Перекрестье миров на грани реальности

Изуку в очередной раз восхитился сообразительностью Каччана. Ему потребовалось лишь пару минут, чтобы вычислить потенциального квиркососеда по паре фраз, брошенных девочкой. Детектив Цукаучи и полиция уже говорили о гражданских, которые тоже попали под придачу Рифта и попали в другие вселенные. Да, девочка могла просто не отойти до конца от шока из-за своей панической атаки, но когда она заявляла Каччану подобное, казалась трезвой и в своем уме. Как бы я не пытался убедить Каччана в том, что он мыслил вслух, я и сам не верил в эту теорию. Бубнит из нас двоих вслух чаще всего я, он делает это довольно редко. В любом случае, сейчас он зациклен на том, чтобы понять, является ли девочка жертвой Рифта. Это неплохо поможет Хацуме и остальным, которые уже наверняка начали работу над порталом. Каччан явно старается больше меня, чтобы помочь нам выбраться отсюда. Мне необходимо меньше спорить с ним и помогать в случае чего, чтобы точно выбраться отсюда. Из-за его не всегда доброжелательных с виду выпадов в сторону других, я забываю о том, что он старается для нас. Так что я буду опорой для Каччана несмотря ни на что! — Каччан, мне кажется, или ты выглядишь старше? — вдруг с невинным видом спрашивает Изуку. Кацуки удивленно моргнул и после громко фыркнул, видя в этом вопросе отличную возможность узнать, поймет ли Такахаси хоть что-нибудь из их разговора, поэтому подыгрывает ему в своей манере. — В смысле? — показательно хмурится в ответ на замечание блондин. — Лицо будто бы осунулось?.. — Тихо, словно бы сам сомневался в своем предположении, больше спрашивает у них обоих Мидория. Кацуки улавливает полувопросительный тон и хмыкает: — Ты у меня спрашиваешь? Это ты вдруг решил, что я постарел за месяц с лишним! — Да не постарел ты! — вздыхает Изуку, уже явно пожалевший о том, что завел разговор на эту тему. Но делать было нечего: лучше утолить любопытство Каччана, которое он вызвал, иначе ему точно не сдобровать. — Просто изменился слегка в лице. Морщины и складки на лице стали выступать отчетливее. Ты же постоянно хмуришься, — в ответ на это Кацуки вновь непроизвольно насупил брови. Изуку, замечая это, коротко улыбнулся и продолжил: — А еще твои губы потресканы и искусаны. Ты и раньше в свои четырнадцать страдал от подобной привычки, но последствий для губ это не имело... Может... — Я чувствую себя объектом для твоих гребанных исследований, — Бакуго в отвращении дует губы, о которых зашла речь. — Я думал, на причуде все и закончится, но ты решил анализировать и меня самого?! Деку, ты свихнулся! — Да погоди ты! — будто бы вспомнив что-то, нетерпеливо отвечает Изуку. — Дело в исчезновении причуды! — щелкнул пальцами Изуку, и Кацуки вспоминает, что он сам делал точно так же. Копирует. Совсем как в ЮЭЙ с моими приемами. Чертов ботаник. — И? — коротко спросил парень в ответ веснушчатому, приподнимая свои светлые и тонкие, по-аристократически красивые брови. — Твоя причуда — это смешение причуд твоих родителей, верно? — получив нетерпеливый кивок со стороны друга, Изуку продолжает: — Причуда твоей мамы позволяет выглядеть тебе моложе. — А, — перебив зеленоволосого, не заинтересованно отмахнулся Кацуки. — Я понял. Да плевать, едва мы вернемся в наш мир, все будет как было. — Я бы не был так уверен, — качает головой Изуку. Параллельно он отмечает то, с каким заинтересованным лицом поверхнулась к ним Такахаси. Внутренне заликовав, он продолжил: — У твоей мамы после войны с Лигой Злодеев произошло много изменений во внешности, указывающих на ее старость и подвержение огромному стрессу. Так что вполне возможно, что твое лицо уже деформировано и... — Да заткнись уже, — закатывает глаза Кацуки. Внезапно он остро ощущает накатившую усталость, отчего и выпаливает следом раздраженное: — Мое лицо уже портит этот уродливый шарм и дело не в моем стрессе или еще какой хрени. — Бакуго почти жалеет о своих словах, увидев то, как поморщился при упоминании шрама его друг. Взгляд невольно метнулся на шрам Изуку, который был куда больше и портящим лицо, из-за чего чувствует вину и спешит исправляться, переводя тему в привычное им русло: — Почему ты разговариваешь на языке энциклопедий? У меня чертовы мурашки от этого! Может, в попытках повзрослеть это отражается и на моей внешности? — всплывает благоговейная мысль в голове Динамита. — Не могу же я вечность выглядеть и вести себя как мальчишка. Мои усилия имеют свои последствия?.. Ладно, бред. Дело в отсутствии причуды, и никак иначе, но я так хочу... стать лучше. Суметь стать хорошим человеком настолько, чтобы это понял тот, за кем я гонюсь целую вечность. И тогда... я и добьюсь своей цели. Изуку так и думал: Каччан чуть было не обиделся на его заявление, совершенно забыв о цели их разговора. Айка, казалось бы, и не проявляла интереса о их болтовне о каких-то причудах, но Изуку видел, как она была совершенно не удивлена предметом разговора и уж точно не считала их сумасшедшими как Иноти и Кохари в первые дни их знакомства. Едва он вспомнил о тех былых временах, его губы трогает ностальгическая улыбка, словно прошел год, а не срок в чуть больше месяца. Надеясь, что ему все же удалось поймать Айку на удочку, он наконец сосредоточился на их миссии. Деку с скептическим выражением лица наблюдал за другом, который, в свою очередь, исподтишка наблюдал за Айкой. Стараясь не осуждать и подвергать сомнению действия и методы друга для скорейшего вызволения их из этой вселенной, Мидория молчит в тряпочку и лишь ждет сигнала для своего вмешательства в случае чего. С каждым днем в этом мире происходит все больше и больше странностей, — проносится в голове Мидории. — Хотя то, что происходит сейчас, нельзя назвать большей странностью, нежели то, что мы... персонажи. Я все еще не могу до конца поверить в это, хотя все обстоятельства указывают на сей факт, но Каччан столь непоколебим в вере в обратное, что и я волей-неволей заразился его уверенностью. В конце концов, жить это нам не мешает, так что зацикливаться на не самых приятных мелочах бессмысленно. Стоит уже включить рассудительность на максимум и помочь Каччану выбраться отсюда. — Деку! — резко орет Кацуки, видимо пытаясь достучаться до зависшего из-за потока мыслей Изуку. — Ну? — выразительно продолжает он, пока отмерший Изуку растерянно хлопал глазами. — А, да, — наконец спохватился Мидория. Что бы такое о ней подумать? Что она... что? Господи, мне не справиться с этим! Может, все же Каччан будет думать о ней что-то неприятное? Черт, я такой бесполезный! — А почему вы бесполезный, Деку-сан? — тихо спрашивает Такахаси, бросая острый взгляд из-под растрепавшейся челки, посылая по коже Деку табун мурашек. — К-каччан... — Икнул Изуку. — Ты читаешь мысли, да, малявка? — встрепенулся Кацуки, выглядя так, будто сейчас разгадает загадку всея вселенной. В их случае даже двух. — А как... Вы узнали? — растерянно глядя на Бакуго, тихо спрашивает Айка. — Мы такие же, как и ты, — миролюбиво встрял Деку, не желая пугать ее. — С причудами. Ты же имеешь причуду, верно? Я почувствовал, как что-то словно проникло в мою голову, и судя по всему, это твоих рук дело, — продолжил он, кивая сам себе. — Да! Это была я! — восклицает девочка. — Так вы... настоящие Деку и Динамит? Герои номер один и два? Из... мира причуд? — в неверии открывает рот она, нетерпеливо ерзая на месте, желая узнать больше подробностей. До этого ей казалось, что эти два парня просто шутили над ней, говоря о причудах, но если это правда... значит, она нашла соотечественников? — Великий убийственный бог взрывов Динамит, — машинально исправляет ее Кацуки, бросая на девочку хмурый взгляд. — Да, это мы! — улыбаясь во весь рот, подтверждает Изуку, искоса глядя на друга в надежде, чтобы тот немедленно замолчал. — Так у тебя причуда состоит в том, что ты читаешь мысли других? Как ты ее активировала тут? Мы с Качча... Героем Динамитом пытались использовать наши, но что-то в этой вселенной удерживает их действие... Возможно, дело в молекулах воздуха? Как ты думаешь, Каччан? Когда открылся портал, ты ненадолго активировал взрывы... И мне кажется, что дело не только в диффузии, но я, конечно, могу ошибаться... — Деку, заткнись уже! — цокает Кацуки, косясь в сторону заробевшей девчушки, которая смотрела на забывшегося Символа Мира с неприкрытым удивлением на лице. — Твой бубнеж настолько бесит, что его можно использовать как оружие против злодеев! — раздраженно добавил он, вставая с дивана с намерением налить себе вкусный кофе, параллельно наблюдая за все еще закрытой дверью спальни, урок в которой все никак не прекращался. Может, они там отдыхают и реально оставили всю работу няньки нам?! — И на заметку вам обоим: я великий убийственный бог взрывов Динамит! Не просто Динамит, ясно? — едко спрашивает у двух удивленно хлопавших глазами друга и девочки. — А какая разница? — будто бы вовсе не желая раздувать конфликт с вспыльчивым героем номер два, хитро интересуется девочка. Изуку растерянно смотрел то на медленно вскипавшего Бакуго, то на внешне невозмутимую Айку, по выражению лица которой можно было догадаться, что она прекрасно знала, что делает. Может, это своего рода месть за неприятные мысли Каччана о ней? — предполагает Изуку. Изуку не мог не волноваться за то, что скорее всего, Кацуки не преминет возможности наругать девочку за лишние слова и глупые вопросы. Зеленоволосый чувствует, что просто устал до невозможности, пытаясь разруливать все конфликты, которые устраивал Кацуки с любым мало-мальски дышащим существом. Конечно, сейчас такое происходило куда реже, но этот внезапный полет по вселенным нехило так мешал Каччану адаптироваться к социуму. Его попытки... подружиться (если это слово вообще можно упомянуть в контексте того, о ком сейчас речь) с Сэй и Кохари не венчались успехом. Пока еще. По крайней мере, Изуку надеялся до последнего. Кацуки чувствует, как его глаз раздраженно дернулся, но, решая поступить мудро, он просто отмалчивается, желая подавиться своим только что сваренным кофе. Изуку облегченно вздыхает. Она ненавидит героев, — моментально всплывает в голове блондина. Ненавистники героев были самой интересной и раздражающей группой людей, которую Кацуки доводилось встречать. Митинги против защитников справедливости не были редким явлением. После отставки большинства героев предыдущего поколения по типу Всемогущего и Старателя, люди посчитали себя частью правосудия и начали сомневаться в работе героев нового поколения. Кацуки был особенно взбешенным в такие дни. Такие показательные выступления чаще всего не имели четкой цели и устраивались нищими бездельниками. В какой-то степени Кацуки и его коллегам было их жаль. Где-то в глубине души. Им в лицо он лишь показывал средний, усыпанный шрамами, палец, на что Изуку и Эйджиро часто приходилось его останавливать, пока кто-то не запечатлеет такой прекрасный, но компрометирующий кадр. — А вы дадите автографы? — мило улыбается девочка, словно бы не она доводила Кацуки до белого каления неуместными замечаниями минуту назад. — Молчащей она мне нравилась больше, — закатывает глаза Кацуки. Хрен тебе, а не автографы, — думает вдогонку Бакуго, размешивая пока еще не остывший напиток. Это произошло чисто механически, но только после до него доходит, что эту мысль маленькая засранка также могла прочесть, и не успевает он проверить свою догадку, как парень натыкается на два недовольных взгляда, прожигающих его сущность. — А тебя че не устраивает, Деку? — хмыкает Кацуки, усаживаясь на край дивана, параллельно вальяжно размешивая кофе. Девочка смущенно отодвинулась на другой край мебели, натолкнувшись на задумчивый взгляд героя номер два. — А вот что не пойму... почему действие причуды малявки все еще продолжается? Меня хватило на пару секунд, и как только портал закрылся, закончилось действие моей причуды. Где-то снова открылся портал? — загорелось лицо Кацуки надеждой, но встретив невпечатленное его соображением лицо Изуку напротив, Кацуки потух, словно спичка. — Я просто предположил, — процедил Кацуки, — я и сам знаю, что нам ждать чертов год. — Ждать год до чего? — вопрошает Айка. — До создания портала, который сможет отправить нас домой. И тебя тоже, — улыбается Изуку. — Стоп. Точно! Каччан, мы можем попытаться найти всех гражданских, попавших в эту вселенную и помочь им попасть домой! Я знаю, что это очень сложно, но... за год можно достичь немалых успехов? — сомнительно протянул он под конец, внимательно следя за изменениями на лице Кацуки, чтобы понять, будет ли он согласен или нет еще до его словесного ответа. — Нам, по-твоему, больше заняться нечем? — Вообще-то да, Каччан. Все, что мы делаем, — это ждем, когда ребята смогут построить портал. Не лучше было бы потратить этот год с пользой? Мы бы спасли столько людей, и... — Я понял, помолчи уже, — мучительно вздыхает Бакуго. — Ладно, на этот раз ты прав, — спустя пару минут молчаливого анализа бубнит Кацуки, не забывая состроить недовольное лицо и закатить глаза, дабы Мидории жизнь малиной не казалась. — Мы могли бы поделиться этой идеей с остальными, может чего дельного скажут, — поджимает губы парень. — Сперва напиши очкарику. Или Тодороки, они не такие тупые. — Хорошо, Каччан, — едва улыбнулся Изуку. — Черт, прошло уже столько времени, где эта... — Я пришла! — как по щелчку пальцев объявляется Иноти, искусно делая вид, что все в порядке, хотя на душе скребли кошки. Едва она отпустила своих учеников по домам чуть ли не сразу же, как парни почти согласились последить за состоянием Такахаси, она начала раздумывать о том, как поступить с Айкой. Пустить на самотек ее ситуацию не представлялось возможным: если Айка решит все им рассказать начистоту, то дело пойдет на лад. В противном случае Сэй и не знала, как действовать. Как она сможет преподавать ей, смотреть в глаза, зная, что ее ученица — потенциальная жертва абьюзивного отношения? Вдруг ее и правда изобьют из-за ее опоздания домой? Мысли девушки путались, как хлипкая, но цепкая паутина, мешая ей вырваться из водоворота собственных умозаключений и сосредоточиться на насущном. Обведя гостиную и сидящих в ней людей Кацуки, Изуку и Айку рассеянным взглядом, Иноти небрежно махает рукой в качестве приветствия, чувствуя невероятную усталость, свинцом налегавшую на ее веки. Тяжело вздохнув, она присаживается рядом с ученицей, подбадривающе улыбаясь и приглаживая ее напряженную спину, параллельно отмечая градус общей веселости временной компании, состоящей из двух ее странных гостей и лучшей ученицы. Кацуки расслабленно полулежал, вальяжно откинувшись на спинку дивана и попивал, судя по всему, кофе, но вот поза Изуку выдавала его состояние, а следовательно и происходившее здесь с головой. — Что вы тут делали? — спрашивает самым невинным образом у девочки Иноти. — Ничего, — улыбается Такахаси в ответ. — Мы успели подружиться с... вашими друзьями, сенсей. — Несмотря на доброжелательный тон ученицы, заставлявший верить, что все пройдет гладко, что-то в выражении ее глаз настораживало ее. Глаза были словно стеклянными, пробирающие своей пустотой до фибр души. Сэй мысленно подмечает про себя, что и прежде замечала подобный отстраненный вид ученицы, не не придавала этому должного значения. Вот вам и учитель. — Даже с ним? — указывая на Бакуго, который в тот же миг протестующе ощетинился, интересуется Иноти с напускным беззаботным видом. — Ну и что это значит? — скалится во все тридцать два Кацуки. — Конечно, мы с ней подружились, она от меня без ума, вон даже автографы просила. Подтверди, малявка, — кивнув в сторону тут же заробевшей девочки, величает Кацуки, отложив чашку с наконец допитым кофе на ближайший столик. — Каччан... — Трагически выдыхает Мидория. — Не Каччанкай. Ну? — обращается блондин снова к тормозившей девочке. — Погоди, не дави на нее, — останавливает его Сэй, закатив глаза. — Хочешь отдохнуть, Такахаси? — следом участливо спросила Иноти. — Да, я... Иноти-сан, почему вы не отпускаете меня домой? — тревожно спрашивает она с забегавшими глазами. — Ну... Как бы тебе сказать... — Малявка, отвечай как есть, — начал Кацуки, и Сэй с Изуку активно замахали руками, призывая его замолчать. Кацуки уже не обращал на них внимания и стал гнуть свою стратегию выманивания правды до конца: — Как с тобой обращаются дома? — самым мягким, на который был способен Кацуки, образом спросил он. — Я... — Девочка задрожала, отказываясь глядеть в глаза запаниковавшей учительницы, крепко поджимая губы в неверии, что у нее это выпытывали напрямую. Как ей рассказать им о правде? Девочке нестерпимо хотелось просто исчезнуть, раствориться в воздухе; жалко, что ее причудой было лишь жалкое чтение мыслей, и то имевшее ряд ограничений. А в этом мире она и вовсе пропала, делая Айку совершенно беспомощной, безвольной куклой. Паника вновь нахватывала ее целиком и полностью, не в силах совладать с настигающими словно бущующий ураган эмоциями, она делает глубокий вдох и мысленно считает до трех, прежде чем выдать краткий ответ: — Моя семья любит меня. — Неубедительно, малявка, — цедит Кацуки, за версту чуявший ложь. — Я вижу, что ты врешь мне. А я терпеть не могу лжи. Так что ты все расскажешь нам с твоим сенсеем, хочешь ты этого или нет. — Я ничего вам не обязана! — почти жалко прошептала Такахаси. Я просто хочу дом... — У тебя нет дома, — сказал как отрезал Кацуки. Айка ощутимо вздрагивает, что остро ощущает Сэй кончиками пальцев, которыми все еще приглаживала спину ученицы. — Если уж я удостоил тебя своего внимания, будь добра помочь моему расследованию. — Кацуки неприятно морщится от собственных слов, будто бы они оставляли кислое послевкусие на кончике языка, и Изуку, заметив это, тотчас понимает, что он не хотел быть таким грубым и все это представление было необходимой мерой. Как бы он ни хотел, но все же Мидория был вынужден признать, что это работало, черт возьми. Айка, сперва очень неуверенно, но промямлила какие-то отдельные реплики о том, что на самом деле в последнее время ей приходилось очень несладко, на что Кацуки, с чувством того, будто наступал себе на горло, тихо попросил подробностей. Сэй с удивлением отмечала каждую перемену на лице Кацуки: она, естественно, понимала, что он хороший человек, но видеть его таким ей приходилось впервые. Изуку, стараясь не расплакаться, морально себя готовил к рассказу Айки, ведь прекрасно понимал, что все на самом деле куда хуже, чем они думали. Не просто так же она так долго препиралась, пережила ужасный срыв и сильно дрожала своим худым тельцем? Изуку замечает небольшое фиолетовое пятно на руке девочки, которое не было заметно ранее из-за ткани футболки, которая теперь чуть задралась. Почувствовав внимательный изучающий взгляд героя номер один на своей руке, она поправляет элемент одежды, спрятав свой взгляд и плещущиеся в нем свои переживания, изъедающие само нутро. Деку решительно сжимает кулаки, про себя приняв решение, что они во что бы то ни стало спасут ее. Герои ведь должны заниматься именно этим? Спасением? Неважно, в какой бы вселенной они с Каччаном не находились, они всегда будут спасать ради победы и побеждать ради спасения. Веснушчатый кивает самому себе, прежде чем вернуться сознанием в унылую реальность, где все было далеко не так легко и радужно. — Очкастая, — подал голос Кацуки, — она из нашего мира. Имеет причуду телепатии. Скорее всего попала сюда из-за того же ублюдка, что и мы. Сэй глупо уставилась на него, открывая и закрывая рот, не в силах выдавить из себя членораздельный ответ, поэтому быстро обведя глазами серьезный силуэт Изуку, который явно твердил о том, что его друг Каччан не шутит, она быстро кивает, облизнув пересохшие губы. Спросить обо всех подробностях она сможет и позже, а сейчас им нужно было торопиться. — Нам нужно поторапливаться, потому что твои родители будут спрашивать, где ты, Такахаси, — мягко подтолкнула свою подопечную Иноти. Кацуки в очередной раз одобряет быструю скоординированность Сэй и кивает Айке, чтобы та начала свой душещипательный рассказ. — Я не помню, как именно сюда попала, — к облегчению Сэй, Кацуки и Изуку Такахаси наконец перешла к сути, — все произошло очень быстро. Я шла по улице и... Девочку перебивает громкий хлопок дверью и растрепанная, явно спешившая домой Кохари. — Ну что? Все нормально? — обеспокоенно спрашивает у подруги Кеки. — Я торопилась как могла, — громко и глубоко выдыхает она при виде живой и невредимой Айки. — Ты в норме? — между делом интересуется у девочки она следом. Та кивает, натянуто улыбнувшись, на что Кохари показательно хмурится и молчаливо требует объяснений ситуации позже, но Кацуки отвечает ей незамедлительным: — Малявка хотела как раз все объяснить. Поторапливайся и сядь уже, — Кацуки и Кохари синхронно закатывают глаза по разным причинам, и она наконец уселась между Изуку и Сэй. Изуку неловко улыбается и уступает ей побольше места. Кацуки еще и в дополнение цокает, так как на диване более места не оставалось, и он, по несчастливой случайности, как раз перед приходом Кохари встал с мебели, дабы помыть чашку, и, по привычке, сел на подлокотник. — Эта девочка из нашего мира, Кеки-сан, — объясняет ей кратким образом Мидория. Кохари удивленно уставилась на него, явно пытаясь отгадать, шутил он или нет, но где-то в глубине сознания она вспоминает слова, которые когда-то Изуку говорил в манге: я плох во всем, что связано с чувством юмора. Не желая терять ни минуты, она заторможенно кивает, дабы Такахаси наконец разъяснила все по полочкам. Девочка понимает это, и, глубоко вздохнув, погружается в отвратительные, покрытые склизкой чернью, воспоминания. — Был обычный день. — Кацуки пробормотал проклятие, видя, что это займет целую вечность, и принес себе стул, чтобы наконец усесться поудобнее и выслушать историю от начала до конца. Такахаси не удерживается от того, чтобы бросить на него короткий взгляд укоризны и продолжает: — Как я и говорила, мои воспоминания касательно того, как я сюда попала, довольно размыты. Я помню только лицо с длинной уродливой бородой и скрипучий голос этого злодея. — Рифт, — одновременно признали описание преступника герои номер один и два. Единственное, что мне непонятно, так это то, что все найденные жертвы Рифта попали в одну и ту же вселенную. Получается, он соврал о том, что не контролирует место, куда отправит своих жертв? Или он и сам не в курсе? А существуют ли другие вселенные? А может, мы все отправлены сюда по причине того, что эта вселенная, теоретически, является единственно параллельной нашей? Но ведь, насколько нам с Каччаном известно из сведений о злодее, Рифт отправляет жертв в любую вселенную... Параллельность миров вовсе не обязательное условие. Тогда почему и эта девочка попала сюда? Совпадение? — лихорадочно размышлял Изуку. Такахаси кивает на имя злодея, произнесенное Каччаном и Деку в унисон, и, чуть-чуть подумав, проговорила дальше: — Он говорил... что-то о мести? Я почему-то толком не могу вспомнить деталей, хотя и думала, что этот день никогда не забуду. — Сэй с удивлением отмечает перемену в настроении подопечной; та стала удивительно спокойной, пока вспоминала свой трагичный опыт. — Он постоянно упоминал про Старателя. Про то, что он... схватил его кумира и тогда он потерял смысл жизни. — Нес херню, одним словом, — нетерпеливо перебивает ее Бакуго. — Он говорил что-то конкретное о своих чертовых мотивах? — Скорее всего то, что его кумира посадили в тюрьму — и есть мотив. Хватит перебивать и слушай дальше, — цокает Кохари. — Ты... — Слушаем дальше, Каччан! — натянуто и с преувеличенно счастливой улыбкой вещает Изуку. Бакуго мысленно молится потерпеть до конца дискуссии и не взорваться к этому времени к чертям. — Этот мерзкий дядя отвел меня в переулок, прежде чем... хотел сделать одну... нехорошую вещь, — тон и эмоциональный фон девочки меняются за долю секунды, уступая дрожащему голосу и сжатым плечам. Сэй раскрывает глаза в неподдельном, бесконтрольном ужасе, Кохари громко ахает, Изуку и Кацуки, потупив взгляд, дожидались продолжения сказанного ученицей. — Он... — Тембр голоса Айки снизился, появились нотки хрипотцы; ей вдруг стало тяжело дышать, она часто-часто заморгала, все перед глазами помутнело и она почти не видела запаниковавших девочек и быстро среагировавшего Кацуки, подавшего ей стакан воды. Не выдержав, он все же плеснул жидкость ей в лицо, на что получает подзатыльник от Кохари. Между ними почти завязывается словесная перепалка, пока Изуку не посоветовал попридержать коней Каччану. Сэй попутно закатывает глаза, нежно похлопав по щекам почти отключившуюся Такахаси. В еще не полностью прояснившихся глазах всплывали флэшбеки содеянного. — Вот я тебя и нашел, — мерзким голосом проговаривает Рифт и поволок ее не в переулок, далеко нет. У странного дяди была причуда, связанная с порталами, которая отправила их неведомо куда: в новом месте было так темно, что глаз выколи. Он спешно избавляется от верхней мантии, шепча ей в ухо отвратительные гадости, и их было вполне достаточно, чтобы травмировать психику двенадцатилетнего подростка и одновременно дать ему понять, что с ним случится дальше. Подавив громкие всхлипы, она почти с покорностью принимает судьбу, но в груди шевелилась необузданная ярость на вонючего ублюдка, который с чего-то решил, что распорядится ею, как чертовой кук-лой, к-у-к-л-о-й и сделает то, что ему вздумается. — Сперва мы повеселимся, а потом ты исполнишь свое чертово предназначение, поняла? Она не понимала, но смиренно кивала. Возможно, именно тогда Такахаси возненавидела героев. — Солнышко, ты как? — с непривычной нежностью заговорила Иноти, чувствуя себя бесконечно виноватой перед ней. Тот факт, что она до сих пор не отпустила ее домой, заставляя рассказывать о травматичном опыте, давил на нее тяжким бременем. Вся ситуация была до того абсурдной, что ее даже не хотелось как-то анализировать. Такахаси, превозмогая пульсирующую боль в висках, хрипит: — Я в... порядке. Можно я расскажу и... уйду? Меня... могут наказать за опоздание. — Нет. — Резко отвечает Бакуго, прежде чем Сэй успела сформулировать сколько-нибудь внятный и мало-мальски логичный ответ. Не то чтобы ответ блондина отличался здравомыслием. — Но п-почему? Что вам от меня надо? — Я, черт возьми, герой номер оди... два, — запнулся на секунду Кацуки; складывалось ощущение, что его язык жил своей жизнью, который почувствовал возможность повторить давнюю мантру молодости. Реальность, конечно, имела свое мнение на этот счет. — И я помогу тебе, хочешь ты этого или нет, — повторяется Кацуки. — Ты подверглась домогательству со стороны этого ублюдка, который нас сюда затащил, верно? — с напором спросил Кацуки, на что девочка, не видевшая иного выхода, кивает головой. — Еще одна причина выпотрошить его тупую жирную тушу, — с ненавистью прошептал Динамит, повернув голову в сторону Изуку. Тот обеспокоенно переводил взгляд с Такахаси на Каччана. — Я знаю, что тебе очень... неприятно обо всем этом докладывать, но мы правда хотим помочь. — Акцентирует на своих словах Мидория, дабы до Такахаси наконец дошел смысл всего происходившего. — Злодей повел меня за переулок насильно, — резко выдохнула Айка. Она очень хотела со всем этим покончить, дабы избавиться от мерзкого давящего ощущения в груди. — Я вырывалась, кричала, но на улице было безлюдно и очень темно. Героев или гражданских рядом не было. Потом мы переместились в темный подвал. — Она непроизвольно всхлипнула, чувствуя себя жалкой, озвучивая этот кошмар, круживший жуткими туманными воспоминаниями в ее голове месяцами. — Он... начал снимать с меня одежду, и... почти изнасиловал меня, но я почувствовала, как его хватка ослабка, когда он пытался... избавиться от пряжки ремня, — Кацуки сильно поджимает губы, чувствуя то, что ему доселе не доводилось. Ему приходилось сталкиваться с подобными ситуациями множество раз во время работы героем, — полиция регистрировала удивительно огромное количество таких случаев, — но именно сейчас, когда они вчетвером сидели и слушали одинокую девочку, которую не спасли, оказавшись в совершенно безвыходном положении, Кацуки ощущал себя особенно паршиво. Не меньше усугубляло положение и не передаваемое словами выражение лица Сэй, для которой эта девочка была явно ближе, чем ему. Он и не имел понятия, каково Иноти было сейчас. — Я резко подпрыгнула и ударила его по лицу. Он разозлился и крикнул что-то вроде того, что он подвел своего босса, и потом кинул в черное нечто. Так я и оказалась в этом мире. Айка замолчала, видимо желая, чтобы остальные переварили услышанное. Когда все четверо синхронно кивнули, она продолжила: — Я думала, что с новой семьей жить будет проще. Но... мои ожидания и надежды были напрасны. — Айка быстро облизнула чертовски пересохшие губы, несмотря на пролитый на нее ранее стакан воды, и продолжила: — Я оказалась на улице, в оборванных лохмотьях, пока на меня не натолкнулся... мой будущий отчим. Он спросил, в порядке ли я и нужна ли мне помощь. Меня учили не доверять незнакомцам и не откликаться на их попытки... помочь. Но я была в огромном замешательстве и не понимала, где оказалась, моя голова была пуста и я... согласилась пойти с ним. Он был очень мил и назвал свое имя, Шиин. Я познакомилась с его женой, Сорой. И так у меня появилась сводная сестра, Мэса. Поначалу они все казались хорошими, зарегистрировали меня как гражданку Японии, я сменила фамилию на нынешнюю... И как только Шиин и Сора стали моими официальными опекунами, начался мой персональный ад. — Ты можешь описать все происходящее не в двух словах? — Кацуки почти ненавидел себя за подобное, но ему действительно были необходимы подробности. Он быстрым движением проводит рукой по лицу, желая избавиться от накатившей усталости и пронизывающего его насквозь чувства вины. Такахаси кивнула, не имея другого выхода. Она чувствовала бесконечное отчаяние; и дома, если его таковым назвать можно, и тут, ей было одинаково неприятно находиться. Но если хорошенько подумать, то перевес в сторону квартиры учительницы был больше. Здесь ей хотя бы могли помочь. От ее же, черт возьми, опекунов. — Шиин был чрезмерно заботливым. Мне это казалось странным, но Сора успокаивала меня тем, что он относится так и к своей родной дочери Мэсе. Я никогда не забуду выражения лица Мэсы, когда та с испуганным выражением лишь кивала на реплики матери. Словно она очень боялась родителей. Я лишь отмахнулась от своих подозрений, сославшись на то, что Мэса была лишь избалованной и ей просто не нравилась гиперопекаемость отца и матери. — Как он проявлял... свою заботу? — осторожно спрашивает Изуку, состроив жест кавычек пальцами. Кацуки одобрительно кивнул ему, так как сам он чувствовал себя тошнотворно для выпрашивания детализированной информации. Он старался прийти в себя, ведь главная жуть еще и не была озвучена, но в памяти проскальзывали детали о некой пропавшей девочке, с похожей семейной ситуацией. Динамит не мог вспомнить ее имени наверняка, о чем чертовски сейчас жалел. В любом случае, едва Такахаси все расскажет, он все поймет и расскажет Изуку. — Ну... я пыталась расспросить Мэсу об этом, но она лишь отмалчивалась. Видимо, хотела, чтобы я сама узнала обо всем, — с ее губ срывается, казалось бы, саркастический смешок, но в нем читалось столько боли, что Сэй едва не расплакалась. Но сделать ей этого не позволял ряд причин, самой главной из которых была всеобъемлющая, разъедающая ее внутренности глупость, которая ощущалась как безысходность, кислота, от которой хрен избавишься. — Где-то две недели этот ублюдок пытался домогаться до меня, а я, по своей наивности и глупости не понимала, что к чему, — в голосе Айки впервые за все время ее пребывания здесь проскакивали жестокие нотки. — Его взгляд то и дело блуждал на мне. Мне было... противно, но я не решалась озвучить свои подозрения Мэсе, и, тем более, Соре. Сора оказалась чертовой психопаткой, которую вечно что-то не устраивало. Когда Шиин был на работе, она не стеснялась бить Мэсу, давать ей пощечины, да такие сильные, что один раз у нее из губы хлынула кровь. Она извинилась, но все начиналось заново, едва Мэса получала новую тройку. У меня с учебой проблем не было, да и лениться и не слушаться ее казалось странным, учитывая то, что меня буквально спасли от холода и голода в неизвестной мне вселенной. Но потом я получила свою первую тройку по математике и тогда Сора чуть было не ударила меня. Она замахнулась, но потом отступила и пробормотала что-то вроде: «ты нужна ему целехонькой», и простила меня. Я... правда не понимала, к чему и о ком это было сказано. Речь, оказалось, о Шиине. — Нам очень жаль, Такахаси, — подает голос доселе молчавшая Кохари. Та улыбнулась лишь на миг и продолжила: — Когда мы оставались наедине, он постоянно говорил отвратительными намеками, рассчитывая на то, что я пойму. И я понимала. Это отравляло мое сознание, словно яд. Я бросила все попытки поговорить об этом с Мэсой и Сорой, вбив в поиске браузера, нормально ли это для гиперопекающих родителей. Я не понимала, где находится грань, потому и была в ужасном замешательстве все это время. Потом... Шиин увидел мои запросы в интернете и наорал на меня, спрашивая, что меня не устраивает. Я хотела промолчать и уйти, чтобы не нарваться на неприятности, но он схватил меня и понес в спальню. Я пыталась оторваться, заорать, но дома никого не было. Он прикрыл своей грубой и потной ладонью мой рот, а потом... он изнасиловал. Он сделал это! И не один, черт его дери, раз! — резко переходит на крик Айка, громко всхлипывая. Она больше не могла выдержать ощущения давления, которое вызывали жалостливые взгляды Сэй, Кохари и Изуку. — И знаете, кто ему доложил о моих запросах? Мэса! Эта гребаная мразь! Она испортила мне жизнь! — она истерически захохотала, не зная, как еще выплеснуть накопившееся разочарование, но резко вдохнула, в следующий миг оказавшись в теплых объятиях Кацуки. Они были ужасно неловкими, что Такахаси замечает даже своим туманным и ни черта не соображающим сознанием, и она просто уткнулась в его покрытую большим шрамом грудь, продолжая глотать слезы. Айка затряслась всем телом, после чего ее прорвало на долгие рыдания, которые никто из присутствующих не видел смысла прерывать. Такахаси была необходима передышка после всего, что с ней случилось. Сэй ощущала одновременно все и ничего. Будто ее взяли и кинули в огромное вакуумное пространство, усыпанное миллиардами звезд. Иноти словно задыхалась. Но дело было совершенно не в том, что она не могла дышать.