая мышца в её хрупком теле окутана тянущей и тупой болью. Кровь уже текла не только с губы по подбородку, но и по виску, брови и носу, застилая собой глаза и стекая вниз уже смешенная со слезами отчаяния. Под слоями одежды вовсю наливались огромные синяки, которые явно будут приносить дискомфорт ещё ни одну неделю, даже если использовать мазь…Если она, конечно, выживет сегодня.   Тело Грейнджер не имело сил ни на малейшее сопротивление, ни на возможность стоять ровно на ногах. Если бы не Крейг, она бы уже давно лежала на снегу, давно окрасившийся в алый цвет и протаявший до тонкого слоя льда под ним. Щелчок и она ничком рухнула вниз, кратко и тихо простонав от боли, даже не осознав того, что осталась в этом переулке совсем одна, лишь вдалеке услышав слова Кормака «Сдохни, сука».   Что было дальше, а главное, как она попала на площадь Гриммо, Гермиона уже не знала, хоть и поняла, где находится только спустя пару минут, когда глаза смогли различить знакомые очертания потрепанных обоев, да и в таком состоянии, это было последним что её волновало. На удивление тело никак не реагировало на то, что с ней приключилось… Стоп. А когда всё это случилось? Как долго она была без сознания? Голова сразу начала перекручивать сотни мыслей, складывая их в варианты, где один был хуже другого. Во время очередного проецирования ситуации, в комнату тихо зашёл её лучший друг Гарри.   — Уже пришла в себя? Отлично, я уже сам думал тебя разбудить. Ты, конечно, заставила нас всех понервничать, Герми. Хагрид принес тебя ко мне, всю в крови, мокрую и без сознания. Сказал, что нашёл тебя в Лютном, когда ходил за отравой. Что ты там вообще делала? Даже сейчас там не безопасно. — с нескрываемым переживанием, безостановочно негодовал Поттер, меняя полотенце на лбу подруги на влажное и прохладное, дарующее ей легкое облегчение.    Полученные от друга объяснения хоть немного прояснили её моменты, которые не давали сложить паззл целиком, но, не смотря, на это, вопросов было ещё более чем много. Прокашлявшись, молодая ведьма сглотнула слюну, чтобы смочить горло и начала пересказывать Гарри всё то, что помнила, как пошла за подарками, как пошла в Лютный, как её затащили в переулок и что с ней сделали. В общем всё, что смогла, попутно задавая вопросы, которые её интересовали больше всего. Самым большим облегчением было то, что она не пропустила Рождественский ужин и в теории смогла бы на нём присутствовать, если правильно выпить пару зелий. Когда Поттер ушёл, оставив её отдыхать, с обещанием что придёт к ней чуть позже, Грейнджер стала думать, какими действиями спровоцировала Маклаггена, ведь после финальной битвы его не видела, однако даже эти размышления прерывались воспоминаниями глаз Гарри, который был довольно эмпатичен к людям по своей натуре, а что уж тут говорить о лучшей подруге. Его глаза были полны сочувствия, переживания и самое важное жалостью. Она терпеть не могла жалость со стороны других людей и еще больше не терпела жалости самой к себе. Сострадание, сочувствие, что угодно, но не это. Именно тогда Гриффиндорка решила, что больше никогда в жизни не позволит себе оказаться в роли жертвы, чтобы никогда не стать той, к кому будут обращаться хорошо из-за жалости. И именно тогда решила, что пора прекращать жить как тень самой себя и начинать менять ситуацию в корню. Началом были внутренние демоны прошлого.   

*** 

— И так, профессор Снейп, мы с вами договорились? — Гермиона вскинула бровью в тон самому Северусу, продолжая держать руки на груди, невербально закрываясь от его возможных нападок, таким тривиальным способом.   — Грейнджер, неужели вы думаете, что я буду играть в ваши идиотские игры?   — Либо так, либо никак. Вы высказали свои правила, я их выполнила. Теперь моя очередь устанавливать правила, а вам их выполнять.    Снейп буравил взглядом Грейнджер, при этом сохраняя неподвижность всех свои мускул на лице, которые могли бы выдать его раздражение, вызванное этой идиотской ситуацией. В целом всё то, что происходило с ним, казалось очередной бредней, посещающие его мозг в моменты, близкие по своей сути, с сумасшествием. Если бы не желание оставаться в тени, он бы с большим удовольствием ушёл в другую картину. Даже к той отвратительной Полной Даме, очевидно пытавшей его слух своими ужасными попытками стать оперной певицей. Настолько Северус был недоволен ситуацией и Грейнджерв частности. Оказаться где угодно, но не с ней в одном кабинете.    Гермиона смотрела на полотно, терпеливо выжидая момент, когда зельевар наконец соизволит ответить на её вопрос, но утомительное ожидание уже слишком долго тянулось, поэтому она заговорила. — Хорошо, предлагаю пари. Я варю любое зелье, которое вы скажите. Если оно будет превосходным, вы всё-таки подчинитесь и будете играть по моим правилам. Если же нет, я больше не буду никак с вами взаимодействовать, и вы получите желаемый покой. Идёт?   — Идёт. — без доли раздумий и сомнений ответил мужчина, явно поддавшийся соблазну наконец отвязаться от невыносимой девчонки.   Habent sua sidera lites - споры судьба решает