ханагоори

- Фе-ликс, Фе-ли..- мальчик уже раз двадцатый подряд произносит придуманное имя брата, явно забавляясь чужой реакцией, словно растет будущим манипулятором. Для того, чтобы мастерски манипулировать человеком, надо превратить его из субъекта в объект. Нужно как-то его обозначить: фашист, коммунист, патриот, поэт, политик, актер. Чтобы можно было в любой момент эту идентификацию ему налепить, а потом манипулировать ею по всем законам, присущим данному жанру.. - ну что,- Енбок недовольно вздыхает и запрокидывает голову вверх, таким образом удосужившись посмотреть на младшего, стоящего вплотную к Ликсу за его же спиной и положившего руки прямо тому на плечи. С довольной улыбкой Чонин сжимает пальцами чужую футболку и тут же игриво отшагивает назад. - Йо-ши-но-ри,- вновь по слогам, прям по-детски издевается младший: Феликс не жалеет, что согласился посидеть с этим исчадием ада целый день, пока родители в отъезде, а брат на учебе, но все-таки задумывается подобное больше не повторять. - Йошинори,- мальчик убирает руки за спину, второй раз уверенно повторяя родное имя брата: Чонин все никак не может привыкнуть к тому, как Енбока называют в школе. Какой-то Феликс. Почему Феликс? Звучит, как имя для черного котенка, но никак не для его любимого братца. - Хидеки,- с усталым выдохом ответно зовет брата Феликс, аккуратно поднимаясь на ноги с мягкого походного кресла. Их японские имена так привычно звучат, что аж это самое "Феликс" кажется чуждым. Старший подходит к мальчику, оглядывая того с ног до головы: серые шорты по колено, кое-где запачканные следами травы.. красная футболка с какой-то несуразной надписью. В шесть лет никто пожалуй и не задумывается над стилем одежды, но и в тринадцать, почти четырнадцать Енбок не пытался. - я хочу кушать,- Чонин резко перестает улыбаться, покачиваясь на ступнях от носка к пятке. Феликс удивленно поднимает брови, невольно вспоминая о том, как два часа тому назад они вдвоем сидели за обеденным столом и уплетали подогретый в микроволновке суп двухдневной давности. - ну Нори, пожалуйста,- младший надувает губы, а у Енбока лицо перекашивается от подобного сокращения: ему кажется, что звучит слишком унизительно.. он же не какой-то там зеленый съедобный листок, который от дуновения ветерка в миг переломится. Он подходит к Чонину ближе и молча берет того за руку, четко направившись с веранды дачного дома их бабушки на незамысловатую кухню. - хочу..- последнюю гласную младший тянет так долго, что Феликс на секунду забывает, с какой целью они вообще на кухню пришли,- ..джапче!- радостно восклицает Хидеки и сжимает прохладную ладонь брата. В оригинальном джапче нет ни мяса, ни лапши, но сейчас его готовят из готовят из жареной стеклянной лапши и овощей. - я тебе как его сделать должен?- Енбок отпускает руку брата и открывает один из верхних ящичков над столешницей: кухня в этом небольшом доме, предсказуемо, компактная, но вмещает в себя даже больше, чем получается хранить на кухне в их городской квартире. - ну Енбок-а,- Чонин быстро входит в состояние, когда готов на месте и расплакаться: порой старшие члены семьи удивляются его чрезмерной эмоциональности - она никому из них не свойственна, если только бабушке или иногда маме. К сожалению, Феликс привык быть ответственным за брата. Практически с самого его рождения, шесть лет тому назад, родители пашут на работе, дабы наконец оплатить кредит за частный дом в Сеуле, в котором их дети даже ни разу не были. А когда наступают каникулы, Енбок и Чонин переезжают на дачу к бабушке.. по менталитету японцы привыкли работать до самой смерти, так что и старшую особь в их семье подобное не обошло стороной. - хорошо-хорошо, только не плачь,- коротко уговаривает Йошинори младшего, наконец доставая коробку с лапшой и отправившись теперь к холодильнику. Хидеки удобно уселся на стуле, всем своим видом демонстрируя готовность к приему пищи. - как же ты без меня в школе будешь?- размышляет вслух старший, в самом деле не находя никакого ответа на этот вопрос. До того, как Чонин пойдет учиться в школу, осталось меньше года.. апрель, когда и открывается каждый новый учебный календарь. - мы же в одной школе будем!- радостно выдает младший, подпирая руками щеки и неотрывно наблюдая за тем, как Феликс тщательно моет под краном овощи и своевременно усмехается. - сегакко до шестого класса, а я в следующем году в тюгакко перехожу,- каждому местному не понаслышке эти термины известны: начальная школа, названная "сегакко", включает в себя шесть классов. Дальше дети переходят в тюгакко, где обучение длится с седьмого по девятый, а старшая школа называется "котогакко" - Енбок, честно говоря, даже не хочет представлять свое обучение там. Экзамены, поступление в университет.. все это кажется таким трудным. - ну Ликс-и,- недовольно дуется младший, пока что не совсем понимая проблемы учиться вместе. В этот раз Феликс не отвечает, а Чонин не настаивает на разговоре и переключается на частично скрытый ажурными шторками вид на калитку в заборе перед домом. - Сынм..- младший резко вскакивает с места, проглатывая половину слова и заставляя Енбока невольно дернуться с неожиданности: то, как брат подрывается прямо со стула на улицу и даже не обувается. Очевидно, приехал старший. У Феликса с Сынмином достаточно странные отношения - младший понимает, что он для них слишком взрослый, что у него уже есть какая-то личная жизнь, но разве такое должно становится препятствием к их общению? - Сынмин-а!- громкий крик Чонина со двора, по-видимому, сквозь открытую нараспашку входную дверь провоцирует усталый вздох у Енбока. Он уже прокручивает в голове, как младший налетает на брата, чуть с ног не сбивает и обнимает крепко-крепко, будто не виделся с ним несколько лет. Тем не менее, средний из детей Ли аккуратно вытирает полотенцем с какими-то вышитыми цветочками руки, а затем направляется следом за Хидеки: и вправду, тот повис на старшем, словно сильная коала. - привет,- с легкой улыбкой встречает старший взглядом Феликса, а Чонин довольно улыбается и ловко спрыгивает с рук брата, после чего тот начинает разуваться и кладет свой рюкзак, с которым обычно в университет ездит, на пол. - мы тут покушать решили сделать!- хвастается младший, убирая руки за спину. А Феликс молча изучает взглядом Сынмина. Такой.. взрослый. Одет как-то необычно - рваные на коленях джинсы, синяя рубашка в клетку с закатанными до локтей рукавами, под которой темно-серая футболка с какими-то иностранными надписями и неясными хаотично расположенными картинками. - ты голодный?- Енбок в искреннем вопросе наклоняет голову в бок, а Сынмин тут же отрицательно качает головой. Вот так всегда - молчит, но все-таки дает ответ. Среднего это немного раздражает. - мне домашку делать надо,- старший беззаботно плечами пожимает и проходит мимо братьев в гостиную, куда закрывает за собой потрепанную временем дверь. Чонин непонимающе поднимает брови, но затем торопливо хватает Феликса за руку и ведет обратно на кухню. И вот так всегда. Сынмин игнорирует братьев, будто бы они для него не больше, чем пустое место. Енбок тихо вздыхает, но возвращается с Чонином, потому что он - ответственность Феликса.

***

- Сынмин-а, расскажи про свою подружку, когда она к нам придет?- Чонин дергает парня за рукав рубашки, которую тот до сих пор не удосужился снять. Трое уселись на лестнице веранды в ожидании возвращения родителей: за окном уже стемнело, а в доме горит один только свет в коридоре. - не придет,- спокойно отвечает старший, глядя куда-то в бездонную пустоту перед собой. Феликс прекрасно помнит, как прошло знакомство их родителей с этой самой подружкой. Мама с первого взгляда невзлюбила эту простенькую даму, одетую чересчур открыто: мини-юбка, нагло подчеркивающая форму ее бедер.. топ, не закрывающий проколотого пупка. - почему?- недовольно вытягивает губы младший, обеими руками обнимая Сынмина за плечо и виновато опуская взгляд себе под ноги, словно спросил о чем-то неподобающем. И вправду, неподобающее - подумал в тот миг Енбок, срывая какую-то невзрачную травинку, учитывая, что сам едва дотянулся до нее. - Хидеки,- обращается старший, наконец удосужившись перевести взгляд к навязчивому братику: никогда первый не испытывал определенных родственных чувств к этим двоим. Мозгов, говорит, у родителей четырнадцать лет назад поубавилось. - забудь про мою личную жизнь,- почти шепотом произносит Сынмин. У Феликса сердце болезненный удар пропускает - сколько же холода заложено в этом кратком ответе. С сожалением подумал о том, что горячая ярость куда предпочтительнее.. Но он не умел вспыхивать огненным гневом - его злость и ненависть всегда оставались холодными, промораживающими насквозь, делающими мир перед глазами кристально четким, а дорогу к мести — безусловно ясной. Иногда эта ясность резала молодую душу ледяными осколками. Но Енбок снов молчит. Старший брат уже успел продемонстрировать то, насколько не следует ему перечить. Феликс отчетливо помнит тот вечер, когда родители буквально выгнали из квартиры упомянутую подружку Сынмина - да, она милая и вполне вежливая, но.. ее внешний вид. Старшее поколение до сих пор следует правилу "встречают по обложке, а провожают по уму", странным образом сопоставляя первое со вторым, при том даже не разглядев второе в нужный момент. - она сюда больше ни ногой, ты меня понял?- стальным тоном декламировал отец старшему ребенку, упираясь рукой ему в грудь - Сынмин хотел было рвануть прямо за девушкой, но сделать этого ему мягко говоря не позволили. - мне плевать,- после некоторой паузы отвечает парень, глядя прямо отцу в глаза,- ..я вертел ваше мнение на хую,- сквозь зубы, словно вот-вот сорвется на драку, продолжает Сынмин, а стоящий в дверном проеме с кухни их квартиры Енбок чуть ли не давится воздухом, вовремя себе рукой рот закрывая - никогда в жизни старший не проявлял к родителям такого неуважения. Он всегда был прекрасным примером для подражания, но сейчас.. Звонкий звук удара разносится как по коридору, как и по ближней части подъезда - дверь парни закрыть не удосужились в порыве эмоций. Пощечина отца показалась Сынмину, да и среднему из детей не меньше, самой унизительной вещью на свете. Никогда в жизни за свои восемнадцать лет он не думал, что.. начнет ненавидеть родителей. В студенческие годы мы все чувствуем первые глотки свободы, хотим быть независимыми, забываем о своих родителях, считая, что уже выросли, уже не должны ни перед кем отчитываться.. и только сейчас Сынмин осознал, что, нет. Так больше продолжаться просто не может - ради любви он пойдет даже против собственного прошлого. Енбок на долю секунды опускает взгляд, смотрит обратно - отец уже захлопнул за собой без лишних слов дверь в спальню, а Сынмин рванул в подъезд. А что остается делать двенадцатилетнему Феликсу? Он подрывается за братом, потому что совсем не хочет терять его из семьи.. он должен остаться с ними, даже если родителям придется терпеть его девушку - почему-то тогда среднему показалось это гениальным планом. Он хватает брата за руку, когда тот едва не спустился на этаж ниже. Нужно быть слегка осторожнее со злобой: в молодости она кажется роскошью, которую можешь себе позволить, но это на самом деле далеко не так, а правда в том, что свет злобы — холодный свет, уничтожающий яркость красок, причем уничтожающий их жестоко и навсегда. - отвали,- прежним тоном, готовым сорваться, предупреждает Сынмин, даже не глядя на младшего. Енбок молчит, уже обеими руками сжимая чужой локоть - до последнего. Семья учила его не сдаваться с первой неудачи. - Йошинори, ты не слышал?- младший только напряженно выдыхает: ему хочется просто закричать на брата, но таким методом проблему уж точно не решить. Он видит, как Сынмин сжимает руки в кулаки и смотрит на перила,- ..отпусти,- в третий раз пытается вразумить младшего, явно осознавая, что с собственным гневом просто-напросто не способен совладать. И вправду, не способен. В следующую минуту Енбок чувствует, как Сынмин вырывает свою руку из рук поменьше, а в итоге непроизвольно тянет детское тельце вперед - Феликс словно мешком валится на лестницу и кувырком скатывается до первого этажа под околевший от удивления взор старшего.

***

Средний осторожно поднимается с лестницы, мягко потянув Чонина за руку в дом - он не хочет, чтоб младший пережил то же самое. Да, Сынмин образовал в себе яркое равнодушие к жизни за один только год, а в особенности к собственным родственникам, но ожидать от него стоит чего угодно. - пойдем оденемся, холодно уже,- человеку, одаренному живым воображением, момент приближения к чему-то большому всегда сулит чудеса. Особенно, если это происходит вечером, в тот таинственный час борьбы света с мраком, когда весь живой мир переходит из одного состояния в другое. Хидеки не сильно хочет поддаваться воле брата, но все-таки слушается и идет следом за Феликсом, за курткой. Енбок мимолетно глядит на себя в небольшое зеркальце возле входа - на виске остался едва видимый шрам после того, как ему зашили рассеченную кожу после падения с лестницы. А ведь он никогда бы не поверил, что Сынмин действительно способен на такое. - вот эту?- Чонин неуверенно держится за свою ветровку и терпеливо ждет одобрительного кивка Енбока. Тот тоже не медлит и накидывает на себя джинсовую куртку, которую выпало донашивать за выросшем из нее Сынмином.

***

- как это..- маленький Чонин все еще не верит в то, что ему только что рассказал старший брат, изо всех сил стараясь сдерживать в себе подступающие к глазам слезы,- ..в смысле вы переезжаете? Без меня?- Сынмин в ответ лишь глупо пожимает плечами. Сидя в комнате, где они все втроем и жили обычно, потому что в такой квартире не удастся успешно расселить каждого по своему уголку, пока родители с бабушкой обсуждали насущные вопросы на кухне после семейного ужина. - а я?..- в который раз переспрашивает Хидеки, нервно сжимая ладони в кулаки и не осмеливаясь сесть рядом с братьями на нижний ярус двухэтажной кровати - Сынмин обычно спал на втором, а Феликс на первом. - Чонин, не веди себя, как маленький. Йоши в универ поступает, а я вообще в этой деревне оставаться не хочу,- сидящий рядом Феликс невольно морщится от подобного выражения: деревня. Высокотехнологичная страна, в которой они выросли.. А родной город и вовсе высокая концентрация впечатлений, и совсем не чего-то определенного, а всего сразу. Сильного, слабого, радостного и печального — таким мощным потоком, что просто захлебываешься. - ну и что.. я могу,- он всхлипывает, так как уже просто не может держаться,-..могу пойти в школу в Корее. Я буду слушаться и честно-честно себя хорошо вести начну,- это слышать Феликсу еще больнее. Хоть Чонин и непоседа, но он никогда не был плохим ребенком. Он просто не был нужен родителям. Незапланированная беременность в достаточно взрослом возрасте, особенно когда с двумя другими сыновьями не сложились отношения. - тебе нужно..- вступил наконец в разговор средний, стараясь в отличие от старшего подбирать слова как можно тщательнее,- ..выучить язык. Без его знания будет тяжело адаптироваться в чужой школе, а тут тебя уже все знают,- Енбок осторожно берет младшего за руки и подтягивает ближе к себе, дабы спокойно обнять. Сынмин рядом лишь недовольно вздыхает и лезет в карман за телефоном - наскучила ему эта компания. - ну пожалуйста, я не хочу один оставаться,- Чонин крепко цепляется за брата и утыкается носом в его плечо, словно он - его последняя надежда. У Йошинори рвется на части сердце от осознания, что вот уже через неделю он будет жить.. в Сеуле. Никогда его не привлекала эстетика этой мерзкой страны, где все помешаны на кукольных певцах. При таких условиях даже немногие дома, прежде славные своим серьезным вниманием к наукам, погружены в забавы позорной праздности - в них раздаются песни и громкий звон струн.. Вместо философа приглашают певца, а вместо ритора — мастера потешных дел. - ты обязательно приедешь к нам,- Йоши аккуратно берет брата за плечи после коротких объятий, немного отодвигает от себя и заглядывает в слезящиеся от эмоций глаза. Чонин такой чувствительный. Маленький. Брат. Одно только осознание этих трех фактов заставляет Енбока перевернуть свое мнение на сто восемьдесят градусов - как бы младший его не раздражал порой, он просто не имеет права причинить ему боль. - прекрати нудить, ты уже надоел,- замученным тоном предупреждает Сынмин, мысленно молясь на то, чтоб родители поскорее отпустили его - он торопится ехать к своей даме сердца, наплевав на любые желания остальных. - а твоя..- Феликс замолкает, не зная, как правильно сформулировать вопрос: лишь бы брат не начал огрызаться опять,- ..девушка тут остается?- старший в ответ лишь недовольно фыркает и все-таки встает с места, не отрывая взгляда от экрана телефона. - еще чего,- последнее, что Сынмин произносит перед тем, как выходит из комнаты. Чонин в это время пытается сдержать слезы, втихую пуская их потоки по своим мягким щекам. - Хидеки,- средний вынуждает мальчика вернуть внимание на себя, потому что иначе необходимый настрой ему никак не привить,- ..я обещаю, ты обязательно приедешь к нам. Поступишь в сеульский университет, будем вместе туда ездить. - обещаешь?- Чонин сипло переспрашивает, кулаком небрежно вытирая соленую влагу с порозовевшей щеки. И Феликсу не остается ничего, кроме как кивнуть в ответ. В мире, где клятвы не стоят вообще ничего.. Где обязательства — пустой звук. Где обещания даются лишь для того, чтобы их нарушать, было бы славно устроить так, чтобы слова обрели былое значение и мощь. И Енбок очень хочет, чтоб Чонин ему верил. Всегда.