Восхождение героя

      Над городом Мусутафу разливалась дождливая ненастная погода — ужасное начало для того, кто решил изменить свою жизнь и начать видеть в ней хоть что-то хорошее. Облака свисали низко над землей, как плотное пуховое одеяло, скрывая тусклые солнечные лучи и вгоняя в уныние даже самых жизнерадостных. Мелкие капли, стекая по стеклу, оставляли за собой грязные разводы, заполняя кафе атмосферой безысходности. За стойкой с кислым лицом стоял Накаджима, погруженный в расчеты на белом рулоне для чеков. Каждый неверный ответ, не совпадавший с учебником, лишь усиливал его беспокойство, заставляя морщиться и покусывать губы. Он должен выучить чёртову математику. Это был его последний рабочий день, и он выходил из этого места с чувством, что теряет что-то важное.       В этом кафе он провел почти год, и, несмотря на все хорошие воспоминания и знакомства, он чувствовал лишь горечь. Ему будет не хватать тех мимолетных улыбок, что она дарила ему. Она больше не покрасит ему ногти в чёрный и не пошутит над Бакуго, заказывающего один кофе за другим, лишь бы рядом постоял объект его мечтаний.       Внезапно дверь распахнул высокий и грозный янки, как всегда притягивающий к себе взгляды. Звучание тонкого колокольчика заставило Шин поднять голову. Он сразу узнал Хасэгаву Дайчи — своего друга детства, который был символом далеких, тревожных времен. Растрепанные волосы Дайчи, колом стоявшие от лака, словно отражали его беззаботный дух, а подвески с долларами и крестами искрились в тусклом свете. Однако мрачная татуировка под глазом, растекшаяся и позеленевшая со временем, выдавала его жизнь, полную безумств и криминала.       — Йоу, Шин-чан! Давно не виделись! — воскликнул он, протянув руку с яркой улыбкой, которую не каждому удавалось увидеть.       — Хадай? — Шин заставил себя улыбнуться, но в глубине души его не покидало ощущение, что это всего лишь повторение тех же старых хороводов. Встреча с давним знакомым не принесла радости; ему хотелось оставить прошлое позади. Тем не менее, он все же стиснул ладонь Дайчи. —  Да, давно.       — Что-то ты не в духе. Погода так влияет? — небрежно спросил Дайчи.       — Наверное. Погода — просто дерьмо... — Шин снова взглянул в окно, и неприятные воспоминания наполнили его голову.       — Снаружи не так уж плохо, всё дело в этом месте. Тёмное, угрюмое, так и наводит на тебя тоску, — Хадай облокотился на стойку.       — В таком случае хорошо, что это мой последний рабочий день здесь. — и, немного поразмыслив, Шин предложил: — Выйдем? — Они вышли на крыльцо кофейни, где дождь с громким стуком бился о козырёк.       Здесь, под листом железа, окружённый холодным и влажным воздухом, Накаджима чувствовал себя уязвимым. Он ненавидел дождь, и неважно стоит он под ним или просто смотрит. От Хасегавы веяло не свойственной ему неуверенностью. Такое происходило редко, но если и случалось, то означать это могло только одно — у него что-то произошло и скорее всего очень-то и хорошее. Это читалось в слишком широкой улыбке на его лице, не слезающей в течении всего их разговора.       — Слушай, ты же окончил среднюю школу. Уже решил куда дальше пойдёшь? — начать Дайчи решил явно издалека.       — Да, но я не уверен, что справлюсь. — Шин прикурил сигарету. Он задумался над своими словами. Откуда-то возникшая ярость разожглась в груди, он стиснул зубы. Для него нет варианта "не справлюсь". Ведь, если он действительно хочет вырваться из бесконечного круговорота, ему придется применить все возможные усилия. Он должен отказаться от своего прошлого ради неизвестного будущего, которое может оказаться таким же мрачным, и сыграть в эту азартную игру под названием жизнь, поставив на кон всё, что ещё у него осталось. — У таких, как мы, не много путей, верно?       — Ха, верно. В общем, что я хотел сказать-то? Я нашёл одну непыльную работёнку. Те люди обещали выплатить долг моей семьи, если я сделаю кое-что, но ты и сам понимаешь, что не цветы полить меня попросят, так что, боюсь, ничем хорошим она для меня не закончится. Хотел предупредить тебя, чтобы ты меня не искал, если понадоблюсь. И ещё я хочу передать тебе банду, если ты ещё вертишься в наших кругах.       — Нет, спасибо, я планирую завязать со всем. — раньше Накаджима бы без раздумий сказал "да", но он повзрослел и у него появилась другая цель. — Не хочу влезать ни в какие разборки, это плохо повлияет на мой послужной список. — Шин жадно вдыхал горячий табак, стараясь унять холод, пронизывающий его до костей.       — Почему ты вдруг решил отступить? Это на тебя не похоже. Я думал тебе дороги назад нет после того дня. — загадочно произнёс парень, проходясь оценивающим взглядом по Накаджиме. Вспоминать о том, кем он был когда-то, было равносильно удару в лицо с разворота. Тёмные времена, когда его моральные нормы были на уровне линчевателя, давили на него тяжестью, вызывая головную боль. Хадай стал случайным свидетелем его злодеяний, и теперь, похоже, никогда не заткнёт свой рот на эту тему и будет постоянно напоминать каким монстром был Шин.       События того времени уже почти выветрились из его памяти, словно мозг не хотел это помнить. Накаджима знал одного мальчика, мигранта. Он плохо говорил по-японски, поэтому стал изгоем среди детей. Но, несмотря на трудности в общении, их дружба распустилась, как весенний сад. Шин познакомил его с Дайчи, и вместе они стали проводить время, смеясь и играя, заполняя пустоту, которую оставляло непонимание. Однако судьба была жестока: отца Накаджимы не стало, а его самого переклинило. Во время одной из прогулок по лесу, он задумался о том, насколько сложно убить человека. Мальчик, который еще недавно смеялся, стал жертвой судьбы, несправедливой и безжалостной. Он кричал, просил о помощи, барахтаясь в холодной воде, стараясь зацепится за сгнившие доски мостика, но его пальцы были жестоко отдавлены грязными ботинками до хруста костей. Его унесло быстрое течение реки далеко-далеко и выплюнуло хладное тело на берег, как какой-то ненужный мусор. Полиция решила не разбираться в этом деле. У членов семьи погибшего не было документов, и их депортировали, так и не раскрыв тайну смерти ребёнка, затерянную под волнами безразличия и предвзятости общества.       — Я собираюсь поступать в UA, так что плохие связи мне не нужны. — бычок был потушен и брошен в мусорку, а Шин потянулся к ручке двери, но остановился. — На него даже дело не завели, когда ты уже забудешь тот день?       — Ты же знаешь, что я просто хочу, чтобы вина разъела тебя изнутри. — Дайчи положил руку ему на плечо. — Удачи с поступлением. Исполни свою детскую мечту.       Они мирно разошлись, как в море корабли. Хасэгава может и не отличался острым умом, но простое человеческое понимание притягивало людей. Накаджима любил его за эту ненавязчивость.       — Будь осторожен, — произнес он, и в тот же миг дверь захлопнулась, оставляя парней по разные стороны стекла, как два мира, разделенные невидимой преградой. Внутри царила тишина, а снаружи капли разбивались об асфальт. Каждый из них понимал: никто никому ничего не должен, а секреты, что прятались в углах их сознания, готовы были уйти вместе с телом в могилу. И в это мгновение, они оба осознали, что их жизнь уже никогда не будет прежней, а следующая встреча — такой же мирной, как в этот раз.

***

      В детстве Шин часто грезил о профессии про героя. В этом был виновен отец, пророчащий великое будущее наследнику, причём звучал он настолько убедительно, что даже после его смерти мать не смогла растоптать этот маленький зародыш желания, да и сам парень берёг эту мысль, как память о родном человеке. Возможно, именно поэтому он всё же решил отправить заявку на вступительные в начале декабря, хотя и до последнего сомневался. В конце концов, что он теряет? Поступит — станет героем, не поступит — пойдёт работать, всё-таки Накаджима до последнего думал, что бросит школу после 3 класса. Но теперь он иного мнения.       Шин решил поступать в самую лучшую геройскую академию Японии, а значит ему потребуется много сил и времени, но если с первым было всё в порядке, то вот второго явно не хватало. Вступительные экзамены уже в конце февраля, и несмотря на то, что последние полгода он начал посещать почти все занятия, многие темы были запущены. К ним относились в основном гуманитарные науки ну и по мелочи другой ненужный обычному человеку бред, который приходилось изучать почти с нуля, чтобы хоть что-то иметь к экзаменам. Накаджима провёл исследование и, сравнив данные о вступительных за прошлые года, сделал ставки в основном на практический экзамен. Но ему всё равно следует помнить, что поступить это одно дело, а продержаться там и не вылететь — совершенно другое.       С Бакуго они стали видеться значительно реже, и хотя иногда они созванивались, большую часть времени предпочитали переписываться. Накаджима не хотел отвлекать своего друга от интенсивной подготовки к экзаменам, понимая, насколько это важно для него. Кроме того, самому парню тоже нужно было сосредоточиться на учебе и проходить семимильными шагами материалы прошлых лет. Это было непросто, особенно с учетом того, что денег категорически не хватало, а количество микрозаймов и долгов росло.       Его мать лежала в стационаре уже вторую неделю, и каждый день, проведённый в этой тяжёлой атмосфере, становился для неё настоящим испытанием и преступлением против человека. Глупый врач не разрешал курить в палате и строго следил за продуктами, которые ей приносил сын, изымая банки пива. "Сын, ублюдок, надо лучше прятать" — думала она. Сатико поместили в одиночную палату, не выпускали одну без сопровождения и запретили контактировать с другими пациентами, это заставляло её чувствовать себя заключённой под стражу в тюрьме. "То, что надо, для убийцы" — думал про себя Шин, отдавая свою последнюю зарплату, лишь бы мать помучилась под предлогом лечения. Но это продолжалось недолго.       Лечащий врач, с которым Шин часто общался, делился ужасными новостями о её состоянии: бессонница мучила её по ночам, её преследовали головные боли, а в груди сидела неутолимая жажда к спиртному, которая не отпускала ни на минуту. Каждый день пребывания в этой тёмной палате превращался для неё в ад. Парень не мог не заметить, как её состояние вызывало у него странное удовольствие — наблюдать за её агонией, когда она не могла получить то, чего так отчаянно хотела... Это вызывало необъяснимую лёгкость.       — Это я, — произнёс Накаджима, входя в тёмную комнату. Он пододвинул стул к её кровати и сел на него, стараясь не обращать внимания на тяжелую атмосферу вокруг. — Как походит лечение?       — Больно, — проговорила она с невыносимым всхлипыванием. — Так сильно болит,  но врачи сказали, что через пару дней выпишут.       — Я решил, куда буду поступать, — выдержав паузу и собравшись с сыслями, Шин продолжил, направив невозмутимый взгляд в сторону. —  Академия UA. Я стану героем, как отец.       Его слова вызвали бурю эмоций в её глазах. Лицо материи моментально изменилось, наполнившись яростью.       — Как ты смеешь?! — закричала она, её голос срывался. — Сколько раз я тебе говорила, что ты не сможешь стать героем?! Да ты всего лишь жалкое ничтожество! Я, похоже, недостаточно поднимала на тебя руку! Ты доставляешь мне одни лишь страдания своим глупым упрямством. — слова без сожалений срывались с её губ, как острые ножи.       Накаджима смиренно сидел перед её кроватью, склонив голову и выслушивая все её гнилые мысли. Он не реагировал ни на один её крик, ни на удары по голове её тяжёлой рукой. Пустота заполнила его голову, а потом пришло разочарование, как холодный дождь в ненастный день. Она убила отца, а чем сам Накаджима хуже?       — Да, сдохни ты уже! — парень резко встал, роняя с глухим стуком стул, и толкнул мать со всей силой, выбивая из её лёгких воздух.       Он навис над ней, как коршун над кроликом, перебирающим лапами. Руки Шина опустились на её лицо, перекрывая доступ кислорода. Сатико отбивалась: кусала пальцы, выпрыскивая яд своей причудой, скребла ногтями кожу и пиналась ногами, стараясь скинуть парня, но вскоре ослабла. Накаджима отстранился от неё и осел на пол. Взгляд его метался по стенам, словно искал ответ на вопрос, который не давал покоя. Как всё дошло до этого? Он чувствовал, как внутри него нарастает буря, смешивая гнев, страх и безысходность. Нет, он не убил свою мать — её грудная клетка медленно вздымалась под нежным лунным светом. Парень уберётся отсюда, когда начнёт чувствовать ноги, а пока что сигарета в зубах поможет скоротать время.

***

      "Акагуро Сатико" было выбито на могильной плите, расположенной в самой далёкой части кладбища. Рядом с ней скорее ради приличия стояли её дети: дымящий Шин, изредка бросавший взгляд на могилку, и недовольная Харумэ, твердящая ему отойти от неё подальше. Сестра всегда ненавидела запах алкоголя и сигарет, которым пропах их дом. Парень это понимал, поэтому докурив одну, сразу же отошёл, чтобы продолжить там, где его не будут дёргать, но перед этим кинул окурок под ноги, выражая свою ненависть к погребённой. На её похороны не пришёл ни один из её мужиков, ни так называемые "друзья" из бара. Умерла одна-одинёшенька, никому не нужная, на той же койке, где её и душили, от инсульта за день до выписки. Наверно, именно поэтому Шин был удивлён, когда увидел высокого мужчину, остановившегося около сестры. Они о чём-то разговаривали, а потом девушка вскрикнула от ужаса и попятилась назад, оглядываясь на брата. Неизвестный тоже бросил взгляд в его сторону, а потом быстро удалился, размахивая полами плаща.       — Харуме! — парень положил ей руку на спину и посмотрел в напуганные глаза. — Что с тобой? Кто это был?       — Я не знаю! Не знаю! — она смахнула слезу и обняла себя руками. — Он спросил, как умерла мама, а потом повернулся и... Шин, он как будто из фильма ужасов выбрался! У него был отрезан нос, — она поводила рукой у лица. — Вот прямо, как у черепа. Фу!       — Почему он сюда пришёл? Я его никогда не видел с мамой. — Шин взглянул на могилу, а потом увидел растоптанный окурок. Тот мужчина. Кем он был для матери, и насколько он опасен? — Пойдём отсюда.       После неожиданной смерти матери Шину пришлось в срочном порядке искать себе опекуна, чтобы не оказаться хуй пойми где. Надежда связаться с сестрой была настолько мала и ничтожна, что, казалось, и пытаться дозвонится до неё смысла нет. Но он попробовал, набрал старый номер, на который никогда не отвечали, и трубку взяли. И вот сейчас они идут вместе по кладбищу. Сейчас Шин смотрел на неё, уверенно идущую на высоких каблуках в дорогом костюме, длинное пальто висело на её расправленных плечах, словно горностаевая мантия короля, и едва касалось земли. Харуме всегда была другой, отличалась от всей семьи своими "аристократическими" повадками, порой даже казалось, что она приёмная, и недаром отец на мать орал. Спустя столько лет она не утратила эти черты, наоборот, прибавила.       — Шин, — произнесла она, и в её голосе чувствовалась строгость, от беспокойства ничего не осталось. — Как ты?       Он встретил её взгляд — острый, требовательный, почти анализирующий.       — Нормально. Просто много всего произошло. — фантомная боль от каждой раны, нанесённой матерью внезапно распространилась по телу, захотелось перевести тему. — Слушай, я в UA собираюсь, и мне нужна твоя помощь...

***

      Харуме всегда была невероятно амбициозной, и её стремление к успеху захватывало дух. Она сбежала из родного дома, когда ей было всего восемнадцать, оставив чудовищные воспоминания о своей семье позади. В руках у неё было лишь несколько вещей и чувство полного отчаяния. Она помнила, как, спотыкаясь на улицах незнакомого города, собирала разрозненные куски своей жизни, чтобы переосмыслить себя. Шаг за шагом, с каждым новым днём, она поднималась с колен, училась выживать, преодолевая преграды. Сейчас Харуме занимала высокую должность в крупной компании, и в её глазах горел огонь, который не угасал, даже когда вокруг пылал хаос, она всегда была стойкой и целеустремлённой. Но иногда её достижения были омрачены чувством вины: она часто думала о том, что она оставила маленького Шина на произвол судьбы. Казалось, это было так давно, но память о том, как он беспомощно смотрел ей вслед, подавляла её, как тяжёлый груз. "Мне нужно было сбежать, мне нужна была помощь", — повторяла она про себя, когда чувствовала себя слабой. Но в глубине души она знала, что оставила его в той квартире, полной холодных воспоминаний, и эта мысль всё ещё вызывала муки совести. Теперь, когда брат вновь появился в её жизни, она надеялась, что сможет дать ему то, чего сама не получила — любовь и поддержку.       Харуме всегда считала свою семью эксцентричной. Она была в дикости от привычек Шина: он бродил по ночам, мог запросто завести знакомство с любой плохой компанией в округе — это, как казалось девушке, противоречило его желанию стать героем, но мысли о том, что её брат меняется, давали надежду, ведь теперь ей хотя бы не приходится забирать его из отделения полиции. Теперь у Шина была своя большая комната, намного больше той тесной коморки, в которой он жил раньше. Она постепенно начинала заполняться мелочами: вещами, хранящими воспоминания, пособиями и разбросанными тренировочными принадлежностями. Комната всё равно казалось пустой, всё же вещей у него было не так уж и много, но Шин часто забывал убраться, и Харуме становилось жутко от этой неразберихи, но ещё больше её пугала отрезанная голова отца, спрятанная под старой тряпкой, как будто выставленный на показ мольберт. Харуме порой казалось, будто это мираж, а не реальность.       В это время как Шин делал шаги к новой жизни. Оставшийся месяц до вступительных экзаменов прошёл очень напряжённо. Ежедневные тренировки в зале и заучивание материала, который отобрала Харуме, с утра до вечера давались ему тяжело, но он учился, как одержимый, ведь знал ради чего старается. Каждый день нужно было засовывать в голову кучу информацию, от которой мозг готов был взорваться. Переезд в другой город только добавил стресса: Шину не удавалось видеться со своим парнем так часто, как хотелось бы, и он скучал по тем моментам, когда они могли просто гулять вместе или проводить вечера за разговорами, сидя на продавленном диване в старой хате. Хотелось просто поскорее сдать экзамен, вернуться в Мусутафу и переселиться в квартирку в новостройке, которую будет арендовывать сестричка, где они с Кацу смогут проводить вечера.       Кроме того, его жизнь в новом городе ощущалась незнакомо и даже немного удушающе. Раньше Шин мог свободно передвигаться, когда хотел, а теперь же он замечал, что за ним следят. Харуме решила, что настало время стать настоящей старшей сестрой, которая заботится о своём младшеньком, а не бросает в окружении матери-алкоголички. Шина удивляло, как резко изменилась её позиция: с уровня мне поебать на тебя, справляйся своими силами до "не кури в доме" и "тебе ещё рано пить". Как и подобает послушному сыну своего отца, парень подчинился правилам и стал заниматься этим только на балконе, шокируя сестру количеством бычков, которое иногда набиралось за неделю. Если бы это увидел Кацуки, наверняка прописал бы ему по первое число, а сестра лишь вздыхала.

***

      С утра погода подарила окружающим яркое солнце, из-за которого весенний день казался особенно ясным и оптимистичным. Солнечные лучи сквозь окна щекотали лицо Шина, когда он готовился к важному дню. Но несмотря на эту яркую атмосферу, внутри него бушевал шторм беспокойства. Ему нужно было скрыть вредную привычку, чтобы не пролететь на этапе входа в само здание, всё же про-герой должен быть примером для подражания, а не гопником с района. Шин подготовился и постирал свою школьную форму из средней школы, так что теперь она пахнет чистотой и свежестью, словно на неё никогда не оседал пепел. После утренней затяжки он второй раз почистил зубы, и постарался настроить себя на волну святоши, который, как говорится, до свадьбы ни-ни, чтобы соответствовать стандартам. Каждый шаг в сторону учебного заведения вызывал в нём беспокойство. Сейчас он, наконец, сможет проверить, чего достоин, но непослушные пальцы всё равно так и лезли в карман, где обычно лежала любимая пачка. Он переживал из-за личного дела в полиции, о том, как его школьные пропуски и мутная история семьи могут повлиять на его шансы пройти. Страх перед экзаменом охватил всё его тело. Шин опасался, что во время теста он собьётся, забудет всю важную информацию, которую тщательно заучивал, и провалит всё, что только можно. В последний раз он переживал из-за оценок в младшей школе, когда отец был жив, а сейчас что на него нашло? Он не знал, но ноги подрагивали, а желание упасть на рельсы перед поездом казалось довольно привлекательным. Но, несмотря на эти тревоги, светлая погода, казалось, что-то предвещала. Внутри него нарастало стремление преодолеть все преграды. Эта возможность изменит его жизнь, и он решительно шагал вперёд, намереваясь показать, что даже из самой сложной ситуации можно ли выйти на солнечную сторону, даже если ломка от сигарет уже начала преследовать его.       Накаджима встретился с Бакуго в назначенном месте, и парочка направилась по главной дороге прямо к академии UA, обсуждая предстоящие вступительные экзамены и свои мечты о будущем. Чувствуя себя непринужденно, Кацуки начал наслаждаться моментом и заметил, что все это время вокруг не раздавался знакомый запах курева, который обычно тучей окружал Шина, а потом возник он.       — Свали с дороги, Деку, — грубо выдал Бакуго зелёноволосому мальчику, который явно удивился его появлению. Он произнёс тихое "Каччан?" и перевёл взгляд на парня повыше рядом с другом детства. Он был одет в серые школьные штаны и тёмно-синий пиджак, галстук в полоску туго затянут на шее, создавая впечатление того самого зануды класса, только длинные волосы, завязанные в хвост, открывали вид на проколы в ушах, которые противоречили общему виду. — Не стой передо мной, или я тебя завалю.       Мидория что-то пробормотал себе под нос и оглянулся на прошедших мимо. Его заинтересовал человек рядом с Каччаном. Если до этого ему могло показаться, что они знакомы, то сейчас он точно уверен, ведь ни с чего человек не будет защищать Бакуго от парней, шептавшихся об инциденте со злодеем-слизью. Внезапно Шин обернулся, почувствовав на себе сверлящий взгляд зелёных глаз, но поняв, кто это был, подмигнул испуганному от внезапного раскрытия Деку, невербально желая удачи.       Письменный экзамен прошёл относительно хорошо, если не учитывать то, что Шин не знал, как решать половину заданий. Он взялся за голову всего месяц назад, но этого было недостаточно, экзаменатор устал считать, сколько раз Шин выходил в туалет, а сам парень очень сильно пожалел, что вообще решил, что у него есть шансы на письменном экзамене, ведь так сильно руки у него не тряслись даже последнюю встречу с матерью. Треть листа, который он сдал была пустой, а в тестовой части почти все ответы стояли на втором варианте. "Провальная работа" — пронеслось в мыслях Накаджимы, когда он выходил из аудитории последним с невозмутимым лицом. По указателям он прошёл в большую аудиторию, где горел огромный логотип школы, а на сцене стоял блондин с залаченными волосами, устремлёнными вверх. Складывалось впечатление, что тут будет проходить концерт, а не инструктаж до тех пор, пока блонди не заговорил, оглушая половину присутствующих.       — Вы все, пришедшие на экзамен, добро пожаловать на моё шоу! Ну-ка все скажите "Хэй"! — радостно прокричал мужчина, но ему никто не ответил. Шин накручивал прядь волос на палец, осматривая тихий зал. — Какой изысканный ответ. Тогда я быстро расскажу вам о предстоящем практическом экзамене! Вы готовы?! — снова тишина воцарилась в аудитории.       — Это же герой голоса, Сущий Мик, вот это да! — слишком громким шёпотом обрадовался зеленушка, сидящий рядом с Кацуки, открывая своё местоположение. К сожалению, Шин пришёл слишком поздно и места рядом с Кацу были занято. — Я слушаю его по радио...       — Как и указано в требованиях к поступающим вы, ребятки, после презентации пройдёте десятиминутное боевое испытание в городских условиях! После презентации собираемся в специальном боевом центре, понятно?!— Мик смешно водил руками из стороны в сторону, похоже сейчас разговор пойдёт о роботах, изображённых на брошюрках. — Окей! Три разных типа злодеев расположены по всей зоне испытания. За каждого из них вы получаете очки взависимости от типа его сложности. Ваша задача — использовать причуды и зарабатывать очки, уничтожая встречающихся злодеев! Естественно, атаковать других участников и делать что-то антигеройское запрещено!       — Могу я задать вопрос? — подскочил со своего места парень, сидящий ещё ниже, и получил положительный ответ. — В наших распечатках указано 4 типа злодеев. Если это опечатка, то тогда UA, наиболее выдающаеся школа в Японии, должна стыдиться! Мы пришли сюда на вступительный экзамен, потому что хотим быть первоклассными героями! — очкарик обернулся, показав своё лицо задним рядам. — Кстати, ты там, с кудрявыми волосами. Ты бубнил там всё это время. Это отвлекает. Если для тебя это просто развлечение, то тогда тебе стоит немедленно уйти. — смешки раздались вокруг Мидории.       — Тц, — вырвалось у Накаджимы, но никто этого и не заметил, кроме синеволосого. Светлый пиджак и галстук из хорошей ткани — всё указывало на то, что мальчик не из простой муниципальной школы, даже та же оправа очков говорила, что этот душнила-то с золотой ложкой во рту родился. Ну ничего, опустить его с небес на землю Накаджима всегда сможет, если речь идёт не о письменном экзамене.       — Окей, окей, поступающий 7111! Спасибо за отличный вопрос! Четвёртый тип злодея стоит ноль очков! Проще говоря, он просто преграда! В каждой точке арены есть такой! Преграда, которая впадает в буйство при большом скоплении людей! Его можно победить, но в этом нет никакого смысла! Советую вам его избегать! На этом у меня для вас всё! В конце я дарю вам, слушатели, подарок — девиз нашей школы! Герой Наполеон Бонапарт однажды сказал: "Истинный герой никогда не прекратит преодолевать невзгоды жизни"! Выходи за пределы возможного! Плюс ультра! Что ж, удачи вам с испытанием! — речь громкого героя закончилась, и все начали выходить из аудитории.       Перед тем, как отправится на полигоны, всем дали возможность переодеться в более удобные спортивные костюмы. Когда Шин надевал футболку, кто-то перешёптывался за его спиной, указывая пальцами на шрамы, но парню было всё равно, наоборот, он гордился тем, что на него смотрели, ведь каждый шрам — символ победы, знак того, что он преодолел, своеобразное воспоминание и летопись его жизни.       Автобус подъехал к полигону B, и у ворот столпились потенциальные ученики UA. Накаджима стоял в стороне, подальше от шума, чтобы продумать тактику боя. Они с сестрой изучили строение роботов UA, которое было представлено на сайте академии, так что какие провода надо резать парень знал, но вопрос состоял в том, чем ему придётся их резать, ведь без подписанных бумаг проносить что-либо на экзамен было запрещено.       Весёлый жёлтый человечек снова появился где-то вдалеке, его громкий голос разносился по округе, объявляя старт, так что Шину пришлось быстро пробираться вперёд к воротам, пока остальные не сообразили, что зелёный свет дан. "Делать что -либо антигеройское запрещено" — пронёсся в голове голос про-героя, когда Шин разбил стекло ближайшего здания. Он снял с себя кофту и завернул в неё среднего размера осколок стекла — оружие получено. Первый робот нашёл его сам, так что всё что оставалось Накаджиме — это подбежать и, высоко подпрыгнув, перерезать провод, который был потолще других. Сначала очки копились очень быстро, а потом роботы начали кончаться. Приходилось подбиваться к другим участникам и вырывать победу из их рук, словно они не справлялись с таким страшным трёхочковым врагом, и спрашивать: "Вы в порядке?". "Герой" — как же Шина веселило это слово, когда он видел злые лица подростков, но ничего не мог поделать, всё-таки письменный экзамен он провалил.       — Сорок с хуем, — ещё один робот упал. — Эй, ты в порядке? — крикнул Накаджима упавшей от страха девчонке, которую злодей загнал в угол. Та покачала головой, смотря на порезанную ногу. — Сильно болит?       — Угу, — кровь медленно вытекала из её раны, приводя девочку в ужас. Оставлять её одну здесь нельзя, а экзамен потерпит. В конце концов что это за школа героев, если за спасение людей она не добавляет баллов?       — Как тебя зовут? — задавал ей базовые вопросы Шин, совершенно не слушая ответы, ведь ему было плевать. Его цель состояла даже не в том, чтобы отвлечь девушку, он это делал ради себя. Как говорится, против природы не попрёшь, чёртова причуда. Приходилось глотать слюнки от любимого запаха солёной крови. Он отрезал кусок ткани от своей кипельно-белой футболки и сделал перевязку. Вдруг совсем неподалёку содроглась земля и из-за крыш домов показался огромный робот, но парень не поддался панике и осмотревшись, взял девчулю на руки. — Вот и всё, а нам, пожалуй, пора уходить отсюда. — Шин направился на параллельную главной улицу, чтобы спокойно добраться до выхода, всё равно все мелкие роботы уже были уничтожены. Когда прозвенел сигнал, оповещающий о конце испытания, Шин подходил к стартовым воротом, где передал девушку герою-медику. Осталось только надеяться, что он сможет набрать проходной балл на письменном экзамене, а сейчас всё, о чём он мечтал — это сигаретка и милкшейк из милого кафе, около которого они с Кацу встретились утром и где решили провести вдвоём время после экзамена.

***

      — Что можем сказать о номере 2222? — раздался в учительской громкий голос.       — Он набрал минимальный балл на письменном экзамене. — Эктоплазм рассматривал его работу, исписанную неаккуратным почерком.       — На практическом — 43 очка за злодеев и 32 за спасение. Второе место, — на экране шло видео с камер с момента его вхождения в зону. — Какая у него причуда?       — Повышенное количество форменных элементов в крови. Причуда значительно усиляет его тело и повышает регенерацию. — вычитала из информационного листа Полночь.       — Кан, возьмёшь его к себе? У вас похожие причуды, ты сможешь многому его научить. — подвёл итоги Нэдзу.       — Я предпочёл бы отказаться. Личные причины. — Король Влад хотел на этом закончить, но взгляд маленьких чёрных глазок вынудил продолжить. — Его отец, про-герой Кровавый Император, — мой бывший учитель. Мы расстались с ним не в лучших отношениях, и я хотел бы больше не иметь никаких связей с семьёй Накаджима.       — Знакомое имя, не помню, где слышал его, — прокрутился на стуле Мик, а потом щёлкнул пальцами. — 10 лет назад он входил в топ 20 и крепко удерживал тринадцатое место в течение многих лет!       — И это его 7 лет назад жестоко убили, расчленив на части. — мрачно произнёс Сотриголова, наводя удручающую обстановку на весь офис. Тогда многие подпольные герои были заняты этим делом, и сам мужчина не оказался исключением. — Но убийцу так и не поймали. Я не думаю, что будет безопасно принимать его на геройский курс. Рекомендательное письмо из его средней школы тоже очень сомнительное.       — Тогда, Шота, присмотришь за ним? — Айзава никогда не поймёт, чем руководствуется Нэдзу, когда принимает такие решения. Но ничего, исключить ещё одного надоедливого ребёнка он всегда сможет.