Звезды отвернулись(1)

      Проснувшись, Кроули обнаружил себя в раю.              Это было единственное возможное объяснение тому, что все в комнате было белым — потолок, стены, пол. Даже сквозь окно рядом с ним внутрь проникало небесно-белое сияние.              Он моргнул. Для рая здесь было как-то ужасно тихо, верно? Где же небесный хор? Где все ангелы? Почему он тут один?       И почему тут так чертовски холодно?              Кроули снова моргнул. Неужели с течением времени комната становилась… все менее белой? Теперь он видел больше смешения серых и коричневых тонов. И это деревья за окном?              Опустив взгляд, он увидел, что его ноги накрыты выцветшим голубым одеялом. Он пошевелился, и под ним захрустела накрахмаленная простыня. Кроули лежал на койке.              В больнице.              Черт. Он закрыл глаза, когда на него нахлынули воспоминания. Ужин в коттедже, запуск воздушных змеев с Адамом. Тихие прогулки в лесу с Эзрой. Возвращение в Лондон и замкнутость в себе. Написание тех писем и последний сон.              У него не получилось.              Ему бы следовало это понять сразу по пробуждении. Он бы не попал в рай ни при каких обстоятельствах, независимо от правильности той или иной религии. Кроули знал, кем он был. Он знал, чего заслуживает. Вечность покоя и радости? Об этом не могло быть и речи.              Он чувствовал себя прекрасно, если не считать небольшой дергающей головной боли за глазами. Который сейчас час? Вернее, какой сейчас день? Как долго он был в отключке?              В этот момент дверь в конце палаты открылась и вошла медсестра. Кроули перевел на нее взгляд, заметив остальные койки, расставленные в два ряда вдоль стен. Как же он раньше их не заметил?              — Мистер Кроули, — обратилась к нему медсестра, приблизившись. — Хорошо, что вы очнулись. Как вы себя чувствуете?              Он уже собирался ответить, как вдруг почувствовал сильную сухость во рту. Там было так сухо, что у него не получалось формулировать слова. Заметив его дискомфорт, женщина протянула ему уже наполненный водой стакан. Он одним махом выпил его.              — Я в порядке, — простонал он, пытаясь сесть поудобнее. Медсестра наклонилась и помогла ему поправить подушку, чтобы ему было удобнее. — Который час?              Женщина взглянула на часы на стене.              — Почти четверть одиннадцатого.              Кроули моргнул. Как она могла увидеть время с такого расстояния? В палате было так светло, что он едва различал цифры из-за бликов.              — И... какой сегодня день?              — Пятница, 13 августа, — объявила она, ожидая, не возникнет ли у него новых вопросов, например, почему он здесь? Все ли с ним будет в порядке? Есть ли у них какая-нибудь еда?              Кроули не задал ни одного из этих вопросов, откинувшись на подушку и вздохнув с облегчением. Он не пропустил день рождения Адама.              День рождения Адама.              Адам.              Кроули шумно выдохнул, чувствуя, как панически ускоряется сердцебиение. Адам! О чем он только думал? Как он решился оставить сына, особенно так близко к его дню рождения?              — Где Адам? — прохрипел он, прежде чем выпить еще глоток воды. — Где мой сын?              — Мы отправили его домой, — ответила женщина, вежливо сложив руки перед собой. — Вместе с тем любезным джентльменом, который его приводил. Они хотели проведать вас, но мы решили подождать, пока вы проснетесь, учитывая... — она запнулась, впервые отводя взгляд.              — Учитывая что? — Учитывая, что он пытался покончить с собой? Учитывая, что он не годится в отцы? Учитывая, что у них было достаточно работы, чтобы нянчиться с мальчиком, сидящим рядом со своим спящим отцом?              — Учитывая, что именно ваш сын нашел вас в среду утром, — наконец ответила она, словно эта новость была мрачной тайной, которую она хранила всю жизнь. — Мы решили, что ему лучше не видеть вас в подобном состоянии.              Кроули побледнел. Это Адам нашел его? Нет, этого не может быть. Только не Адам. Не его милый, невинный мальчик.              У него свело живот. Его сейчас стошнит.              — Полегче, мистер Кроули, — успокаивающе сказала медсестра, положив руку ему на спину. Ее прикосновение щекотало ему кожу. — Меньше всего мы хотим, чтобы вы переутомились.       Переутомился? О чем, черт возьми, она вообще? Два дня назад Кроули пытался покончить с собой. Его сын, его прекрасный, замечательный сын нашел его. Этого не должно было случиться. Кроули должен был просто ускользнуть. Один из слуг должен был найти его утром. Конечно, существовала вероятность, что они расстроились бы, почувствовали бы себя виноватыми, но с ними все было бы в порядке. Они бы незаметно разобрались с проблемой, и все бы продолжили жить своей жизнью.              Адама это должно было обойти стороной. Его следовало держать подальше от всего этого. Ради всего святого, Кроули запер дверь! Как мальчик оказался в спальне? О чем он подумал, когда обнаружил отца, не приходящего в сознание?              Чувство вины захлестнуло его. Он не хотел этого. Он не хотел травмировать мальчика. Кроули знал, что его действия причинят Адаму боль, но надеялся, что удар можно было немного смягчить.              — Вы сказали, что Адам пришел сюда с джентльменом? — Вспомнил он слова медсестры. — Где моя жена?              — Миссис Кроули сказала, что ее не будет в городе в ближайшие несколько дней, — ответила медсестра. — Она оставила нам контактные данные джентльмена — мистера Фелла, кажется. Просила нас сообщать ему о вашем состоянии. Он присматривает за вашим сыном в ее отсутствие.              Кроули снова закрыл глаза, испустив долгий вздох. Конечно. Глупо было рассчитывать, что Лилит останется и позаботится об Адаме, когда он будет нуждаться в ней больше всего. Кроули понимал, почему она не навещала его, но Адам? Как она могла просто бросить его?              Слава всем богам, что Эзра был рядом. На глаза Кроули навернулись слезы, когда он подумал о владельце книжного магазина. О чем думал Эзра? Он уже наверняка знал, что Кроули сделал. Он ненавидел его? Боялся за него? Надеялся, что Кроули скоро очнется? Согласится ли он вернуть Адама? Похоже, ни один из родителей мальчика не годился для того, чтобы заботиться о нем. Эзра стал бы лучшим родителем, чем Кроули.              Это была ужасная ошибка — возможно, самая большая ошибка в жизни Кроули. Он не хотел умирать — не хотел оставлять своего сына одного в этом мире. Теперь, с наступлением утра, его разум наконец прояснился. Ничто больше не имело значения, кроме возможности снова увидеть Адама. Он должен был все исправить.              — Когда я смогу выписаться? — спросил Кроули с новым воодушевлением. — Мне нужно увидеть сына.              Женщина улыбнулась.              — Нам потребуется провести несколько тестов, раз уж вы очнулись. Если результаты будут положительными, мы сможем выписать вас через несколько дней.              Это никуда не годилось. Завтра у Адама день рождения, и будь Кроули проклят, если пропустит день рождения сына. Только не после всего, через что он заставил ребенка пройти.              — Завтра день рождения моего сына, — пояснил он. — Есть ли способ ускорить эти тесты и выписать меня к обеду?              Она снова улыбнулась и вежливо кивнула.              — Я посмотрю, что можно сделать.              Под перестук каблуков по кафельному полу она направилась к выходу. Кроули проводил ее взглядом, но почти у самой двери окликнул, когда ему в голову вдруг пришла еще одна мысль.              — Подождите!              Она остановилась и обернулась, подняв брови в немом вопросе.              — Пожалуйста, не звоните мистеру Феллу, — попросил он. — Если сможете сотворить чудо и вытащить меня отсюда завтра, я хочу, чтобы это стало сюрпризом. — Он поспешил продолжить, видя, что она собирается протестовать: — Я понимаю, как они беспокоятся обо мне. Если хотите, можете позвонить и сказать им, что у меня все хорошо. Что мое состояние стабильное и вы ожидаете, что я очнусь в ближайшие несколько дней. Только, пожалуйста, не говорите им, что я уже очнулся. Не говорите им, что я возвращаюсь домой. Я хочу увидеть выражение лица Адама, когда завтра устрою ему сюрприз.              В ответ она лишь вновь мягко улыбнулась и кивнула, после чего вышла из палаты. Кроули откинулся на подушку и вздохнул. В его просьбе была частица правды — даже больше, чем полуправда. Кроули действительно хотел выписаться к завтрашнему дню. Он хотел увидеть выражение лица Адама, когда устроит ему сюрприз, вернувшись живым и здоровым.              Единственное, что он утаил, — это его нежелание встречаться с Эзрой. Кроули боялся даже представить, как тот, должно быть, взбешен. Он не удивился бы, если бы Эзра больше никогда не захотел его видеть.              Если бы они поменялись местами, что бы чувствовал Кроули? Это бы наверняка разбило ему сердце. Мир без Эзры Фелла утратил бы смысл. Если бы Эзра попытался покончить с собой, Кроули был бы вне себя. Да, он был бы зол, но в конце концов все, чего бы он хотел, — это заключить Эзру в объятия и признаться ему во всем, что так и не успел сказать.              Но Кроули любил Эзру и всегда будет любить. Никакой его поступок не заставил бы чувства Кроули к нему угаснуть. Даже если бы он совершил такую глупость, как попытка покончить с жизнью, Кроули все равно бы его любил.              Кроули разобрался в себе и не сомневался в испытываемой им привязанности к светловолосому ангелу. А вот с Эзрой все было по-другому. Он был гораздо менее уверен в чувствах Эзры. Конечно, существовала вероятность того, что Эзра любил его в ответ, но не исключено, что поступок Кроули его оттолкнет. Что, если он больше никогда не захочет разговаривать с ним?              «Я трус», — решил Кроули. От одной мысли о том, чтобы прийти в книжный к Адаму и встретить там Эзру, он чувствовал тошноту и такую слабость, что готов был упасть в обморок, или еще что-нибудь вроде того. Ему невыносима была мысль, что Эзра может отвергнуть его. Что он может выгнать Кроули, сказав ему, что он не заслуживает любви и привязанности после того, что сделал... Кроули знал, что это правда, но, если бы Эзра бросил ему в лицо эти слова, его бы это добило. Он просто не мог так рисковать.              Что ему оставалось? Кроули мог выписаться из больницы и отправиться к Эзре. Мог заключить Адама в объятия и сказать мальчику, как ему жаль. Он мог повернуться к Эзре, и его ангел либо тоже обнял бы его, либо захлопнул бы дверь у него перед носом. Если Эзра примет Кроули — если ответит ему взаимностью, — то что тогда? Они не могли быть вместе. Узнать о любви, которую Эзра, возможно, испытывает к нему, и не иметь возможности ее выражать было столь же ужасно, как и быть отвергнутым. Любой из вариантов казался Кроули невыносимым.              Но существовал и другой выход. Кроули мог попросить привести к нему Адама. В этой ситуации он увидится с сыном без присутствия Эзры. Ему не придется отказываться от любви, которой он так отчаянно желал, так или иначе. Если он избежит общения с Эзрой, то решение будет зависеть от него самого. Ему не нужно будет бояться, что Эзра скажет или не скажет, потому что он сам будет контролировать ситуацию. Он все равно потеряет Эзру. Он всегда будет терять его, но, по крайней мере, так он сможет представлять себе будущее, в котором они могли бы быть счастливы. По крайней мере, так его сердце останется целым.              Кроули вздохнул. Выбор был очевиден. Он знал, что ему делать. ***       Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Эзра с Адамом направлялись к выходу. Эзра протянул руку, чтобы остановить мальчика, и поспешил сообщить звонившему, что книжный магазин на ближайшее время закрыт. У них с Адамом было назначено свидание с утками в Сент-Джеймсском парке.              — «А.З. Фелл и Ко». Вынужден сообщить, что мы закрыты.              — Мистер Фелл? Это главная лондонская больница. Я звоню по поводу Энтони Кроули.              У Эзры буквально остановилось сердце. Он широко распахнул глаза и быстро поднес руку к лацкану пиджака, тревожно сжав его. Заметив мгновенную перемену в поведении своего воспитателя, Адам подбежал к нему и остановился прямо под его рукой. Эзра нерешительно улыбнулся Адаму, надеясь, что не выглядит слишком испуганным. Проклятье. Когда речь заходила о чем-то, связанном с Энтони, его эмоции трудно было держать под контролем.              — Д-да, — запинаясь, отозвался Эзра, поняв, что в панике забыл ответить. Быстро, пока медсестра не успела сообщить ему новости, он взмолился о том, чтобы ее слова принесли им сегодня лишь радость. — Как он?              — У него все хорошо. — В голосе женщины прозвучала улыбка. — Состояние стабильное, так что мы перевели его из реанимации. Мы ожидаем полного выздоровления в течение ближайших нескольких дней.              Эзра вздохнул с облегчением.              — Слава богу. — Эзра посмотрел на Адама и тепло улыбнулся ему. — Можем мы навестить его? Его сын Адам очень скучает по нему и хотел бы его проведать.              Она долго колебалась — настолько долго, что Эзра засомневался, услышала ли она его. Он уже собирался повторить вопрос, когда она заговорила.              — Он все еще отдыхает, — сказала она несколько тише, чем раньше. — Врачи считают, что лучше воздержаться от посетителей, пока он не придет в себя. Я обязательно позвоню вам, как только он очнется.              Эзра попытался сдержать разочарование. Завтра у Адама день рождения. Неужели они не позволят мальчику увидеться с отцом? Что может пойти не так, особенно если тот просто спит?              — Конечно, я понимаю. Спасибо. Мы будем с нетерпением ждать звонка.              Он повесил трубку и присел на корточки, чтобы заглянуть Адаму в глаза. Мальчик улыбнулся, и Эзра потянулся к нему, чтобы быстро обнять.              — Это из больницы, — объяснил он, отстраняясь. — Они хотели сообщить нам, что с твоим папой все хорошо. Они думают, что он очнется в ближайшие несколько дней.              Адам улыбнулся.              — Можем мы пойти к нему? — Мальчик пританцовывал на месте, задавая этот неизбежный вопрос.              Эзра печально покачал головой, пытаясь храбриться.              — Он все еще спит. Медсестра сказала, что перезвонит, как только он проснется.              Мальчик кивнул и уселся в кресло. Эзра нахмурился и отошел в сторону, когда Адам перевел неотрывный взгляд на стол с телефоном.              — Что ты делаешь? — спросил Эзра, когда Адам несколько секунд просидел неподвижно, усиленно дрыгая ногами.              — Жду звонка, — ответил мальчик, — чтобы поехать к папе.              Эзра рассмеялся, чувствуя, как его сердце тает от умиления.              — Нельзя просто сидеть здесь весь день и ждать звонка, Адам.              — Почему нет? — нахмурился мальчик.              И в самом деле, почему нет? Эзра покачал головой.              — А что, если он так и не зазвонит? Тогда ты потратишь весь день впустую, не сделав ни одного полезного дела.              Это был хороший аргумент, но Адама он не убедил.              — А что, если он все-таки зазвонит, а меня не будет дома, чтобы ответить?              Сомневаться не приходилось, умом Адам обделен не был. Эзра вздохнул, пытаясь придумать, как лучше поступить. Возможно, ему стоило побольше почитать о воспитании детей, прежде чем браться за репетиторство. Как объяснить ребенку принцип бесплодного ожидания длиною в жизнь? Как убедить Адама в том, что, как бы трудно это ни казалось, лучше продолжать жить своей жизнью, а не пускать ее на самотек?              — Тогда они перезвонят, — решил Эзра. — Кроме того, если ты будешь сидеть здесь у телефона весь день, кто поможет мне накормить уток? Мне понадобится помощь, и я точно не смогу один пойти за мороженым.              При упоминании о мороженом Адам навострил уши и медленно сполз с кресла. Вновь прочно встав на ноги, мальчик поспешил к выходу, потянув Эзру за собой.              — Идемте, мистер Фелл! — радостно воскликнул он. — Утки сами себя не накормят.              Эзра громко и заливисто рассмеялся. Это ощущение наполнило его любовью, радостью и безграничной надеждой.              — Нет, мой дорогой мальчик, конечно нет.