Последняя зима

Идет токсичный дождь, Раскаты грома летят нам прямо в мозг. Чувство вины нельзя спрятать под зонтом. Потеря связи — мне не звони.

без обид — токсичный дождь

      Долгое время Ирма ловила себя на мысли, что, на самом деле, практически ничего не знает о Тере.       Впервые они пересеклись в психиатрической клинике имени Аллана Дэвиса, куда Ирма периодически наведывалась, чтобы пообщаться матерью, погрязшей в глубокой депрессии. Психиатры не давали никаких положительных прогнозов, поэтому Ирма смирилась с тем, что, возможно, ее самый близкий человек сгниет прямо здесь.       Ирма отлучилась в туалет, чтобы сполоснуть руки и лицо, скованные нервным тиком, и услышала звуки, характерные для человека, избавляющегося от еды в желудке. Как раз перед тем, когда Ирма собиралась уйти, из-за угла — кабинок в туалете не было — на шатающихся ногах выползла девушка, напоминающая скелет, обтянутый белой кожей.       Глаза у нее были тусклыми. Волосы болтались у по-детски круглых щек прямыми сосульками. Больничная рубаха висела на теле бесформенным мешком.       — Че встала? — быканула девушка, и Ирма неуверенно дернула плечом. Ее охватил секундный ужас: вдруг она какая-то буйная? — Ну вот и пиздуй.       — Ты в порядке? — поинтересовалась Ирма, не надеясь получить вразумительный ответ.       Девушка открыла рот, чтобы, очевидно, бросить какую-нибудь колкость, а затем спохватилась и вновь бросилась к унитазу. Ее вывернуло второй раз.       Ирма уведомила дежурного, попрощалась с матерью и, честно говоря, не надеялась пересечься с Терой — так ее назвал врач — во второй раз, но это случилось. Идя к главному входу, Ирма замечает, как та самая девушка заворачивает за угол, и за ней тянется шлейф сигаретного дыма. Даже не зная всех тонкостей работы психиатрических больниц, Ирма была уверена, что курить на их территории строго запрещено.       Тера сидела под лестницей, словно школьница, боящаяся, что ее застукают учителя или родители. Честно говоря, Ирма до последнего сомневалась, что это именно Тера, но почему-то ее апатичный взгляд врезался ей в память.       — Разве пациентам разрешается курить? — усмехается Ирма, наклоняясь над Терой, и замечает, что в этот раз ее волосы выглядят немного лучше. Очевидно, она все-таки приняла душ.       — Нет, — равнодушно отозвалась Тера, а затем, растянув губы в слабой улыбке, добавила: — но, как говорится, за отсос — любой вопрос.       Чокнутая.       С этого момента они стали пересекаться чаще, а спустя непродолжительное время начали обмениваться парой рутинных фраз. Ирма жаловалась на жизнь и жалела маму, а Тера охотно хавала ее нытье и угукала, когда считала это уместным.       Через девять месяцев Ирма, в очередной раз оставлявшая маме продукты, как это обычно случается, встречает Теру на обратном пути, но не у палат, а у ресепшена. Вместо больничной рубахи на Тере теперь висят кофта и какие-то всратые штаны с медведями.       — О, — протянула Ирма, и Тера, закончив запихивать в рюкзак какие-то справки, обращает на нее внимание, — тебя выписывают?       — Ага. — Как только они выходят за ворота больницы, Тера неожиданно говорит: — Пошли в табачку, тут недалеко. Мне не продадут.       — С чего ты решила, что продадут мне?       — Ты выглядишь как взрослая тетя, а мне шестнадцать… скоро исполнится.       Ирма, конечно, предполагала, что Тера ребенок, но в глубине души надеялась на то, что она хотя бы совершеннолетняя.       — Как тебя вообще выпустили из больницы?       — Мама подписала все, что нужно было подписать, и уехала. Да и эту помойку больницей-то не назовешь.       — Все… настолько плохо? — Ирма нервно сглотнула.       — Если ты проблемный подросток — то да, плохо. — Тера сплюнула на обочину, и Ирма неприязненно поежилась. — Ты даже, блять, не представляешь, сколько раз мне приходилось терпе-       Ирма шутливо пихнула Теру в плечо, намекая, чтобы она вела себя прилично в общественном месте, но что-то пошло… очень сильно не так. Разумеется, Ирма предвидела, что Тера может огрызнуться на нее, но никак не рассчитывала, что слабый толчок послужит поводом к появлению выражения истинного ужаса на ее бледном лице.       — Не трогать, — процедила Тера и, едва переставляя ноги, побрела вперед, бормоча: — никому… никогда… нельзя…       Изначально Ирма не планировала покупать Тере сигареты, но ей хотелось хоть как-то загладить свою вину.       Они стали списываться время от времени. Их ненавязчивое общение в конечном итоге привело к тому, что Ирме пришлось насильно вытаскивать Теру, никак не желающую взаимодействовать с социумом, на улицу и учить ее не хамить кассирам в магазине.       Надо отдать Тере должное: она без напоминаний принимала таблетки, прописанные психиатром. Уговаривать ее на посещение специалиста Ирма даже не пыталась, но периодически напоминала ей, чтобы она не держала в себе то, чем нужно и можно делиться с друзьями.       Открываться Тера не хотела, но спустя два года позволила Ирме погладить ее по волосам.       — Голову помыла?       — Все ради тебя.       Еще через год Тера раскололась. Она выкладывала информацию о своей жизни порционно и, похоже, заново переживала все те ужасы, с которыми ей приходилось сталкиваться. Ирма пообещала, что не оставит ее одну, и Тера поверила.       Доверие, оказывается, — очень ценная штука.       Тера не успела закончить школу, поэтому записалась на онлайн-курсы и через полтора года сдала экзамены экстерном. Через полгода Тера вляпалась по полной программе: она умудрилась взломать сайт Сената, но как-то так сложилось, что дело замяли с помощью, кажется, ее родного дяди, который обладал большими деньгами и необходимыми связями в ФБР.       — Когда ты успела стать хакером и почему я об этом ничего не знала? — недовольно спрашивает Ирма, когда они с Терой в очередной раз выбираются в парк.       — Да оно само как-то, — беспечно ответила Тера. — Когда мне было тринадцать, я познакомилась с пацаном, который заливал порнуху различного содержания на устройства своих неприятелей… да и приятелей, в принципе, тоже, и попросила научить меня так же. Первое, что я сделала — взломала почту отчима и подписалась на кучу бессмысленных рассылок. Это звучит глупо и безобидно, но в итоге мое странное увлечение, как видишь, чуть не привело меня к получению тюремного срока.       Вряд ли тот школьник научил тебя взламывать сайты правительства, подумала Ирма, но решила не лезть. Захочет — сама расскажет.       — У нас тоже работают программисты. — Ирма заметно воодушевилась, когда вспомнила о работе. — К слову, пока тебе не исполнилось восемнадцать, ты можешь купить билет на концерт по скидке.       — Звучит заманчиво. Сходим?       Действовать нужно было быстро, поскольку восемнадцать Тере исполнялось через три дня, но она все-таки успела и ей, вроде как, даже понравилось. Хотя, возможно, она просто была рада возможности пожрать за бесплатно.       Когда жизнь Теры начала устаканиваться, пиздец случился у Ирмы. Она разводится с мужем, бьется за право опеки над единственной дочерью, хоронит мать, сходит с ума из-за периодически возникающих проблем на работе и пытается не скатиться в яму самоедства. Тера, особой эмпатичностью не отличающаяся, но знающая, что на Ирму навалилось слишком много дерьма, поддерживает ее как может и даже налаживает контакт с Мисти, к которой до этого отказывалась даже приближаться.       Ирма видит в Тере надежного человека.       Именно поэтому она просит Теру о помощи, когда ситуация в Пиццаплексе становится совсем патовой. Даже мистер Адерли отрывает задницу от кресла, а потом и вовсе заявляет, что, если Тера действительно так хороша в своем деле, как Ирма о ней говорит, она может приступить к работе хоть сейчас.       — Вы хотите, чтобы я помогла вам, потому что..? — Тера намекающе взмахивает кистью, и Ирма утомленно вздыхает.       — Потому что аниматроники посходили с ума, и, что бы мы и наши программисты ни делали, система из раза в раз продолжает возвращаться в дотюнинговое состояние.       — Мгм. — Тера облизывает ложку и вновь окунает ее в упаковку с творожным йогуртом. — А еще?       — А еще мы, возможно, вот-вот упустим серийного убийцу, но нам говорят, что им занимается закрытое бюро расследований.       — Хуево, — заключает Тера. — Кажется, не такие уж и первоклассные специалисты у вас работают.       — Девять из двадцати двух — стажеры, а остальные… Ну, они делают что могут, я в этом не сильно разбираюсь…       — Поняла. Какова плата?       — Детали обсудишь с нашим директором, — Ирма просияла, а затем взмахнула руками и неуверенно улыбнулась: — если согласишься, конечно.